Жизненный цикл чуллы 3 страница

— Цитата из «Пути королей», — пояснил Далинар. — Я не юноша, нервничающий перед своим первым балом. Садеас совершил ошибку, полагая, что я отвечу ему тем же. В отличие от меча насмешка может ударить только по тому, кто сам решит быть битым.

— Это задевает тебя, — сказала Навани, встретившись с ним взглядом. — Я же вижу, Далинар.

К счастью, другие не знали его достаточно хорошо, чтобы увидеть то, что заметила она. Да, это вредило. Вредило, потому что видения были предназначены ему, возложены на него, чтобы он поделился ими ради блага людей, а не для насмешек. Ему причинял боль не смех сам по себе, а потеря возможности воплотить в жизнь то, что могло произойти.

Далинар отступил от Навани и стал пробираться через толпу. В некоторых взглядах он теперь замечал печаль, а не только насмешку. Возможно, ему только казалось, но он подумал, что некоторые испытывали к нему больше жалости, чем презрения.

Он не был уверен, какое чувство наносило больший вред.

Далинар добрался до стола с едой в задней части острова. Он взял большую кастрюлю и протянул ее пришедшей в замешательство прислуживающей женщине, а затем взобрался на стол. Держась одной рукой за соседний фонарный столб, он посмотрел сверху на маленькую толпу. Перед ним находились важнейшие люди Алеткара.

Те, кто еще не наблюдал за ним до сих пор, повернулись в его сторону, шокированные тем, где он оказался. Вдали Далинар заметил Адолина и светледи Шаллан, спешащих на остров. Видимо, они только что прибыли и услышали разговоры.

Далинар посмотрел на толпу.

— То, что вы прочитали, — проревел он, — правда.

Воцарилось ошеломленное молчание. В Алеткаре еще не было случая, чтобы кто-нибудь устраивал подобное представление. Однако он уже стал главным посмешищем вечера.

— Комментарии добавили, чтобы дискредитировать меня, — продолжил Далинар, — а общий тон записей Навани изменили. Но я не буду скрывать того, что случилось со мной. Меня посещают видения от Всемогущего. Они приходят почти каждый шторм. Вам не стоит удивляться. Слухи о моих переживаниях циркулировали неделями. Возможно, мне следовало рассказать о своих видениях раньше. В будущем я собираюсь обнародовать их, одно за другим, чтобы ученые всего мира могли изучать то, что я видел.

Он нашел глазами Садеаса, стоящего с Аладаром и Рутаром, и стиснул фонарный столб, оглядывая толпу алети.

— Я не виню вас в том, что вы считали меня сумасшедшим. Это естественно. Но в ближайшие ночи, когда дождь омоет ваши стены и завоет ветер, вы захотите знать. У вас появятся вопросы. И вскоре, когда я предъявлю доказательства, вы узнаете. Сегодняшняя попытка уничтожить меня только докажет мою правоту.

Он скользил взглядом по лицам — некоторые ошеломленные, некоторые сочувственные, другие насмешливые.

— Среди вас есть те, кто полагал, что я сбегу или буду сломлен после сегодняшнего нападения. Они знают меня не настолько хорошо, как им кажется. Пусть пир продолжается, я хочу поговорить с каждым из вас. Ваши слова могут оказаться издевкой, но если вы будете смеяться, делайте это, глядя мне в глаза.

Далинар спустился со стола.

А затем отправился продолжать начатое дело.

* * *

Прошли часы, прежде чем кронпринц наконец позволил себе присесть к пиршественному столу. Его окружили спрены усталости. Он провел остаток вечера, перемещаясь в толпе, заставляя себя вступать в разговоры, ища поддержку для экспедиции на равнины.

Далинар подчеркнуто игнорировал страницы с видениями, если только ему не задавали прямые вопросы о том, что он видел. Взамен он представал перед ними как сильный, уверенный человек — Терновник превратился в политика. Пусть они поразмышляют об увиденном и сравнят его с тем жалким сумасшедшим, каким его изобразили в фальшивых копиях.

Снаружи, мимо маленьких речек — они теперь светились голубым, сферы поменяли, чтобы они соответствовали второй луне, — покатился прочь королевский экипаж, везущий Элокара и Навани к недалекому Пику, откуда носильщики отнесут их в паланкине на вершину. Адолин уже покинул пир, сопровождая Шаллан в военный лагерь Себариала, до которого было довольно долго ехать.

Судя по всему, в последнее время Адолин был очарован юной веденкой сильнее, чем другими женщинами. Хотя бы по этой причине Далинар все больше склонялся к поощрению их отношений, предполагая, что когда-нибудь он все-таки сможет получить достоверные сведения из Джа Кеведа о семье девушки. В соседнем королевстве царила полная неразбериха.

Большинство других светлоглазых удалилось, оставив его на острове в окружении слуг и паршменов, уносивших еду. Несколько мастер-слуг, которым доверили такую обязанность, начали собирать сферы из реки сетями на длинных шестах. Мостовики Далинара после его предложения набросились на остатки пира с ненасытным аппетитом, свойственным солдатам, которым неожиданно предложили еду.

Проходивший мимо слуга остановился, протянув руку к мечу на боку. Далинар вздрогнул, поняв, что принял черную военную форму Шута за одежду ученика мастер-слуги.

Кронпринц придал лицу невозмутимое выражение, хотя в душе застонал. Шут? Сейчас? Далинар чувствовал себя так, будто сражался на поле битвы десять часов без перерыва. Странно, что несколько часов вежливых бесед могут вызвать похожее ощущение.

— То, что ты сделал сегодня вечером, было очень хитро, — сказал Шут. — Ты превратил нападение в обещание. Мудрейшие из людей знают: чтобы оскорбление потеряло силу, чаще всего нужно просто его принять.

— Спасибо, — ответил Далинар.

Шут коротко кивнул, следуя взглядом за королевским экипажем, пока тот не скрылся из вида.

— Сегодня вечером я обнаружил, что мне особенно нечего делать. Элокар не нуждался в Шуте, потому что не многие ищут с ним разговора. Все идут к тебе.

Далинар вздохнул. Похоже, его силы полностью истощились. Шут не сказал этого вслух, но и не было нужды. Далинар понял намек.

«Они идут к тебе, а не к королю. Потому что на самом деле король — ты».

— Шут. — Далинар обнаружил, что говорит вслух. — Я тиран?

Шут вздернул бровь и, видимо, стал подыскивать умную остроту. Моментом позже он отверг эту мысль.

— Да, Далинар Холин, — произнес он мягко и сердечно, как мог бы говорить с заплаканным ребенком. — Ты тиран.

— Я не хочу им быть.

— Со всем должным уважением, светлорд, ты не вполне правдив. Ты стремишься к власти. Все, что попадает к тебе в руки, ты выпускаешь только с большим трудом.

Далинар склонил голову.

— Не горюй, — подбодрил его Шут. — На дворе эпоха тиранов. Сомневаюсь, что люди готовы к чему-то еще, и милосердный тиран предпочтительнее, чем бедствие в виде слабого правителя. Возможно, в другом месте, в другое время я бы заклеймил тебя плевками и желчью. Здесь, сегодня, я восхваляю тебя как того, в ком нуждается наш мир.

Далинар покачал головой.

— Я должен был позволить Элокару править. Мне не стоило вмешиваться.

— Почему?

— Потому что он король.

— И его должность — нечто священное? Божественное?

— Нет, — признал Далинар. — Всемогущий или тот, кто называет себя им, мертв. Даже если это не так, королевское правление не перешло к нашей семье естественным образом. Мы предъявили на него права и силой возглавили других кронпринцев.

— Так почему же тогда?

— Потому что мы были не правы, — сказал Далинар, прищурившись. — Гавилар, Садеас и я ошиблись в том, что делали все эти годы.

Шут казался искренне удивленным.

— Ты объединил королевство, Далинар. Проделал хорошую работу, сделал то, что было болезненно необходимо.

— Разве это единство? — спросил кронпринц, махнув рукой в сторону остатков пира и отбывающих светлоглазых. — Нет, Шут. Мы потерпели поражение. Мы громили, мы убивали и мы потерпели плачевное поражение.

Он поднял голову.

— Я получаю от Алеткара только то, что потребовал. Захватив трон силой, мы подразумевали, нет, мы кричали, что сила дарует право власти. Если Садеас думает, что он сильнее, тогда его прямой долг — попытаться отобрать у меня трон. Это плоды моей юности, Шут. Вот почему, чтобы изменить королевство, нам нужно нечто большее, чем тирания, даже если она милосердна. Вот чему учил Нохадон. И я все время упускал из вида его слова.

Шут задумчиво кивнул.

— Похоже, мне нужно перечитать твою книгу. Но хочу предупредить тебя, что скоро уеду.

— Уедешь? — переспросил Далинар. — Но ведь ты только приехал.

— Я знаю. Должен признаться, что это невероятно расстраивает. Есть место, куда я должен попасть, хотя, честно говоря, не вполне уверен в том, зачем мне нужно быть там. Не всегда все срабатывает так, как мне хотелось бы.

Далинар нахмурился. Шут приветливо улыбнулся.

— Ты один из них? — спросил Далинар.

— Прошу прощения?

— Герольд?

Шут рассмеялся.

— Нет. Спасибо тебе, но нет.

— Тогда ты тот, кого я ищу? — спросил Далинар. — Сияющий?

Шут улыбнулся.

— Я всего лишь человек, Далинар, хотя временами так хочу, чтобы это было неправдой. Я не Сияющий. И хотя я твой друг, пожалуйста, пойми, что наши цели не вполне совпадают. Ты не должен доверять себе на мой счет. Если для того, чтобы получить желаемое, мне придется наблюдать за тем, как этот мир рухнет и сгорит, я так и сделаю. Со слезами, да, но я позволю этому случиться.

Далинар нахмурился.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, — продолжил Шут, — и поэтому должен идти. Нельзя слишком рисковать, потому что если он найдет меня, я стану ничем — душой, разорванной и растерзанной на части, которые нельзя собрать. То, что я делаю здесь, более опасно, чем ты даже можешь себе представить.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Шут, — позвал Далинар.

— Да?

— Кто ищет тебя?

— Тот, с кем ты сражаешься, Далинар Холин. Отец ненависти.

Шут отсалютовал и побежал прочь.

Тем не менее мне кажется, все это устраивалось ради конкретной цели, и если мы, словно недоросли, застрянем на обсуждении проблемы из-за разногласий, то рискуем обострить и так уже сложную ситуацию вместо того, чтобы ее решить.

Разрушенные равнины.

Каладин не объявлял эти земли своими, как он сделал в ущельях, где его люди обрели безопасность. Он слишком хорошо помнил, как болели его окровавленные ступни после первого забега, истерзанные камнями расколотой пустоши. Здесь почти ничего не росло, изредка встречались островки камнепочек или подвижных лоз, спускающихся в ущелья с подветренной стороны плато. Дно ущелий кишело жизнью, но наверху простиралась бесплодная равнина.

Больные ноги и горящие от бега с мостом плечи не шли ни в какое сравнение с резней, ожидающей его людей в конце забега. Шторма... Даже мимолетный взгляд на равнины заставил Каладина вздрогнуть. Он слышал свист стрел в воздухе, крики испуганных мостовиков, песни паршенди.

«Мне следовало спасти больше людей из Четвертого моста, — подумал Каладин. — Получилось бы у меня, если бы я быстрее овладел своими способностями?»

Он вдохнул штормсвет, чтобы успокоиться. Только ничего не вышло. Он замер, ошеломленный, пока солдаты маршировали через один из огромных механических мостов Далинара. Попробовал снова. Ничего.

Каладин выудил сферу из мешочка. Огненная марка сияла обычным светом, окрашивая пальцы красным. Что-то пошло не так. Каладин не мог, как раньше, почувствовать штормсвет внутри.

Высоко в воздухе с несколькими спренами ветра пролетела над расщелиной Сил. До Каладина донеслось ее хихиканье, и он посмотрел вверх.

— Сил? — позвал он тихо. Шторма, ему не хотелось выставлять себя идиотом, но что-то глубоко внутри запаниковало, как крыса, которую поймали за хвост. — Сил!

Несколько марширующих солдат взглянули на Каладина, затем вверх. Каладин не обратил на них внимания, так как Сил метнулась вниз ленточкой света. Она покружилась над ним, все еще хихикая.

Штормсвет вернулся. Каладин снова его чувствовал и жадно вдохнул из сферы, хотя и догадался сжать ее в кулаке и поднести руку к груди, чтобы процесс казался менее очевидным. Света от одной марки было недостаточно, чтобы его выдать, но с бушующим внутри штормсветом он ощутил себя гораздо лучше.

— Что случилось? — прошептал Каладин. — Что-то не так с нашей связью? Потому что я не могу достаточно быстро отыскать слова?

Сил приземлилась на его запястье, приняла образ молодой женщины и вгляделась в его кулак, вскинув голову.

— Что внутри? — спросила она заговорщическим шепотом.

— Ты знаешь, что внутри, Сил, — ответил Каладин, почувствовав холодок, как если бы его ударила волна ледяного дождя. — Сфера. Разве ты не видела ее только что?

Она посмотрела на него с невинным выражением лица.

— Ты делаешь плохой выбор. Дурной.

Ее черты на мгновение превратились в его, и она прыгнула вперед, как если бы хотела его напугать, но затем рассмеялась и упорхнула прочь.

«Плохой выбор. Дурной».

Значит, дело в его обещании помочь Моашу убить короля. Вздохнув, Каладин снова зашагал вперед.

Сил не понимала, почему его решение правильно. Она была спреном и обладала глупой, упрощенной моралью. Иногда людям приходилось выбирать между неприятными вариантами. Жизнь не настолько чиста и безгрешна, как хочется Сил. Жизнь беспорядочна, покрыта крэмом. Никто не проживал ее, не испачкавшись, даже Далинар.

— Ты хочешь от меня слишком многого, — отрывисто проговорил Каладин, когда добрался до другой стороны ущелья. — Я не какой-нибудь прославленный рыцарь из древних времен. Я сломленный человек. Слышишь меня, Сил? Я сломлен.

Она метнулась к нему и прошептала:

— Именно такими они все и были, глупенький.

И устремилась прочь.

Каладин стал наблюдать, как солдаты колонной переходили через мост. Это был не забег на плато, но Далинар все равно привел довольно много солдат. Углубиться в Разрушенные равнины означало вступить в зону боевых действий, а паршенди всегда оставались угрозой.

Четвертый мост протопал через механическую конструкцию, неся на плечах мост поменьше. Каладин не хотел покидать без него лагерь. Устройства, используемые Далинаром, — массивные, приводящиеся в действие храповым колесом мосты, которые тянули чуллы, — были удивительными, но Каладин им не доверял. Надежный мост на своих собственных плечах — совсем другое дело.

Сил снова пролетела неподалеку. Неужели она действительно ожидала, что он будет жить в соответствии с ее восприятием того, что правильно, а что нет? Неужели она собиралась отнимать у него способности каждый раз, когда он рисковал пойти против нее?

Это будет похоже на жизнь с петлей на шее.

Настроившись на то, что его волнения не смогут испортить сегодняшний день, Каладин отправился проверить, как идут дела у Четвертого моста.

«Посмотри в бескрайнее небо, — сказал он самому себе. — Вдохни ветер. Наслаждайся свободой».

После стольких дней взаперти подобные вещи казались чудесными.

Каладин обнаружил бригаду Четвертого выстроившейся рядом с мостом. Было странно видеть их в старых, подбитых на плечах кожаных жилетах поверх новой униформы, превративших мостовиков в причудливую смесь того, кем они были раньше и кем стали теперь. Они отсалютовали ему все вместе, и он поприветствовал их в ответ.

— Вольно, — сказал Каладин, и они разошлись, смеясь и отпуская шуточки друг над другом, пока Лоупен и его помощники распределяли бурдюки с водой.

— Ха! — воскликнул Камень, устраиваясь на краю моста, чтобы напиться. — Эта штука не такая тяжелая, какой я ее помнил.

— Потому что мы передвигаемся медленнее, — ответил Каладин, указав на механический мост Далинара. — И потому что ты помнишь, как носил мост поначалу, а не в конце, когда мы хорошо питались и много тренировались. Тогда он и полегчал.

— Нет, — возразил Камень. — Мост стал легким, потому что мы победили Садеаса. Все, как и должно было случиться.

— В этом нет никакого смысла.

— Ха! Смысл как раз в этом. — Рогоед глотнул воды. — Опьяненный воздухом низинник.

Каладин покачал головой, но позволил себе улыбнуться знакомому голосу Камня. Утолив жажду, он побежал трусцой через плато к Далинару, который только что закончил переправляться. Плато венчала высокая каменная формация, и на ее верхушке разместилась деревянная постройка, похожая на маленький форт. От одной из размещенных там подзорных труб бликом отразился солнечный свет.

На это плато не вел ни один из постоянных мостов, окружавших безопасную зону около лагерей. Дежурившие здесь разведчики располагали шестами и перепрыгивали ущелья в самых узких местах. Судя по всему, занимающиеся подобным должны быть немного безумными, и именно поэтому Каладин всегда испытывал к ним уважение.

Один из прыгунов разговаривал с Далинаром. Каладин ожидал, что человек окажется высоким и гибким, но он был низкорослым и крепко сбитым, с мускулистыми предплечьями. На нем красовалась униформа Холинов с белыми полосками на мундире.

— Мы действительно кое-что заметили, светлорд, — сказал прыгун Далинару. — Я видел его своими собственными глазами и записал дату и время глифами в учетной книге. Мужчина весь светился и летал по небу взад-вперед над равнинами.

Далинар хмыкнул.

— Я не сошел с ума, сэр, — продолжил прыгун, переминаясь с ноги на ногу. — Другие парни тоже его заметили, когда я...

— Я верю тебе, солдат, — ответил Далинар. — Это был Убийца в Белом. Он выглядел точно так же, когда явился за королем.

Мужчина расслабился.

— Светлорд, сэр, я подумал о том же. Кое-кто в лагере говорил мне, что я просто увидел то, что хотел видеть.

— Никому не хочется его увидеть, — проговорил Далинар. — Но зачем ему тратить время на равнинах? Почему он не нанес удар снова, если подобрался так близко?

Каладин откашлялся, испытывая неудобство, и указал на наблюдательный пост.

— Тот форт, он из дерева?

— Да, — ответил прыгун, но затем заметил узлы на плечах Каладина. — Э-э, сэр.

— Он явно не выдержит сверхшторм, — сказал капитан мостовиков.

— Мы его разбираем, сэр.

— И относите в лагерь? — уточнил Каладин. — Или оставляете здесь во время шторма?

— Оставляем, сэр? — переспросил низкорослый мужчина. — Мы остаемся здесь, с ним.

Он указал на пустое углубление в основании скалы, выдолбленное молотами или вырезанное Клинком Осколков. Оно не казалось слишком большим — на самом деле, всего лишь закуток. Похоже, они перетаскивали деревянный пол с верхней платформы и укрепляли его зажимами у входа в углубление, чтобы получилась своего рода дверь.

Действительно, своеобразное безумие.

— Светлорд, сэр, — обратился прыгун к Далинару. — Человек в белом может скрываться где-то неподалеку, выжидая.

— Спасибо, солдат, — поблагодарил кронпринц, кивком отпустив его. — Смотри в оба, пока мы на марше. Поступили сообщения, что в окрестностях лагерей бродит скальный демон.

— Да, сэр.

Мужчина отсалютовал и побежал обратно к веревочной лестнице, ведущей на высокий наблюдательный пост.

— Что, если убийца действительно явится за вами? — тихо спросил Каладин.

— Не вижу никакой разницы, если это произойдет здесь, — ответил Далинар. — В конце концов он вернется. На равнинах или во дворце, нам все равно придется с ним сразиться.

Каладин хмыкнул.

— Мне бы хотелось, чтобы вы приняли один из тех Клинков Осколков, которые выиграл Адолин, сэр. Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы знал, что вы сможете себя защитить.

— Думаю, я еще способен тебя удивить, — произнес Далинар, поднеся руку козырьком ко лбу, и стал всматриваться в сторону лагерей. — Однако я чувствую, что поступил неправильно, оставив Элокара одного.

— Убийца сказал, что пришел за вами, сэр. То, что вы далеко от короля, только послужит его защите.

— Полагаю, ты прав. Если только слова убийцы не были призваны нас запутать. — Далинар покачал головой. — Возможно, я прикажу тебе остаться с ним в следующий раз. Не могу отделаться от мысли, что упускаю что-то важное, что-то прямо перед носом.

Каладин сжал челюсти, пытаясь не обращать внимания на охвативший его озноб.

«Прикажу тебе остаться с ним в следующий раз...»

Казалось, сама судьба толкает его к тому, чтобы предать короля.

— Насчет твоего заключения, — сказал кронпринц.

— Все уже забыто, сэр, — ответил Каладин. По крайней мере, участие в нем Далинара. — Я благодарен, что меня не понизили в должности.

— Ты хороший солдат. Большую часть времени.

Глаза Далинара сверкнули, обратившись к мужчинам Четвертого моста, поднимающим свой мост. Один из них с краю привлекал особенное внимание — это был одетый в униформу Четвертого моста Ренарин, помогающий распределить вес. Стоящий неподалеку Лейтен посмеивался над ним и давал указания, как правильно держать мост.

— Он взаправду начал вливаться в коллектив, сэр, — сказал Каладин. — Парням он нравится. Я думал, что этот день никогда не наступит.

Далинар кивнул.

— Как он? — тихо спросил Каладин. — После того, что произошло на арене?

— Отказался тренироваться с Зейхелом. Насколько мне известно, он не призывал свой Клинок уже несколько недель. — Кронпринц понаблюдал еще мгновение. — Я не могу решить, идет ли ему на пользу время, проводимое с твоими людьми, помогает ли оно ему мыслить, как подобает солдату, или он просто избегает брать на себя большую ответственность.

— Сэр. Если позволите, ваш сын кажется немного не приспособленным к жизни. Находящимся не на своем месте. Неуклюжим, одиноким.

Далинар кивнул.

— Тогда со всей уверенностью могу сказать, что Четвертый мост, возможно, самое лучшее место, какое он мог найти.

Странно говорить такие вещи о светлоглазом, но это была правда.

Далинар хмыкнул.

— Я доверяю твоему суждению. Свободен. Иди убедись, что твои люди готовы к встрече с убийцей, если он в самом деле объявится сегодня.

Каладин кивнул и отошел, оставив кронпринца позади. Он и раньше слышал о видениях Далинара и об их содержании. Он не знал, что думать, но решил добыть полную копию записей видений, чтобы Ка могла их ему прочитать.

Возможно, эти видения могли объяснить, почему Сил всегда так безоговорочно доверяла Далинару.

Шло время, и армия двигалась по равнинам подобно потоку какой-то вязкой жидкости — грязи, стекающей по неглубокому желобу. И все ради того, чтобы Шаллан смогла увидеть куколку скального демона. Каладин покачал головой, пересекая плато. Адолин явно был без ума от девчонки — ему удалось поднять на ноги всю мощь армии, включая своего отца, только для того, чтобы удовлетворить ее прихоть.

— Идешь пешком, Каладин? — спросил Адолин, подъезжая к нему рысью.

Принц сидел верхом на том чудовищном белом жеребце с копытами, напоминающими молоты. Адолин облачился в полный комплект синих Доспехов Осколков, его шлем был привязан к задней луке седла.

— Я думал, у тебя есть право получать все необходимое в конюшнях моего отца.

— У меня также есть право получать что угодно у интенданта, — ответил Каладин, — но ты же видишь, что я не марширую с котлом на спине только потому, что мог его взять.

Адолин фыркнул.

— Тебе необходимо больше практиковаться в верховой езде. Ты должен признать, что она дает преимущества. Скорость галопа, более высокая позиция при атаке.

Принц похлопал коня по шее.

— Кажется, я гораздо больше доверяю своим собственным ногам.

Адолин кивнул, как будто слова Каладина были самой мудрой вещью, которую когда-либо произносил человек, и поехал обратно, к паланкину, чтобы проверить, как там Шаллан. Чувствуя себя немного усталым, Каладин выудил из кармана еще одну сферу, на этот раз простой бриллиантовый обломок, поднес ее к груди и сделал вдох.

Снова ничего не произошло. Шторм побери! Он поискал взглядом Сил, но не увидел ее. В последнее время она стала слишком игривой, и Каладин начал задаваться вопросом, не было ли ее поведение какой-то уловкой. На самом деле он надеялся, что дело обстояло именно так и что не случилось ничего похуже. Несмотря на внутреннее ворчание и жалобы, он отчаянно желал распоряжаться своей силой. Каладин предъявил права на небо, на сами ветра. Отказаться от них было все равно что отказаться от собственных рук.

В конце концов он добрался до края плато, где устанавливали механический мост Далинара. К счастью, здесь и нашлась Сил, рассматривающая крэмлинга, который полз через камни к ближайшей безопасной трещине.

Каладин сел перед ней на камень.

— Итак, ты меня наказываешь, — сказал он. — За мое согласие помочь Моашу. Вот почему у меня трудности со штормсветом.

Сил продолжала следить за крэмлингом, который походил на жука с круглым радужным панцирем.

— Сил? — позвал Каладин. — С тобой все в порядке? Ты кажешься...

«Такой, как была раньше. Когда мы впервые встретились».

Осознание этого факта вызвало страх. Если его силы исчезали, не из-за того ли, что слабела сама связь?

Сил посмотрела на него, и ее взгляд стал более сфокусированным, а выражение лица — больше похожим на обычное.

— Ты должен решить, чего хочешь, Каладин, — проговорила она.

— Тебе не нравится план Моаша, — сказал Каладин. — Ты пытаешься заставить меня изменить мнение на его счет?

Она поморщилась.

— Я вообще не хочу тебя заставлять. Ты должен делать то, что считаешь правильным.

— Но ведь именно это я и пытаюсь делать!

— Нет, я так не думаю.

— Отлично. Я скажу Моашу и его друзьям, что не участвую в деле, что не собираюсь им помогать.

— Но ты же дал Моашу слово!

— Я дал слово и Далинару...

Сил поджала губы, встретившись с ним взглядом.

— Вот в чем проблема, не так ли? — прошептал Каладин. — Я дал два обещания, но не могу сдержать их оба.

О, шторма. Неужели что-то подобное уничтожило Сияющих рыцарей?

Что происходило со спренами чести, когда их заставляли делать такой выбор? Так или иначе, клятва оказывалась нарушена.

«Идиот», — подумал Каладин.

По всей видимости, в последнее время он никак не мог сделать правильный выбор.

— Что мне делать, Сил?

Она взлетела, зависла в воздухе прямо перед Каладином и встретилась с ним взглядом.

— Ты должен произнести слова.

— Я их не знаю.

— Найди их. — Сил посмотрела в небо. — Найди их, и поскорее, Каладин. И нет, ничего не выйдет, если ты просто скажешь Моашу, что больше не будешь ему помогать. Мы зашли слишком далеко. Тебе нужно поступить так, как требует твое сердце.

Она взмыла в небо.

— Останься со мной, Сил, — прошептал Каладин ей вслед, вставая. — Я найду способ. Просто... не теряй себя. Пожалуйста. Ты нужна мне.

Неподалеку завертелись шестеренки механизмов моста Далинара, солдаты стали крутить рычаги, и вся конструкция начала разворачиваться.

— Стоп, стоп, стоп!

К ним подскочила Шаллан Давар — облако рыжих волос и синего шелка. На ее голове красовалась большая шляпа с мягкими полями, защищающая от солнца. Двое охранников бежали следом, но Газа среди них не было.

Каладин резко обернулся, встревоженный ее тоном, выискивая признаки Убийцы в Белом.

Шаллан, отдуваясь, прижала безопасную руку к груди.

— Шторма, что не так с носильщиками паланкина? Они совершенно не в состоянии быстро передвигаться. «Это не величественно», — говорят они. Ну, на самом деле мне совершенно не нужна величественность. Ладно, погодите минуту, а затем можете продолжать.

Она уселась на камень возле моста. Сбитые с толку солдаты пытались понять, что за девушка перед ними, а Шаллан тем временем вытащила альбом и начала рисовать.

— Все в порядке, — сказала она. — Продолжайте. Я весь день пыталась сделать последовательные наброски моста в процессе развертывания. Штормовые носильщики.

Что за взбалмошная женщина.

Солдаты нерешительно продолжили устанавливать мост, разворачивая его под пристальным наблюдением трех инженеров Далинара — овдовевших жен его погибших офицеров. Несколько плотников также стояли наготове, чтобы при надобности помочь, если мост застрянет или его частично заклинит.

Каладин покрепче сжал копье, пытаясь разобраться в своих эмоциях по поводу Сил и обещаниях, которые он дал. Конечно, он сможет что-нибудь придумать. Ведь сможет?

Наблюдение за мостом навязчиво вызывало в памяти мысли о забегах на плато, и он решил, что можно и отвлечься. Каладин понимал, почему Садеас предпочитал простой, хоть и жестокий подход, использующий бригады мостовиков. Его мосты были быстрее, дешевле, создавали меньше проблем. Эти же массивные громоздкие конструкции напоминали большие корабли, пытающиеся маневрировать в бухте.

«Защищенные мостовики, передвигающиеся бегом, — вот самое удачное решение, — подумал Каладин. — Люди со щитами, с полной поддержкой армии, помогающей им занять позицию. Можно иметь быстрые, мобильные мосты и не отправлять людей на убой».

Но дело в том, что Садеас хотел, чтобы мостовиков убивали, поскольку они служили приманкой, отвлекающей лучников врага от солдат.

Каладину показался знакомым один из помогающих с мостом плотников, который проверял деревянную опорную спицу и говорил о том, что надо бы вырезать новую. На лбу у толстяка выделялось родимое пятно, прикрытое шляпой плотника.

Каладин видел его где-то раньше. Возможно, один из тех солдат, что потеряли волю к борьбе после кровопролития на Башне? Некоторых из них перевели на другие должности в лагере.

Дата добавления: 2015-10-16