Из жизни. Строптивое детство. Интегральная обида на недостойное поведение родителей

— Из строптивого детства мне вспоминаются два обобщающих случая.

Мои родители идут впереди, а я любил ходить за ними. Звучит мамин голос: «Господи, ну почему ты всегда идешь езади и заставляешь волноваться?! Иди впереди!»

Второй случай связан с побегом из дома. В душе накопилась обида на родителей. Не какая-то конкретная, а интегральная. Обсудив с другом недостойное поведение родителей, мы решили сбежать из дома. Стали готовиться к побегу: приготовили соль, коробок спичек, ломаный примус, бидон для воды и 97 копеек на хлеб. «Все готово, — говорит друг,— побежали». Побег решили отложить, так как в этот момент родители не подавали повода. Не к чему было придраться. Ощущение в памяти: другу все равно, лишь бы убежать и навеселиться в приключениях, а мне надо было оправдаться в собственных глазах. Видимо, главным был не побег, а желание заставить поволноваться: «Вот, вы пожалеете теперь!» Договорились с другом об условном сигнале. Мама в тот день не пошла на море, со мной пошет отец. Было много народу, навалом родительских ограничений. Наконец он меня отпустил плескаться, а сам остался загорать. Я накупался и стал его искать. В гуще народа мне это не удалось с первого раза. Я придумал для себя повод обидеться: «Он ушел домой без меня. Ах так...меня бросили, ну и я убегу». В голову не пришло, как он сможет посмотреть в глаза больной жене и сказать: «Я его там на море оставил». Тем более я не подумал о том, как они будут искать меня в море, мысль о том, что я могу утонуть, была покрыта другой: «Наконец-то я могу убежать». Я добрался до друга, свистнул через забор, принял от него бидон с водой и все остальное, и мы драпанули к морю. Мозги были детские, по-моему, дошкольные, и нам сначала хотелось насладиться свободой, а потом уже с ломаным примусом подаваться в какие-то неизвестные леса. Где эти леса, мы точно не знали. Это была только идея. Зато купание до посинения было реальностью. Проголодались мы знатно. После зрелищ захотелось хлеба, одна вода как-то не насыщала. Закопав свое имущество в песке, помчались к хлебному фургону. Хлеба, как оказалось, оказалось маловато для наших обнищавших желудков. 97 копеек не наполнили нас. Весь хлеб был съеден вприпрыжку по дороге на море. Друг вспомнил про какую-то свою прабабушку. Мы решили подождать с лесом и осчастливить ее своим приходом. Это нам удалось: и дом разыскать, и желудки наполнить. В это время родители сбились с ног, разыскивая нас. Милиция догадалась «прочесать» родственников и частично успокоила их: «Не утонули бегунки». Мы вели себя очень осторожно, интуитивно прятались от всех милиционеров днем, а ночью, когда милиция ездила по городу с зажженными фарами в поисках беглецов, мы вставали в тень деревьев и шли вместе с тенью. Родители и родственники ходили по улицам, взявшись за руки и зазывали нас. Мы не откликались. Потом и они затихли. Ночь была наша. Страшно не было, но почему-то захотелось спать. Мы перелезли через каменный забор. Сторожевая собака, хорошо нас знавшая и прикормленная, не гавкнула, завиляла хвостом и проводила нас к раскладушкам. Бабушка моего друга догадалась постелить прямо в саду. Теплая летняя ночь не дала замерзнуть, и мы мгновенно уснули. Утром нас обнаружили. От отца досталось, как он говорил, «на орехи». Помню его подтрунивания за завтраком: «Ну что, там в лесу таких салатов не подают?» У мамы температура, а у меня никаких следов переживаний. Кроме «папиных орехов» на попе.

Дата добавления: 2015-09-06