XXXVIII 9 страница. Когда Глэсиру исполнилось четыре года, он не убегал от женщин

Когда Глэсиру исполнилось четыре года, он не убегал от женщин, детей или подростков, но если к нему подходили взрослые мужчины, он пугался и не давался в руки, а затем уходил от них прочь.

Однажды случилось так, что Глэсир вернулся домой на загон для дойки и заревел во всю глотку, и это было отчетливо слышно тем, кто находился в жилище поблизости. Тородд был в покоях; там же находилась старуха. Она тяжело вздохнула и сказала:

- Не уважил ты мое слово, сынок, и не убил этого быка.

Тородд отвечает:

- Успокойся же, матушка, пусть Глэсир поживет до осени и нагуляет себе летний жир, а потом его забьют.

- Будет слишком поздно, - сказала она.

- Заранее никогда не знаешь, - сказал Тородд.

И пока они беседовали, бык вновь подал голос и заревел в этот раз намного страшнее, чем раньше.

Тогда старуха произнесла эту вису:

№ 36

Гнет главу вождь стада,

В гласе - крови жажда,

Тем, кто все в сединах,

В том видна погибель.

Скот сей жизнь захватит

Твою в путы, явно

Видит это старец -

Ты сойдешь в могилу! (140)

Тородд отвечает:

- Разум твой, мать, теперь смутен, и видеть этого ты не можешь.

Она сказала:

№ 37

Баба рот откроет, -

Мните пустословьем

Все, что она скажет,

Но я труп твой вижу,

Градом ран побитый, -

Смертью бык сей станет

Для тебя, бросаться

На людей уж начал (141).

- Не будет, мать, ничего такого, - сказал он.

- Хуже всего, что все так и будет, - сказала она.

Летом, уже после того, как Тородд уже распорядился убрать все сено на выгоне в большие скирды, хлынул сильный дождь. А наутро, когда люди вышли во двор, они увидели, что на выгон пришел Глэсир, и колоды, которую насадили ему на рога в пору, когда он начал бросаться на людей, на месте нет. Повадки Глэсира безвозвратно переменились, ибо раньше он никогда не портил сено, даже если ходил по выгону. А теперь он налетал на один стог за другим, подсовывал голову вниз и метал сено на рога, разбрасывая его по всему полю; покончив с одной скирдой, он тут же принимался за другую. Он в бешенстве носился по полю и оглушительно ревел, и люди были настолько напуганы, что никто не решился подойти и прогнать быка с выгона.

Вот Тородду доложили, чем занят Глэсир. Тородд тотчас выскочил на двор. У входа в сени стояла поленница; он выдернул из нее большое суковатое березовое полено и взвалил на плечо, взявшись за сучья. Он побежал вниз на поле к быку. Увидев Тородда, Глэсир остановился и развернулся. Тородд шуганул его, но бык, вопреки всему, не отступил. Тогда Тородд поднял полено и ударил его между рогов с такой силой, что полено разломилось у сучьев. Удар столь разъярил Глэсира, что он бросился на Тородда, но тот успел схватиться за рога и провалить быка мимо себя. Так они пробегали какое-то время; Глэсир нападал, а Тородд уклонялся, уводя быка в разные стороны, и длилось это до тех пор, пока Тородд не начал уставать. Тогда он вспрыгнул быку на загривок, и лежа между рогов, обхватил руками шею быка у глотки; он рассчитывал таким способом уморить его. Но бык с Тороддом на спине носился по полю взад-вперед.

Домочадцы Тородда видели, что дела хозяина оборачиваются дурно, но не решались подступиться к быку безоружными; они пошли за оружием в дом, взяли копья и другое оружие и побежали вниз на поле. Увидев их, бык изловчился и просунул голову себе под ноги и сумел зацепить Тородда одним рогом. Затем он столь резко выпрямил голову, что обе ноги Тородда взмыли в воздух, и он почти встал на голову на загривке быка. А когда Тородд опустился, Глэсир выкрутил голову и ткнул его рогом в живот и сразу пронзил внутренности. Тогда руки Тородда разжались, но бык в испуге отшатнулся от него и понесся по полю вниз в сторону реки.

Домочадцы Тородда бежали за Глэсиром и гнали его через всю гряду Гейрвёр, пока путь им не преградила трясина, что находится ниже хутора на Плитах; там бык прыгнул в трясину и сгинул, и больше его никогда не видели, и место это с той поры зовется Топью Глэсира.

Когда домочадцы Тородда возвратились назад на поле, самого Тородда там не было; он пошел домой к хутору. И когда они вошли в дом, Тородд лежал в покоях в своей кровати; он уже испустил дух. Тело его отвезли в церковь.

Кар, сын Тородда, после смерти отца взял хутор в Лебяжьем Фьорде в свои руки и долго жил на этом месте впоследствии, и теперешний хутор на Дворе Кара назван по нему.

LXIV

Жил человек по имени Гудлейв; он был сын Гуннлауга Богатого из Стремнинного Фьорда (142) и брат Торфинна, от которого произошли Стурлунги. Гудлейв был известным купцом. Он правил одним из двух больших торговых судов - а другое принадлежало Торольву сыну Ушастого Лофта, - когда они вместе с Торольвом сразились с Гюрдом, сыном ярла Сигвальди (143); в этой битве Гюрд лишился глаза.

Это было на склоне дней Олава Святого, когда Гудлейву случилось плыть по торговым делам на запад в Дювлин. Отплыв оттуда, Гудлейв собрался в Исландию. Вначале он держался западного побережья Ирландии, но затем задул сильный ветер с востока и северо-востока, и их отнесло морем далеко на запад и юго-запад. А лето тогда уже подходило к концу, и они дали немало зароков лишь бы их, наконец, вынесло к суше.

И вот, вышло так, что однажды они заметили землю. Это была большая страна, но, что это за страна, они не знали. Гудлейв и его люди решили плыть к берегу, ибо им опостылело мыкаться в открытом море. Они нашли подходящую пристань, но не успели провести на берегу много времени, как навстречу им вышли люди. Народ этот был им сплошь незнаком, но им казалось, что речь этих людей более всего напоминает ирландскую (144). Вскоре их окружило такое количество людей, что счет пошел на сотни. Местные жители напали на их корабль и захватили их всех в плен; затем их связали и погнали на берег. После этого их отвели на сходку и стали вершить над ними суд. Они поняли, что часть народа хочет убить их, а другая часть хочет, чтоб их обратили в рабство и распределили по семьям.

Пока обо всем этом рядили на сходке, они замечают, что к ним едет новый отряд, и перед ним несут знамя; из этого они заключили, что в отряде находится какой-то хёвдинг. Когда отряд подъехал ближе, они увидели, что возле знамени едет человек большого роста и величественного вида; он был уже в весьма преклонном возрасте, и у него были седые кудри. Все люди, находившиеся на сходке, склонились перед этим человеком и приветствовали его как своего господина. Они быстро поняли, что за советом и поддержкой все обращаются к нему. Потом этот человек послал за Гудлейвом и его товарищами. И когда они перед ним предстали, он обратился к ним на северном наречии и спросил, из каких они стран.

Они сказали, что большая часть людей на корабле - исландцы. Человек этот справился об их именах. Тогда Гудлейв вышел вперед и приветствовал этого человека, а тот ответил на приветствие и спросил, из какой части Исландии они родом.

Гудлейв сказал, что он из Городищенского Фьорда. Тогда человек этот спросил, из каких именно мест в Городищенском Фьорде он родом, и Гудлейв ему об этом поведал. После этого тот подробно расспрашивал о каждом из виднейших людей в Городищенском Фьорде и в Широком Фьорде. Когда они это обсудили, он задал вопросы о Снорри Годи и о Турид. с Вещей Реки, сестре Снорри, и подробно интересовался всеми вестями с Вещей Реки, а особенно - о маленьком Кьяртане, который теперь стал бондом на Вещей Реке.

Местные жители совещались в другом месте; они заявили, что насчет пришлых корабельщиков надо что-то решать. Тогда рослый человек отошел от Гудлейва и его спутников и позвал с собой двенадцать своих людей; они сели в стороне и долго беседовали. Затем они вернулись на сходку.

Тут рослый человек сказал Гудлейву с товарищами:

- Мы с земляками немного потолковали о вас, и мои земляки вверили вашу судьбу в мои руки. Вы получаете теперь от меня позволение ехать отсюда, куда вам угодно. И, несмотря на то, что вам кажется, будто лето уже на исходе, я настоятельно советую вам отплывать из этой страны прочь, ибо здешний народ ненадежен, и иметь с ним дело опасно. К тому же они полагают, что вы ранее нарушили их законы.

Гудлейв сказал:

- Как же нам назвать своего освободителя, если нам посчастливится вернуться на отчие земли?

Тот отвечает:

- Этого я вам не скажу, ибо я не желаю никому из моих родичей и названых братьев повторить путь, что проделали вы, если они останутся без моей поддержки. А возраст мой ныне таков, - сказал он, - что в любой миг можно ждать, что старость меня одолеет. Но даже если я проживу еще какое-то время, все равно в здешней стране найдутся более могущественные люди, чем я, и они не захотят отпустить иноземцев с миром, хотя сейчас, когда вы явились, больших хёвдингов, чем я, не было.

Затем этот человек велел снарядить их корабль в плавание и находился рядом, пока не подул ветер, достаточно благоприятный, чтобы отплыть в море. Но прежде чем они с Гудлейвом расстались, человек этот снял с руки золотое запястье и вручил его Гудлейву вместе с хорошим мечом.

Затем он сказал Гудлейву:

- Если тебе будет суждено вернуться на землю, что вскормила тебя, привези этот меч Кьяртану, бонду с Вещей Реки, а запястье отдай его матери Турид.

Гудлейв сказал:

- Так как же мне назвать того, кто шлет им эти сокровища?

Тот отвечает:

- Скажи, что их послал тот, кто больше дружил с хозяйкой хутора на Вещей Реке, чем с годи Святой Горы, ее братом. Но если кто-нибудь захочет выпытать имя того, кто ранее владел этими сокровищами, то передай от меня такие слова, что я запрещаю всем и каждому искать со мной встречи, ибо поездка сюда обернется для них бедой, если им не выпадет столь невероятная удача, как вам, и они не сумеют благополучно высадиться в нужном месте. Ибо страна здесь обширна, а хороших пристаней мало, и иноземцев всюду ждет враждебный прием, разве что все приключится так, как теперь.

На этом они расстаются. Гудлейв и его спутники вышли в море и поздней осенью достигли Ирландии. Зиму они провели в Дювлине, а следующим летом отплыли в Исландию, и Гудлейв вручил сокровища, кому положено. И люди почитают за правду, что человек этот был ни кто иной, как Бьёрн Боец Широкого Залива. Однако других тому подтверждений, кроме этого рассказа, люди не знают.

LXV

Снорри Годи прожил в Междуречье двадцать лет; поначалу его верховенство в этих краях сильно оспаривалось, пока были живы такие заносчивые люди, как Торстейн сын Кугги и Торгильс сын Халлы, и с ними прочие хёвдинги из числа его недругов (145).

Снорри упоминается и во многих других сагах, помимо этой. О нем, как многим известно, рассказывается в Саге о Людях из Лососьей Долины; он был большим другом Гудрун дочери Освивра и ее сыновей. О нем рассказывается также в Саге о Битве на Пустоши. После Битвы на Пустоши Снорри, наряду с Гудмундом Могучим, больше всех помогал людям Барди.

Но когда Снорри состарился, приязнь к нему в народе усилилась; этому способствовало то, что число его завистников сократилось. Его также стали больше любить потому, что он породнился с виднейшими людьми в Широком Фьорде и за его пределами и заключил с ними союзы (146).

Снорри выдал свою дочь Сигрид замуж за Бранда Щедрого сына Вермунда (147); позднее на ней женился Колли сын Тормода сына Торлака с Песчаного Берега. Они жили в Заводи Бьёрна (148).

Свою дочь Унн он выдал замуж за Барди Убийцу; позднее на ней женился Сигурд сын Торира Собаки с острова Бьяркэй (149). Их дочерью была Раннвейг, на которой был женат Йон сын Арни, сына Арни, сына Армода; их сыном был Видкунн с Острова Бьяркэй, который был одним из знатнейших лендрманнов в Норвегии (150).

Снорри Годи выдал свою дочь Тордис замуж за Болли сына Болли, и от них пошел род Людей с Крутояра (151).

Свою дочь Халльберу Снорри выдал замуж за Торда сына Стурлы сына Тьодрека; их дочерью была Турид, жена Хавлиди сына Мара, и от них пошел большой род (152).

Свою дочь Тору Снорри выдал замуж за Берси Повозку сына Халльдора сына Олава со Стадного Холма (153). Позже на ней женился Торгрим Паленый, и от них пошел большой род.

Все прочие дочери Снорри вышли замуж уже после его смерти. На Турид Мудрой, дочери Снорри, был женат Гуннлауг сын Стейнтора с Песчаного Берега. На Гудрун, дочери Снорри, был женат Кольфид из Солнечных Палат. На Торгерд, дочери Снорри, был женат Торгейр с Пригорка Асов. На Алов, дочери Снорри, был женат Йорунд сын Торфинна, брат Гуннлауга из Стремнинного Фьорда.

Из сыновей Снорри Годи самым знатным был Халльдор (154). Он жил на Стадном Холме в Лососьей Долине, и от него происходят Стурлунги и Люди из Озерного Фьорда.

Вторым по знатности сыном Снорри Годи считался Тородд; он жил на Ведьминой Горе на Нагорном Побережье.

Мани, сын Снорри, жил на Овечьей Горе; у него был сын Льот, по прозвищу Мана-Льот, которого признают самым большим человеком из внуков Снорри (155).

Торстейн, сын Снорри Годи, жил на Банном Берегу; от него пошли Асбирнинги в Нагорном Фьорде и много других родов.

Торд Киса, сын Снорри Годи, жил в Долине Дувгуса.

Эйольв, сын Снорри Годи, жил на Дворе Ламби на Болотах.

Торлейв, сын Снорри Годи, жил на Побережье Средней Горы; от него пошли Баллэринги.

Снорри, сын Снорри Годи, после смерти отца жил в Междуречье Обильной Долины.

Еще одного сына Снорри Годи звали Клепп, но люди не знают, где стоял его хутор, и мы не знаем происходящих от него людей, которые упоминались бы в сагах.

Снорри Годи скончался в Междуречье Обильной Долины на следующую зиму после гибели конунга Олава Святого; его похоронили у той же церкви, которую он сам велел возвести. А когда позднее церковное кладбище было раскопано, кости его подняли из могилы и перевезли дальше на то место, куда передвинули церковь. При этом присутствовала Гудню дочь Бёдвара (156), мать сыновей Стурлы - Снорри, Торда и Сигхвата, - и она рассказывала, что это были кости человека среднего роста и некрупного сложения. Она рассказала еще, что тогда же были подняты кости Бёрка Толстого, дяди Снорри по отцу, и они, по ее словам, были необычайных размеров. Тогда же были подняты и кости старухи Тордис, дочери Торбьёрна Кислого, матери Снорри Годи, и Гудню рассказывала, что это были кости маленькой женщины, и столь черные, словно их палили. Все эти кости были вновь захоронены там, где церковь стоит теперь.

На этом заканчивается сага о Людях с Мыса Тора, Людях с Песчаного Берега и Людях из Лебяжьего Фьорда.

Дата добавления: 2015-09-05