Глава двадцать третья

-- Я ведь знаю, какую ты вел воину, -- возражала Дид. -- Если ты сейчас

отступишься, все пропало. Ты не имеешь права это делать. Так нельзя.

Но Харниш стоял на своем. Он только качал головой и снисходительно

улыбался.

-- Ничего не пропадет, Дид, ничего. Ты не понимаешь этой игры в бизнес.

Все делается на бумаге. Подумай сама: куда девалось золото, которое я добыл

на Клондайке? Оно в двадцатидолларовых монетах, в золотых часах, в

обручальных кольцах. Что бы со мной ни случилось, монеты, часы и кольца

останутся. Умри я сию минуту, все равно золото будет золотом. Так и с моим

банкротством. Богатства мои -- на бумаге. У меня имеются купчие на тысячи

акров земли. Очень хорошо. А если сжечь купчие и меня заодно с ними?

Земля-то останется, верно? По-прежнему будет поливать ее дождь, семя будет

прорастать в ней, деревья пускать в нее корни, дома стоять на ней, трамвай

ходить по ней. Все сделки заключаются на бумаге. Пусть я лишусь бумаги,

пусть лишусь жизни -- все едино. Ни одна песчинка на этой земле не

сдвинется, ни один листок не колыхнется.

Ничего не пропадет, ни одна свая в порту, ни один костыль на трамвайных

путях, ни одна унция пара из пароходного котла. Трамваи будут ходить, у кого

бы ни хранились бумаги, у меня или у другого владельца. В Окленде все на

ходу. Люди стекаются сюда отовсюду. Участки опять раскупают. Этот поток

ничем не остановишь. Меня может не быть, бумаги может не быть, а триста

тысяч жителей все равно явятся. И для них готовы трамваи, которые будут

возить их, и дома, где они поселятся, и хорошая вода для питья, и

электричество для освещения, и все прочее.

Но тут с улицы донесся автомобильный гудок. Подойдя к открытому окну,

Харниш и Дид увидели машину, остановившуюся рядом с большим красным

автомобилем. В машине сидели Хиган, Энвин и Гаррисон, а рядом с шофером

Джонс.

-- С Хиганом я поговорю, -- сказал Харниш, -- остальных не нужно. Пусть

дожидаются в машине.

-- Пьян он, что ли? -- шепотом спросил Хиган, когда Дид открыла ему

дверь.

Она отрицательно покачала головой и провела его в комнату.

-- Доброе утро, Ларри, -- приветствовал гостя Харниш. -- Садитесь и

отдохните. Я вижу, вы малость не в себе.

-- Да, не в себе, -- огрызнулся щуплый ирландец. -- "Гримшоу и

Ходжкинс" грозит крах, надо немедленно что-то предпринять. Почему вы не

приехали в контору? Как вы думаете помочь банку?

-- Да никак, -- лениво протянул Харниш. -- Крах так крах.

-- Но...

-- Я никогда не был клиентом "Гримшоу и Ходжкинс". Я ничего им не

должен. А кроме того, я сам вылетаю в трубу. Послушайте, Ларри, вы меня

знаете. Вы знаете, что если я что-нибудь решил, то так и будет. Так вот, я

решил окончательно: вся эта возня мне надоела. Я хочу как можно скорей выйти

из игры, а самый скорый способ -- банкротство.

Хиган с ужасом уставился на своего патрона, потом перевел взгляд на

Дид; она сочувственно кивнула ему.

-- Так пусть Гримшоу и Ходжкинс лопнут, -- продолжал Харниш. -- А вы,

Ларри, позаботьтесь о себе и обо всех наших друзьях. Я вам скажу, что нужно

сделать. Все пойдет как по маслу. Никто не пострадает. Все, кто был верен

мне, должны сполна получить свое. Немедленно выдать задержанное жалованье.

Все суммы, которые я отобрал у водопровода, у трамвая и у переправы,

возвратить. И вы лично тоже не пострадаете. Все компании, где у вас есть

акции, уцелеют...

-- Вы с ума сошли, Харниш! -- крикнул Хиган. -- Это же буйное

помешательство. Что с вами стряслось? Белены объелись, что ли?

-- Объелся, -- с улыбкой ответил Харниш. -- Вот дурь-то теперь и

выходит из меня. Не хочу больше жить в городе, не хочу играть в бизнес.

Брошу все и уйду туда, где солнце, воздух и зеленая травка. И Дид уйдет со

мной. Так что вам повезло -- можете первый поздравить меня.

-- Черта с два -- повезло! -- вырвалось у Хигана. -- Я отказываюсь

потакать такому безумию.

-- Не откажетесь, будьте покойны. Не то крах будет еще страшнее, и

кое-кому несдобровать. У вас у самого миллион с хвостиком. Вы только

слушайте меня и останетесь целехоньки. А я хочу все потерять, все, до

последнего гроша. Такое у меня желание. И хотел бы я посмотреть, кто мешает

мне поступить так, как я желаю. Понятно, Хиган, понятно?

-- Что вы с ним сделали? -- Хиган свирепо глянул на Дид.

-- Стойте, Ларри! -- В голосе Харниша зазвучали резкие нотки, на лице

появилось выражение жестокости. -- Мисс Мэсон -- моя невеста. Пожалуйста,

разговаривайте с ней сколько угодно, но я попрошу вас изменить тон. Иначе

как бы вам нечаянно не попасть в больницу. К тому же она тут ни при чем. Она

тоже говорит, что я сумасшедший.

Хиган только помотал головой и снова в горестном молчании уставился на

Харниша.

-- Конечно, будет назначено конкурсное управление, -- продолжал Харниш,

-- но это ненадолго и ничему не помешает. Самое главное, что нужно сделать

немедля, -- это выплатить жалованье служащим за все время и спасти от краха

всех моих кредиторов и все акционерные общества, которые поддержали меня.

Кончайте с этими агентами из Нью-Джерси на счет покупки земли. Уступите им

чуть-чуть, и они возьмут две-три тысячи акров. Самые отборные участки в

Фэрмонте, -- там есть такие, что пойдут по тысяче долларов за акр. Это будет

большая подмога. А пятьсот акров за Фэрмонтом -- те похуже, больше двухсот

долларов с акра не возьмете.

Дид, которая едва прислушивалась к разговору мужчин, вдруг встала и,

видимо, приняв внезапное решение, подошла к ним. Лицо ее было бледно, губы

упрямо сжаты, и Харниш, взглянув на нее, вспомнил тот день, когда она в

первый раз села на Боба.

-- Погодите, -- проговорила она. -- Дайте мне слово сказать. Элам, если

ты не откажешься от своей безумной затеи, я не выйду за тебя. Ни за что не

выйду.

Хиган встрепенулся и бросил ей быстрый благодарный взгляд.

-- Это мы еще посмотрим, -- начал было Харниш.

-- Подожди! -- прервала она. -- А если откажешься, я выйду за тебя.

-- Давайте разберемся как следует. -- Харниш говорил с нарочитым

спокойствием и рассудительностью. -- Значит, так: если я останусь при своем

бизнесе, ты выйдешь за меня? Ты хочешь, чтобы я работал, как каторжный? И

пил коктейли?

После каждого вопроса он делал паузу, а она отвечала кивком головы.

-- И ты немедля выйдешь за меня?

-- Да.

-- Сегодня? Сейчас?

-- Да.

Он на минуту задумался.

-- Нет, маленькая женщина. Не согласен. Ничего хорошего из этого не

будет, сама знаешь. Мне нужна ты, нужна вся. А для этого я должен отдать

тебе всего себя. А что же я тебе отдам, если не выйду из игры? Что для тебя

останется? Видишь ли, Дид, с тобой вдвоем на ранчо я буду знать, что я твой,

а ты моя. Правда, я и так знаю, что ты моя. Можешь сколько угодно говорить

"выйду", "не выйду" -- все равно будешь моей женой. Ну, а вам, Ларри, пора

идти. Я скоро буду у себя в гостинице. В контору я больше ни ногой, так что

приносите все бумаги на подпись и прочее ко мне в номер. Можете в любое

время звонить по телефону. Мое банкротство -- дело решенное. Понятно? Я

вылетел в трубу, меня больше нет.

Он встал, давая понять Хигану, что разговор окончен. Адвокат,

окончательно сраженный, тоже поднялся, но не трогался с места и растерянно

озирался.

-- Безумие! Чистое безумие! -- пробормотал он.

Харниш положил ему руку на плечо.

-- Не унывайте, Ларри. Вы всегда толковали мне о чудесах человеческой

природы, а когда я вам показал такое чудо, вы отворачиваетесь. Я лучше умею

мечтать, чем вы, вот и все. И моя мечта наверняка сбудется. Такой

великолепной мечты я еще не знал, и уж я добьюсь того, что она исполнится...

-- Потеряв все, что вы имеете! -- крикнул Хиган ему в лицо.

-- Верно -- потеряв все то, что мне не нужно. Но сто сорок уздечек я не

отдам. А теперь забирайте Энвина и Гаррисона и отправляйтесь с ними в город.

Я буду у себя, звоните мне в любое время.

Как только Хиган вышел, Харниш повернулся к Дид и взял ее за руку.

-- Ну, маленькая женщина, можешь больше не ходить в контору. Считай,

что ты уволена. И помни: я был твоим хозяином, и ты придешь ко мне за

рекомендацией. И если ты будешь плохо вести себя, я тебе рекомендацию не

дам. А пока что отдохни и подумай, что ты хочешь взять с собой, потому что

нам придется обставить дом твоими вещами, во всяком случае, парадные

комнаты.

-- Нет, Элам, ни за что! Если ты не передумаешь, я никогда не буду

твоей женой.

Она хотела вырвать свою руку, но он с отеческой лаской сжал ее пальцы.

-- Скажи мне правду, по-честному: что ты предпочитаешь -- меня и деньги

или меня и ранчо?

-- Но... -- начала она.

-- Никаких "но". Меня и деньги?

Она не ответила.

-- Меня и ранчо?

Она опять не ответила, но и это не смутило его.

-- Видишь ли, Дид, мне твой ответ известен, и больше говорить не о чем.

Мы с тобой уйдем отсюда и будем жить в горах Сонома. Ты отбери, что взять с

собой, а я на днях пришлю людей, и они все упакуют. И уж больше никто за нас

работать не будет. Мы сами с тобой все распакуем и расставим по местам.

Она сделала еще одну, последнюю попытку.

-- Элам, ну будь же благоразумен. Еще не поздно. Я могу позвонить в

контору, и как только мистер Хиган приедет...

-- Да я самый благоразумный из всех, -- прервал он ее. -- Посмотри на

меня: я спокоен, и весел, и счастлив, а они все прыгают и кудахчут, как

испуганные куры, которым вот-вот перережут горло.

-- Я сейчас заплачу, может быть, хоть это поможет, -- пригрозила она.

-- Тогда мне придется обнимать тебя и целовать, пока ты не утешишься,

-- пригрозил он в ответ. -- Ну, мне пора. Жаль, жаль, что ты продала Маб, а

то мы отправили бы ее на ранчо. Да уж я достану тебе какую-нибудь кобылку.

Прощаясь с ним на крыльце, Дид сказала:

-- Никаких людей ко мне не присылай. Им нечего будет упаковывать,

потому что я за тебя не пойду.

-- Да неужто? -- сказал он и стал спускаться по ступенькам.

Дата добавления: 2015-10-16