А наш учитель на пузе проползет

И ничего с ним не случится.

Главное - подход к администрации надо иметь, а лучше подъезд. Да, опять отвлекся! Педагогические находки значит… Так, так. Щас вспомню. Ага, вспомнил. Иду как-то раз по школе, смотрю, программа лежит, напечатанная, авторская, с объяснительной запиской, тематический план, значит, разделы, планирование, умения и знания, чему особенно был рад, и удивился (я вообще-то редко удивляюсь). И в конце литература. Все как полагается. Даже рецензия с большой печатью. Во! Полистал, посмотрел, прикинул вроде бы мне подходит. А что? Фамилию бритвочкой стер, да свою вписал. Делов то находка что надо. После понял, что по школе надо чаще ходить. Сейчас подумываю и в гороно заглянуть, приглашают ведь иногда находки смотреть. Чё бы не сходить?..

Кстати, учителя и не закусывая пить могут. А что? Не знали? Это актуально, пропорционально и даже объяснимо с точки зрения педагогики. Меньше слышишь - больше спишь. И вообще пора закругляться, да и прямая дорога кончается. Мы, как всегда, на всех праздниках, о работе да о работе. Нет чтобы!.. Так нет, о работе да о работе. Завтра, кстати, опять на неё. Так что поутру вспомню о призвании, о долге, о зарплате, конечно, выпью таблетку цитрамона и куплю по дороге «орбит» без сахара… Кстати, надо купить на завтра. Опа! И ночной киоск нарисовался через дорогу…»

Вдруг взвизгнули тормоза иномарки и учитель отлетел, ударился об асфальт и проснулся.

Оказывается это был не сон, взвизгнули не тормоза, а незакрытая дверь и упал не учитель, а его голова, стукнувшись об кафедру.

Иван Сергеевич, смахнув слюну рукавом, раскрыл первую попавшуюся тетрадку и схватил ручку.

В дверях стояла организатор внеклассной работы Марина Николаевна.

- Иван Сергеевич, чё спишь? - поправив и так крепко сидящие на носу очки и прикинувшись, что только вошла, задала она риторический вопрос.

- Да я… - начал Иван Сергеевич.

- Бросай свою историю! Пошли помогать нам. Пока в магазин сбегаешь, - сложив определенным образом пальцы и щелкнув языком, ткнула им в подбородок. - А потом детей выпнем и стол накрывать будем. Ты чё такой грустный? Пошли, пошли!

Она, не глядя, достала пару сотен и положила на стол.

- Купишь покрепче и красненького. Директор выделила на мелкие расходы к празднику.

Отказываться Иван Сергеевич и не собирался. Встал, потянувшись, выложил из диплома школьное содержимое и, закрыв плотно двери, направился к выходу. По дороге в магазин он вспомнил свой сон. «Может сегодня не пить? - подумал он. - Учителя не поймут - раз, да и хочется - два, на халяву – три. Да ну к черту эти раздумья! И сон какой-то странный… Такие раньше не снились. Да и бог с ним.» Сергеич даже тряхнул головой, чтобы отбросить коварные мысли. Приснится же! Тьфу ты, леший!

Обратно Сергеич шел с тяжелым дипломатом, но с легким сердцем, предвкушая отрыв по полной программе…

ОТЧЕ НАШ ИЕЖЕСИ НА НЕБЕСИ…

Кто руководит чистилищем, я не знаю. Скорее всего, это что-то, а может и кто-то. Процесс, так сказать, неподвластный тому, кто туда попадает, а попадают туда все. И поскольку безгрешных людей попросту не бывает, посему, значит, грех - штука надуманная и никчемная. Но узнают люди об этом, когда попадают туда. То есть, сюда. И я это понял, когда оказался на том, а точнее, на этом свете. Так как я здесь новичок, ко мне прикрепили провожатого, которого зовут Зося. Рядом с его именем стояла приписка «Паскуда». Я, конечно, удивился такой необычности и там же на проходной, когда оформлялся у вахтера ангельской наружности, спросил, за что Зосе сделали такую приписку. Ангел-вахтер махнул рукой и в сердцах мне шепнул, что это его здешняя кличка, мол этот товарищ горазд вешаться. Как только отправят на землю, так и вешается. Кем его только не делали. Был и купцом, и царем, и полководцем. Последний раз даже священником был. Думали, хоть тогда проявит, так сказать, силу духа. Дак нет. Удавился прямо на колокольне. Тьфу, паскуда.

Я покачал головой и спросил, есть ли другой провожатый. На что ангел-вахтер тоже покачал головой с голубоватым нимбом и ответил искренне-преискренне, что Зося здесь наипервейший долгожитель и лучшего провожатого не сыщешь, так что давай, двигай навстречу своей новой судьбе. И я двинул.

- Кстати, у меня сегодня праздник, - обратился я к ангелу – вахтеру. – Первое сентября, так сказать. Я учитель! – Иван Сергеевич поднял указательный палец вверх, - средней школы № 19 города Соликамска, Пермскойской области, России нашей матушки необъятной, где родился, вырос, отучился, сходил в армейку, женился, приводов не имел, зато имею несколько почетных грамот, вот. И кстати, ещё пьяный. К своей смерти отношусь спокойно, особо не переживаю, хотя не могу сказать того же о своих близких и друзьях. Но ничего, все здесь будем. Да ещё, оказывается, не по разу. Эх, выпить бы чего-нибудь. У тебя нет? У вахтеров по блату должно быть. А?

Нимб ангела – вахтера сделался лиловый.

- Понял, понял, понял! Я отваливаю в поисках моего провожатого.

Когда проходная оказалась позади, я вновь посмотрел на свое тело, которое качалось то ли от ветра, то ли от количества замахнутого спиртного. Нестыковочка, кажись, получается?! Опосля праздника, когда домой шел, машина, помню, въехала на меня со всего маху и переломала, по мгновенному ощущению, все до косточки. А сейчас вроде ничего, иду и даже пританцовываю на поворотах. А еще, почему себя вижу со стороны? Ах да! Да, конечно, душа! Моя душа, отлетевшая в момент братания с машиной. Я помахал себе ручкой.

- Иди сюда! Давай, давай, залетай обратно.

После этих слов я пошел к себе и потерял из виду свое отражение.

- А в чистилище зеркал нет! Так что видел себя последний раз, - произнес кто-то.

Я оглянулся на голос. И тут произошла вспышка света. Пришлось зажмуриться и приземлиться от неожиданности на задницу. Яркий свет, тепло, ощущение покоя, расслабленности. В голове звучит классическая музыка неизвестного композитора. Легкий ветерок щекочет меня, колыхая одежду. Сквозь эту сладкую истому опять слышу голос.

- Ты в Чистилище, ты в Чистилище!

Я свернулся калачиком и, не открывая глаз, отъехал в небытие, которое даже на этом свете называется сон.

Во сне я гладил женщину, красивую и нагую. Слышал знакомые слова. Увидел свой кабинет и ребят, сидящих за партами, своего директора, дающего мне очередной выговор. Потом стороной прошла и вернулась учительская попойка.

После такого неумеренного возлияния я всегда почему-то представлял себя наистоящим членом Римской империи, гибнущей от разврата, обмана, предательства и других людских пороков, ослабивших иммунитет народов и ставших отличительной чертой возникающих государств. Где Римская тема, там и Аттила - карающий меч, божий бич и зоркое око. Он восседает на троне римского императора и произносит варварскую речь о том, что арийские полки смяли римские легионы и разрушили империю земного зла, распространявшуюся во все стороны света.

Потом с криком «ура!» он достал черное знамя и рявкнул:

- Да здравствует анархия, мать порядка!!!

Да так рявкнул, что через полторы тыщи лет Батька Махно с Кропоткиным услышали. Услышали они звон, да не знали где он. А звон настойчиво повторялся. Дзынь. Дзынь.

Иван Сергеевич открыл глаза и увидел небо. В ушах звенело что-то знакомое. Ощущение легкости не проходило. «Где я интересно? В вытрезвителе или чистилище? Скорее второе, чем первое». И чтобы проверить свое не так уж трезвое умозаключение, сел и развернулся. Он увидел источник звука. Перед ним сидело что-то вроде монаха, залысина подстрижена под горшок, тога с капюшоном и посох. Монах сидел по-турецки и стукал в такт какой-то мелодии, которую сам гонял, двумя рюмко-стаканчиками, наверное, хрустальными. У его ног стоял глиняный кувшин с узким горлышком, заткнутый деревянной пробкой, бутылка «Мартини» и бутылка «Пшеничной». «Ничего себе наборчик!» - подумал я.

-Зося, - представился монах.

Иван Сергеевич уже немного протрезвел и, наконец, осознал свое положение. А точнее его реальную нереальность. Сделав грустное выражение лица, я представился:

- Сергеич!

- Ну что, Сергеич, вздрогнем?! –предложил монах. Сергеича передернуло и замутило. Он поднял глаза к небу и откинулся на спину.

- Что же я наделал! - вырвался крик из его сдавленного горла и стих.

- Значит, не будешь, - уточнил через минуту монах. - А зря!!! Помогает снять послепереходный шок. Заодно укрепляет ментальное тело, в котором ты здесь будешь находиться, а также способствует скорейшему выбору направления, в котором ты будешь двигаться.

Иван Сергеевич встрепенулся и на корточках подполз к монаху.

-Ты! Зося! Мать твою! Ты что, не понимаешь: я умер! Умер! Все, что я имел в своей жизни: семью, работу, квартиру, друзей, деньги - все! - осталось там.

Иван Сергеевич сжал пальцы в кулак и оставшимся большим ткнул за плечо.

- Ты не понимаешь, - продолжал он, - морда твоя паскудная, хрен ты облезлый! Сидишь тут, предлагаешь выпить! Нафига мне твоё пойло здесь?! Вали отсюда, пока я тебе твои жирные бока не отбил.

Зося-монах красиво взял бутылки в одну руку, а другой, опираясь на посох, отошел метров на двадцать и снова сел в прежнее положение. Иван Сергеевич с карачек бухнулся на заднее место и, обхватив голову руками, стал мерно качать ее и ныть, словно кого-то усыпляя. В голове произошедшее никак не укладывалось. Никогда не думал он, что после смерти будет осознавать свою ненужность тому, что осталось там, в его, уже прошлой, жизни.

Тем временем Зося налил себе стаканчик «Пшеничной» и опрокинул

не спеша себе в рот. Занюхав рукавом, опять обратился к несчастному:

- Сергеич, слышь, хорош убиваться. Ик. Прости, но ты уже мертвый. Ты сам в этом виноват. А тебя предупреждали и не раз. Ты ведь говорил, что ещё немного поживу, а там хоть трава не расти. Было такое? Было! Сон вчера видел? Видел! Сон-то не простой, вещий. Тебе вчера помогли малость увидеть дальше, чем ты обычно видишь. А ты? Ты на это забил. Так что я тут не причем, учитель из России. Хотя, конечно, неприятно, когда тебя машиной и ты оказываешься на этом свете, но ничего. Особенно для тебя ещё не все потеряно.

После этих слов Иван Сергеевич перестал качаться и повернул голову к Зосе.

- Как это не все потеряно? - переспросил он. - Я же уже того! Но все равно объясни толком. Что ты имел ввиду, когда сказал, что не все потеряно?

Монах Зося привычным движением взял бутылки и подошел к учителю. Сел и отхлебнул «Пшеничной» прямо из горла.

- Хорошая водка в России. В последнее время до хрена алкоголиков идет. Раньше и шпрехать толком по-вашему не умел, а сейчас свободно могу и культурно, но как-то неохота. Особливо, когда каждый вновь прибывший туда возвращаться не хочет в отличие от тебя. Пьяница пьянице рознь. Век живи - век учись. И будешь как Вутка.

- Ты зубы не заговаривай, - остановил историк Сергеич. - Ты мне разъясни ситуацию.

- А я и разъясняю, - продолжал Зося,- и ещё раз повторяю, чтобы ты зарубил на своем дыхательном аппарате. Ты особый пьяница, да ещё и из России. Обычный выпивоха, когда «градусник зашкаливает», выходит в астральный мир, а ты - в ментальный. Поэтому твой переход сюда оказался почти в сознательном состоянии. Твои сны в отличие от обыкновенных астральных похождений, имеющих значение в плоском физическом мире, выходят из плоскостного жития-бытия и устремляются в ментальный пространственный мир.

Иван Сергеич ошалело смотрел на Зосю, который видно не зря прожил несколько жизней.

- Всасываешь?!

- Тут без бутылки не разобраться, - ответил Иван Сергеич.

- А я тебе предлагал. Ты же отказался. Тоже сильный поступок. У нас сюда этих астральников пачками доставляют, дак мы их по неделе отпаиваем бодягой. Конечно, они кайфуют, тащатся, а мы мучайся, какую им новую жизнь дать, поскольку разумного ответа, как и зачем они жили на земле, от них хрен добъешся.

Монах раскрутил пробку на «Пшеничной» и достал рюмки-стаканчики.

- Мне «Мартини», пожалуйста, - попросил Иван Сергеевич.

- Мартини? - удивился монах и захохотал.

- А что здесь смешного? - в свою очередь удивился историк.

- Дык, дык здесь, ой не могу, здесь тоже «Пшеничная»! И здесь тоже, - показав на вместительную глиняную корчажку, загибаясь от смеха, выдавил Зося. - Вы русские, когда сошлись со славянами, родили такую гремучую смесь, что Европа сразу протрезвела. Ой! О чем это я?

- Вот именно! Наливай шутник - висельник.

- Ну!.. - подняв стаканчик, сказал монах. - За ее величество Смерть.

- Скажем мягче: за «Переходный период».

Чокнувшись и замахнув, монах продолжал:

- Вот именно! За то, чтобы люди стали ментальными, а не разумными-разумными. Несмотря на все технические достижения, Хомо Сапиенс остался самим собой: человеком с большой буквы, но с малыми возможностями! У тебя, Сергеич, их больше. Это я тебе говорю, Зося - висельник!

- Зося, слышь, ты говорил, что у меня есть шанс.

- Какой шанс?- удивился монах.

Иван Сергеевич напрягся, руки мелко задрожали, глаза заблестели, брови нахмурились.

- А! Шанс! Все, все въехал! Шанс один из миллиона. Редко кому выпадает такая удача остаться после смерти самим собой, а не начать новую жизнь и вновь мучиться вопросом, зачем я существую в этом мире?!

Монах умолк и закрыл глаза.

- Не тяни резину! Колись быстрее, слышь, Зося?! Проснись! Давай выпьем ещё.

Монах не отвечая и не открывая глаз, вновь достал из тоги рюмашки-стакашки и наполнил их водкой. Они молча выпили.

- Посидим в тишине, - не утерпел Иван Сергеич, - мама спит, она устала!?

- Сергеич! - ответил тот, очнувшись и встрепенувшись,- не гони лошадей, а то они загнутся на полдороги и дальше пешком пойдем. Посмотри кругом, здесь Чи-сти-ли-ще. И не всё здесь зависит от меня. Ты забыл, что даже здесь я Паскуда. Но сейчас не обо мне. Вновь прибывших обрабатывают от нескольких суток до нескольких лет в зависимости «отработки» их кармы. А карма – это полный мрак, и профессора, которые этим здесь занимаются сами, иногда допускают ошибки. На земле это проявляется «выкидышем» или ещё каким-нибудь фальш-стартом. Ты для них экземпляр интересный, но попадешь в лабораторию - замусолят и душу в колбочку поместят. Они тама коллекцию из таких собирают, ладно бы селекцию какую ни будь проводили, так нет копят и баста. Мир здесь - отражение земного и отличается лишь тем, что люди задерживаются тут совсем ненадолго. А я, устроившись провожатым, задержался. Но если узнают, что я утаил тебя от лаборатории, отправят нахрен к китайцам и буду в лучшем случае рисовые лепешки есть. А могут и императором или полководцем сделать, чтобы помучился маненько. Ты же ещё на проходной засветился! Ну да ладно. Что ты здесь, - знает ангел-вахтер. С ним я договорился, когда тебя ещё машина не сбила. И я знаю. Так что держись Зоси-висельника, если не хочешь попасть в переделку.

- Кстати, а почему тебя паскудой и висельником зовут?

- Повесишься как миленький, если не хочешь, чтобы профессора твою душу разбирали по косточкам. Все самоубивцы попадают в Чистилище, минуя проходную. А здесь эти революционеры, пираты и прочие любители поболтаться на веревке, спрыгнуть с балкона или пустить себе пулю в лоб сбиваются в группы да причиняют беспокойство даже загробному миру. Мотаются по чистилищу неприкаянные, бесконечно жалеют конечно что руки наложили на себя да поздно небесный экспресс прошел мимо. Иногда профессора со своими зомби охотятся на них. Кого поймают - отправляют на землю. Но я - дело другое. И вешаюсь по собственной воле, чтобы выполнить задание нашего общества. Кстати, ты тоже был у нас на примете.

- Почему был? - удивился историк. - Ах да! Я уже и забывать начал.

- Был там, сейчас здесь. А можешь и снова оказаться там, только в качестве новорожденного.

Монах хихикнул.

- Ну уж уволь! Снова расти, ходить в садик, в школу, снова учиться, работать! Не хочу, не желаю! Я, конечно, не лентяй, но работать не хочу. По крайней мере, просто так за деньги и без интереса.

- А если обратно сейчас? Таким, как есть? – наклонив голову и прищурив глаз, вопросил Зося.

Иван Сергеевич и рта не успел раскрыть.

- То-то! Выгодное дельце я тебе предлагаю?! – опередил его монах.

- Конечно! Ты меня как будто куда-то вербуешь!

- Так оно и есть! Все дело техники.

Иван Сергеевич встал и воровато огляделся, словно стоял на стреме, и, наклонившись к Зосе, шепнул:

- Ты и впрямь паскуда!

- Всяко лучше, чем попадать к профессорам.

- Это точно!

- Ну что? За сотрудничество? - налив и отбросив пустую «Пшеничную», продекламировал Зося. Занюхав рукавом, монах запел какую-то песню.

8. Превратились отошедшие воды

Дата добавления: 2015-10-16