Слова сияния», глава 7, страница 1

Адолин сидел в кресле с высокой спинкой, с чашей вина в руке, прислушиваясь к грохоту сверхшторма снаружи. Ему полагалось чувствовать себя в безопасности в этом каменном мешке, но было в штормах что-то такое, что лишало любого ощущения безопасности, независимо от того, насколько оно казалось разумным. Он обрадуется Плачу и прекращению сверхштормов на пару недель.

Адолин поднял кубок, поприветствовав Элита, шедшего мимо. Он не видел его наверху, на террасе винного дома, но комната служила укрытием от сверхштормов также для нескольких магазинов Внешнего рынка.

— Ты готов к нашей дуэли? — спросил Адолин. — Ты заставил меня ждать уже целую неделю, Элит.

Низкорослый, лысеющий мужчина отпил немного вина и опустил свой кубок, не глядя на Адолина.

— Мой кузен планирует убить тебя за то, что ты бросил мне вызов, — сказал он. — Сразу после того, как он убьет меня за то, что я согласился.

Элит наконец повернулся к Адолину.

— Но когда я втопчу тебя в песок и потребую все Осколки твоей семьи, я стану богачом, и о нем все забудут. Готов ли я к дуэли? Я жажду ее, Адолин Холин.

— Именно ты хотел подождать, — напомнил Адолин.

— Тем больше времени насладиться предвкушением того, что я собираюсь с тобой сделать.

Элит усмехнулся одними губами и пошел дальше.

Жуткий парень. Ну, что ж, через два дня, на дуэли, Адолин с ним разберется. Однако перед поединком должна состояться завтрашняя встреча с Носителем Осколков паршенди. Встреча нависла над ним, как грозовой фронт. Что, если они наконец обретут мир?

Адолин обдумывал мысль, уделяя внимание вину и вполуха слушая, как за его спиной с кем-то болтает Элит. Адолин ведь узнал этот голос.

Принц выпрямился и посмотрел через плечо. Как долго Садеас уже здесь и почему Адолин не заметил его сразу, как вошел?

Садеас повернулся к нему со спокойной улыбкой на лице.

«Может, он просто...»

Кронпринц медленно подошел к Адолину, сложив руки за спиной, одетый в модный, открытый спереди, короткий коричневый сюртук с зеленым шейным платком, украшенным вышивкой. Пуговицы на передней части сюртука были из драгоценных камней. Изумруды сочетались с цветом платка.

Шторма. Сегодня он не хотел иметь дел с Садеасом.

Кронпринц сел рядом с Адолином, спиной к камину, который начал разжигать паршмен. В комнате стоял тихий гул нервных разговоров. Когда снаружи бушует сверхшторм, в помещении никогда не бывает достаточно комфортно, не важно как красиво оно оформлено.

— Юный Адолин, — сказал Садеас. — Как тебе мой сюртук?

Адолин глотнул вина, не слишком уверенный в себе, чтобы ответить.

«Я должен просто встать и уйти».

Но он не ушел. Какая-то часть его разума хотела, чтобы Садеас спровоцировал его, позволил отбросить запреты и вынудил совершить что-то глупое. Убийство человека прямо здесь, прямо сейчас скорее всего приведет Адолина к смертной казни или, самое малое, к изгнанию. Возможно, убийство Садеаса стоит любого наказания.

— Ты всегда был таким остроглазым, когда дело доходило до стиля, — продолжил Садеас. — Я хотел бы знать твое мнение. Думаю, что сюртук великолепен, но тревожусь, что такой короткий крой может выбиваться из моды. Каковы последние модные веяния в Лиафоре?

Садеас распахнул сюртук, двинув рукой, чтобы показать, что кольцо сочетается с пуговицами. Изумруд кольца, как и те, что на сюртуке, был неограненным. Камни мягко светились штормсветом.

«Неограненные изумруды», — подумал Адолин, затем поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Садеасом. Тот улыбался.

— Драгоценные камни — недавнее приобретение, — отметил кронпринц. — Я пристрастился к ним.

Полученные после забега на плато с Рутаром, в котором они не должны были участвовать. Забега наперегонки с остальными кронпринцами, как в старые времена, когда каждый принц пытался прибыть первым и заявить права на свой выигрыш.

— Я ненавижу вас, — прошептал Адолин.

— Ты и должен, — ответил Садеас, отпустив сюртук.

Он кивнул в сторону стоящих неподалеку мостовиков, охранявших Адолина и смотревших с неприкрытой враждебностью.

— Моя бывшая собственность относится к тебе хорошо? Я видел их так называемое патрулирование здесь, на рынке. Подумал, что это забавно по причинам, которые я вряд ли когда-нибудь сумею верно выразить.

— Они патрулируют, — сказал Адолин, — чтобы выстроить лучший Алеткар.

— Так вот чего хочет Далинар? Я удивлен тому, что услышал. Разумеется, он говорит о справедливости, но не позволяет ей идти своим чередом. Так, как следовало бы.

— Я знаю, к чему вы ведете, Садеас, — огрызнулся Адолин. — Вы раздражены тем, что мы не позволяем вам назначить судей в наш лагерь как кронпринцу информации. Что ж, я думаю, вы знаете, что отец решил пустить...

— Кронпринц... информации? Ты не слышал? Я недавно отказался от этого титула.

— Что?

— Да, — подтвердил Садеас. — Боюсь, что никогда не подходил для этой должности. Возможно, из-за моего темперамента, под стать Шалаш. Я желаю Далинару удачи в поиске замены, хотя, как слышал, остальные кронпринцы пришли к выводу, что никто из нас... не подходит для подобных назначений.

«Он не признает власть короля», — подумал Адолин.

Шторма, ничего хорошего. Принц заскрипел зубами и обнаружил, что тянется рукой в сторону, чтобы призвать Клинок. Нет. Адолин опустил руку. Он найдет способ заставить этого человека выйти на дуэльную арену. Если убить Садеаса сейчас, не важно, как сильно он того заслуживает, тогда те законы и кодексы, которые столь усердно отстаивал отец Адолина, окажутся подорваны.

Но, шторма... Адолина терзало искушение.

Садеас снова улыбнулся.

— Думаешь, я злой человек, Адолин?

— Это еще слишком мягко сказано, — опять огрызнулся принц. — Вы не просто злой, вы эгоистичный, покрытый крэмом угорь, пытающийся задушить королевство своей узловатой, ублюдочной рукой.

— Красноречиво, — сказал Садеас. — Ты ведь понимаешь, что я создал это королевство.

— Вы всего лишь помогли моему отцу и дяде.

— И оба они мертвы. Терновник мертв так же, как и старый Гавилар. Вместо них королевством правят два идиота, и каждый из них, в своем роде, тень того человека, что я любил.

Он наклонился вперед, глядя Адолину прямо в глаза.

— Я не душу Алеткар, сынок. Я пытаюсь всеми силами сохранить те куски, что достаточно сильны, чтобы выдержать разрушение, которое вызывает твой отец.

— Я вам не сынок, — прошипел Адолин.

— Прекрасно, — проговорил, вставая, Садеас. — Но я скажу тебе одну вещь. Я рад, что ты выжил тогда, на Башне. В следующие несколько месяцев ты станешь отличным кронпринцем. У меня есть ощущение, что через десять лет или около того — после продолжительной гражданской войны между нами — наш альянс станет очень крепким. К тому времени ты поймешь, почему я сделал то, что сделал.

— Сомневаюсь. Я проткну мечом ваше брюхо задолго до этого, Садеас.

Кронпринц поднял свой кубок с вином и отошел, присоединившись к другой группе светлоглазых. Адолин вздохнул с облегчением и откинулся в кресле. Стоявший неподалеку низкорослый мостовик-охранник с сединой на висках кивнул Адолину с уважением.

Адолин просидел, сгорбившись, чувствуя себя опустошенным, пока не закончился сверхшторм и люди не начали расходиться. Как бы то ни было, перед уходом Адолин предпочел бы дождаться, пока дождь не прекратится полностью. Ему никогда не нравилось, как выглядела его форма, когда промокала.

Наконец он поднялся, подозвал двух своих охранников и вышел из винного дома под серое небо к пустынному Внешнему рынку. Он почти отошел от разговора с Садеасом и продолжал напоминать себе, что до встречи с ним день складывался очень хорошо.

Конечно же, Шаллан и ее экипаж уже отбыли. Он мог бы приказать отвезти себя, но после долгого времени в замкнутом пространстве чувствовал, что будет лучше пройтись по открытому воздуху, прохладному, влажному и свежему после шторма.

Засунув руки в карманы мундира, Адолин пошел по дорожке через Внешний рынок, обходя лужи. По обочинам садовники начали выращивать декоративный сланцекорник, но пока что он вырос несильно, всего на несколько дюймов. Чтобы образовалась хорошая изгородь, потребуются годы.

Те два невыносимых мостовика следовали сразу за ним. Не то чтобы Адолин возражал против самих охранников — они казались довольно приятными парнями, особенно когда находились далеко от своего капитана. Адолину просто не нравилось нуждаться в няньках. Несмотря на то, что шторм ушел на запад, день оставался мрачным. Облака закрыли солнце, которое вышло из зенита и медленно сползало к далекому горизонту. Ему повстречалось не много людей, поэтому единственными спутниками были мостовики — ну, ладно, они и легион крэмлингов, выползших, чтобы попировать на растениях, которые жадно поглощали воду из луж.

Почему здешние растения проводили гораздо больше времени в своих раковинах, чем те, что росли дома, в Алеткаре? Шаллан, наверное, знала. Адолин улыбнулся, загоняя мысли о Садеасе поглубже. С Шаллан все складывалось наилучшим образом. Хотя так всегда бывало на первых порах, так что он пока попридержал энтузиазм.

Девушка оказалась изумительной. Экзотичной, остроумной и не задушенной приличиями алети. Она была умнее, чем он, но не заставляла его чувствовать себя глупцом. Большой плюс в ее пользу.

Адолин покинул рынок, пересек открытое пространство и наконец дошел до военного лагеря Далинара. Охранники пропустили его, образцово отсалютовав. Он остановился на рынке военного лагеря, сравнивая товары, которые видел здесь, с теми, что продавались около Пика.

«Что произойдет с этим местом, — подумал Адолин, — когда война закончится?»

Когда-то же она должна закончиться. Возможно, даже завтра, на переговорах с Носителем Осколков паршенди.

Алети не уйдут отсюда, пока есть скальные демоны, на которых можно охотиться, но, конечно, такое крупное поселение не могло продолжать разрастаться. Неужели на его глазах произойдет перенос королевского престола?

Несколько часов спустя — после некоторого времени, проведенного в ювелирных магазинах в поисках чего-нибудь для Шаллан, — Адолин с охраной добрался до комплекса зданий, принадлежащих его отцу. К этому времени ступни Адолина начали ныть, и лагерь погрузился во тьму. Он зевнул, продвигаясь по похожим на пещеру внутренностям отцовского жилища, чем-то напоминавшего бункер. Разве не пора им построить надлежащий особняк? Быть примером для своих людей — хорошо и правильно, но существовали определенные стандарты, которых семья, подобная их собственной, должна придерживаться. В особенности если Разрушенные равнины останутся такими же важными, какими были до сих пор. Ведь...

Он замешкался, остановившись на пересечении коридоров, и посмотрел направо. Принц собирался наведаться на кухню, чтобы перекусить, но в другой стороне двигалась и отбрасывала тени группа людей. Они приглушенно перешептывались.

— Что тут у вас? — требовательно спросил Адолин, подойдя к собравшимся. За ним следовали два охранника. — Солдаты? Что вы нашли?

Мужчины поспешили повернуться и отсалютовать, прижав копья к плечам. Мостовики из отряда Каладина. Сразу за ними находились двери, которые вели в крыло, где располагались покои Далинара, Адолина и Ренарина. Двери были открыты, а на полу солдаты разложили сферы.

Что случилось? Обычно два, может, четыре человека стояли на этом посту на страже. Не восемь. И... почему паршмен, одетый в форму охранников, держит копье наравне с остальными?

— Сэр! — проговорил долговязый, длиннорукий мужчина, стоявший ближе всех. — Мы всего лишь направлялись проверить кронпринца, когда...

Дальше Адолин не слушал. Он протолкался сквозь мостовиков, наконец увидев, что освещали сферы на полу гостиной.

Снова нацарапанные глифы. Адолин встал на колени, пытаясь их прочитать. К несчастью, они не были нарисованы в форме какого-либо рисунка. Он предположил, что это числа...

— Тридцать два дня, — прочитал один из мостовиков, низкорослый азианин. — Ищи центр.

Бездна.

— Вы говорили кому-нибудь о них? — спросил Адолин.

— Мы только что их нашли, — ответил азианин.

— Поставьте охрану с обоих концов коридора, — приказал принц. — И пошлите за моей тетей.

* * *

Адолин призвал Клинок, затем отпустил его, затем снова призвал. Нервная привычка. Белый туман появлялся в виде маленьких усиков, разрастающихся в воздухе, и превращался в Клинок Осколков, который тут же отягощал руку.

Принц стоял в гостиной, уставившись на не предвещающие ничего хорошего знаки. Они смотрели на него с немым вызовом. Закрытую дверь охраняли мостовики, так что только он, Далинар и Навани будут в курсе предстоящей дискуссии. Адолин хотел вырезать Клинком эти проклятые глифы. Далинар доказал, что находится в здравом уме. У тети Навани имелся документ на языке зари, который удалось почти полностью перевести с помощью слов из видений отца!

Видения исходили от Всемогущего. Все встало на свои места.

И вот теперь это.

— Их вырезали ножом, — сказала Навани, стоя на коленях перед глифами.

Гостиная представляла собой большое открытое помещение, используемое для приема гостей или проведения встреч. Двери в дальней части комнаты вели в рабочий кабинет и спальни.

— Этим ножом, — ответил Далинар, поднимая свой поясной нож, выполненный в том же стиле, что носили большинство светлоглазых. — Моим ножом.

Лезвие оказалось затуплено, и на нем все еще оставались частички камня после вырезания глифов. Линии соответствовали размеру клинка. Они нашли нож прямо перед дверью кабинета Далинара, где тот пережидал сверхшторм. Один. Экипаж Навани задержался, и ей пришлось вернуться во дворец, чтобы не рисковать быть застигнутой штормом.

— Кто-то еще мог взять нож, — отрезал Адолин. — Он мог проникнуть в кабинет, вытащить его, пока ты был поглощен видениями, и прийти сюда...

Навани и Далинар вдвоем уставились на него.

— Зачастую, — сказала Навани, — самый простой ответ является самым верным.

Адолин вздохнул, отпустил Клинок и рухнул в кресло рядом с вызывающими глифами. Его отец стоял выпрямившись. На самом деле Далинар Холин никогда не стоял так прямо, как сейчас, сложив руки за спиной и отведя взгляд от глифов. Он смотрел в сторону стены — на восток.

Далинар походил на камень, валун, слишком большой, чтобы даже шторм его сдвинул. Он выглядел таким уверенным. Он был тем, за кого можно держаться.

— Ты ничего не помнишь? — спросила, вставая, Навани у Далинара.

— Нет. — Он повернулся к Адолину. — Я думаю, теперь уже очевидно, что за каждой надписью стоял я. Что так сильно беспокоит тебя, сын?

— Мысль, что ты царапаешь по земле, — объяснил Адолин, поежившись. — Погруженный в одно из своих видений, не контролирующий себя.

— Всемогущий выбрал для меня странный путь, — проговорил Далинар. — Почему я должен получать информацию подобным образом? Почему не сказать мне что-то прямо в видениях?

— Ты ведь понимаешь, что это предсказание, — тихо сказал Адолин. — Видение будущего. Способность Несущих Пустоту.

— Да. — Далинар прищурился. — «Ищи центр». Что ты думаешь, Навани? Центр Разрушенных равнин? Какая истина там скрыта?

— Паршенди, очевидно.

Они говорили о центре Разрушенных равнин так, будто уже знали, что это за место. Но ни один человек не бывал там, только паршенди. Для алети слово «центр» означало всего лишь огромный простор неисследованных плато за пределами разведанной области.

— Да. Но где? Может, они перемещаются? Может, и нет никакого города паршенди в центре?

— Они могли бы перемещаться, только если у них есть преобразователи, — ответила Навани, — в чем я лично сомневаюсь. Они укрепились в каком-то одном месте. Паршенди не кочевники, и нет никаких причин для того, чтобы они передвигались по равнинам.

— Если мы сможем заключить мир, — размышлял Далинар, — достичь центра станет намного легче... — Он посмотрел на Адолина. — Пусть мостовики замажут царапины крэмом, а затем прикроют эту часть пола ковром.

— Я прослежу.

— Хорошо, — произнес Далинар, выглядевший отстраненным. — Потом, сын, поспи немного. Завтра важный день.

Адолин кивнул.

— Отец, ты знал, что среди мостовиков есть паршмен?

— Да. Он был среди них с самого начала, но ему не давали оружия, пока я не разрешил.

— Почему ты так поступил?

— Из любопытства. — Далинар повернулся и кивнул в сторону глифов на полу. — Скажи мне, Навани. Если считать, что цифры ведут обратный отсчет к какой-то дате, это будет день, когда придет сверхшторм?

— Тридцать два дня? — задумалась женщина. — Как раз наступит середина Плача. Через тридцать два дня — даже не точная дата конца года, а за два дня до него. Я не могу понять, какой в ней смысл.

— А, в любом случае, слишком подходящий ответ. Отлично. Давайте позволим охранникам вернуться обратно и заставим их поклясться в соблюдении секретности. Не хотелось бы спровоцировать панику.

Вкратце, если кто-либо предполагает, что Казила невиновен, то ему следует посмотреть на факты и опровергнуть их во всей их полноте; утверждение о том, что Сияющие были лишены неприкосновенности ради исполнения приговора над одним из них, тем, кто, очевидно, связался с нездоровыми элементами, является признаком самого нерадивого суждения, поскольку пагубное влияние врага требовало бдительности во всех случаях — и во время войны, и во время мира.

Дата добавления: 2015-10-16