XIII–XV вв.

Вслед. экономического кризиса в этот период сильно сократилось производство шелковых тканей, изделий из драгоценных металлов, перегородчатых эмалей, слоновой кости и цветного камня. Оловянная и глиняная посуда вытеснила золотую и серебряную, резное дерево — слоновую кость. В быту широких слоев населения ведущее место принадлежало поливной керамике. Поливные сосуды украшали с применением различных технических приемов: наряду с изображениями, исполненными глубокими врезанными линиями, применялось снятие фона; надписи и отдельные детали рисунка наносились ангобом. На белоглиняных сосудах синими, красно-коричневыми и зелеными красителями исполняли фигуры животных и птиц; на мн. чашах есть монограммы владельцев, дополнявшие изображения, или заключенные в медальоны, сами являются элементом декора. Производство посуды засвидетельствовано в различных регионах Балканского п-ова: в Аттике, Македонии, Мёзии и Фракии. Малоазийские города Никея и Никомидия сохранили свое значение развитых керамических центров. В Коринфе, Фивах и Спарте были распространены большие красноглиняные блюда с гравированными изображениями рыб, агнцев и виноградных лоз под кроющей желтой поливой. Обращение к ранневизант. сюжетам (агнец, рыба) — одна из характерных черт культуры палеологовского ренессанса. Эта группа керамики обладает 2 отличительными признаками: изображения на ней оказываются в русле новых исканий визант. искусства, что само по себе указывает на метрополию, а характер стилизации виноградных лоз обнаруживает влияние араб. скоростного письма «насх». Из исконных визант. областей такими чертами отличались прежде всего памятники Греции с их ярко выраженной ориентацией на мусульм. Восток. Источником этого влияния было, с одной стороны, завоевание византийцами в 960–961 гг. о-ва Крит и последовавшее за ним переселение мусульман в Аттику, с др. — выгодное положение греч. торговых центров, получавших предметы араб. импорта. В Фессалонике, Олинфе, Пелле и юго-зап. Болгарии были найдены при раскопках красноглиняные сосуды с изображениями, выполненными в технике сграффито, на к-рых представлены арх. Михаил, вмч. Димитрий, как, напр., на чаше из Византийского музея в Фессалонике. Хотя композиционно сцены на таких сосудах близки кипрской керамике того же времени, характер рисунка и иконография повторяют изображения на визант. монетах, чеканившихся при имп. Андронике II Палеологе (1282–1328) в Фессалонике.

Ювелирное искусство этого периода представлено единичными памятниками: золотые перстни с надписями и монограммами Палеологов, украшенные филигранью и зернью серьги и браслеты.

В экфрасисах Мануила Фила сохранилось описание гемм. Не ясно, речь идет о созданных во время жизни поэта резных камнях или он воспел памятники более ранние, тем не менее среди дошедших до нас камей и резных стеатитовых образков с изображениями святых Георгия, Димитрия, Иоанна Предтечи и праздничных сцен, нек-рые по характеру исполнения могут быть отнесены к XIII–XV вв. Их отличает живость изображения и отступление от строгой фронтальности.

Единственной в своем роде является крохотная (диаметр 4,3 см) пиксида из слоновой кости (Дамбартон-Окс) с изображением 2 имп. семей — т. о. запечатлены политические события сер. XIV в.: смена на престоле Иоанна V Палеолога (1341–1391) Иоанном VI Кантакузином (1347–1354). Судя по надписям, здесь представлены имп. Иоанн, его супруга имп. Ирина и их сын Андроник, около др. группы имена не указаны. Фигуры императоров даны фронтально, в торжественных позах; выступающие перед ними танцоры, музыканты и акробат изображены в движении, напоминающем образцы готической резной кости.

Основным материалом, используемом резчиками в XIV–XV вв., стала кость домашних животных, но чаще всего дерево. Искусство резьбы по дереву было воспето в экфрасисах поэта Иоанна Евгеника (XV в.): на незначительной поверхности, писал он, мастера создавали исключительно тонко и правдиво выполненные произведения. Подавляющее большинство дошедших до нас изделий относится ко времени после 1453 г. Сделаны они гл. обр., на Афоне; мастерские резчиков по дереву известны также на Хиосе, на Крите и Пелопоннесе. В XIV в. была выполнена створка складня со сценами Воскрешения Лазаря и Успения Пресв. Богородицы (ГЭ) и близкая ей по размерам и структуре створка со сценами Крещения и Вознесения (Художественная галерея Уолтерса, Балтимор, США). На обоих пластинах обращает на себя внимание сочетание двунадесятых переходящих (Успение, Крещение) и непереходящих (Воскрешение Лазаря, Вознесение) праздников — т. о. выдержан принцип расположения праздников, характерный для эпистилия. Миниатюрные деревянные эпистилии явились прообразами поствизант. резных иконостасов. Каждая икона размещалась под резной аркой, опиравшейся на колонки, к-рые могли быть либо витыми, либо декорированными изображениями зверей, птиц и вьющихся растений. По теории, изложенной патриархом Никифором I (806–815) в трактате «Антирретика», где проводилась четкая грань между изображением как предметом поклонения и изображением, служившим простым украшением, оправдывалась глубоко укоренившаяся у визант. мастеров практика помещать на богослужебных предметах зооморфные образы. Прототипы деревянных эпистилиев, вероятно, были созданы в К-поле. Сохранившийся в ц. Санта-Мария ин Валле Поркланета в Абруцци (Италия) деревянный эпистилий на мраморном темплоне, согласно письменным источникам, являлся копией иконостаса из мон-ря Монте-Кассино, заказанного аббатом Дезидерием в К-поле.

Дошедшие до нас образцы визант. лицевого шитья XIV–XV вв. создавались по заказам имп. двора и церкви. В эпоху Палеологов получило широкое развитие сюжетное золотое шитье, украшавшее предметы литургического назначения и церковные облачения. Материалом служили дорогие ткани, как правило, подложенные полотном, декор выполнялся золотыми и серебряными нитями и расцвечивался разнообразными шелками. Такое шитье создавали придворные мастерицы, а также насельницы жен. мон-рей. Поздневизант. лицевое шитье лучше всего представлено плащаницами с изображением сцены «Положение во гроб и оплакивание Иисуса Христа». При большом разнообразии иконографических трактовок в композиции всегда присутствуют изображения Солнца и Луны в виде профилей с венцами на головах, либо круглых личин. Стремясь подчеркнуть вселенскую значимость страстной сцены, художник-«знаменщик» переносил на нее представление о дне Страшного Суда, когда померкнет Солнце, а Луна превратится в кровь. Композиция воспроизводила евангельский текст о приготовлении тела Христа к погребению: Иосиф и Никодим обвили тело Спасителя плащаницей, при этом были жены, смотревшие на приготовления (Мф 27. 59–61; Мк 15, 46; Лк 23. 53–55; Ин 19. 40). Сцену «Оплакивания» нередко обрамляли вышитые тексты страстных тропарей, связанных с ролью плащаницы в богослужении — она выносилась из алтаря в Великую пятницу и оставалась в центре храма для поклонения до пасхальной полунощницы. На плащаницах рубежа XIII–XIV вв. «Оплакивание» помещалось на фоне небесных светил со славословящими ангелами, на памятниках более позднего времени появились процессии ангелов с рипидами и символы евангелистов. Эволюция стиля золотого шитья проявилась в заметном усилении графического элемента, чему способствовал сам материал, свойства к-рого умело использовали вышивальщицы. Интенсивное проникновение сюжетного шитья в церковный обиход эпохи Палеологов сказалось в оформлении литургических одежд, особенно саккоса, право облачения в к-рый в XI–XV вв. кроме К-польского Патриарха получили также и нек-рые митрополиты. Полное соответствие образцам визант. живописи XIV–XV вв. представляет шитье неск. дошедших до нас церковных облачений: т. н. далматика Карла Великого со сценой «Преображения» (сокровищница собора св. Петра в Ватикане), а также епитрахиль и 2 саккоса, связанные с именем митр. Фотия (Оружейная палата ГММК). На «малом» саккосе Фотия, датируемом рубежом XIV–XV вв., вышиты сцены цикла земной жизни Христа в окружении пророков, святителей, мучеников и преподобных. Сюжетная вышивка украшала также епитрахили, епигонатии (набедренники), поручи, алтарные завесы (катапетасмы), подвесные пелены к иконам. Изысканный рисунок лучших произведений палеологовского шитья говорит об участии в их создании выдающихся художников.

Художественный металл эпохи Палеологов представлен прежде всего серебряными, реже золотыми окладами икон, чеканые рельефы к-рых повторяют живописные модели своего времени; встречается и ажурный прорезной орнамент с рельефно выступающими розетками. Одним из наиболее известных памятников ювелирного дела является золотой оклад Владимирской иконы Божией Матери. Композиции 12 праздничных сцен вплетены в сканый орнамент. Техника его исполнения напоминает структуру перегородчатой эмали. Трактовка мн. сцен, их подчеркнутая эмоциональность, драматическое напряжение соответствуют памятникам поздневизант. периода. Отмеченные особенности чеканого и филиграного декора характерны и для украшений переплетов литургических книг, наперсных крестов и реликвариев. Золотой и серебряной насечкой, а также цветной мастикой украшали бронзовые двери храмов. Так, на бронзовых дверях Ватопедского собора на Афоне с изображением Благовещения, предположительно работы к-польских мастеров кон. XIV в. — нач. XV в., растительные мотивы, чередующиеся с многократно повторяющимися двуглавыми орлами и василисками, выполнены резьбой с заполнением красной мастикой. В характере этой орнаментации заметно зап. влияние. Ярко выраженное влияние готики проявилось и в убранстве чаши, выточенной с оправой из позолоченного серебра и монограммой имп. Мануила II Палеолога (1391–1425), хранящейся в афонском мон-ре Ватопед.

Прикладное искусство В. и. последних веков существования империи изучено еще недостаточно. Проблематично выделить собственно визант. произведения в их новой, то восточной (сельджук., арм., груз.), то испытавшей влияние Запада оболочке. Однако малые формы этого искусства, произведения металлопластики, резного дерева, шитья и керамики, продолжали развиваться и после 1453 г. Их традиции сохранились и в искусстве христ. народов Османской империи, Италии и Московской Руси.

Лит.: Кондаков Н. П. История и памятники визант. эмали: Собр. А. В. Звенигородского. СПб., 1892; oн же. Памятники христ. искусства на Афоне. СПб., 1902; Dalton O. M. Catalogue of the Finger Rings: Early Christian, Byzantine. L., 1912; Delbrueck R. Die Consulardiptychen. B., 1929; Matzulewich L. A. Byzant. Antike. B., 1929; Morgan Ch. H. The Byzantine Pottery. Camb. (Mass.), 1942. (Corinth); 11; Coche de la Ferté E. Bijoux byzantins de Chio, etc. // Collection H. Stathatos: Les objects byzantins et post-byzantins. Limoges, 1957; Frolow A. La relique de la Vraie Croix: Recherches sur le développement d’un culte. P., 1961; idem. Les reliquaires de la Vraie Croix. P., 1965; Ross M. C. Metallwork, Ceramics, Glass, Glyptics, Painting. Wash., 1962. (Cat. of Byzantine and Early Medieval Antiquities in the Dumbarton Oaks Coll.; Vol. 1); idem. Jewellery, Enamels and Art of the Migration Period. Wash., 1965. (Ibid. Vol. 2); Писарская Л. В. Памятники визант. искусства V–XV вв. в Гос. Оружейной Палате. Л.; М., 1964; Банк А. В. Визант. искусство в собр. Сов. Союза. Л.; М., 1966; она же. Прикладное искусство // История Византии. М., 1967. Т. 1. С. 467–480. Т. 2. С. 412–420. Т. 3. С. 289–302; она же. Прикладное искусство // Культура Византии: IV — 1-я пол. VII в. М., 1984. Т. 1. с. 596–613; Wessel K. Das Byzant. Emailkunst, vom 5. bis 13. Jh. Recklinghausen, 1967; Buschhausen H. Die spätrömischen Metallscrinia und früchristl. Reliquiare. Vienna, 1971; Hayes J. W. Late Roman Pottery. L., 1972; Weitzmann K. Ivories and Steatites. Wash., 1972. (Cat. of Byzantine and Early Medieval Antiquities in the Dumbarton Oaks Coll.; Vol. 3); Dodd Cruikshank E. Byzantine Silver Treasures. Bern, 1973; Даркевич В. П. Светское искусство Византии: Произведения визант. худож. ремесла в Вост. Европе X–XIII в. М., 1975; Grabar A. Les Revêtements en or et en argent des icons Byzantines du Moyen Âge. Venise, 1975; Piltz E. Trois sakkoi byzantins. Stockholm; Uppsala, 1976; Volbach W. F. Elfenbeinarbeiten der Spätantike und des frühen Mittelalters: Kat. vor- und frühgeschichtl. Altertümer. Mainz am Rein, 1976. Bd. 7; Искусство Византии в собр. СССР. М., 1977. Т. 1–3; Byzantinische Kostbarkeiten aus Museen, Kirchenschätzen und Bibliotheken der DDR: Ausstellung im Bode-Museum / Bearb. u. Red. A. Effenberger. B., 1977; Kent J. P. S., Painter K. S. Wealth of the Roman World A.D. 300–700. L., 1977; Якобсон А. Л. Керамика и керамическое производство средневек. Таврики. Л., 1979; Goldschmidt A., Weitzmann K. Die byzant. Elfenbeinskulpturen des X.–XIII. Jh. B., 1979. Bd. 1–2; Metzger C. Les ampoules à eulogie du musée du Louvre // Notes et Documents des musées de France. P., 1981. N 3; Miljkovitch-Pépék P. Splendeur de Byzance: Europalia 82. Hellas-Greece. 2 oct. — 2 dеc. 1982 // Musées royaux d’Art et d’Histoire. Brux., 1982; The Anatolian Civilisations: Greek, Roman, Byzantine. Istanbul. May 22 — Oct. 30, 1983. Istanbul, 1983; Залесская В. Н. Визант. белоглиняная расписная керамика: Кат. выст. / ГЭ. Л., 1985; она же. Прикладное искусство Византии IV–XII вв.: Опыт атрибуции. СПб., 1997; Kalavrezou-Maxeiner I. Byzantine Icons in Steatite // Byzantine Vindobonensia. W., 1985. Vol. 15/1; Randall R. H. Masterpieces of Ivory from the Walters Art Gallery. N. Y.; Baltimore, 1985; Mundell Mango M. Silver from Early Byzantium: The Kaper Koraon and related Treasures. Baltimore, 1986; Harden D. B. Glass of the Caesars. Mil., 1987; Théocharis M. Pavement brodes d’or: Patmos: Les trésores du monastére. Athènes, 1988; Пуцко В. Г. Прикладное искусство Византии XIII–XV вв. // Культура Византии: XIII — 1-я пол. XV в. М., 1991. С. 509–527; Средневек. лицевое шитье: Византия. Балканы. Русь / Авт. вступ. ст. и сост. н. А. Маясова. М., 1991; Афонские древности / Авт.-сост. В. Н. Залесская, Ю. А. Пятницкий, И. Н. Уханова. СПб., 1992; Ecclesiastical Silver Plate in VI^th Cent. Byzantium: Papers of the Symp. (May 16–18, 1986, Walters Art Gallery) / Ed. S. A. Boyd, M. Mundell Mango. Wash., 1993; Cutler A. The Hand of the Master: Craftsmanship, Ivory and Society in Byzantium (Ix^th–XI^th cent.). Princeton (N. J.), 1994; Греч. документы и рукописи, иконы и памятники прикладного искусства моск. собраний / Сост. и отв. ред. Б. Л. Фонкич. М., 1995; Die Artuqiden-Schale im Tiroler Landesmuseum Ferdinandeum Innsbruck: Mittelalterliche Emailkunst zwischen Orient and Occident / Wiss. Konzeption und Katalogred.: Th. Steppan. Münch., 1995; The Medieval Treasury: The Art of the Middle Ages in the Victoria and Albert Museum: Cat. / Ed. by P. Williamson. L., 1996; Христиане на Востоке: Искусство мелькитов и инославных христиан / Авт.-сост. В. Н. Залесская, Ю. А. Пятницкий, И. Н. Уханова. СПб., 1998; Chrzanovski L., Zhuravlev D. Lamps from Chersonesos in the State Historical Museum, Moscow: Cat. R., 1998; Connor C. L. The Color of Ivory: Poluchromy on byzantine Ivories. Princeton (N. J.), 1998; Byzantine Glazed Ceramics: The Art Sgraffito / Ed. D. Papanikola-Bakirtzi. Athens, 1999; Синай. Византия. Русь: Правосл. искусство с VI до нач. XX в. Л., 2000; Пилигримы: (Ист.-культурная роль паломничества по данным вещественных памятников): Сб. науч. тр. / Авт. вступ. ст. и науч. ред. В. Н. Залесская. СПб., 2001; Ballian A., Drandaki A. A Middle Byzantine Silver Treasure // Benaki Museum. Athèns, 2003. N 3. P. 47–80; Der spätrömische Silberschatz von Kaiseraugst: Die neuen Funde / Hrsg. M. A. Guggisberg. Augst, 2003. (Forschungen in Augst; Bd. 34); Byzanz: Das Licht aus dem Osten: Kult und Alltag im Byzant. Reich vom 4. bis 15. Jh.: Kat. der Ausstellung im Erzbischцflichen Diцzesanmuseum Paderborn. Mainz, 2002; Everyday Life in Byzantium. Thessal., White Tower, Oct. 2001 — Jan. 2002 / Ed. by D. Papanikola-Bakirtzi. Athèns, 2002; Byzantium: Faith and Power (1261–1557) / Ed. by H. C. Evans. N. Y., 2004.

Дата добавления: 2015-10-16