Глава 43. Когда я просыпаюсь, я похожа на старую скрипящую лестницу.

Когда я просыпаюсь, я похожа на старую скрипящую лестницу.

Кто-то отскреб меня дочиста. Моя кожа — словно атлас. Ресницы мягкие, волосы гладкие, вычесанные, блестят в этом искусственном свете — шоколадная река, плещущаяся на бледном берегу моей кожи, мягкими волнами спускающаяся к ключицам. Суставы ломит, глаза горят от неутолимого истощения. И мое тело наго под тяжелой простынею. Я никогда не чувствовала себя такой обновленной.

Я слишком устала, чтобы беспокоиться по этому поводу.

Я сонным взглядом осматриваю окружающее меня пространство, но здесь не так уж много предметов, которые можно рассмотреть. Я лежу в кровати. Вокруг — четыре стены. Одна дверь. Небольшой столик возле кровати. Стакан воды на нем. Надо мной жужжат флуоресцентные лампы. И все белое.

Все, что я знала, меняется.

Я тянусь к стакану воды, когда открывается дверь. Я задираю простынь как можно выше.

— Как ты себя чувствуешь?

Заходит высокий мужчина в очках. Черная оправа. Простой свитер. Выглаженные брюки. Светло-песочные волосы, падающие на глаза.

В руках он держит планшет с зажимом для бумаги.

— Кто вы?

Он берет стул, который я не заметила, он стоял в углу. Придвигает его ближе ко мне. Садится прямо рядом с кроватью.

— Чувствуешь тошноту? Дезориентацию?

— Где Адам?

Он держит ручку у листка бумаги. Что-то записывает.

— Твоя фамилия пишется с двумя «р»? Или с одной?

— Что вы сделали с Джеймсом? Где Кенджи?

Он останавливается. Поднимает взгляд. Ему не больше тридцати. У него нос с горбинкой. И небольшая щетина.

— Могу я, по крайней мере, убедиться, что с тобой все хорошо? Затем я отвечу на все твои вопросы. Обещаю. Просто пройди со мной весь этот стандартный протокол.

Я моргаю.

Как я себя чувствую. Я не знаю.

Снилось ли мне что-нибудь. Не думаю.

Знаю ли я, где нахожусь. Нет.

Думаю ли я, что я в безопасности. Не знаю.

Помню ли я, что случилось. Да.

Сколько мне лет. Семнадцать.

Какого цвета мои глаза. Я не знаю.

— Ты не знаешь, какого цвета твои глаза? — Он опускает ручку. Снимает очки.

— Ты можешь детально вспомнить, что произошло вчера, но не знаешь, какого цвета твои собственные глаза?

— Кажется, они зеленые. Или голубые. Я не уверена. Какое это имеет значение?

— Я хочу быть уверен, что ты можешь узнать себя. Что ты не потеряла осознание собственной личности.

— Я никогда, собственно, и не знала цвета своих глаз. За последние три года я смотрела в зеркало лишь однажды.

Незнакомец не отрывает от меня взгляда, с беспокойством сощурив глаза. Наконец, взгляд отвожу я.

— Как вы ко мне прикасались? — спрашиваю я.

— Прости?

— Мое тело. Моя кожа. Я такая… чистая.

— О. — Он прикусывает большой палец. Отмечает что-то на бумаге. — Верно. Что ж, ты была покрыта кровью и грязью, когда прибыла сюда, и на твоем теле было несколько порезов и синяков. Мы не хотели рисковать заражением крови. Прости за вторжение в личное пространство, но мы не можем позволить заносить сюда какую-либо заразу. Нам пришлось провести процедуру поверхностной детоксикации.

— Все в порядке… я понимаю, — продолжаю я. — Но как?

— Прости?

— Как вы дотрагивались до меня? — Несомненно, он должен знать. Как он может не знать? Боже, я надеюсь, он знает.

— О… — Он кивает, отвлеченный словами, которые он записывает на листе, прикрепленном к планшету. Украдкой смотрю на листок. — Латекс.

— Что?

— Латекс. — Он на секунду поднимает взгляд. Видит мое замешательство. — Перчатки?

— Точно. — Конечно. Перчатки. Даже Уорнер использовал перчатки, пока все не понял.

Пока все не понял. Пока все не понял. Пока все не понял.

Я проигрываю тот момент в своей голове вновь и вновь, и вновь. Доли секунды, на которые я задержалась, прежде чем выпрыгнуть из окна. Момент нерешительности, который изменил все. Мгновение, в которое я потеряла контроль. Всю власть. Любое преимущество. Теперь он никогда не остановится, пока не найдет меня, и это лишь моя вина.

Мне нужно узнать, жив ли он.

Мне нужно заставить себя застыть. Нужно заставить себя не трястись, не дрожать и не испытывать тошноту. Мне нужно поменять тему разговора.

— Где моя одежда? — Я тереблю идеально белую простынь, прикрывающую мои кости.

— Она была уничтожена по тем же причинам, по которым ты была дезинфицирована. — Он берет очки. Надевает их. — У нас есть специальный костюм для тебя. Думаю, он сделает твою жизнь намного проще.

— Специальный костюм? — Я поднимаю взгляд. Раскрываю рот от удивления.

— Да. Мы подойдем к этой части позже.

Он делает паузу. Улыбается. И у него на подбородке появляется ямочка.

— Ты же не нападешь на меня, как на Кенджи, правда?

— Я напала на Кенджи? — Я морщусь.

— Немного. — Он пожимает плечами. — По крайней мере, теперь мы знаем, что у него нет иммунитета к твоему прикосновению.

— Я прикоснулась к нему? — Я сажусь прямее и почти забываю придержать простыню. Я горю с головы до ног, краснею до мозга костей, вцепившись в простыню, словно в якорь спасения.

— Мне так жаль…

— Я уверен, он оценит извинения. — Блондинчик дотошно изучает свои записи, неожиданно заинтересовавшись собственным почерком. — Но все в порядке. Мы ожидали некоторых разрушительных наклонностей. У тебя была чертовски сложная неделька.

— Ты психолог?

— В некотором роде. — Он убирает волосы со лба.

— В некотором роде?

Он смеется. Делает паузу. Крутит ручку меж пальцев.

— Да. По сути дела, я психолог. Иногда.

— И что это должно значить?..

Он открывает рот. И закрывает его обратно. Кажется, раздумывает над ответом, но продолжает изучать меня. Он пялится так долго, что я начинаю краснеть. Он начинает безудержно что-то писать.

— Что я здесь делаю? — спрашиваю я.

— Поправляешься.

— Как долго я здесь пробыла?

— Ты проспала почти четырнадцать часов. Мы дали тебе довольно сильное снотворное. — Смотрит на часы. — Ты, кажется, чувствуешь себя хорошо. — Колеблется. — На самом деле, ты выглядишь просто отлично. Восхитительно, я бы даже сказал.

У меня на кончике языка вертятся несколько беспорядочных слов. В то время как мое лицо заливается краской.

— Где Адам?

Он делает глубокий вдох. Подчеркивает что-то на своем листке. Его губы складываются в улыбку.

— Где он?

— Поправляется. — Он наконец поднимает взгляд.

— Он в порядке?

Кивает.

— В порядке.

Я пялюсь на него.

— Что это значит?

Два стука в дверь.

Незнакомец в очках не двигается. Он перечитывает свои записи.

— Войдите, — зовет он.

Немного нерешительно в комнату заходит Кенджи. Он поглядывает на меня, его глаза очень настороженны. Никогда бы не подумала, что буду так рада его видеть. Но хоть меня и затопило облегчение от созерцания знакомого лица, в животе тут же скручивается узел вины, почти выворачивая меня изнутри. Интересно, как сильно ему досталось от меня. Он делает шаг вперед.

Моя вина исчезает.

Я приглядываюсь к нему и понимаю, что он абсолютно невредим. Его нога работает просто отлично. Его лицо вернулось к своему нормальному состоянию. Его глаза больше не опухшие, на лбу ни царапины, он гладкий, нетронутый. И он был прав.

У него действительно захватывающее лицо.

Выступающая линия подбородка. Идеальные брови. Глаза черные как смоль, так же как и волосы. В нем есть элегантность и сила. И немного опасности.

— Привет, красавица.

— Прости, что чуть не убила, — выпаливаю я.

— О. — Он поражен. Засовывает руки в карманы. — Что ж. Хорошо, что с этим мы разобрались. — Я замечаю, что он одет в рваную футболку и темные джинсы. Я не видела никого, одетого в джинсы, уже очень долгое время. Военная форма, хлопковая одежда, нарядные платья — все, с чем приходилось мне сталкиваться.

Я не могу на него смотреть.

— Я запаниковала, — пытаюсь объяснить я. Сцепляя и расцепляя пальцы.

— Я понял. — Он приподнимает бровь.

— Прости.

— Я знаю.

Я киваю.

— Ты выглядишь лучше.

Он ухмыляется. Потягивается. Опирается на стену, скрестив руки на груди и ноги в лодыжках.

— Должно быть, тебе очень трудно.

— Прости, что?

— Смотреть на мое лицо. И осознавать, что я был прав. Осознавать, что ты сделала неверный выбор. — Он пожимает плечами. — Я понимаю. Я не гордый, знаешь ли. Я готов тебя простить.

Я изумленно пялюсь на него, неуверенная: то ли рассмеяться, то ли запустить в него чем-нибудь.

— Не заставляй меня прикасаться к тебе вновь.

Он качает головой.

— Невероятно, как кто-то по виду столь невинный может быть столь опасным. Кент — счастливый засранец.

— Простите… — Психолог встает. — Вы закончили? — Он смотрит на Кенджи. — Я думал, ты пришел сюда с какой-то целью. — Кенджи отталкивается от стены.

— Верно. Да. Касл хочет с ней встретиться.

Дата добавления: 2015-10-16