Греко-македонская оппозиция до конца 328 г.

Понятно, что такая резкая перемена не могла не вызвать всплеска недовольства в греко-македонском окружении. Тем не менее, следует иметь в виду, что оно было и раньше, начиная с того момента, как Александр стал фараоном Египта. Напряжение было вызвано двумя основными направлениями внутренней политики Александра: курсом на абсолютизацию власти царя и попыткой уравнивания варваров Востока с эллинами и македонцами. Элита не хотела мириться с тем, что их права будут ограничены всевластием царя, а представители побеждённых народов и завоёванных городов сравняются с ними по статусу. Также существовал внешнеполитический фактор: вопрос о продолжении похода на Восток[57].

До открытых выступлений до осени 330г. дело не дошло, но имели место брожения умов и мнений в окружении Александра. Немного снизить градус внутреннего напряжения удалось за счёт отсылки на родину фессалийской конницы и греков-союзников – после взятия Экбатан их долг по Коринфскому договору мог считаться выполненным и больше служить Александру добровольно они не хотели[58]. Существенное сокращение греческого контингента позволило временно уменьшить греко-македонские противоречия как в среде рядовых воинов, так и в командном составе.

Чтобы иметь возможность сохранить в своих руках царскую власть, Александр идёт на намеренное усиление роли народного собрания, в котором он справедливо видит противовес аристократическим группировкам. Уверенность в том, что оно поддержит решения царя, объясняется двумя основными причинами. Первая – это профессионализация армии. Привыкнув к постоянной «зарплате» в виде денежных платежей за военную службу и частым «премиям» - добыче, следствию военных успехов – многие видели залог своего процветания в царе и потому готовы были поддерживать его. Вторая причина заключается в личных отношениях царя и простых воинов. За счёт личного обаяния, ораторского искусства и просто постоянного присутствия в воинской среде Александр смог расположить к себе большую часть войска, обеспечив надёжную поддержку на собраниях[59]. Подобное усиление царской власти не связано со структурными изменениями, скорее наоборот: Александр старался максимально эффективно использовать традиционные способы борьбы с аристократической оппозицией. Харизматическая составляющая властного статуса не потеряла своего значения.

Начало сближения македонской и восточной элит наметилось ещё в Египте, когда царь раздал руководящие должности египтянам. Но если тогда это могло быть продиктовано традиционно высоким уровнем автономии и обособленности, а также уважением эллинов к культуре этой страны, то передача должностей сатрапов Вавилона, Сирии и Армении персам не могла не вызвать пока молчаливый протест.

Идя по пути укрепления своей власти любыми мерами (сакрализация, уменьшение значимости аристократии, устранение потенциальных и реальных конкурентов), Александр отстраняет от прямого управления войсками Пармениона, оставив его в Экбатанах (Плутарх, Александр, 39). Вообще, престарелый полководец уже утратил почти все рычаги влияния на Александра, а их личные отношения значительно ухудшились, хотя и не перешли в открытую вражду[60]. Будучи верным хранителем старых идей и традиций, Парменион не мог одобрить действий царя. Он открыто выступал против продолжения ведения военных действий, предлагая ограничиться завоеванием только прибрежных районов, являлся противником усиления деспотической власти царя, но оставался верен Александру и, несмотря на явное несогласие с его политикой, не предпринимал никаких действий.

Чтобы иметь опору и в аристократических кругах, Александр окружает себя верными соратниками, знакомыми ему с детства или юности, с которыми его связывает прочная система личных связей. Это, прежде всего, всегда и во всём поддерживающий его Гефестион, с лёгкостью принявший в дальнейшем поворот к восточным традициям; Кратер, пользовавшийся большой любовью македонян и служивший своего рода «связующим звеном» между отдалившимся от войска царём и простыми воинами (Плутарх, Александр, 47); Пердикка, отличавшийся своей верностью царю; Птолемей Лаг; Леоннат; Неарх; Гарпал; Эригий и Леомедонт[61]. Все они к этому времени занимали ведущие должности в армейском командовании и пользовались всеми благами, которое давало им их привилегированное положение. Особым расположением царя пользовались Гефестион и Кратер, часто конфликтовавшие между собой, но, тем не менее не доходившие в своей вражде до сколько-нибудь серьёзных действий[62].

Особое недовольство македонской знати вызывало всё более проявляющееся пристрастие Александра к восточным обычаям. Источники доносят до нас информацию о том, что царь постепенно отходит от прежнего образа жизни, приобщается к восточной роскоши, заводит гарем (Диодор, XVII, 77, 4-7), вводит персов в число своих личных охранников и начинает носить варварское платье сначала перед восточными вельможами, а потом и постоянно (Плутарх, Александр, 45; Арриан, 4.7.4-5), даже на лошадь его подсаживают согласно персидскому церемониалу (Арриан, 4.13.11; Диодор, XVII, 77, 4; Курций, VI, 6, 8). Он, как, впрочем, и его придворные, обнаруживает склонность к необыкновенному расточительству (Плутарх, Александр, 42-44). Всё это находит осуждение в традиционном греческом мировоззрении. В характере Александра всё больше проявляется несдержанность и тяга к самовозвеличиванию. Последней каплей, переполнившей чашу терпения окружения царя, стала попытка введения им проскинезы.

Проскинеза – принятый в Персии обряд коленопреклонения перед владыкой с последующим поцелуем, целью которого было не принижение достоинства человека, а своеобразная форма вежливости, выражающая страстное желание засвидетельствовать царю своё уважение и преданность[63]. На востоке не возникало мысли о теоретическом равенстве всех людей, поэтому проскинеза была естественна и не требовала принуждения. Вместе с тем в Персии этот ритуал не имел ничего общего с обожествлением, как это имело место в Египте.

Совсем другое понимание этого ритуала мы видим у греков и македонцев – там царь ничем качественно не отличался от окружающих его людей, а значит подчёркивать его величие не имело смысла. Вместо этого у греков существовало понятие достоинства свободного человека, не склоняющегося перед авторитетами. Поэтому для греков и македонцев проскинеза представлялась наиболее явным проявлением деспотии, ущемлением их прав и оскорблением достоинства свободного эллина, в ней виделось различие между свободой Запада и рабством Востока[64].

Приняв Александра как нового царя Персии, персидские вельможи начали склоняться перед ним, что вызывало резкое осуждение у македонцев и греков. Не понимая обрядовой сути проскинезы, они посчитали её очередной прихотью Александра, желающего получать божественные почести (Арриан, 4.10-12.; Юстин, XII, 7, 1-2). Несмотря на все старания Александра и Гефестиона, попытка введения проскинезы провалилась. Видную роль здесь сыграл философ и историк Каллисфен, не только отказавшийся выполнять требуемое действие, но и открыто осудивший царя за попытку введения персидского обычая в постоянную практику (Арриан, 4.11.2 и сл.). Речь прирождённого оратора произвела явное впечатление на македонян и почти все они встали на его сторону – план Александра был сорван (Арриан, 4.12.1). На какое-то время царю пришлось смириться с превосходящими его силы обстоятельствами, но виновника своего поражения, Каллисфена, он не простил.

Так при царском дворе оказались заведены два церемониала: один для восточных вельмож, другой – для эллинов. Невозможность отмены проскинезы для всех вельмож объяснялась нежеланием Александра переходить от деспотических порядков к демократическим, так как это явно ослабило бы его всесторонне простирающуюся власть над его новыми подданными. Кроме того, вряд ли понимание Александром сути проскинезы сильно отличалось от понимания её его окружением: вероятно, он тоже видел в ней не просто норму этикета или дань уважения царю, а причисление царя к божествам и оказание ему соответствующих почестей.

Нужно отметит, что даже во время молитв греки не опускались на колени, выражая своё стремление к богу протягиванием рук[65]. Требуя от эллинов коленопреклонения, Александр ставил себя выше всех греческих богов[66]. Культ царя, стоящий над культом богов, был характерен как для Египта, к религии которого Александр питал особое уважение, так и для Вавилона, откуда перешёл в Персию. Такое фанатичное почитание вполне отвечало амбициозным желаниям царя.

Несмотря на то, что попытка введения проскинезы была логическим следствием желания Александра возвысить царскую власть в греко-македонской среде, она не увенчалась успехом, а последствия её были в основном отрицательные. Ухудшились отношения Александра с представителями аристократии, начался конфликт с Каллисфеном, племянником Аристотеля, были развеяны последние светлые представления о планах царя. Многие социальные противоречия были доведены до предела и в скором времени вылились в попытки государственного переворота.

Дата добавления: 2015-10-21