Завоевание восточного побережья Средиземного моря

Дальше путь Александра лежит в Финикию, чей флот служит основой персидского морского могущества. Она легко подчинилась Александру, очевидно, устрашённая силой греко-македонского войска, исключением стал город Тир. Вероятно, в его захвате кроме исключительно прагматических соображений имели место религиозные, заставившие македонского царя так упорствовать. В Тире полонялись местному божеству, отождествляемому эллинами с Гераклом, которого почитал Александр в качестве своего предка. Македонский царь посчитал своим долгом принести ему жертвы в храме Тира. Но тиряне не пожелали пустить его в город, предложив ему воспользоваться старым материковым храмом. Александр оскорбился отказом и пригрозил разрушить город. Тот упорствовал и предлагал подписать соглашение на равных условиях, что, несомненно, больно ударило по самолюбию Александра, не желавшего получить части вместо целого и обрести союзника вместо вассала. Он начал боевые действия (Арриан, 2.16; Диодор, XVII, 40).

И здесь древние историки, а быть может, и сам Александр, находили божественные пророчества, подтверждающие законность его притязаний (Плутарх, Александр, 24). После взятия Тира, царь жестоко расправился с теми, кто посмел пойти против него и отсрочить время его триумфа. Те, кто не успели сбежать в Карфаген или Сидон, были либо проданы в рабство, либо, если они могли носить оружие, распяты на крестах вдоль побережья (Диодор, XVII, 46, 4; Курций, IV, 4, 17 и сл.). К завершению завоеваний в Малой Азии были захвачены Палестина и Сирия, особое сопротивление было оказано только в Газе[32].

Незадолго до окончания осады Тира Дарий прислал к Александру новое посольство, опять пытаясь заключить мир (Арриан, 2.25.1). В своём послании он уже не ограничивается размытыми предложениями мира, дружбы и родства династий – теперь он оперирует конкретными денежными суммами и территориями. Несмотря на то, что условия в высшей степени выгодные для Македонии, Александр отвергает его предложения, обосновывая свой отказ тем, что все, что бы не предложил царь Дарий, он может получить и без его согласия[33].

Нельзя оставить без внимания и тот факт, что обсуждение этого письма, как и предыдущего, Александр снова выносит на собрание гетайров, но на этот раз он считает возможным показать оригинал. Вероятно, это можно связывать с укреплением власти царя до такой степени, что возражение никого из членов совета не могло бы стать решающим[34], но, тем не менее, влияние этого института еще недостаточно для единоличного принятия решений такого рода. Однако ещё были люди, имевшие дерзость возражать царю. Таким человеком был Парменион, открыто высказавшийся за целесообразность принятия предложений Дария (Арриан, 2.25.2), но Александр сумел настоять на своём и поход решено было продолжить. Но нельзя недооценивать этот эпизод: ведь Парменион высказывал не только своё личное мнение, но и выражал позицию всей македонской знати[35]. Многие исследователи связывают с этим советом появление греко-македонской оппозиции, отстаивавшей верность прежним политическим целям[36].

Полярные взгляды Александра и Пармениона не могли не усилить общий уровень напряжённости в окружении царя. Ему с самого начала не нравилось, что все командные должности в армии заняты людьми Пармениона, кроме командира фессалийской конницы Александра Линкеста, но и он был устранён по подозрению в измене, вызванному опять же Парменионом. Неудивительно, что Александр с самого начала старался делать всё вопреки его воле. Парменион был по значимости второй фигурой, что подкреплялось поддержкой войск.

С самого начала малоазийского похода, Александр старается лишить его этой поддержки, давая ему в подчинение отряды не-македонского происхождения, посылая его подальше от наиболее оживлённых боевых действий. Царю требовалась слепая поддержка воинов – только так он сможет одержать победу над кликой Пармениона.

Настоящим прорывом в этой закулисной борьбе для Александра стало устранение людей соперника из своего окружения: Асандр (брат Пармениона) остался в Лидии, Гегелох был командирован на Геллеспонт. В лагере оставались только Никанор и Филота, но им никаких ванных поручений и стратегически важных остов не доверяли. Освободившееся место заняли ставленники Александра - Кратер и Пердикка, оба происходившие из горных областей[37]. Вероятно, их происхождение давало Александру уверенность, что македонцы вряд ли будут поддерживать чужаков, чьи земли вошли в состав Македонии совсем недавно, и уж абсолютно точно они будут лишены крепкой поддержки традиционной знати, не имея с ней родственных связей. Также продвигаются по службе сверстники Александра из пареа. Наиболее ответственные дела царь поручал своему ближайшему другу, Гефестиону.

С дальнейшим продвижением в Азию, в характере Александра всё ярче проявляются не самые благородные черты: самолюбие и непомерные амбиции, как видно из писем Дарию, вспыльчивость и жестокость, что ощутили на себе греческие наёмники и тиряне, мстительность и чрезмерная подозрительность: царь повсюду возит за собой Александра Линкеста, закованного в цепи и под охраной, имеет место чехарда наместников и командиров, установлена слежка за сыном Пармениона Филотой (Плутарх, Александр, 48 и сл; Арриан, 3.26.1 и сл). В дальнейшем все эти неблаговидные черты получат полное развитие и отразятся не только на ближайшем окружении Александра.

Во всех подчинённых городах, даже в тех, население которых было по преимуществу эллинским, Александр Македонский оставлял монархические формы правления. Контроль управляющими ими сатрапами принадлежал непосредственно царю, в чем также можно выделить черты устанавливающегося деспотизма[38]. Если вначале он руководствовался необходимостью переманить греческие города на свою сторону, а потому оставлял им видимость демократии,[39] то в дальнейшем в этом отпадает необходимость и возникает, а точнее становится более заметной, скрываемая ранее под личиной демократического устройства совершенно новая, централизованная и строго иерархическая система полисного управления[40].

Завершив завоевание восточного побережья средиземного моря, Александр решил на время прервать завоевания в азиатской части державы Ахеменидов и устремил свой взор на Египет, решив идти походом в эту древнейшую страну, также находящуюся под властью персов (Арриан, 2.26.4). Это не значит, что царь сомневался в том, что ситуация достаточно удачна для продолжения наступления вследствие независящих от него причин. Скорее наоборот – он свято верил в то, что все условия на его стороне – ведь власть над Азией, а может и над всем миром, уже дана ему. Эта мысль заставила его отказаться от предложенных Дарием условий мира. «Я не купец, а царь» (Курций, IV,11,14) – так отвергает Александр все попытки персидского владыки сохранить власть хотя бы над частью Персидской державы. Македонский царь намерен стать правителем всей Ойкумены.

Египет

Дата добавления: 2015-10-21