ПОДТЕМА: аланский город в области Ардоз

О.В.Милорадович пришла к выводу: Змейский катакомбный мо-гильник был аланским городским погостом Верхнего Джулата. Куль-турный слой аланского поселения на территории Змейского кирпичного завода стратиграфически перекрыт катакомбами X-XII вв. и датирован предшествующим периодом VIII-IX вв.

По некоторым подсчётам на этом погосте в ХХ веке археологически исследовано до 400 катакомб с коллективными погребениями. Если в среднем в катакомбе считать по 4 захоронения, в совокупности раскопанная часть некрополя дала до 1600 захоронений. К этому надо добавить, что значительная часть некрополя занятя колхозным садом, и она осталась неисследованной. Такой некрополь присущь, по меркам средневековья, только городу или крупному поселению. (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в Х-ХV веках. Владикавказ 2003, с.49-50)

Характер застройки Верхнего Джулата в Х-ХII веках ничем не отли-чался от застройки прочих аланских городищ области Ардоз и, очевид-но, представлял разделённые узкими кривыми улицами жилые кварталы или усадьбы, заполненные примитивными жилищами – землянками или полуземлянками с турлучными стенами, обмазанными глиной и очага-ми – ямами. Крыши, вероятно, часто покрывались соломой, жилища окружали хозяйственные постройки и зерновые ямы для хранения запа-сов. Эти наблюдения, сделанные исключительно на полевом археологи-ческом материале, вполне соответствуют представлениям историков о застройке средневековых городищ и поселений Западной Еропы: «Большая часть жилищ крестьян и ремесленников вплоть до конца средних веков воздвигалась из ивняка, покрытого обмазкой, из брёвен или плохо отёсанного камня, кое-где встречались и полуземлянки, крытые соломой» (Ястребицкая А.Л. Западная Европа XI-XIII веков. М., «Искусство» 1978, с.44).

Ещё в начале ХХ века на Верхнем Джулате сохранялись обширные следы древнего города. О них упоминает владикавказский краевед и любитель старины Ф.С.Панкратов: в 1907 г. на двух смежных вершинах Кабардинского хребта, называемого «хист», на левой стороне Терека, были видны стены развалин храмов, на равнине Татартупа остатки быв-ших строений, кирпич, тёсаные плиты, масса битой посуды и других предметов домашнего обихода; далее упоминается «Тамерланов вал», пересекающий всё ущелье, и громадное количество курганов (в отдельных группах до 400), теперь уже не существующих (Панкратов Ф. На развалинах городища Татар-туп. Газ. «Терские Ведомости» 3 137 от 27.06.1914 г.; Гребенец Ф.С. Курганы в окрестностях станицы Змейской (Терского казачьего войска). Известия Кавказского отделения Императорского Московского археологического общества, вып. IV. Тифлис, 1915). Судя по результатам раскопок некоторых курганов самим Ф.С.Панкратовым, они относятся к числу типичных кабардин-ских курганных могильников XIV-XVI вв. (Милорадович О.В. Кабардинские курганы XIV-XVI вв. СА, ХХ, 1954; Нагоев А.Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV-XVII вв.). Нальчик, «Эльбрус», 1981). Были ли среди них курганы домонгольского времени, неизвестно.

(В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в X-XV веках. Владикавказ. 2003, с.42-43).

*Прим. Крестоносцы, выгнанные из Сирии в 1291 году, возвращались в Европу через Кавказ (Походные записки на Кавказе с 1835 по 1842 гг. Михаила Фёдоровича Фёдорова. Кавказский сборник, т.III, Тифлис 1879, с.199)

ЯССКИЙ ГОРОД ДЕДЯКОВ.

В отечественной историографии этот город ищут уже более 200 лет. Он упоминается только в русских летописях и связывается со значи-тельными событиями в русской истории. В русских летописях Дедяков (вариант – Титяков) фигурирует три раза: 1) под 1277 г. «Князи же вси с царём Менгу Темирем поидоша на войну на ясы. И приступиша руси-тии князии ко ясскому городу, ко славному Дедякову и взяши его меся-ца февраля восьмого, и много корысть и полон взяши, противных изби-ша бесчисленно. Град же огнём пожгоша»; 2) под 1278 г. – летописи отметили возвращение русских дружин из похода; 3) под 1318 г. – сообщается о казни в Дедякове князя Михаила Ярославича Тверского золотоордынским ханом Узбеком. Указаны географические ориентиры: «За рекою Теркою, под великими горами под Ясскими и Черкасскими, у града Титякова, на реке Сивинце, близ врат железных, у болвана мед-ного златыя главы, у Темиревы богатыревой могилы». В.А.Кучкин (Повести о Михаиле Тверском. Историко-текстологическое исследова-ние. М., «Наука», 1974) установил, что древнейшим вариан-том этого памятника является Пространная редакция, написанная в конце 1319 – начале 1320 г. настоятелем Тверского Отроча монастыря Александром, сопровождавшим своего князя в Орду и ставшим очевидцем его казни 22 ноября 1318 г. Только эта редакция и может служить «основой для суждений о местонахождении древнего Тютякова: «Бывшю же блаже-ному князю Михаилу в неизречёном том терпении, в такой тяготе 26 днии за рекою Терком, на реце на Севенци под городом Тютяковым, минувши горы высокыя Ясскыя, Черкасьскыя, близ Врат Железных» (В.А.Кучкин, с.172). (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в X-XV веках. Владикавказ 2003, с.26).

Борьба между Москвою и Тверью за великокняжеский престол обо-стрила отношения между Михаилом Ярославичем Тверским и Юрием Даниловичем Московским. За этими междоусобицами стояла зловещая фигура хана Узбека, сеявшая раздоры между русскими князьями. По установившемуся закону все князья являлись в орду за ярлыком на княжение. Одних хан миловал, других казнил.

Соперничество между Михаилом и Юрием не прекращалось до тех пор, пока Юрий не женился на сестре хана Узбека, которую приняли в православие и нарекли Агафьею.

С ханским зятем тверскому князю тягаться было трудно. И хотя во-енный перевес оставался за ним (он выигрывал одно сражение за дру-гим), дела государственные шли у Михаила не блестяще. В одной из стычек тверичи захватили в плен жену Юрия, которая там и умерла при невыясненных обстоятельствах. Прошёл слух, что сестру хана отрави-ли.

Среди приближённых московского князя был злейший враг тверско-го князя татарский военачальник Кавгадый. Он пососветовал Юрию по-ехать с ним в Орду и оклеветать Михаила Ярославича.

Узбек в гневе приказал схватить сына Михаила и вызвал в Орду князя, пригрозив ему, что в случае неповиновения разорит огнём и мечом его княжество. Приближённые отговаривали Михаила ехать в Орду, но князь твёрдо решил ехать – «положить душу мою за многие души» (Соловьёв С.М. История России с древнейших времён, т. III. М., 1862, с.274).

В Орду князь прибыл осенью 1318 г., когда татары кочевали в устье реки Дона. Одарив по обычаю подарками хана, его жён, мурз, Михаил стал дожидаться своей участи.

Узбек будто забыл о своём пленнике. Он разрешил князю разбить шатёр невдалеке от своей ставки, а сам предался забавам и охоте. Здесь же остановился и Юрий Московский.

Кавгадый и Юрий сделали своё дело: татарские мурзы трижды устро-или суд над тверским князем. Обвинений было много: непокорность хану, оскорбление ханского посла Кавгадыя, разгром татарского отряда, присвоение дани, переговоры с римским папой и самое главное – отравление сестры повелителя.

В роли главного судьи выступал Кавгадый. Он приказал заковать Михаила в деревянную колоду. Когда Орда остановилась на правом берегу Терека, под городом Дедяковым, на одном из привалов князь был убит. Тело его привязали к доске, положили на телегу и повезли по древнему тракту в Москву. Тело Михаила Ярославича предали земле в Спасском монастыре Москвы. Впоследствии по просьбе жены и детей казнённого Юрий разрешил перенести останки князя в Тверь.

В начале июля 1970 г. В.А.Кузнецов, осмотрев Заманкульский камен-ный крест высотой 2,45 м, пришёл к выводу, что крест, подобный тем, что видел в окрестностях Татар-Тупа И.А.Гюльденштедт, установлен в память об убийстве тверского князя Михаила Ярославича. (Генрий Кусов. Поиски краеведа. Изд. «Ир», Орджоникидзе, 1975, с.8-9, 13).

Топография и топонимия события совпадает. Озеро в окрестностях Эльхотовых ворот называется по-тюркски Яман-кул. Ручей Яман-кул упоминается при перевозе тела Михаила Ярославича в Москву. О став-ке татар в этих местах напоминает и заманкульский восьмигранный мавзолей, котрый видле И.А.Гюльденштедт и описал А.Берже: «Самая же замечательная и по всей вероятности древнейшая гробница находит-ся близ ручья Яман-кул в Малой Кабарде. Это восьмиугольное строе-ние, на котором значится 860 (1455) год хиджры» (Берже А. Кавказ в археологическом отношении. Тифлис, 1874, с.64). Разведка 1970 г. выя-вила в этом районе поселение с золотоордынской керамикой.

Общий вывод сводится к тому, что временная ставка хана Узбека в 1318-1319 гг. и место казни князя Михаила могли находиться в северо-западной части области Ардоз в 10 км юго-восточнее Верхнего Джулата

Из области Ардоз хан Узбек (после казни тверскго князя) отправился в поход на Азербайджан. Из русских летописей известно, что к ставке Узбека для участия в походе стягивались татарские и союзные им войска («бесчисленное множество от всех язык»). В январе 1319 года Узбек уже вторгся во владения ильхана Абу-Саида.

В ноябре-декабре 1318 г. хан Узбек был занят охотой. Об этом писал Н.М.Карамзин: в 1318 г. Узбек со всем войском, знаменитыми данника-ми и послами поехал к Тереку из устья Дона «на ловлю» «бяше бо пошёл царь на ловы». Охоты у монголов проводились обычно в начале зимы по первопутку. Лесостепной ландшафт с чередованием лесных кущ с открытыми пространствами, лесная пойма Терека с обилием про-мысловых животных (в первую очередь оленя и кабана) делали область Ардоз весьма удобной для охоты. Облавные охоты были своеобразны-ми учениями войск перед войной – охоту отождествляли с войной. (В.А. Кузнецов. Эльхотовские ворота в Х –ХV веках. Владикавказ. 2003, с.30-31)

Запись и з архива командира Моздокского полка генерала Султан-Казы-Гирея (40-е годы XIX века), опубликованные Панкратовым Ф.С.

Хан Узбек в 1319 г. приходил с ордой и «исправил гала («кала» - тюрк. «укрепление» Татартуп. (Гребенец (Панкратов) Ф.С. Курганы в окрестностях станицы Змейской (Терского казачьего войска). СМОМ ПК, вып. 44, Тифлис, 1915). «Исправление» Татартупа в данном кон-тексте подразумевает строительство. Согласно убедительным доказа-тельствам Кучкина В.А., в январе 1319 г. начался поход Узбека против ильхана Абу-Саида, и войска Узбека вышли в Азербайджане на берега Куры. Поход золотоордынского хана закончился его поражением. (В.А. Кучкин. Где искать ясский город Тютяков? ИСОНИИ, т. XXV, Орджо-никидзе, 1966, с.176). Можно предположить, что именно тогда, уходя из Азербайджана, хан Узбек и увёл с собой группу местных строителей, а вернувшись в область Ардоз и Эльхотовские ворота, «исправил гала Татартуп» - начал интенсивную застройку города, которая ранее не ве-лась или почти не велась при Тютякове (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в X-XV веках. Владикавказ 2003, с.158).

Сочетание камня и кирпича в период «живописного стиля» и неко-торые приёмы кладки и декора сопоставимы с мечетями и минаретами Старой Ганджи (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в Х-ХV веках. Владикавказ 2003, с.130).

Самым ярким памятником монгольского периода в Татар-тупе оста-влася до (г.) Татартупский минарет близ автотрассы. 25-метровый минарет имел сходство с так называемым «Шамхорским столпом» - минаретом XII-XIII вв. у г.Шамхор (Западный Азербайджан). Памятник рухнул при попытке узбекских реставраторов произвести необходимые работы для выравнивания наклонившегося минарета (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота. Владикавказ. 2003, с.129).

Сохранились рисунки минарета В.И.Долбежева и Н.Чернецова.

20 мая утром (1829 г.) Пушкин увидел» первое замечательное место… крепость Минарет» (Г.Кусов. Поиски краеведа, 1975, с.27)

В «Путешествии в Арзрум» А. С.Пушкин сделал запись о посещении им старого памятника в Татартупе: «Справа сиял снежный Кавказ; впереди возвышалась огромная, лесистая гора; за нею находилась крепость. Кругом её видны следы разорённого аула, называвшегося Татартубом…».

Руины древнего города так запомнились Пушкину, что о них он упоминает и в поэме «Тазит»:

Не для бесед и ликований,

Не для кровавых совещаний,

Не для расспросов кунака,

Не для разбойничьей потехи

Так рано съехались адехи

На двор Гасуба старика.

В нежданной встрече сын Гасуба

Рукой завистника убит

Вблизи развалин Татартуба…

Руины Джулата-Татартупа сохранялись вплоть до XIX века, когда они были разобраны жителями сёл на строительство. (Генрий Кусов. Поиски краеведа. Изд. «Ир», Орджоникидзе, 1975, с.5-6).

Решающий этап в затухании жизни на Верхнем Джулате связан с борьбой между ордынским ханом Тохтамышем и среднеазиатским эми-ром Тимуром (Тамерланом), начавшейся в конце 80-х годов ХIV в. После поражения на Куликовском поле от русских войск в 1380 г. Орда уже не была столь могущественной, как раньше. Решающие для Верх-него и Нижнего Джулатов события разыгрались в апреле 1395 г.

Преследуя отступавшую из Дагестана армию Тохтамыша, Тимур вступил на Северный Кавказ. Поход Тимура по Северному Кавказу подробно рассмотрен в статьях Э.В.Ртвеладзе, Х.А.Хизриева и А.Е.Криштопы. Переправившись через р.Сунжу и Терек, Тимур по левому берегу последнего направился в «область Джулат», чтобы пополнить запасы продовольствия. Надо полагать, что в середине апреля накормить огромную армию и снабдить её фуражом было очень непросто, и «область Джулат» была полностью опустошена.

При приближении армии Тохтамыша от р.Куры в нынешнем Ставро-польском крае Тимур пошёл ему навстречу и в открытом поле между Тереком и Курой 15 апреля 1395 г. состоялось сражение. Тохтамыш потерпел поражение и бежал, могущество и власть Золотой Орды были окончательно сокрушены. Наступил конец истории золотоордынских городов не только на Кавказе, но и в Поволжье.

Закончился золотоордынский период жизни Верхнего Джулата. Но жизнь на нём этим не закончилась. Можно полагать, что она продол-жалась в XV веке – в городе сохранились мечети, минареты, церкви и другие постройки. Уже после Тимура на Верхнем Джулате побывал Иоанн Шильтбергер, засвидетельствовавший здесь католическую ка-федру со службой на татарском языке.

Аланского населения на Верхнем Джулате в постордынский период, скорее всего, не осталось.

Судя по существующим источникам, можно, полагать, что после падения Золотой Орды и возникновения на её обломках Казанского, Астраханского, Крымского, Сибирского ханств татарское население Верхнего Джулата Татартупа (к этому времени, вероятно, ставшего основным этносом в городе) покинуло Эльхотовские ворота, ставшие небезопасными… (В.А.Кузнецов, с.174-175)

Кроме мечетей и минаретов на руинах городища сохранялись и остатки двух церквей. О наличии на Верхнем Джулате христианских храмов было известно давно. И.А.Гюльденштедт (1770-1773 гг.) отме-чал здесь два храма. Но есть и более ранние сведения: в объяснениях, данных к кабардинской ландкарте 1744 г.. говорится о Татартупском ущелье, где живут татартупские «обреки», из кабардинского народа беглые. «В той же горе есть каменные часовня и церковь христианская, и на стенах видно иконное писание». В документе от 24 апреля 1775 г. «Представление астраханского губернатора П.Кречетникова о Малой Кабарде, с изложением его мнения о политике по освоению этого края» упоминается город Татартуп и предлагается «начать население в Татар-тупе под претекстом веры и возобновления разорённых церквей, кои неоспоримо там есть.., сей же город лежит в самом сердце гор, прикры-вает Малую Кабарду от Большой и делает лучшую дорогу в Грузию» (В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в Х-ХV веках. Владикавказ. «2003, с131).

Церковь 1 обнаружена в 1959 г. О.В.Милорадович. Материалы рас-копок опубликованы Е.И.Крупновым (Христианский храм XII в. на городище Верхний Джулат. Средневековые памятники Северной Осе-тии. МИА СССР № 114, М., 1963, с.132).

Мы знаем немало хистианских церквей домонгольского времени на Северном кавказе и территории Алании – подалтарных усыпальниц в них нет. (В.А.Кузнецов. с.151).

Есть основания связать генезис архитектурных форм церквей Верх-него Джулата именно с этим ареалом, в который в Х-XII вв. входила и Алания, принявшая христианство в начале Х в. от византийцев. Можно полагать, что церкви Верхнего Джулата были предназначены обслужи-вать местное аланское христианское население, оставшееся в городе при татарах и довольно многочисленное. Для строительства церквей могли быть привлечены или греко-византийские или местные зодчие, имевшие предшествующий опыт сооружения малых приходских церк-вей из камня. С приходом Золотой Орды и большими изменениями в этнокультурной и политической ситуации на Верхнем Джулате им пришлось иметь дело с кирпичной кладкой на растворе, что было непривычно. Эту кладку могли выполнять пленные или приглашённые мастера из Закавказья. (Кузнецов В.А. с.149)

В Тифлисе есть ближайшая аналогия способу кладки стен церквей Верхнего Джулата в крепости Нарикала (XII-XIII вв.). Тенфур-Сарай в Константинополе (XIV в.) имеет такую же декоративную кладку на фасадах греческих храмов XIII-XIV вв., которую Якобсон А.Л. называл «кирпичным узорочьем» (Якобсон А.Л. Закономерности в развитии средневековой архитетуры IX-XV вв. Л., «Наука», 1987).

В завале церкви 2 Верхне Джулатского городища найдены кровель-ные черепицы с грузинскими буквами. В строительстве верхнеджулат-ских памятников культового и погребального назначения активно участвовали мастера из Закавказья, скорее всего, приведённые сюда после вторжения хана Узбека в Закавказье в 1319 году или хана Джани-бека в 1356 году. (Кузнецов В.А. с.148)

Появление крипт на Верхнем Джулате означало не только конструк-тивные изменения в архитектуре зданий, он и особую функцию церквей 1 и 2 как мартириев, возникших в связи с появлением социальной нор-мы, требовавшей захоронения избранных лиц под алтарём, в самой по-читаемой части церкви. Обычай сооружать церковь над могилой муче-ника или «борца за веру» возник в раннехристианское время. Примером такой раннехристианской базилики с криптой, построенной в 335 г., может быть базилика Рождества Христова в Вифлееме. По крайней мере, с VI в. крипты появляются в базиликах Византии и Италии. (В.А. Кузнецов с.151-152)

Церкви с криптами присущи латино-католическому миру (подцерков-ные склепы в некоторых памятниках Херсонеса криптами не являются. Якобсон А.Л. Средневековый Херсонес XII-XIV вв. МИА СССР № 17, 1950, с.236-252)

В 60-х годах XIII в. началась колониальная экспансия Генуи и Вене-ции в Северное Причерноморье. Рядом с итальянским купцом и солда-том шёл католический миссионер. Хан Узбек в связи с ожесточённой борьбой с иранскими Хулагидами старался поддерживать итальянцев и установить хорошие отношения с римским папой, в котором видел воз-можного союзника. На этом фоне начинается продвижение итальян-ских коммерсантов и миссионеров на Кавказ. В 1315 г. было учреждено католическое епископство в столице Золотой Орды Сарае, а в 1320 г. в крымском городе Каффе открывается особая епархия во главе с фран-цисканцем Иеронимом. В 30-е годы XIV в. на Таманском полуострове возникает архиепископство во главе с францисканцем Жаном де Зики.

В 1358 г. он доложил, что влияние его центра распространилось до Дер-бента. На берега Каспия итальянцы вышли раньше, он это были торгов-цы (1266 г.). Французский учёный Жан Ришар открывает свой труд гла-вой о миссиях в страну команов (половцев), которые в полиэтническом населении Золотой Орды составляли ядро улуса Берке. Согласно италь-янским торговым документам в XIV в. в Каффе продавались шубы, на-зываемые «сomanesca», из овчины. Судя по названию, эти шубы произ-водились в Комании – стране половцев, в которую входило и степное Предкавказье. По сведениям ордена францисканцев, к 1392 году насчи-тывается до 10 000 человек, обращённых в католичество. (Кузнецов В. А. Эльхотовские ворота в X-XV веках. Владикавказ 2003, с.153-154).

Наконец, существует прямое свидетельство о католической кафедре на Джулате, но более позднего времени. В 1410 г. на Северном Кавказа побывал попавший в плен к Тамерлану немецкий дворянин Иоанн Шильтбергер. Следуя из Дербента в Татарию, Шильтберегер посетил «гористую страну Джулад, населённую большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов, которые не знают по латыни, но молятся и поют по-татар-ски для того, чтобы их прихожане были более тверды в своей вере. При-том многие язычники принимают святое крещение, так как они понима-ют то, что священники читают и поют» (Путешествие Ивана Шильтбер-гера по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1426 год. Записки Имп. Новороссийского университета, т.I, вып. I. Одесса 1867, с.31-33).

МАТЕРИАЛ О ПЕРЕСЕЛЕНИИ АЛАН В С.ДЗИВГИС СЛЕДУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НА ЭКСКУРСИИ В КУРТАТИНСКОЕ УЩЕЛЬЕ.

Населением Верхнего Джулата до 80-х годов XIII века было местное, аланское, - об этом прямо говорят русские летописи. Ещё более красно-речиво на это указывают археологические материалы, добытые раскоп-ками: Верхний Джулат стал золотоордынским городом только в первой половине XIV в. при хане Узбеке (1312-1342). Следует полагать, что и в промежутке между разгромом Тютякова в 1278 г. и казнью Михаила Тверского в 1318 г. население города существенно не изменилось и ос-тавалось преимущественно местным. На это указывает характер мате-риальной культуры, не претерпевшей видимых изменений вплоть до XIV в. Но в рамках того же местного населения изменения всё же про-изошли, и в этом смысле разгром Тютякова в феврале 1278 г., безус-ловно, привёл к крупным демографическим последствиям.

После погрома Тютякова часть его жителей погибла («супротивных без числа избиша»), часть осталась на месте (материальная культура продолжает старые традиции), часть мигрировала в горы. Историки обычно пишут о передвижении алан в горные ущелья и на южные склоны Кавказского хребта после прихода монголов в конце 30-х – начале 40-х годов XIII в. в целом как о явлении. Письменных источ-ников о миграции местного населения нет, но археологические под-тверждения есть.

В 1982 г. археологической экспедицией Северо-Осетинского НИИ был исследован пещерный (устроенный в скальном навесе) склеп в с.Дзивгис, на левом берегу р.Фиагдон. Это ключевой пункт, контроли-рующий вход с севера в обширную Фиагдонскую котловину – сердце-вину осетинского Куртатинского общества и место концентрации аулов куртатинцев. Происхождение названия «Дзивгис» неясно. Согласно А.Д.Цагаевой, топоним Дзивгис относится к числу необъяснённых географических названий, связанных с языком «доиранских насельни-ков Кавказа» (Цагаева А.Дз. Топонимия Северной Осетии. ч.II. Орджо-никидзе, «Ир», 1975, с.115-116). Вероятно, Дзивгис – одно из самых древних поселений на территории СО. Наиболее раннее документаль-ное свидетельство о нём в середине XVIII в. приводит грузинский царевич Вахушти Багратиони: «Джибгизи, село большое, башенное, с крепостью, построенной царями, крепкою, недоступное для врагов» (Царевич Вахушти. География Грузии. ЗКОИРГО, кн. XXIV, вып. 5. Тифлис, 1904, с.144), причём Вахушти называет Дзивгис термином «даба» - «большое селение». Со временем население Дзивгиса посте-пенно сокращалось, что показано В.С.Уарзиати в начале ХХ в. (Уар-зиати В.С. Дзивгисы дзуар. Вопросы археологии и этнографии Север-ной Осетии. Орджоникидзе, 1984, с.140), здесь жило 8 осетинских фамилий.

Дзивгисский склеп дал уникальный для истории осетинского народа археолого-этнографический материал XIV-XV вв., к сожалению, пока остающийся не опубликованным. Уже в ходе раскопок стал очевидным особый характер дзивгисского склепа как исторического памятника. Это, прежде всего, необычная насыщенность небольшой площади захо-ронениями. Содержимое склепа представляло сплошную массу погре-бённых, слежавшихся так плотно, что было невозможно отделить чётко одно захоронение от другого. Всего было 235; такой концентрации не наблюдалось даже в многоярусных надземных склепах позднего сред-невековья. Большая часть черепов принадлежала женщинам и детям (В.А.Кузнецов. Раскопки в Куртатинском ущелье. Газ. «Социалисти-ческая Осетия» № 208 (18273) от 7.09.1982 г.). Не исключено, что часть этой массы древних жителей Дзивгиса погибла в результате эпидемий, косивших население горных ущелий вплоть до XVIII-XIX вв. (М.М. Блиев приводит потрясающие цифры, когда с середины XVIII в. до 30-х годов XIX в. численность осетин с 200 тысяч человек сократилась до 16 тысяч в результате эпидемии чумы (Блиев М.М. Осетия в первой трети XIX века. Орджоникидзе, 1964, с.12-13). Картина вымирания народа в XIV-XV вв. на материалах дзивгисского склепа вырисовывается весьма отчётливо. Л.И.Лавров применительно к Маджару привёл показания русской летописи о том, что в 1346 г. «бысть мор на бесермены, и на татары, и на ормены, и на обезы, и на жиды, и на фрязы, и на черкасы, и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребать». (Лавров Л.И. Эпи-графические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках, ч.I, М., «Наука», 1968, с.196). Как видим, в середине XIV в., что соответствует археологической датировке дзивгисского склепа, великий «мор» охватил весь Кавказ, и вряд ли ущелья Осетии этим «мором» были обйдены.

Уникальность дзивгисского склепа состоит ещё и в том, что он дал яркий археологический материал XIV в., т.е. времени, переходного от аланской материальной культуры к осетинской этнографической культуре, изевстной по более поздним памятникам. Речь идёт о нижних, наиболее ранних палстах захоронений, стратиграфически достигавших отметки до 1 м от уровня скального пола. Данный пласт погребений датирован двумя бронзовыми монетами грузинской царицы Русудан (1222-1245 гг.). Монеты пробиты и носились как украшения, что позво-ляет датировать нижний ярус склепа второй половиной XIII в. – нача-лом XIV в. К аланским предметам относятся треугольные рамчатые бронзовые подвески, бронзовые ногтечистки в виде крючка, кабаньи клыки, деревянный пенал для хранения «бынаты хицау», резная дере-вянная посуда с «аланскими» ручками и т.д. Но наиболее интересными следует признать три лепные глиняные кружки с ручками. Они имеют полные аналогии типологического и технологического характера в керамике XI-XII вв. Змейского катакомбного могильника (Кузнецов В.А. Змейский катакомбный могильник (по раскопкам 1957 г. Средне-вековые памятники Северной Осетии. МИА СССР № 114. М., 1963, с.106-107). Уровень совпадений настолько значителен, что можно говорить о происхождении дзивгисских кружек из района Верхнего Джулата – Змейской (обломки таких кружек найдены и при раскопках Верхнего Джулата).

Кружки самобытны, характерны для позднеаланской керамики предмонгольского времени и в склеп явно занесены из предгорной равнины, где они производились.То же можно утверждать и относи-тельно других элементов материальной культуры аланского проис-хождения. Версия о Верхне-Джулатском происхождении дзивгисских кружек может быть принята как прямое указание на то, что погребён-ные в склепе были аланскими перселенцами в Дзивгис из района Верх-него Джулата, и это переселение состоялось в конце XIII в., что доку-ментировапно грузинскими монетами. Это важный вываод, объясня.-щий процесс формирования Куртатинского осетинского общества на основе миграции равнинных алан XIII в. Есть достаточно оснований связывать эту волну мигрантов с разгромом Тютякова в феврале 1278 г.

(В.А.Кузнецов. Эльхотовские ворота в Х-XV веках. Владикавказ. 2003, с.38-40)

Дата добавления: 2015-10-16