Слова сияния», глава 2, страница 4

Шаллан проснулась от гудения. Открыв глаза, она обнаружила, что уютно свернулась калачиком в роскошной постели в особняке Себариала. Она заснула в одежде.

Гудел Узор, расположившийся на толстом одеяле рядом с ней. Он выглядел почти как кружевная вышивка. Оконные шторы были задернуты — она не помнила, чтобы трогала их, — а на улице стемнело. Наступил вечер того дня, когда она прибыла на равнины.

— Кто-нибудь входил? — спросила девушка Узора, садясь и отбрасывая с глаз непокорный локон рыжих волос.

— М-м-м. Кто-то. Теперь ушли.

Шаллан встала с постели и направилась в свою гостиную. Глаза Аш, ей почти не хотелось наступать на этот нетронутый белоснежный ковер. Что, если она оставит следы и испортит его?

Те, кого Узор назвал «кто-то», оставили на столе еду. Внезапно ощутив дикий голод, Шаллан уселась на диван, сняла крышку с подноса и обнаружила лепешки со сладкой начинкой, а к ним всевозможные соусы.

— Напомни мне поблагодарить с утра Палону. Эта женщина божественна, — проговорила Шаллан.

— М-м-м. Нет. Я думаю, что она... Ага... Преувеличение?

— Ты быстро схватываешь, — ответила она, а Узор тем временем превратился в трехмерный шар из извилистых линий, висящий в воздухе над соседним стулом.

— Нет, — проговорил он. — Я слишком медлителен. Ты предпочитаешь одну еду другой. Почему?

— Из-за вкуса, — объяснила Шаллан.

— Я должен бы понимать это слово, — сказал Узор. — Но я не понимаю, не по-настоящему.

Шторма. Как объяснить, что такое вкус?

— Он похож на цвет... который ты видишь своим ртом. — Шаллан состроила гримасу. — Но это ужасная метафора. Извини. Я плохо объясняю на пустой желудок.

— Ты говоришь, «на» желудок, — повторил Узор. — Но я знаю, что ты имела в виду другое. Контекст позволяет мне сделать вывод, о чем ты говорила на самом деле. В некотором смысле вся фраза является ложью.

— Если все знают и понимают смысл, то это не ложь, — возразила Шаллан.

— М-м. Такая ложь самая лучшая.

— Узор, — сказала она, отломив кусочек лепешки, — иногда ты так же вразумителен, как бавлендец, пытающийся цитировать старинную воринскую поэзию.

Записка рядом с едой гласила, что Ватах и ее солдаты прибыли и расквартированы в домах поблизости. Ее рабов пока что включили в обслуживающий штат особняка.

Пережевывая хлеб — вкус был восхитительным — Шаллан подошла к сундукам с намерением их распаковать. Однако, когда она открыла первый из них, то обнаружила мерцающий красный огонек. Самоперо Тин.

Шаллан уставилась на него. Должно быть, мошенницу ждало сообщение от человека, который передавал ей информацию. Шаллан предполагала, что это была женщина, хотя, поскольку место, откуда приходила информация, находилось в Ташикке, они могли вообще не являться воринцами. Это мог быть и мужчина.

Она знала слишком мало. Ей необходимо вести себя очень осторожно... Шторма, ее могут убить, даже если она будет осторожна. Однако Шаллан устала от того, что ею помыкают.

Те люди что-то знали об Уритиру. Опасно или нет, но лучшей зацепки у Шаллан не было. Она вынула самоперо, подготовила доску с бумагой и установила его в нужную позицию. Когда она сменила режим, чтобы показать, что готова к приему сообщения, перо осталось висеть неподвижно, а не начало писать немедленно. Человек, пытающийся связаться с нею, отошел — перо, возможно, мигало в течение многих часов. Ей нужно было дождаться, пока не вернется собеседник с другой стороны.

— Неудобно, — проговорила Шаллан, а затем улыбнулась сама себе. Неужели она действительно жалуется из-за нескольких минут ожидания ради мгновенной связи через полмира?

«Мне нужно найти способ связаться с братьями», — подумала девушка.

Без самопера дело будет двигаться удручающе медленно. Возможно, ей удастся организовать передачу сообщения через один из информационных пунктов в Ташикке, используя другого посредника?

Она снова устроилась на диване, пристроив перо и доску для письма около подноса с едой, и просмотрела стопку предыдущих записей, которыми Тин обменивалась с тем далеким человеком. Многих не доставало. Тин, вероятно, периодически их уничтожала. Те, что остались, содержали вопросы относительно Джасны, дома Давар и Кровьпризраков.

Шаллан заметила одну странность. То, как Тин говорила об этой организации, не было похоже на рассказ вора о разовых работодателях. Мошенница упоминала о «налаживании связей» и «продвижении» среди Кровьпризраков.

— Закономерность, — сказал Узор.

— Что? — спросила Шаллан, посмотрев в его сторону.

— Закономерность, — повторил он. — В словах. М-м-м.

— На этом листе? — спросила Шаллан, поднимая страницу.

— На этом и на других, — сказал Узор. — Видишь первые слова?

Шаллан нахмурилась, рассматривая записи. На каждом листе первые слова принадлежали далекому собеседнику. Простое предложение, в котором тот спрашивал о здоровье Тин или о том, как идут дела. Тин каждый раз отвечала несколькими простыми словами.

— Я не понимаю, — проговорила Шаллан.

— Они формируют группы по пять, — сказал Узор. — Эти буквы — квинтеты. М-м-м. Каждое сообщение строится по шаблону: первые три слова начинаются с одной из букв каждого из трех квинтетов. Ответы Тин — с остальных двух.

Шаллан снова посмотрела на слова, хотя так и не смогла понять, что имел в виду Узор. Он объяснил еще раз, и она подумала, что уловила суть, но закономерность была непростой.

— Шифр, — сказала Шаллан.

В этом имелся смысл, любой захочет удостовериться, что с другой стороны самопера находится нужный человек. Шаллан вспыхнула, когда поняла, какой возможности чуть не лишилась. Если бы Узор не увидел закономерность или если бы самоперо тут же начало писать, она разоблачила бы себя.

Она не могла провернуть такое большое дело. Она не в состоянии проникнуть в организацию, достаточно умелую и сильную, чтобы убить саму Джасну. Она просто не могла.

И все же Шаллан должна это сделать.

Девушка достала альбом и начала рисовать, позволив пальцам двигаться самостоятельно. Ей нужно стать старше, но не намного. Она превратится в темноглазую. Люди обратят внимание на незнакомую светлоглазую, идущую через лагерь. Темноглазая женщина будет более незаметной. Однако нужным людям она может намекнуть, что воспользовалась глазными каплями.

Черные волосы. Длинные, как у нее, но не рыжие. Тот же рост и телосложение, но совсем другое лицо. Утомленные черты, как у Тин. Шрам поперек подбородка, более угловатое лицо. Не красивое, но и не уродливое. Более... простое.

Шаллан втянула штормсвет из стоящей перед ней лампы. Наполнившая ее энергия заставила рисовать быстрее. Ею руководило не возбуждение. Это была необходимость двигаться дальше.

Последним росчерком Шаллан закончила набросок и обнаружила, что на нее смотрит почти живое лицо. Девушка выдохнула свет и почувствовала, как он обволакивает ее и закручивается вокруг. На мгновение зрение помутилось, и она видела только сияние исчезающего штормсвета.

Затем все прошло. Она не ощущала себя как-то по-другому. Она потрогала лицо. На ощупь никаких изменений. Разве...

Локон волос, свесившийся через плечо, оказался черным. Шаллан уставилась на него, а затем вскочила со стула, возбужденная и испуганная одновременно. Она прошла в ванную, встала перед зеркалом и увидела в нем свое измененное лицо — загорелая кожа и темные глаза. Лицо с ее наброска, обретшее цвет и жизнь.

— Сработало, — прошептала Шаллан.

У нее получилось нечто гораздо более серьезное, чем то, что она проделывала раньше: просто замаскировать прорехи на платье или показаться более взрослой. Полная трансформация.

— Что же можно с этим сделать?

— Все, что только придет нам в голову, — ответил Узор со стены неподалеку. — Вернее все, что придет тебе в голову. Мне трудно представить то, чего нет. Но мне нравится. Мне нравится... каково это... на вкус.

Он казался чрезвычайно довольным только что высказанным комментарием.

Что-то было не в порядке. Шаллан нахмурилась, подняв набросок, и увидела, что не закончила рисовать кусочек носа. В этом месте свет не скрывал ее нос полностью, и сбоку оставался смазанный просвет. Он был маленьким, и кому-то другому вполне мог показаться странным шрамом. Ей же казалось, что изъян просто бросается в глаза, и это оскорбляло ее художественный вкус.

Шаллан потрогала нос в других местах. Она немного увеличила его по сравнению со своим собственным и могла дотянуться сквозь изображение до настоящего носа. Изображение было невещественно. Более того, если она быстро проводила пальцем сквозь кончик фальшивого носа, тот размазывался, превращаясь в штормсвет, как дым, который сдувало порывом ветра.

Она убрала палец, и изображение быстро восстановилось. Просвет сбоку по-прежнему оставался на месте. Небрежный набросок, ее вина.

— На сколько времени хватит образа? — спросила Шаллан.

— Он подпитывается штормсветом, — ответил Узор.

Шаллан выудила сферы из потайного кармана. Они все потускнели — скорее всего, она использовала их во время разговора с кронпринцами. Девушка вынула одну сферу из лампы на стене, заменив ее на тусклую такой же стоимости, и сжала в кулаке.

Шаллан вернулась в прихожую. Конечно же, потребуется другая одежда. Темноглазая женщина не станет...

Самоперо двигалось, записывая текст.

Шаллан бросилась к дивану и затаила дыхание, увидев, как появляются слова.

«По всей видимости, кое-какая сегодняшняя информация будет полезна».

Простое вступление, но оно подчинялось закономерности шифра.

— М-м-м, — прогудел Узор.

Ей нужно сделать так, чтобы первые два слова ответной реплики начинались с определенных букв.

«Вы говорили то же самое в прошлый раз», — написала Шаллан, надеясь, что Узор правильно разгадал шифр.

«Не волнуйтесь, — ответил собеседник. — Вам понравится, хотя, возможно, у нас мало времени. Они хотят встретиться».

«Хорошо», — согласилась Шаллан, расслабившись и благословляя то время, когда Тин заставляла ее практиковаться в подделке почерка.

Она быстро продвинулась в этом искусстве, так как оно было разновидностью рисования, но советы Тин позволили ей теперь копировать почерк мошенницы с выдающимся мастерством.

«Они хотят встретиться сегодня вечером, Тин», — вывело перо.

Сегодня вечером? А который час? Часы на стене показывали, что была половина второго ночного колокола. Взошла только первая луна, совсем недавно стемнело. Шаллан взялась за самоперо и хотела было написать: «Не знаю, готова ли я», но остановилась. Тин никогда бы не ответила подобным образом.

«Я не готова», — написала она вместо начальной фразы.

«Они настаивают, — ответил собеседник. — Поэтому мы пытались связаться с вами ранее. По-видимому, сегодня прибыла ученица Джасны. Что произошло?»

«Не ваше дело», — вывела Шаллан, копируя тон, которым Тин пользовалась в подобных разговорах в прошлом. Человек на другом конце самопера был слугой, а не коллегой.

«Конечно, — написало перо. — Но они хотят встретиться с вами сегодня вечером. Ваш отказ может означать разрыв отношений».

Отец Штормов! Сегодня вечером? Шаллан провела рукой по волосам, уставившись на страницу. Могла она встретиться с ними сегодня вечером?

Разве ожидание изменит хоть что-то?

С колотящимся сердцем она написала ответ:

«Я считала, что подопечная Джасны у меня в плену, но девчонка меня предала. Со мной не все в порядке. Но я пошлю свою ученицу».

«Еще одну, Тин? — спросил собеседник. — После того, что случилось с Си? В любом случае сомнительно, что они захотят встретиться с ученицей».

«У них нет выбора», — написала Шаллан.

Возможно, ей удалось бы соткать свет вокруг себя таким образом, чтобы выглядеть, как Тин, но Шаллан сомневалась, что готова на что-то подобное. Было достаточно тяжело притворяться кем-то выдуманным, но скопировать конкретного человека? Ее наверняка разоблачат.

«Посмотрим», — ответил собеседник.

Шаллан стала ждать. В далеком Ташикке ее собеседник достал другое самоперо и превратился в посредника между нею и Кровьпризраками. Шаллан решила проверить сферу, которую принесла из ванной.

Ее свет потускнел несильно. Чтобы поддерживать сотканные светом иллюзии, ей придется везде носить с собой запас заряженных сфер.

Самоперо снова начало писать.

«Они согласны. Вы можете быстро добраться до лагеря Себариала?»

«Думаю, да, — ответила Шаллан. — Почему туда?»

«Один из немногих лагерей, где ворота не закрываются на ночь, — объяснил собеседник. — В одном из многоквартирных зданий ваши наниматели встретятся с вашей ученицей. Я нарисую карту. Пусть ученица подойдет туда, когда Салас будет в зените. Удачи».

Последовал набросок, иллюстрирующий, где находится нужное место. Зенит Саласа? В ее распоряжении оставалось двадцать пять минут, а она совсем не знала лагеря. Шаллан вскочила на ноги и замерла. Она не могла пойти в таком виде, одетая как светлоглазая леди. Девушка бросилась к сундуку Тин и начала рыться в одежде.

Несколько минут спустя она стояла перед зеркалом, рассматривая свободные коричневые брюки и белую рубашку на пуговицах. На безопасной руке красовалась перчатка. С такой рукой Шаллан казалось, что она голая. С брюками дело обстояло лучше — темноглазые женщины носили похожие во время работы на плантации дома, хотя она никогда не видела, чтобы светлоглазая женщина была одета подобным образом. Но эта перчатка...

Шаллан поежилась, заметив, что ее фальшивое лицо тоже покраснело. Нос двигался, когда она морщилась. Хорошо, хотя она и надеялась, что сможет скрыть смущение.

Девушка вытащила один из белых плащей Тин. Плащ спускался вниз до самых ботинок, и она закрепила его на талии толстым черным кожаным ремнем таким образом, чтобы плащ оказался почти закрыт спереди — так его носила Тин. Шаллан закончила приготовления и заменила тусклые сферы в кармане заряженными, вытащив их из комнатных ламп.

Ее по-прежнему беспокоил смазанный участок носа.

«Нужно чем-то затенить лицо», — подумала она, поспешив обратно к сундуку.

Оттуда девушка вытащила белую шляпу Блута, ту самую, с широкими полями, закрывающими пол-лица. Шаллан надеялась, что на ней головной убор будет смотреться лучше, чем на Блуте.

Она надела шляпу и, повернувшись к зеркалу, осталась довольной тем, как та скрыла лицо. Все же она смотрелась довольно нелепо. Но в такой одежде казалось, что все выглядит нелепо. Рука в перчатке? Брюки? Плащ, выглядящий величественно на Тин, подчеркивающий ее опыт и чувство стиля, на Шаллан смотрелся так, будто она прикидывалась кем-то другим. Сквозь иллюзию проглядывала испуганная девчонка из деревни Джа Кеведа.

«Авторитет не существует сам по себе. — Слова Джасны. — Это просто туман, иллюзия. Я могу создать такую иллюзию... так же, как и ты».

Шаллан выпрямилась, расправила шляпу, затем прошагала в спальню и рассовала несколько мелочей по карманам, включая карту места встречи. Она подошла к окну и распахнула его настежь. К счастью, ее покои располагались на первом этаже.

— Ну, за дело, — прошептала она Узору.

И растворилась в ночи.

И таким образом, когда беспорядки в округе Ревва затихли, когда прекратили преследовать за междоусобицы, Налан'Элин занялся наконец тем, чтобы возглавить Разящих с Небес, которые назвали его своим наставником, но сначала он отверг их успехи и в своих собственных интересах отказался одобрять то, что считал стремлением к тщеславию и неприятностям. Этот Герольд был последним, кого могли бы связать с такими свойствами.

Дата добавления: 2015-10-16