Слова сияния», глава 21, страница 10. Ее экипаж остался в конюшне на Внешнем рынке, и Шаллан привели к винтовой лестнице

Ее экипаж остался в конюшне на Внешнем рынке, и Шаллан привели к винтовой лестнице, построенной внутри каменного холма. Поднявшись по ней, она нерешительно шагнула на террасу, вырезанную в склоне. Светлоглазые в модной одежде сидели за многочисленными металлическими столами и беседовали, потягивая вино.

Здесь они находились достаточно высоко, чтобы обозревать сверху все военные лагеря. Терраса выходила на восток, в сторону Источника. Такое неестественное расположение заставило Шаллан почувствовать себя уязвимой. Она привыкла, что балконы, сады и террасы размещались на стороне, противоположной штормам. Конечно, маловероятно, что кто-то останется здесь, когда ожидается сверхшторм, но все же ей было не по себе.

Мастер-слуга в черно-белом костюме подошел к Шаллан и поклонился, назвав ее «ваша светлость Давар», хотя она не представилась. Ей придется привыкнуть к этому; в Алеткаре Шаллан была новичком и очень узнаваемым новичком. Она отпустила охранников и позволила слуге провести себя между столов к большому залу, вырезанному глубже в скале с правой стороны. Помещение обладало настоящими крышей и стенами, так что его можно было полностью закрыть. Еще одна группа охранников ожидала здесь приказов своих хозяев.

Шаллан привлекала внимание других посетителей. Что ж, хорошо. Она пришла сюда, чтобы перевернуть их мир. Чем больше людей говорит о ней, тем больше у нее шансов, когда придет время, убедить их прислушаться к ее словам относительно паршменов. Они были повсюду в лагере, даже здесь, в роскошном винном доме. Она заметила троих в углу, переносящих бутылки вина с настенных полок в ящики. Они двигались в медленном, но неизменном темпе.

Еще несколько шагов, и девушка оказалась у мраморной балюстрады, прямо на краю террасы. Здесь у Адолина был заказан отдельный столик с открытым обзором на восток. На небольшом отдалении у стены стояли двое охранников из дома Холин — очевидно, Адолин был слишком значительной фигурой, чтобы его охранникам приходилось ожидать снаружи вместе с остальными.

Сам принц просматривал фолио такого большого формата, что его нельзя было принять за женскую книгу. Шаллан видела несколько фолио, содержащих карты сражений, и другие, с образцами Доспехов или рисунками архитектурных сооружений. Ее позабавило, когда она мельком взглянула на глифы с женскими пометками внизу для пояснений. Модные фасоны из Лиафора и Азира.

Адолин выглядел таким же красивым, как и раньше. Возможно, даже больше, потому что сейчас был явно более расслаблен. Шаллан не позволит ему затуманить разум. На этой встрече у нее есть цель — союз с домом Холин, с помощью которого можно позаботиться о братьях и получить средства для разоблачения Несущих Пустоту и обнаружения Уритиру.

Она не могла позволить себе такой отговорки, как слабость. Требовалось контролировать ситуацию, но нельзя действовать как подхалим и не...

Адолин увидел ее и закрыл фолио. Он встал, ухмыляясь.

...О, шторма! Эта улыбка.

— Ваша светлость Шаллан, — сказал он, протянув ей руку. — Вы хорошо устроились в лагере Себариала?

— Да, — улыбнулась она в ответ. Ей захотелось протянуть руку и запустить пальцы в его копну непослушных волос.

«У наших детей могут получиться очень странные волосы, — подумала она. — Его золотые с черным локоны алети, мои рыжие и…»

Она на самом деле думает об их детях? Уже? Глупая девчонка.

— Да, — повторила Шаллан, пытаясь немного собраться. — Он был довольно добр ко мне.

— Возможно, это потому, что вы родственники, — сказал Адолин, придвигая ей кресло, чтобы она села.

Принц сделал это сам, вместо того, чтобы предоставить помочь ей слуге. Она не ожидала ничего подобного от такого знатного человека.

— Себариал делает что-то, только если чувствует, что вынужден.

— Я думаю, он может вас удивить, — произнесла Шаллан.

— О, у него уже получилось в нескольких случаях.

— В самом деле? Когда?

— Ну, — сказал Адолин, усаживаясь, — однажды он произвел очень, гм, громкий и неуместный звук на совете с королем...

Адолин улыбнулся, пожав плечами, как будто смутился, но не покраснел, как это вышло бы у Шаллан в похожей ситуации.

— Считается?

— Не уверена. При том, что я знаю о дяде Себариале, сомневаюсь, что такие вещи в его исполнении особенно удивительны. Скорее, они ожидаемы.

Адолин рассмеялся, откинув голову назад.

— Да, я полагаю, вы правы.

Он казался таким уверенным в себе. Не самодовольным, каким был ее отец. Шаллан пришло в голову, что на самом деле причиной характера ее отца являлась не уверенность в себе, а наоборот.

Адолин казался совершенно непринужденным и с людьми своего положения, и с окружающими. Сделав жест мастер-слуге принести ему винную карту, он улыбнулся женщине, хотя она была темноглазой. Улыбки оказалось достаточно для того, чтобы даже мастер-слуга зарделась от смущения.

И Шаллан должна заставить такого человека ухаживать за ней? Шторма! Она чувствовала себя гораздо увереннее, когда пыталась обмануть главаря Кровьпризраков.

«Действуй изящно, — сказала себе Шаллан. — Адолин вращается среди элиты и имел отношения с самыми утонченными леди мира. От тебя он ожидает того же».

— Итак, — произнес принц, перелистывая винную карту, написанную глифами, — предполагается, что мы поженимся.

— Я бы смягчила формулировку, светлорд, — сказала Шаллан, тщательно подбирая слова. — Не предполагается, что мы поженимся. Ваша кузина Джасна просто хотела, чтобы мы обдумали союз, и, похоже, ваша тетя была согласна.

— Всемогущий, спаси мужчину, когда его родственницы тайно сговариваются о его будущем, — ответил Адолин со вздохом. — Конечно, когда Джасна в свои не юные годы обходится без супруга, это нормально, а если я не обзаведусь невестой к моим двадцати трем, то стану представлять какую-то угрозу. Очень женская точка зрения, вы так не думаете?

— Ну, она хотела и меня выдать замуж, — проговорила Шаллан. — Так что я не стала бы упрекать ее. Просто... такова джасновская точка зрения? — Она сделала паузу. — Джаснианская? Нет, Бездна. Должно быть что-то вроде «антиджаснианская», но все равно не отражает смысл в полной мере, верно?

— Вы меня спрашиваете? — задал вопрос Адолин, переворачивая меню так, чтобы она могла его видеть. — Что мне заказать, как думаете?

— Шторма! — выдохнула она. — Столько разных сортов вин?

— Ага, — ответил Адолин и заговорщически наклонился к ней. — Честно говоря, я не уделяю всему этому достаточно внимания. Ренарин знает разницу между ними — он прожужжит вам все уши, если только ему позволить. Как по мне, я заказываю что-нибудь, что звучит значительно, но на самом деле выбираю по цвету.

Он скорчил гримасу.

— Формально мы на войне. В любом случае я не могу выбрать что-то слишком крепкое. Глупо, потому что сегодня не будет забегов на плато.

— Вы уверены? Я думала, что забеги — дело случая.

— Ага, но сейчас черед не моего лагеря. Так или иначе, паршенди почти никогда не подходят слишком близко перед сверхштормом.

Он откинулся назад и еще несколько мгновений изучал меню, прежде чем указать на одно из вин и подмигнуть прислуживающей женщине.

Шаллан похолодела.

— Подождите. Сверхшторм?

— Ага, — подтвердил Адолин, сверяясь с часами в углу. Себариал упомянул, что сверхшторма становились все более частыми. — Теперь может начаться в любое время. Вы не знали?

Шаллан пролепетала что-то, глядя на восток, на покрытый разломами ландшафт.

«Веди себя достойно! — подумала она. — Утонченно!»

Инстинктивно ей хотелось забраться в какую-нибудь дыру и затаиться. Неожиданно девушка почувствовала, что давление начинает падать, как будто даже воздух пытался убежать. Неужели начинается? Нет, должно быть, ей показалось. Но она все равно прищурилась.

— Я не смотрела прогноз штормов, который есть у Себариала, — выдавила из себя Шаллан. Честно говоря, зная его, можно было с уверенностью утверждать, что прогноз устарел. — Я оказалась занята.

— Ха, — усмехнулся Адолин. — А я то думал, почему вы не спрашиваете об этом месте. Решил, что вы уже слышали о нем.

Это место. Открытый балкон, выходящий на восток. Светлоглазые, пьющие вино, теперь казались ей ожидающими чего-то, а в воздухе чувствовалась нервозность. Шаллан начала понимать, для чего нужна вторая комната, большая, с охранниками и крепкими дверьми.

— Мы здесь, чтобы наблюдать за штормом? — прошептала Шаллан.

— Новомодное увлечение, — объяснил Адолин. — По-видимому, предполагается, что мы будем сидеть здесь, пока шторм почти не накроет нас, а потом побежим в другой зал, чтобы спрятаться. Я уже несколько недель хотел прийти сюда, но только теперь удалось убедить моих телохранителей, что я здесь в безопасности.

Последние слова он произнес с некоторой горечью.

— Если хотите, мы можем пойти в укрытие прямо сейчас.

— Нет, — сказала Шаллан, с трудом отрывая пальцы от края стола. — Я в порядке.

— Вы выглядите бледной.

— Это мой обычный цвет кожи.

— Потому что вы веденка?

— Потому что в последнее время я постоянно на грани паники. О, это наше вино?

«Не теряй самообладания», — снова напомнила себе Шаллан.

Она подчеркнуто не смотрела на восток.

Мастер-слуга принесла им два бокала великолепного синего вина. Адолин взял свой и внимательно осмотрел. Он понюхал вино, попробовал, удовлетворенно кивнул и отпустил женщину, улыбнувшись ей на прощание. Пока она уходила, принц смотрел на ее округлости.

Шаллан изумилась, но принц, похоже, не заметил, что сделал что-то не так. Он перевел взгляд обратно на Шаллан и снова наклонился к ней.

— Я знаю, что нужно покрутить бокалом с вином, попробовать его и все такое, — прошептал Адолин, — но никто мне так и не объяснил, что я должен там искать.

— Возможно, плавающих в нем жуков?

— Да нет, мой новый дегустатор заметил бы их.

Он улыбнулся, но Шаллан поняла, что Адолин, судя по всему, не шутит. Худой человек, не носивший униформу, подошел поговорить с телохранителями. Видимо, это и был дегустатор.

Шаллан отпила из своего бокала. Вино оказалось хорошим — немного сладким, чуточку пряным. Хотя она и не могла сосредоточиться на его вкусе из-за шторма.

«Прекрати», — сказала она себе, улыбаясь Адолину.

Она должна сделать так, чтобы их встреча прошла хорошо.

«Заставь его говорить о себе».

Так советовали книги, насколько она помнила.

— Атаки на плато, — сказала Шаллан. — Как вы узнаете, когда нужно их начинать?

— Хм-м? А, у нас есть наблюдатели, — ответил Адолин, откинувшись на спинку кресла. — Люди, которые дежурят на башнях с огромными подзорными трубами. Они осматривают все плато, до которых мы можем добраться достаточно быстро, и ищут куколки.

— Я слышала, что вы захватили немало куколок.

— Ну, не думаю что мне следует об этом говорить. Отец больше не хочет делать из забегов соревнование. — Он выжидательно посмотрел на нее.

— Но вы же можете говорить о том, что уже произошло, — сказала Шаллан, чувствуя себя так, будто сыграла роль, которую от нее ожидали.

— Полагаю, что могу, — согласился Адолин. — Несколько месяцев назад была одна атака, в которой я захватил куколку практически в одиночку. Видите ли, мы с отцом обычно перепрыгиваем расщелины первыми и расчищаем место для мостов.

— А это не опасно? — спросила Шаллан, почтительно смотря на него широко открытыми глазами.

— Опасно, но мы Носители Осколков. У нас есть сила и мощь, дарованные Всемогущим. Большая ответственность, и наш долг — использовать эту силу для защиты людей. Мы спасаем сотни жизней тем, что переправляемся первыми. И так мы можем вести армию в бой лично.

Он замолчал.

— Вы такой храбрый, — сказала Шаллан, как она надеялась, восхищенным, с придыханием голосом.

— Ну, поступать так правильно. Но опасно. В тот день я прыгнул первым, но паршенди развели нас с отцом слишком далеко друг от друга. Он был вынужден перепрыгнуть обратно, и из-за пропущенного удара по ноге, когда он приземлился, его наголенник — это часть доспехов на ноге — треснул. Из-за случившегося для него стало опасно снова прыгать. Я остался один, пока он ждал установки моста.

Адолин снова замолчал. Видимо, она должна была спросить, что произошло дальше.

— А что, если вам захочется в туалет по-большому? — выдала Шаллан.

— Ну, я встал спиной к расщелине и взмахнул перед собой мечом, собираясь... Подождите. Что вы сказали?

— В туалет. Вы на поле боя, заключены в металл, как краб в свой панцирь. Что вы делаете, если нужно отойти по нужде?

— Я... э-э... — насупился Адолин. — Еще ни одна женщина не спрашивала меня о таком.

— Да здравствует оригинальность! — воскликнула Шаллан, хотя и покраснела при этих словах.

Джасна была бы недовольна. Неужели Шаллан не могла последить за своим языком хотя бы в течение одного разговора? Она заставила Адолина говорить о том, что ему нравится, все шло хорошо. А теперь это.

— Ну, — медленно проговорил принц, — в каждой битве бывают перерывы, люди сменяют друг друга на передовой. На каждые пять минут сражения чаще всего есть столько же времени на отдых. Когда Носитель Осколков отходит назад, солдаты осматривают его Доспехи в поисках трещин, дают ему поесть или попить и помогают... с тем, что вы только что упомянули. Это не лучшая тема для разговора, ваша светлость. Мы обычно не обсуждаем такие вещи.

— И именно поэтому это хорошая тема для разговора, — ответила Шаллан. — Я могу узнать о войнах, Носителях Осколков и выдающихся убийствах в официальных отчетах. Но грязные детали никто не записывает.

— Ну, они действительно грязные, — произнес Адолин, скривившись, и сделал глоток. — Невозможно самостоятельно... не могу поверить, что говорю это... самостоятельно подтереться в Доспехах Осколков, поэтому кому-то приходится делать это за тебя. В такие моменты я чувствую себя младенцем. А иногда просто нет времени...

— И?

Он осмотрел ее, прищурившись.

— Что? — спросила она.

— Просто пытаюсь понять, а не Шут ли вы в парике. Такие шутки в его духе.

— Я не подшучиваю над вами, — ответила Шаллан. — Мне просто любопытно.

И, честно говоря, так и было. Она думала о подобных вещах. Возможно, больше, чем они заслуживали внимания.

— Ну, — сказал Адолин, — если хотите знать, старая военная пословица говорит, что лучше опозориться, чем умереть. Нельзя допускать, чтобы хоть что-то отвлекало тебя от сражения.

— То есть...

— То есть да, я, Адолин Холин, двоюродный брат короля, наследник княжества Холин, обделался в своих Доспехах Осколков. Трижды, и все три раза осознанно. — Он допил остатки вина. — Вы очень странная женщина.

— Если позволите напомнить, — проговорила Шаллан, — именно вы начали наш сегодняшний разговор с шутки о метеоризме Себариала.

— Действительно. — Он ухмыльнулся. — Наша беседа идет не так, как должна бы, не правда ли?

— Это плохо?

— Нет, — сказал Адолин, и его ухмылка стала шире. — На самом деле даже интересно. Знаете, сколько раз я рассказывал ту историю о спасении во время забега на плато?

— Я уверена, вы были весьма отважны.

— Весьма.

— Хотя, наверное, не так отважны, как бедняга, которому пришлось чистить ваши Доспехи.

Адолин захохотал. Впервые он выглядел искренним, проявив эмоции, которые не были запланированы или ожидаемы. Он ударил кулаком по столу, потом жестом попросил еще вина, вытирая слезы с глаз. Его широкая улыбка угрожала снова вогнать ее в краску.

«Стоп, — подумала Шаллан, — неужели... сработало?»

Она намеревалась вести себя женственно и тактично, а не спрашивать мужчину, каково это, справлять большую нужду в бою.

— Ладно, — произнес Адолин, взяв бокал вина. Теперь он даже не взглянул на слугу. — Какие еще грязные секреты вы хотите узнать? Вы вывернули меня наизнанку. Есть множество вещей, которые не упоминаются в рассказах и официальных хрониках.

— Куколки, — спросила Шаллан с нетерпением. — Как они выглядят?

— Вот что вас интересует? — удивился Адолин, почесав голову. — Я был уверен, что вы захотите узнать об опрелостях...

Шаллан достала свою сумку, вытащила на стол лист бумаги и начала рисовать.

— Из того, что мне удалось узнать, никто всерьез не изучал скальных демонов. Есть несколько изображений мертвых особей, но это все, а наброски их анатомии никуда не годятся. У них наверняка интересный жизненный цикл. Они появляются в окрестных расщелинах, но я сомневаюсь, что они в них живут. Там недостаточно еды, чтобы прокормить созданий такого размера. А значит, они приходят сюда, следуя какому-то миграционному маршруту. Они приходят сюда, чтобы окуклиться. Вы когда-нибудь видели молодых особей? До того, как они превратятся в куколку?

— Нет, — ответил Адолин, передвигая свое кресло вокруг стола. — Это часто происходит ночью, и мы не замечаем их до утра. Скальных демонов трудно увидеть, их окраска повторяет цвет скал. Я начинаю думать, что паршенди за нами наблюдают. Нам очень часто приходится сражаться за плато. Возможно, они замечают, как мы начинаем готовиться, затем по направлению, в котором мы выдвигаемся, они определяют, где найти куколку. Мы стартуем раньше, но они быстрее двигаются через равнины, поэтому мы прибываем почти одновременно...

Он умолк, наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть ее рисунок.

— Шторма! Отличная работа, Шаллан.

— Спасибо.

— Нет, правда, отличная.

Она сделала наброски нескольких типов куколок, о которых читала в книгах, вместе с символическими изображениями людей рядом с ними для сравнения размеров. Рисунки получились не очень хорошими — она делала их на скорую руку. Но Адолин выглядел искренне пораженным.

— Форма и структура куколок, — сказала Шаллан, — могут помочь определить, к какому семейству родственных животных принадлежат скальные демоны.

— Они больше всего похожи на эту, — произнес Адолин, пододвигаясь ближе и указывая на один из рисунков. — Когда я дотрагивался до них, они были твердыми как скала. Трудно пробиться внутрь куколки без Клинка Осколков. Людям с молотами может потребоваться вечность, чтобы проломить ее.

— Хм-м-м, — пробормотала Шаллан, делая пометку. — Вы уверены?

— Ага. Вот так они выглядят. А в чем дело?

— Это куколки ю-нерига, — пояснила девушка. — Большепанцирника из морей вокруг Марабетии. Как мне рассказывали, им скармливают преступников.

— Ого!

— Возможно, сходство ложное и это всего лишь совпадение. Ю-нериги — водный вид. Они выходят на сушу только для того, чтобы окуклиться. Связь слишком слабая, чтобы предположить, что они состоят в родстве со скальными демонами...

— Конечно, — сказал Адолин, глотнув вина. — Если вы так говорите.

— Возможно, это важно, — ответила Шаллан.

— Для исследований. Да, я знаю. Тетя Навани всегда рассказывает о подобных вещах.

— Практическая значимость может оказаться гораздо большей, — пояснила Шаллан. — Сколько всего таких существ убивают ваши армии и паршенди каждый месяц?

Адолин пожал плечами.

— Каждые три дня или около того, я полагаю. Иногда больше, иногда меньше. Так что... примерно пятнадцать в месяц?

— Вы видите проблему?

— Я... — Адолин покачал головой. — Нет. Извините. Я вроде как бесполезен во всем, что не касается того, как проткнуть кого-нибудь мечом.

Шаллан улыбнулась ему.

— Ерунда. Вы доказали свое умение выбирать вино.

— По сути, я полагался на случай.

— И оно очень вкусное. Эмпирическое подтверждение вашей методологии. Возможно, сейчас вы не видите проблемы, потому что у вас нет точных данных. Большепанцирники, как правило, медленно размножаются и медленно растут из-за того, что большинство экосистем могут поддерживать только небольшую популяцию высших хищников такого размера.

— Я раньше слышал некоторые из этих слов.

Она посмотрела на него, приподняв бровь. Стремясь рассмотреть рисунок, Адолин придвинулся к ней гораздо ближе, чем полагалось. От него слабо пахло одеколоном, обладающим свежим древесным ароматом.

«Подумать только...»

— Ладно, ладно, — проговорил он, посмеиваясь и разглядывая ее рисунок. — Я не такой дремучий, каким притворяюсь. Я понимаю, что вы имеете в виду. Вы в самом деле думаете, что мы могли убить их так много, что возникла проблема? Я к тому, что люди поколениями охотились на большепанцирников, но животные по-прежнему процветают.

— Здесь вы не охотитесь на них, Адолин. Вы собираете их как урожай. Систематически уничтожаете молодую популяцию. Не стало ли их окукливаться меньше в последнее время?

— Да, — признал он, хотя и с неохотой. — Мы думаем, явление может быть сезонным.

— Может быть. Или после более чем пяти лет сбора гемсердец популяция начала сокращаться. На животных, подобных скальным демонам, в нормальных условиях никто не охотится. Внезапная потеря ста пятидесяти или даже более особей от их численности в год может оказаться катастрофой для популяции.

Адолин нахмурился.

— Гемсердца кормят людей в военных лагерях. Без постоянного притока новых камней подходящего размера преобразователи будут трескаться, и мы не сможем поддерживать существование армий на равнинах.

— Я не говорю о том, чтобы прекратить охоту, — сказала Шаллан, покраснев.

Наверное, ей не следует заниматься этим вопросом. Уритиру и паршмены — вот безотлагательные проблемы. Но завоевать доверие Адолина все еще необходимо. Если она предоставит ему полезную информацию о скальных демонах, возможно, он прислушается, когда она обратится к нему с чем-то более революционным.

— Я только хочу сказать, — продолжила Шаллан, — что стоит задуматься над сложившейся ситуацией и заняться ее изучением. Что, если бы мы могли выращивать скальных демонов, разводить их молодняк партиями, как чулл? Что, если вместо того, чтобы убивать трех в неделю, мы сможем выращивать их и собирать гемсердца сотнями?

— Было бы неплохо, — задумчиво проговорил Адолин. — Что вам понадобится, чтобы осуществить подобный план?

— Ну, я не говорю... Я имею в виду...

Шаллан остановила себя.

— Мне нужно попасть на Разрушенные равнины, — сказала она более твердо. — Если я хочу попытаться выяснить, как их разводить, мне необходимо взглянуть на одну из куколок до того, как ее разрежут. Желательно увидеть взрослого скального демона, и в идеале я бы хотела изучить пойманную молодую особь.

— Какой скромный список неосуществимых вещей.

— Ну, вы сами спросили.

— Возможно, я смогу взять вас на равнины, — произнес Адолин. — Отец обещал показать Джасне мертвого скального демона, так что я думаю, он планировал разрешить ей отправиться туда после охоты. Однако посмотреть на куколку... Они редко появляются вблизи лагеря. Для вас может оказаться опасным приближаться к территориям паршенди.

— Я уверена, что у вас получится меня защитить.

Он посмотрел на нее с ожиданием.

— Что? — спросила Шаллан.

— Я жду остроты.

— Я серьезно. Уверена, что с вами паршенди не посмеют приблизиться.

Адолин улыбнулся.

— Я имею в виду, — сказала она, — один только запах...

— Подозреваю, что мне никогда не удастся заставить вас об этом забыть.

— Никогда, — согласилась Шаллан. — Вы были честным, обстоятельным и располагающим. Не те мужские качества, о которых я могу забыть.

Его улыбка стала шире. Шторма, его глаза...

«Осторожнее, — сказала себе Шаллан. — Осторожнее! Кабзал легко тебя одурачил. Не позволяй повториться чему-то подобному».

— Посмотрим, что мне удастся сделать, — ответил Адолин. — В ближайшее время паршенди могут перестать быть проблемой.

— Правда?

Он кивнул.

— Немногие в курсе, но мы сообщили кронпринцам. Завтра отец собирается встретиться с некоторыми лидерами паршенди. Возможно, их встреча станет началом мирных переговоров.

— Замечательно!

— Да, — сказал Адолин. — Но я не слишком надеюсь. Убийца... В любом случае посмотрим, что случится завтра. Но мне придется заняться обещанным, когда я буду свободен от дела, порученного мне отцом.

— Дуэли, — поняла Шаллан, наклонившись вперед. — Что происходит, Адолин?

Он, похоже, засомневался.

— Что бы ни происходило сейчас в лагерях, — сказала она мягче, — Джасна ничего не знала. Я чувствую себя удручающе неосведомленной о местной политике, Адолин. Насколько я поняла, между вашим отцом и кронпринцем Садеасом произошла размолвка. Король изменил суть забегов на плато, и все говорят о том, что вы теперь постоянно участвуете в поединках. Но, судя по тому, что мне удалось узнать, вы никогда и не переставали сражаться на дуэлях.

— Теперь все иначе, — ответил он. — Сейчас я сражаюсь, чтобы победить.

— А раньше по другой причине?

— Нет, раньше я дрался, чтобы наказать. — Адолин огляделся и посмотрел ей в глаза. — Все началось, когда моего отца стали посещать видения...

Он продолжил и изложил удивительную историю, намного более детальную, чем она ожидала. Историю предательства и надежды. Историю видений прошлого. Историю объединенного Алеткара, готового выдержать приближающийся шторм.

Шаллан не знала, что и думать обо всем сказанном, однако заключила, что Адолин рассказал ей эту историю, потому что знал о слухах в лагере. Она, конечно, слышала о припадках Далинара и подозревала, что именно совершил Садеас. Когда Адолин упомянул, что его отец хотел возродить Сияющих рыцарей, Шаллан почувствовала озноб. Она поискала взглядом Узора — он должен был находиться недалеко — но не смогла его найти.

Основной сутью истории, по крайней мере, по мнению Адолина, было предательство Садеаса. Глаза молодого принца потемнели, а лицо раскраснелось, когда он поделился тем, как их, окруженных врагами, бросили на равнинах. Похоже, он смутился, когда рассказывал, как их спасла обычная бригада мостовиков.

«Он действительно доверяет мне», — подумала Шаллан, чувствуя волнение.

Она положила свободную руку на его предплечье, пока принц говорил. Невинный жест, по-видимому, поощривший его продолжать, так как затем Адолин тихо объяснил ей, в чем заключался план Далинара. Шаллан сомневалась, стоило ли ему делиться всем этим с нею. Они едва знали друг друга. Но разговор, как ей показалось, снял груз с плеч Адолина, и принц стал более расслабленным.

— Мне кажется, — сказал он, — что этой части плана пришел конец. Предполагалось, что я выиграю Клинки Осколков у остальных, вырву их жала, досадив им. Но я не знаю, сработает ли.

— Почему нет? — спросила Шаллан.

— Те, кто соглашается драться со мной на дуэли, недостаточно важны, — объяснил Адолин, сжав пальцы в кулак. — Если я буду побеждать слишком многих из них, реальные цели — кронпринцы — испугаются меня и откажутся от поединков. Я нуждаюсь в состязаниях более высокого уровня. Но что мне необходимо на самом деле — так это дуэль с Садеасом. Разбить его усмехающееся лицо о камни и вернуть Клинок отца. Однако он слишком скользкий. Мы никогда не заставим его согласиться.

Шаллан обнаружила, что отчаянно желает сделать хоть что-то, что угодно, чтобы помочь. Она чувствовала, что тает от сильного беспокойства и азарта в глазах Адолина.

«Вспомни Кабзала», — напомнила она себе снова.

Ну, Адолин, вероятно, не станет пытаться убить ее — но это не означало, что она должна позволять своему мозгу расползаться кашей в его присутствии. Она откашлялась, оторвав от него взгляд, и посмотрела вниз, на набросок.

— Боюсь, — сказала Шаллан, — я вас расстроила. У меня не очень-то получается очаровывать мужчин.

— Со мной могло бы и получиться... — ответил Адолин, положив свою ладонь ей на руку.

Шаллан скрыла очередной румянец смущения, наклонив голову, и начала рыться в сумке.

— Вам, — проговорила она, — необходимо знать, над чем работала ваша кузина перед смертью.

— Еще один том биографии ее отца?

— Нет, — ответила Шаллан, вытащив лист бумаги. — Адолин, Джасна думала, что Несущие Пустоту собираются вернуться.

— Что? — спросил он, нахмурившись. — Она же даже не верила во Всемогущего. Почему она поверила в Несущих Пустоту?

— У нее имелись доказательства, — сказала Шаллан, коснувшись бумаги пальцем. — Боюсь, многие из них утонули в океане, но кое-что осталось в ее заметках, и... Адолин, как вы думаете, трудно ли будет убедить кронпринцев избавиться от паршменов?

— Избавиться от кого?

— Насколько трудно будет заставить всех прекратить использовать паршменов в качестве рабов? Прогнать их или... — Шторма. Она не хотела начать геноцид, ведь так? Но они были Несущими Пустоту. — …или освободить их или что-то еще. Убрать их из военных лагерей.

— Насколько трудно? — переспросил Адолин. — Навскидку я бы сказал, что невозможно. Ну, или действительно невозможно. С чего бы нам захотелось сделать что-то подобное?

— Джасна думала, что они могут быть связаны с Несущими Пустоту и их возвращением.

Ошеломленный, Адолин покачал головой.

— Шаллан, мы едва можем уговорить кронпринцев вести войну надлежащим образом. Если мой отец или король потребуют, чтобы все избавились от своих паршменов... Шторма! Королевство разрушится в один миг.

Получается, Джасна оказалась права и на этот счет. Неудивительно. Шаллан было интересно увидеть, насколько яростно сам Адолин сопротивлялся идее. Он сделал большой глоток вина и, кажется, совершенно не знал, что сказать.

Значит, настало время отступить. Встреча прошла очень хорошо; она бы не хотела закончить ее на грустной ноте.

— Это всего лишь мнение Джасны, — сказала Шаллан, — но на самом деле я бы предпочла, чтобы о его важности судила светледи Навани. Она знает свою дочь и поняла бы ее заметки лучше, чем кто-либо.

Адолин кивнул.

— Так обратитесь к ней.

Шаллан постучала пальцем по бумаге.

— Я пыталась. Она повела себя не особенно любезно.

— Тетя Навани иногда бывает очень высокомерной.

— Дело в другом, — пояснила Шаллан, просматривая письмо — ответ, который она получила после просьбы о встрече и разговоре о работе Джасны. — Она не хочет со мной встречаться. Похоже, она едва желает признавать мое существование.

Адолин вздохнул.

— Она не хочет верить. Я имею в виду, по поводу Джасны. Вы кое-что для нее олицетворяете — правду, в некотором роде. Дайте ей время. Ей просто нужно погоревать.

— Я не уверена, что это дело может подождать, Адолин.

— Я поговорю с ней, — сказал он. — Вас это устроит?

— Прекрасно, — ответила она. — Как и многое другое в вас.

Принц усмехнулся.

— Мне не трудно. Я имею в виду, если мы наполовину-вроде-возможно-женаты, наверное, нам стоит блюсти интересы друг друга. — Он помолчал. — Впрочем, не упоминайте о деле с паршменами кому-либо еще. Это не то, что может вызвать положительную реакцию.

Шаллан отсутствующе кивнула и поняла, что уставилась на Адолина. Когда-нибудь она обязательно поцелует его губы. Она позволила себе представить этот момент.

О, глаза Аш... Он вел себя очень дружелюбно. Девушка не ожидала подобного поведения от кого-то столь высокородного. На самом деле она никогда не встречала человека его ранга, прежде чем попала на Разрушенные равнины, но все мужчины близкого ему уровня, которых она знала, были жесткими и даже злыми.

Но не Адолин. Шторма, находиться рядом с ним — еще одна вещь, к которой она могла очень-очень привыкнуть.

Люди на террасе зашевелились. Мгновение она не обращала на них внимания, но потом многие стали вставать со своих мест, глядя на восток.

Ах, да. Сверхшторм.

Шаллан почувствовала всплеск тревоги, когда посмотрела в сторону Источника штормов. Поднялся ветер, по террасе пронеслись листья и кусочки мусора. Внизу закончил работу Внешний рынок: свернулись палатки, навесы, закрылись окна. Все военные лагеря приготовились.

Шаллан сунула свои вещи в сумку, поднялась на ноги, подошла к краю террасы и коснулась пальцами свободной руки каменных перил. Адолин присоединился к ней. Позади них люди собирались в группы и перешептывались. Она услышала скрежет железа о камень; паршмены начали задвигать столы и кресла, складывая их, чтобы защитить от непогоды и освободить путь светлоглазым, когда те устремятся в безопасное место.

Светлый горизонт залило тьмой, как будто человек побагровел от гнева. Шаллан вцепилась в перила, наблюдая за полной трансформацией мира. Лозы втянулись, камнепочки закрылись. Трава спряталась в норы. Каким-то образом они знали. Они все знали.

Воздух стал холодным и влажным, и порывы предштормового ветра отбросили назад ее волосы. Ниже и чуть севернее высились кучи мусора и отходов со всех лагерей, их должно было унести штормом. Подобная практика запрещена в большинстве цивилизованных районов, где отбросы могло сдуть на другой город. Но здесь на пути шторма не располагалось других городов.

Горизонт стал еще темнее. Некоторые люди сбежали с балкона в безопасность задней комнаты, вдоволь пощекотав себе нервы. Большая часть осталась, стоя в молчании. Спрены ветра носились в крошечных потоках света над головой. Шаллан взяла Адолина за руку и стала пристально смотреть на восток. Прошли минуты, прежде чем она наконец увидела.

Стена шторма.

Огромное полотнище воды и мусора, опережающее бурю. Местами в нем вспыхивали молнии, являя взору движущиеся тени внутри. Подобно костям руки, предстающим, когда свет просвечивает сквозь плоть, что-то виднелось внутри стены разрушения.

Большинство людей сбежали с балкона, хотя стена шторма все еще была далеко. Через несколько мгновений осталось всего лишь несколько человек. Шаллан и Адолин оказались среди них. Прикованная к месту, она наблюдала за приближением шторма. Оно занимало больше времени, чем ожидала Шаллан. Шторм двигался с ужасающей скоростью, но был таким огромным, что они могли заметить его с большого расстояния.

Он поглощал Разрушенные равнины, одно плато за другим, и вскоре замаячил над военными лагерями, наступая с ревом.

— Пора уходить, — сказал наконец Адолин.

Шаллан едва его расслышала.

Жизнь. Что-то жило внутри шторма, что-то, чего никогда не изображал ни один художник, что-то, чего не описывал ни один ученый.

— Шаллан! — Адолин начал тянуть ее к защищенной комнате.

Она схватилась за перила свободной рукой, оставаясь на месте и прижимая сумку к груди безопасной рукой. Что-то загудело — Узор.

Она никогда не была так близко к сверхшторму. Даже когда находилась всего в дюйме от него, отделенная оконной ставней, она не была так близко, как сейчас. Наблюдая, как мрак опускается на лагерь...

«Я должна его нарисовать».

— Шаллан! — позвал Адолин, оттаскивая ее от перил. — Они закроют дверь, если мы сейчас не уйдем!

Вздрогнув, она поняла, что все остальные уже покинули балкон. Девушка позволила Адолину увести себя и побежала с ним через пустую террасу. Они добрались до комнаты на другой стороне зала, заполненной толпящимися светлоглазыми, которые смотрели с ужасом. Охранники Адолина зашли сразу за ней, и несколько паршменов захлопнули толстые двери. Засов упал на место, отрезав их от неба, оставив в свете сияющих со стен сфер.

Шаллан начала считать. Налетел сверхшторм — она cмогла ощутить его как удар по двери и отдаленный раскат грома.

— Шесть секунд, — сказала она.

— Что? — спросил Адолин. Его голос был приглушен, и остальные в комнате говорили шепотом.

— Шесть секунд прошло между тем, как слуги закрыли дверь, и ударил шторм. Мы могли пробыть снаружи дольше на это время.

Адолин посмотрел на нее со скептическим выражением.

— Когда вы поняли, что мы делаем на балконе, то казались испуганной.

— Так и было.

— А сейчас вы бы хотели остаться снаружи до последнего момента, пока не ударит шторм?

— Я... да, — сказала Шаллан, покраснев.

— Не знаю, что и думать, — оглядел ее Адолин. — Я не встречал никого, похожего на вас.

— Это все моя женская загадочность.

Он выгнул бровь.

— Термин, — пояснила Шаллан, — который мы используем, когда чувствуем себя особенно неуверенно. Считается хорошим тоном не указывать, что вы знаете о чем речь. Теперь мы просто... ждем здесь?

— В этой коробке? — спросил Адолин удивленно. — Мы светлоглазые, а не домашний скот.

Он указал жестом в сторону, где несколько слуг открыли двери, ведущие в помещения, расположенные глубже в горе.

— Две гостиные. Одна для мужчин, другая для женщин.

Шаллан кивнула. Иногда во время сверхшторма мужчины и женщины удалялись в разные комнаты для бесед. Похоже, в винном доме соблюдали эту традицию. Возможно, там будут закуски. Шаллан направилась в указанную комнату, но Адолин удержал ее за руку, вынудив остановиться.

— Посмотрим, получится ли взять вас на Разрушенные равнины, — сказал он. — Амарам хочет исследовать их дальше, чем у него получается во время забегов на плато, как он сказал. Думаю, он и отец поужинают завтра вечером, чтобы обсудить эту тему, и я спрошу, можно ли привести вас. Я также поговорю с тетей Навани. Может быть, мы сможем обсудить мои успехи во время пира на следующей неделе?

— На следующей неделе будет пир?

— Здесь всегда бывает пир на следующей неделе, — ответил Адолин. — Просто нужно выяснить, кто его проводит. Я вам сообщу.

Она улыбнулась, и они расстались.

«Следующая неделя не достаточно скоро, — подумала Шаллан. — Мне нужно найти способ навестить его, когда будет не слишком неудобно».

Неужели она пообещала помочь ему разводить скальных демонов? Словно у нее было время заниматься чем-то подобным. Но все равно ей понравилось, как прошел день. Девушка вошла в женскую гостиную, а ее охранники заняли свои места в соответствующей комнате ожидания.

Шаллан прошлась по гостиной, которая была хорошо освещена драгоценными камнями, собранными в кубки, — камни оказались огранены, но не в сферы. Показная роскошь.

Она чувствовала, что, наблюдай за ней ее наставницы, обе остались бы разочарованы разговором с Адолином. Тин хотела бы, чтобы Шаллан больше манипулировала принцем, а Джасна — чтобы она стала более уравновешенной и лучше следила за своим языком.

В любом случае, похоже, она понравилась Адолину. И от этого ей хотелось ликовать.

Но устремленные на Шаллан взгляды других женщин заставили появившееся желание исчезнуть. Некоторые отвернулись от нее, другие поджали губы и скептически ее осматривали. То, что Шаллан общалась с самым завидным холостяком королевства, не добавляло ей популярности, тем более она была здесь чужой.

Шаллан не беспокоилась. Она не нуждалась в признании придворных женщин. Единственное, чего она хотела, — найти Уритиру и секреты, которые он хранил. Завоевание доверия Адолина — большой шаг в нужном направлении.

Она решила наградить себя поеданием сладостей и дальнейшим обдумыванием плана по проникновению в дом светлорда Амарама.

И теперь, если и оставался неограненный драгоценный камень среди Сияющих, это были Формирующие Волю. Хотя и предприимчивые, они отличались непредсказуемостью, и Инвия написал про них: «капризные, разочаровывающие, ненадежные», подразумевая, что это абсолютно очевидно и что все обязательно согласятся. Такой взгляд, возможно, нетерпим, но Инвия часто выражался подобным образом, поскольку этот орден, как говорили, был наиболее разнообразен, противоречив по темпераментам, и объединяла его только любовь к приключениям, новизне и чудачеству.

Дата добавления: 2015-10-16