Поздневизантийский период.

В сохраненных после 1204 г. и отвоеванных городах империи сосредоточились духовные силы византийцев. вслед за экономическим укреплением независимых гос-в с центрами в Никее, Трапезунде, Арте началось возрождение архитектуры, ее дальнейшему развитию способствовало церковное строительство в Сербии и Втором Болгарском царстве, а также в К-поле после 1261 г. архитектура поздней византии обычно рассматривается в рамках 2 периодов — раннего (посл. треть XIII в.) и высокого палеологовского, связанного с новым стилистическим направлением, зародившимся ок. 1300 г. и развивавшимся во всех областях В. и. и балканских странах в 1340–1440 гг.

Наиболее значительным образцом допалеологовской архитектуры является собор Св. Софии в Трапезунде (между 1238 и 1263). Наряду с очевидным воспроизведением традиц. структуры плана вписанного креста на круглых колоннах и пространства с нартексом постройка содержит ряд черт, заимствованных с Востока: удлиненный зап. рукав, формы объемной композиции, кладка из гладко отесанных камней, оконные бровки напоминают арм. и груз. памятники предшествующих эпох. Глубокие портики с 3 арками сходны с собором в Кутаиси (1003). орнаментальные мотивы, капители в портиках имеют сельджукское происхождение и были восприняты, возможно, из арм. зодчества. Этот храм, самый крупный на востоке империи, остался в стороне от основного пути эволюции визант. архитектуры, центрами возрождения к-рой стали К-поль, Никея, Арта, Мистра, Фессалоника.

Раннепалеологовская архитектура повторяла традиц. решения: тип вписанного креста с амбулаторием в ц. св. Иоанна Предтечи (юж. ц. мон-ря Липса в К-поле, 1282–1304), молельни в виде триконха или тетраконха. Строилось множество зальных сводчатых церквей и часовен, простых крестообразных купольных залов с 3-частным алтарем и нартексом, как ц. Архангелов в Месемврии (кон. XIII в., совр. Несебыр); создаются структуры, сочетающие базиликальную и центрическую идеи, как ц. Панагии во Вриони близ Арты (1238); возрождается тип VIII–IX вв. купольной базилики с галереями, напр. ц. Богоматери Одигитрии (Афендико) мон-ря Вронтохион в Мистре (после 1300); подобные явления имеют параллели в визант. живописи кон. XIII в., обращавшейся к раннемакедонским моделям (Krautheimer. 1986. P. 417).

В Греции появляются новые образцы церквей, относящихся к синтезирующему типу — греч. крест с октагоном, напр. ц. Панагии Паригоритиссы в Арте (1282–1289). Ее центральное пространство оформлено 4-ярусным ордером, изящные колонны к-рого ряд за рядом выдвигаются в пространство наоса, так что колонны 3-го ряда арками соединены со стеной, а основание купола у€же подкупольного квадрата. Создается иллюзия, что 8 тонких колонок поддерживают подкупольные арки и паруса между ними, декоративные арочки поверх парусов имитируют тромпы, традиц. для подобных храмов. Как в кафоликоне Осиос Лукас, наос окружен 2-ярусным обходом, аркады к-рого открываются в подкупольное пространство, но подкупольные арки не превращаются в своды рукавов, нет прежнего взаимопроникновения пространств, и наос типологически ближе ц. Неа-Мони на Хиосе, но само пространство отличается легкостью и изящностью форм. Подобные качества легкости пространства при невысоком завершении характерны для др. памятников, напр. параклис Фетхие-джами (1315) в К-поле.

Тенденция к членению пространства хоров на отдельные молельни и коридоры также получила развитие в ц. Панагии Паригоритиссы. Внешние формы упрощены: кубовидный объем, отражающий структуру обхода, прорезан 2 рядами одинаковых сдвоенных окон, над ним вырастают 6 куполов (центральный — над наосом, боковые — над нартексом и молельнями). Подобное совмещение цельного куба, завершенного карнизом или рядом закомар, и многоглавия становится типичным для XIV в., напр. ц. Спасителя мон-ря Хора (Кахрие-джами) в К-поле (нач. XIV в.), параклис Фетхие-джами. хотя барабан центрального купола часто покоится на приподнятом основании, скрывающем структуру подкупольных арок, из-за большой глубины примыкающих к наосу объемов при обозрении снизу глава кажется вырастающей из общего «куба». Это впечатление частично могло быть преодолено благодаря повышенному основанию и пропорциям центральной главы, как, напр., в ц. св. Апостолов в Фессалонике (нартекс — 1310–1314) или в ц. Благовещения в Грачанице (ок. 1315), где сама церковь типа вписанного креста с обходом завершена стройной пирамидальной композицией из 5 глав с резко дифференцированными по высоте объемами.

К-польская архитектура в эпоху Палеологов сохраняет традицию частично раскрывать внутреннее пространство вовне благодаря полупрозрачной оболочке вместо стен, как, напр., в нартексе Молла-Гюрани (Килисе-джами, ок. 1320), где по сторонам центрального входа с фланкирующими нишами устроены тройные аркады на колоннах с мраморными плитами в интерколумниях, юж. портик имел 5-частную аркаду.

Характер декорации фасадов раннепалеологовского зодчества ярко демонстрирует юж. ц. мон-ря Константина Липса в К-поле, 7-гранная главная апсида к-рой оформлена 3 регистрами ниш (за нижним коротким рядом плоских ниш следует высокий ряд), 3 средних преобразованы в окна, разделенные мраморными колонками, в верхнем ярусе — ниши круглые. Завершает апсиду широкий пояс кирпичного меандра и карниз из треугольных зубцов. Стены выложены с чередованием узких полос белого камня и кирпича, перекрытия ниш выполнены из кирпича. В др. памятниках кладка более разнообразна и представляет собой ковровый рисунок из полос клуазонне, зигзагов, диагональной клетки из квадратных плиток, лент поребрика, вставок орнамента «елочкой» и др. варианты, порой полностью заполняя поверхности стен, как в ц. свт. Климента в Охриде (1294–1295), в ц. святых Феодоров в Мистре (1290–1295).

Зодчие высокого палеологовского искусства дополнили традиц. декор др. орнаментами: «косо расчесанными» поверхностями тимпанов, шахматным узором, сложным плетением, полихромной кладкой арок, как в Грачанице, нартексе Килисе-джами, ц. Иоанна Алитургита в Месемврии (посл. четв. XIV в.). В кладку инкрустируются глазурованные блюда и фигурные изразцы (обычно в форме 4-листника), образующие фризы, ленты спаренных бровок, огибающие здание, напр. храмы XIII–XIV вв. в Месемврии, достигшей своего расцвета при болг. ц. Иоанне Александре (1341–1371). нарядны сохранившиеся фрагменты дворца Текфур-серай в К-поле (нач. XIV в.), демонстрирующие расцвет светской культуры. Новое звучание приобрели нек-рые традиц. мотивы, напр. тройное окно в тимпане: центральная арка опирается на мраморные колонки, тогда как боковые полуарки сходятся к ее пятам, как на фасаде параклиса Кахрие-джами (1303–1320). Пилястры на фасадах, традиционно являвшиеся выступами между нишами, теперь служат простым членением фасада, находясь посреди ниши и даже подпирая окно (параклис Кахрие-джами).

Если пропорции основного объема и высота барабанов в к-польских храмах не менялись, то в македонии, сербии и румынии разрабатывались более динамичные варианты известных композиций. В ц. св. Апостолов в Фессалонике развитая планировка уравновешена вертикальной вытянутостью форм, особенно пространственного креста и центральной главы. Вертикаль подкупольной зоны имеет аналогию в др. постройках Сев. Греции, напр. в небольшом триконхе ц. Панагии Кувелитиссы (Кумбелидики), в Кастории (XIII–XIV вв.). Пирамидальная 5-купольная композиция отражала новую тенденцию в разработке объемной композиции, подхваченную серб. зодчими. Независимо от типа сооружения (вписанный крест с обходом, триконх по образцу афонских кафоликонов) храмы имеют стройные пропорции, ритмически возвышающуюся систему закомарных завершений и глав, великолепную технику кладки (Грачаница, ц. св. Стефана в Крушеваце (1377–1380)). Если в Грачанице малые купола помещены над обходом, то в ц. вмч. Георгия в Старо-Нагоричино (1067–1071, 1312–1313) — над угловыми компартиментами основного объема, также в ц. Вознесения Господня в Раванице (1375–1377). Визант. традиц. решетки в окнах, резные из камня, на Балканах становятся похожи на кружевное заполнение проемов, в духе этой архитектурной школы работали зодчие рум. храмов XIV в., напр. ц. Троицы в мон-ре Козия, в Валахии (ок. 1386).

Элегантность, обусловленная вертикальностью пропорций, как в ц. св. Апостолов в Фессалонике, и ритм членений на фасадах присущи ц. Усекновения главы Иоанна Предтечи в Керчи (сер. XIV в.). Ее кладка, с регулярным чередованием полос кирпича и камня, сочетается с глубокой и на редкость сложной системой вертикальных членений фасадов так, что ряды кирпича в отличие от визант. практики того времени, отмечают уровни внутренних конструкций. Др. особенность — выдвижение рукавов креста и их повышение по сравнению с угловыми зонами. Стены апсиды и внутренние поля рукавов отделаны 3 рядами ниш, с уступами по периметру, деталь, встречающаяся только в центр. Анатолии, в церкви в Учаяке и Чанлы-килисе (XI в.). Декоративный характер кирпичной кладки (отсутствует внутри основного объема), широкое применение камня, разделение боковых стен высоких рукавов креста нишами (известны в груз. соборах XI–XII вв.) сближают ее с традицией вост. м. азии и кавказа (Комеч. 1992), чему причиной, возможно, была связь Крыма с Трапезундской империей.

Новая тема в визант. архитектуре — колокольни, как правило квадратные в плане многоярусные, возвышающиеся над главным храмом и окрестностями, возможно появившиеся под влиянием итал. и сицилийских кампанилл (Krautheimer. 1986. P. 428). При большой высоте они массивны, завершены куполообразным покрытием. Первая из таких построек была пристроена вместе с экзонартексом к ц. Спасителя в мон-ре Жича (между 1208 и 1219), за ней следует ряд звонниц Сербии, как, напр., звонница на зап. стороне ц. Богородицы Левишки в Призрене (1306–1307), а также у ц. св. Георгия в Оморфоклисье на севере Греции (ок. 1300), у собора Св. Софии в Трапезунде (1427), у ц. Пантанасса в Мистре (XV в.). В мон-ре Хора (Кахрие-джами) подобная звонница (нач. XIV в.) существовала над юго-зап. углом экзонартекса, на ее основании впосл. был сооружен минарет (Ousterhout. 1995). Прообразы башнеобразных композиций могли быть различными: для Армении, сопоставляя звонницы XIII–XIV вв. и изображение ярусного здания на миниатюре Ахпатского Евангелия (1211), это была эдикула Гроба Господня, для Сербии, сравнивая сохранившиеся постройки и миниатюры из слав. рукописи (MS. No. 226 (757) Нац. б-ки Белграда, 2-я пол. XIV в., утрачена) — гробница Александра Великого (Жurиić S. Alexander’s Tomb: A Column or a Tower? // To Ellhnikon: Stud. in Hon. of Speros Vrionis, Jr. New Rochelle; N. Y., 1993. Vol. 2. P. 25–48).

После падения К-поля и др. центров империи визант. культура продолжила свое развитие среди правосл. населения на территории Османской империи и в небольших колониях латинян на Востоке. Поствизант. период в наименьшей степени интересен с т. зр. архитектуры, поскольку церковное строительство стало невозможным, строения ветшали и разрушались. Колоссальное воздействие визант. архитектуры испытало культовое зодчество Османской империи. Кроме того, несмотря на уничтожение или замазывание христ. росписей и образов, использование в качестве мечетей нек-рых храмов способствовало их сохранению: они своевременно ремонтировались и укреплялись. С их изучения началось знакомство и исследование архитектуры В. и. в Новое время, отдельные соборы в результате смягчения тур. политики были преобразованы в музеи и концертные залы (Св. София, мон-рь Хора в К-поле, Св. София в Трапезунде (Трабзоне) и др.). Восстановление нек-рых памятников, сохранявших церковный статус, напр. ц. свт. Николая в Мире (Демре) или ц. вмч. Георгия в Изре, было осуществлено в XIX в. на средства России, но без научного обоснования. Исследование визант. памятников в Турции было позволено ряду археологических ин-тов зап. гос-в и России, крупные археологические раскопки проводятся с 30-х гг., а научная реставрация памятников архитектуры — с 60-х гг. XX в. и продолжаются поныне; последние значительные работы проведены в ц. Николая в Демре (Мире) и мон-ре Пантократора в Стамбуле. Огромное число памятников требует археологических изысканий и консервации. В Греции и слав. гос-вах, где памятники архитектуры В. и. воспринимались как национальное достояние, их изучение и реставрация имеют более богатую историю, несмотря на идеологические препятствия в отдельные десятилетия XX в. Наряду с гос. опекой в Греции вопросами охраны античного и средневек. наследия заняты археологические школы западноевроп. стран. Традиции визант. архитектуры составили основу развития архитектуры на территории Греции в период возрождения нац. культуры и зодчества c XIX в.

Лит.: Texier Ch. L`architecture byzantine. P., 1847; Strzygowski J. Kleinasien: ein Neuland der Kunstgeschichte. Lpz., 1903; idem. Die Baukunst der Armenier und Europa. W., 1918. Bd. 1–2; idem. Origin of the Christian Church Art. Oxf., 1923; Butler H. C. Early Churches in Syria, V–VII cent. Princeton, 1929; Bell G. L. The Churches and Monasteries of the Tur Abdin // Amida. Hdlb., 1910. S. 224–261; Van Millingen A. Byzantine Churches in Constantinople: Their History and Architecture. L., 1912; Ebersolt J., Thiers A. Les églises de Constantinople. P., 1913; Dalton O. M. East Christian Art: Survey of Monuments. Oxf., 1925; Buckler W. H. e. a. Monuments and Documents: From Eastern Asia and Western Galatia // MAMA. Manchester, 1933. Vol. 4; Grabar A. Martyrium: Recherches sur le culte des reliques et l’art chrétien antiques. P., 1946. T. 1; Krautheimer R. Introd. to an «Iconography of Mediaeval Architecture» // Mediaeval Architecture. N. Y.; L., 1976. P. 155–192; idem. Early Christian and Byzantine Architecture. New Haven; L., 1986<sup>4</sup> (with S. Æurèiæ); Ward Perkins J. B. Constantine and the Origin of the Chriatian Basilica // Papers of the British School at Rome. 1954. Vol. 22. P. 69–90; idem. The Italian Element in Late Roman and Early Mediaeval Architecture // Mediaeval Architecture. N. Y.; L., 1976. P. 1–40; Mango C. Isaurian builders // Polychronion: Fs. F. Dölger zum 75. Geburstag. Hdlb., 1966. P. 358–365; idem. Byzantine Architecture. N. Y., 1976; Delvoye Ch. Etudes d’architecture paleochretienne et byzantine. 1: L’atrium // Byz. 1962. Vol. 32. Fasc. 1. p. 261–291; idem. Ibid. 2: L’abside // Fasc. 1. p. 291–310; fasc. 2. p. 489–547; Khatchatrian A. Origine et typologie des baptisteries paleochrétiens. Mulhouse, 1982; Mansel A. Die Ruinen von Side. B., 1963; Downey G. Byzantine Architects: Their Training and Methods // Mediaeval Architecture. N. Y.; L., 1976. P. 63–82; Leroy J. L. L’état present des monuments chretiens du Sud-Est de la Turque (Tur Abdin etenvirons) // Academie des inscriptions et belles-lettres, 1968. P., 1969. P. 478–493; Dimitrokallis G. Contribution a l’etude des monuments Byzantins et medievaux d’Italie. Athènes, 1971; Mathews T. Early Churches of Constantinople: Architecture and Liturgy. Univ. Park; L., 1971; Deichmann F. W. Das Oktagon von Antiocheia: Heroon-Martyrion, Palastkirche, oder Kathedrale // BZ. 1972. Bd. 65; Gough M. The Imperor Zeno and Some Cilician Churches // Anat. St. 1972. Vol. 22. P. 202–210; Kleinbauer W. E. The Origin and Function of the Aisled Tetraconch Churches in Syria and Northern Mesopotamia // DOP. 1973. № 27. P. 89–114; idem. Early Christian and Byzantine Architecture: An Annotated Bibliography and Historiography. Boston, 1992; Hanfmann G. M. A., Waldbaum J. C. A Survey of Sardis and the Major Monuments Outside the City Walls // Archaeol. Exploration of Sardis. Camb. (Mass.), L., 1975. Rep. 1; Воронов Ю. Н. В мире архитектурных памятников Абхазии. М., 1978; Комеч А. И. Архитектура // Культура Византии: IV — 1-я пол. VII в. М., 1984. С. 573–595; он же. Древнерус. зодчество кон. X — нач. XII в. М., 1987; он же. Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Керчи // Зограф. Београд, 1992. № 22. С. 28–41; Foss C. Ephesus after Antiquity: a Late Antique, Byzantine and Turkish City. Camb., 1979; Restle M. Kappadokia // TIB. 1981. Bd. 2. Tl. 2; Wiebner G. Nordmesopotamische Ruinenstatten // Gottinger Orientforsch. 2 Reihe. Wiesbaden, 1980. Bd. 2; idem. Christliche Kulturbauten im Tur Abdin. Tl. 2 // Ibid. 1982. Bd. 4; Buchwald H. The Church of St. Iohn the Teologian in Alasehir (Philadelphia) // JÖB. 1981. Bd. 30. S. 301–318; Striker C. L. The Myrelaion (Bodrum Camii) in Istanbul. Princeton, 1981; Koch G. Probleme des nordmesopotamischen Kirchenbaus: die Langstonnenkirchen im Tur ‘Abdin // Studien zur spatantiken und fruhchristl. Kunst. Wiesbaden, 1982. Bd. 6. S. 117 ff.; Якобсон А. Л. Закономерности в развитии раннесредневек. архитектуры. Л., 1983; McVey K. E. The Domed Church as Microcosm: Literary Roots an Architectural Symbols // DOP. 1983. Vol. 37. P. 91–121; Morganstern J. The Byzantine Church at Dereagzi and its Decoration. Tub., 1983; Biscop J.-L., Sodini J.-P. Qalat Seman et chevets a` colonnes de Syrie du Nord // Syria. 1984. Vol. 61. № 3–4. S. 267–330; Bryer A., Winfield D. The Byzantine Monuments and Topography of the Pontos. Wash., 1985. 2 vol.; RodleyPretoria, 1986; Высоцкий А. М., Шелов-Коведяев Ф. В. Мартирий в Нисе по описанию Григория Нисского и его значение для изучения раннесредневек. архитектуры стран Закавказья // Кавказ и Византия. Ереван, 1987. Вып. 5. С. 82–114; Mainstone R. J. Hagia Sophia: Architecture, Structure and Liturgy of Justinian’s Great Church. N. Y., 1988; Harrison M. A Temple for Byzantium: The Discovery and Excavation of Anicia Juliana’s Palace-Churche in Istanbul. Austin, 1989; Naccache A., Sodini J.-P. Le decor architectural en Syrie byzantine // Archeologie et histoire de la Syrie. 1989. Vol. 2. P. 477–490; Sinclair T. A. Easterm Turkey: An Architectural and Archaeological Survey. L., 1989. Vol. 3; Oustehout R. Loca Sancta and the Architectural Response to Pilgrimage // The Blessing of Pilgrimage. Chicago, 1990; idem. Another Look at the Kariye Camii // Arkeoloji ve sanat. Istanbul, 1995. T. 68. P. 2–22; idem. The 1994 Survey at Akhisar-Canli Kilise // Arastirma Sonuclari Toplantisi. Ankara, 1996. T. 13. P. 165–180; idem. Master Builders of Byzantium. Princeton, 1999; Ruggieri V(incenzo) S. J. Byzantine Religious Architecture (582–867): Its History and Structural Elements. R., 1991 (OCA, 237); idem. L’architettura religiosa nell’Imperio Bizantino (fin VI–IX sec.). Soveria Mannelli, Rubbettino edit., 1995; Theisçgorçtissa in Arta / Epirus. Amst., 1991; Hagia Sophia from the Age of Justinian to the Present / ed. R. Mark, A. Зakmak. Camb., 1992; Walter Ch. A New Look at the Byzantine Sanctuary // ReB. 1993. Vol. 51. p. 203–208; Чанева-Дечевска Н. Пространствени, декоративни и конструктивни особености на българската култова архитектура през XIII–XIV в. // ДРИ. СПб., 1995. [Вып.: Балканы. Русь]. С. 183–196; Otuken Y., Ousterhout R. The Byzantine Church at Celtikdere // Studien zur byzant. Kunstgeschichte: Fs. f. H. Hallensleben. Amst., 1995. S. 85–92; Жurиić S. From the Temple of the Sun to the Temple of the Lord: Monotheistic Contribution to an Architectural Iconography in Late Antiquity // Architectural Studies: in Memory of R. Krautheimer. Mainz, 1996. P. 55–59. Fig. 1–12; idem. Some Observations and Questions Regarding Early Christian Architecture in Thessaloniki. Thessal., 2000; idem. The Role of Late Byzantine Thessaloniki in Church Architekture in the Balkans // DOP. 2003. Vol. 57. P. 65–84; Hill S. The Early Byzantine Churches of Cilicia and Isauria // Variorum, 1996; Teteriatnikov N. B. The Liturgy Planning of Byzantine Churches in Cappadocia. R., 1996; Pena I. The Christian Art of Byzantine Syria. Magrid, 1997; Седов Вл. В. Визант. храм в Куршунлу // ДРИ. СПб., 1999. [Вып.:] Византия и Древняя Русь: К 100-летию А. Н. Грабара. С. 134–142; Pillinger R. e. a. Frühchristl. und byzant. Ephesos. W., 1999; Зубов В. П. Труды по истории и теории архитектуры. М., 2000; Ghazarian A., Ousterhout R. A Muqarnas Drawing from 13^th-Cent. Armenia and the Use of Architectural Drawings during the Middle Ages // Muqarnas. 2000. Vol. 18. P. 141–154; Казарян А. Ю. Архитектура Армении IV–VII вв. и особенности раннехрист. традиции в соседних странах // ВВ. 2001. Т. 60 (85). С. 126–158; он же. Собор в Аруче и купольные залы Армении VII в.: К вопр. о визант. влиянии // ДрИ. СПб., 2002. [Вып.:] Византия, Русь, Зап. Европа: искусство и культура.. С. 54–78; Μπούρας Χ. Βυζαντινή και Μεταβυζαντινή Αρχηιτεκτονική στην Ελλάδα. Αθήνα, 2001; MichelХрушкова Л. Г. Раннехрист. памятники Вост. Причерноморья (IV–VII вв.). М., 2002; Шукуров Ш. М. Образ храма. М., 2002; Айбабин А. И. и др. Крым, Сев.-вост. Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья, IV–XIII вв. // Археология / ред. Т. И. Макарова, С. А. Плетнева. М., 2003; Хайт В. Л. Античные истоки и образно-стилевые характеристики христ. зодчества // он же. Об архитектуре, ее истории и проблемах. М., 2003. С. 47–62; Les églises de Iordanie et leurs mosaïques. Actes de la journée d’études organisée le 22 février 1989 au musée de la Civilisation gallo-romaine de Lyon E. par N. Duval. Beyrouth, 2003; Tsafrir Y. The Loca Sancta and the Invention of Relics in Palestine from the 4^th to 7^th Cent. // Восточнохристианские реликвии. М., 2003. С. 56–76. A(nne). Les églises d’époque Byzantine et Umayyade de la Iordanie V^e–VIII^e siécle. Typologie Architecturale et aménagements liturgiques (Bibliothéque de l’antiquité tardive, 2). Turnhout, 2001; L(ioba). Die Architektur der Kirche der Panagia Par L. Cave Monasteries of Byzantine Cappadocia. Camb., 1985; Foss C., Winfield D. Byzantine Fortifications.

Изобразительное искусство.
Византийский период (IV в. — 1453 г.)

Дата добавления: 2015-10-16