XXXVIII 2 страница. Снорри сын Торгрима держал хутор на Святой Горе, и домом заведовала его мать

XV

Снорри сын Торгрима держал хутор на Святой Горе, и домом заведовала его мать. Map сын Халльварда, дядя Снорри, перебрался с множеством скота к ним и взял управление хутором Снорри в свои руки; поэтому хозяйство было на редкость богатым и многолюдным.

Снорри был человек среднего роста, скорей худощав, хорош собой, с правильными чертами лица, светлокожий, со светлыми волосами и рыжей бородой. В повседневной жизни он сохранял невозмутимость: по нему трудно было увидеть, доволен он или нет. Он был умен и умел предвидеть многие вещи заранее. Он был мстителен и злопамятен; своим друзьям он помогал добрым советом, но недруги должны были опасаться его замыслов. Снорри смотрел за капищем; поэтому его называли Снорри Годи. Он рано сделался большим хёвдингом, но власти его сильно завидовали, ибо вокруг было много людей, считавших себя не менее знатными, чем он, но при этом превосходивших его силой и закаленных в испытаниях.

У Бёрка Толстого и Тордис дочери Кислого была дочь по имени Турид; ее выдали замуж за Торбьёрна Толстого, жившего на Вещей Реке. Он был сын Орма Тощего, который первым занял земли на Вещей Реке и там поселился. Ранее он был женат на Турид, дочери Асбранда с Гребня, что в Широком Заливе; она была сестрой Бьёрна Бойца Широкого Залива, о котором позже пойдет речь в этой саге, и Арнбьёрна Сильного. Сыновьями Торбьёрна от Турид дочери Асбьёрна были Кетиль Боец, Гуннлауг и Халльстейн. Торбьёрн был муж видный и с людьми меньше себя обходился круто.

В ту пору на Чаечном Склоне жили Гейррид дочь Торольва Скрюченная Нога и ее сын Торарин Черный. Он был велик ростом, силен, безобразен и молчалив, в повседневной жизни спокоен и тих; его называли примирителем. Торарин не был богат, но успешно держал хутор. Это был человек непритязательный до такой степени, что враги говорили, будто у него скорее нрав бабы, чем мужчины. Он был женат, и жена его звалась Ауд. На Гудню, сестре Торарина, был женат Вермунд Тощий.

На хуторе Холм поодаль от Чаечного Склона жила вдова по имени Катла; это была красивая женщина, но в народе ее не любили. Сына Катлы звали Одд; он был высок и силен, болтлив и любитель пошуметь, склонен к клевете и зловреден.

Гуннлауг сын Торбьёрна Толстого, был любознателен; он часто бывал на Чаечном Склоне и перенимал знания у Гейррид дочери Торольва, ибо ей было ведомо многое. Однажды днем, когда Гуннлауг шел к Чаечному Склону, ему случилось зайти на Холм, и он разговорился с Катлой, а она спросила его, правда ли, что он снова собрался на Чаечный Склон, чтобы трепать старухе живот?

Гуннлауг сказал, что занятие его состоит вовсе не в этом, -

- к тому же, ты, Катла, столь молода, что тебе негоже попрекать Гейррид старостью.

Катла отвечает:

- Я и не думала, что это похоже на правду, но это ничего не меняет, - говорит она, - для вас, видно, нет никаких женщин кроме одной Гейррид, хотя многие другие женщины умеют кое-что из того же, что и она.

Одд сын Катлы часто ходил вместе с Гуннлаугом на Чаечный Склон; и поскольку они возвращались поздним вечером, Катла не раз предлагала Гуннлаугу ночевать у нее, но он всегда шел домой.

XVI

Однажды в начале зимы того самого года, когда Снорри переехал на хутор на Святой Горе, случилось так, что Гуннлауг сын Торбьёрна отправился на Чаечный Склон вместе с Оддом сыном Катлы. Гуннлауг и Гейррид долго беседовали днем; когда уже сильно смеркалось, Гейррид сказала Гуннлаугу:

- Я бы не хотела, чтобы ты этим вечером шел домой, ибо множество духов реет над морем; нередко бывает, что за красивой личиной кроется нечисть. А вид у тебя сейчас, как я вижу, не самый удачливый.

Гуннлауг отвечает:

- Вреда мне не будет, - говорит он, - ведь идем мы вдвоем.

Она говорит:

- От Одда тебе прока не будет. А за упрямство поплатишься сам.

Затем Гуннлауг с Оддом вышли из дома и шли до тех пор, пока не подошли к Холму. Катла к тому времени уже легла в постель; она велела Одду пригласить Гуннлауга остаться на ночь. Тот сказал, что это уже делал, -

- но он хочет идти домой, - говорит он.

- Пускай тогда идет, как задумал, - говорит она.

Гуннлауг вечером не вернулся домой; заговорили о том, что надо бы выйти на поиски, но до дела не дошло. Ночью, когда Торбьёрн выглянул наружу, он нашел своего сына Гуннлауга лежащим перед дверьми; он был не в себе. Затем его внесли в дом и стащили с него одежду; плечи его были сплошь в крови, а мышцы ног сошли с кости. Всю зиму он пролежал в ранах, и о его болезни было множество пересудов (38). Одд сын Катлы пустил слух, что это, должно быть, Гейррид заездила Гуннлауга; он рассказал, что в тот вечер они расстались в ссоре, и большинство людей верило, что все так и было.

Весной, когда пришло время вчинять иск, Торбьёрн выехал к Чаечному Склону и вызвал Гейррид на тинг за то, что она ведьма и ночами рыщет по округе и навлекла беду на Гуннлауга (39). Тяжба была передана на Тинг Мыса Тора, и Снорри Годи поддержал своего зятя Торбьёрна, а Арнкель Годи защищал свою сестру Гейррид. Тяжбу должен был разрешить суд двенадцати (40), но ни Снорри, ни Арнкель не могли решать тяжбу сами из-за родства с истцом и ответчиком (41). Тогда был призван вынести приговор Хельги Капищный Годи, отец Бьёрна, отца Геста, отца скальда Рэва. Арнкель Годи подошел к месту суда и принес на жертвенном кольце клятву в том, что Гейррид не навлекала беду на Гуннлауга. С ним вместе поклялись Торарин и десять других людей (42). После этого Хельги вынес оправдательный приговор, а иск Снорри и Торбьёрна утратил законную силу, что почета им не прибавило.

XVII

На том же тинге Торгрим сын Кьяллака и его сыновья враждовали с Иллуги Черным (43) из-за имущества и приданого жены Иллуги Ингибьёрг дочери Асбьёрна, которое хранилось у Оловянного Форни (44). Во время тинга была сильная буря, поэтому никто с Побережья Средней Горы не смог явиться к началу тинга; из-за этого Торгрим не мог развернуться во всю свою мощь, ведь родичи его не подъехали. У Иллуги было сто человек, все как на подбор, и он успешно продвигал свои тяжбы в суде. Кьяллеклинги подошли к месту суда и попытались разогнать судей; образовалась сильная давка, но все же их развели. Кончилось тем, что Оловянный Форни выплатил Иллуги деньги по его требованию. Скальд Одд так говорит об этом в Драпе об Иллуги (45):

№ 1

Запад вздыблен тяжбой

Мыса Тора - спо́ро

Посох песни шлема

Притязал на злато.

Крачки распрь кормилец,

Наконец, казною

Форни враз разжился -

Лад возник негладко (46).

После этого буря стихла, и северные Кьяллеклинги прибыли на тинг. Тогда Торгрим сын Кьяллака не захотел долее придерживаться мировой и напал на Иллуги; началась битва. Снорри Годи созвал к себе людей, и им вместе удалось заключить перемирие. Там пало трое людей в войске Кьяллеклингов и четверо в войске Иллуги; двоих из них убил Стюр сын Торгрима. Одд в Драпе об Иллуги говорит так:

№ 2

Гридь не чла поруку:

Искромсал троих там

Кромки ран смутьянов

Клен каленой льдины,

До того, как Снорри,

Сват Жены Кромешной,

Не пресек той сечи,

Власть вождей прославив (47).

Иллуги поблагодарил Снорри за помощь и предложил ему деньги, но тот сказал, что не хочет принимать награды в первый раз, когда он помог людям. Тогда Иллуги пригласил Снорри к себе, и на это Снорри согласился. Иллуги сделал ему хорошие подарки, и они со Снорри какое-то время были друзьями.

XVIII

В то же лето умер Торгрим сын Кьяллака, и его сын Вермунд Тощий сел на хуторе в Заводи Бьёрна. Он был человек умный, гораздый на добрые советы. Стюр тогда уже переселился к подножию Лавовой Пустоши южнее Заводи Бьёрна. Он был человек умный и жесткий. Женат он был на Торбьёрг, дочери Торстейна Волнореза. Сыновья их звались Торстейн и Халль, а дочь - Асдис, девушка не промах, но довольно надменного нрава. Стюр самовластно правил в своей округе и держал при себе много народа; у него всегда было вдоволь врагов, так как он совершал много убийств, но ни за кого не платил виры.

Тем летом к Устью Соленых Песков подошел корабль; половина его принадлежала норвежцам, а кормчего звали Бьёрн; он отправился зимовать на Песчаный Берег к Стейнтору. Другая половина корабля принадлежала жителям Южных Островов, и их кормчего звали Альвгейр; он отправился зимовать на Чаечный Склон к Торарину Черному. С ним вместе поехал его спутник по имени Нагли, человек проворный и рослый; он был родом шотландец,

У Торарина в горах был добрый боевой конь; у Торбьёрна Толстого тоже было немало лошадей в табуне, что пасся на горном пастбище; осенью он забивал некоторых из них на мясо. Той осенью случилось такое событие, что лошади Торбьёрна пропали; их искали повсюду, но не нашли. А осень между тем выдалась довольно суровой. В начале зимы Торбьёрн послал Одда сына Катлы на юг к окрестностям Лавовой Пустоши. Там жил человек по имени Гильс Ведун; он был провидец и ведовством мог распутывать кражи и прочие дела, в которых желал разобраться. Одд спрашивает, украли ли лошадей Торбьёрна иноземцы, или же люди из другой округи, или же свои соседи.

Гильс Ведун отвечает:

- Скажи Торбьёрну в точности так, как я говорю тебе. Я думаю, что лошади его недалеко отошли от своих пастбищ. А людей назвать здесь по именам трудно. И лучше лишиться имущества, чем вызвать большую беду.

Но когда Одд приехал к Вещей Реке, они с Торбьёрном расценили слова Гильса Ведуна так, что тот обиняком указал на Людей с Чаечного Склона. Еще Одд сказал, будто Гильс назвал самыми вероятными виновниками тех, кто, будучи беден, взял себе больше новых домочадцев, чем им нужно. Торбьёрн уверился, что эти слова обличают Людей с Чаечного Склона. После этого Торарин выехал из дома сам двенадцатый. Его сын Халльстейн выехал вместе с ним; Кетиля Бойца, другого сына Торбьёрна, тогда в стране не было. С ними также выехал Торир, сын Эрна с Пригорка Эрна, сосед Торбьёрна и муж доблестный. Был в их числе и Одд сын Катлы. А когда они приехали на Холм к Катле, она надела на своего сына Одда только что сшитый ею темно-коричневый плащ. Затем они отправились на Чаечный Склон. Торарин и его домочадцы стали перед дверьми снаружи, как только увидели подъезжающих. Они приветствовали Торбьёрна и справились о новостях:

Затем Торбьёрн сказал:

- Нас к тебе привело такое дело, Торарин, - сказал он, - что мы ищем наших лошадей, которые были украдены осенью; мы намерены добиваться от вас, чтоб здесь устроили обыск.

Торарин отвечает:

- Проводится ли этот обыск по законному праву, и запаслись ли вы правомочными понятыми? (48) Предоставите ли нам неприкосновенность и обысканы ли уже другие места?

Торбьёрн отвечает:

- Мы не считаем, что есть смысл искать дальше.

Торарин отвечает:

- Тогда мы наотрез вам откажем, раз вы намерены обыскивать нас незаконно и вне установленной череды.

Торбьёрн отвечает:

- Тогда мы сочтем за правду, что ты сам изобличил себя, раз не хочешь подвергнуться обыску и снять с себя подозрение.

- Делайте, как вам вздумается, - говорит Торарин.

После этого Торбьёрн начал суд у дверей (49) и назвал судьями шесть человек (50). Затем Торбьёрн возбудил против Торарина иск о краже лошадей. В этот миг в дверях показалась Гейррид. Увидев, что происходит, она сказала:

- Вдвойне верно то, что говорят про тебя, Торарин: у тебя нрав бабы, а не мужчины, раз ты готов терпеть любой срам от Торбьёрна Толстого. И я не знаю, откуда у меня такой сын.

Тогда кормчий Альвгейр сказал:

- Мы все готовы положить ради тебя свои силы, что бы ты ни предпринял.

Торарин отвечает:

- Что-то мне надоело стоять здесь на месте.

После этого Торарин со своими людьми - а всего их было семеро - выбегает и хочет разогнать судей. Тут же начинается битва; Торарин убил работника Торбьёрна, а Альвгейр другого, при этом пал также один работник Торарина. Одда сына Катлы оружие не брало. Ауд, хозяйка дома, велела женщинам разнять их, и они набросили одежду на их оружие. После этого Торарин со своими людьми зашел внутрь, а Торбьёрн со своими уехал прочь, передав перед этим тяжбу на Тинг Мыса Тора. Они ехали по побережью залива и остановились перевязать раны у амбара, который зовется Ригой (51).

На выгоне перед Чаечным Склоном там, где они бились, нашлась рука. Ее показали Торарину, и он увидел, что это рука женщины. Он спросил, где Ауд. Ему сказали, что она слегла в постель. Тогда он подошел к ней и спросил, не ранена ли она. Ауд просила его об этом не беспокоиться, но он убедился, что ей отрубили руку. Затем он вызвал свою мать и просил ее перевязать рану Ауд. После этого Торарин и его товарищи вышли и побежали вслед за людьми Торбьёрна. На подходе к амбару они услышали, как те переговариваются.

Халльстейн взял слово и сказал:

- Сегодня Торарин отвел от себя обвинение в трусости.

- Он и впрямь сражался отважно, - говорит Торбьёрн, - но многие из тех, кто не слишком смел в обычной жизни, становятся смелыми, когда их прижимают.

Одд отвечает:

- Торарин, должно быть, доблестный муж, но то, что с ним приключилось сегодня, сочтут незадачей, ведь он сам отрубил руку своей жене.

- Это правда? - говорит Торбьёрн.

- Ясно как день, - говорит Одд.

Тут они повскакивали со своих мест и стали глумиться и смеяться.

В этот миг подоспели люди Торарина. Нагли оказался из них самым проворным, но едва он увидел, как враги хватают оружие, его объял ужас; он поворотился и в умопомрачении побежал в гору (52).

Торарин подскочил к Торбьёрну, ударил того сверху мечом в голову и разрубил ее до зубов. После этого на Торарина напал Торир сын Эрна с двумя людьми. Халльстейн, и с ним другой человек, напали на Альвгейра. Одд сын Катлы и еще один человек обратились против спутника Альвгейра. Трое спутников Торбьёрна напали на двоих людей Торарина, и бой был жестоким. Схватки их кончились тем, что Торарин отрубил Ториру ногу в том месте, где икра всего толще, а обоих его спутников убил. Халльстейн пал от руки Альвгейра, получив опасную для жизни рану. А когда Торарин освободился, Одд сын Катлы бежал сам-третей; он не был ранен, ибо оружие его плащ не брало. Все остальные их спутники остались лежать на поле боя. Погибли также оба работника Торарина.

Торарин и его люди сели на лошадей Торбьёрна и поехали к дому; тут они увидели, как дальше по склону бежит Нагли. Когда они ступили на выгон, то увидели, что Нагли уже миновал двор и был на пути к Выпасной Скале. Там ему повстречались два раба Торарина, выгонявших со скалы скот. Он поведал им о встрече Торарина с Торбьёрном и о разнице в числе между ними и сказал, что Торарин и его люди наверняка уже мертвы. И в этот миг они видят, как по полю к ним едут всадники. Тут Торарин и его люди прибавили ходу, потому что они хотели спасти Нагли, дабы он не бросился в море или не забрался высоко в горы. Но когда Нагли и рабы увидели, что на них во весь опор скачут всадники, они решили, что перед ними Торбьёрн. Все трое бросились обратно на скалу и добежали до того места, которое ныне зовется Сходом Рабов. Там спутникам Торарина удалось-таки схватить Нагли, ибо тот в конец обессилел от усталости, но рабы добежали до края скалы, бросились вниз и погибли, чего следовало ожидать, ибо скала эта столь высока, что каждый, кто сорвется с нее, обречен на верную смерть.

После этого Торарин и его люди поехали к дому, и Гейррид стояла в дверях. Она спрашивает, как обернулось дело:

Тут Торарин сказал вису:

№ 3

Опроверг я, - изверг

Вершей бить решился, -

Крал с кормов нескрытых

Кречет, - бабьи речи.

Тишь не внес я в посвист

Бестий там на месте, -

Слов не лью бахвалам,

Часто, - бога лести (53).

Гейррид спрашивает:

- Можете ли поведать об убийстве Торбьёрна?

Торарин сказал:

№ 4

Меч башку под шапкой

Смог сыскать, двуострый, -

Трупов ток струился,

Наземь с Моди меда.

Кровь лилась, но кровли

Боя враг подкрался, -

Ухнул тяжб глашатай,

Тяжкий, возле уха (54).

- Значит, подначка подействовала, - сказала Гейррид, - заходите в дом и перевязывайте свои раны.

Те так и сделали.

Теперь следует рассказать об Одде сыне Катлы: он шел, покуда не пришел к Вещей Реке; там он рассказал о случившемся. Тогда Турид, хозяйка дома, велела созвать народ и отправиться за трупами, а раненых привезти домой. Торбьёрна положили в курган, а Халльстейн, его сын, исцелился. Торир с Пригорка Эрна тоже исцелился, и с тех пор ходил с деревянной ногой. Поэтому его прозвали Торир Деревянная Нога. Он был женат на Торгриме Колдовская Щека, а сыновья их звались Эрн и Вал, оба мужи крепкие.

XIX

Торарин остался ночевать на Чаечном Склоне. Наутро Ауд спрашивает Торарина, что он намерен предпринять.

- Выселять мы тебя не хотим, - говорит она, - но боюсь я, что этой зимой тут учинят не один суд у дверей, ибо я знаю, что Снорри Годи будет неотступно вести тяжбу об убийстве своего зятя Торбьёрна.

Тогда Торарин произнес вису:

№ 5

Грабежа в законе

Знатный зачинатель

Превозмочь не должен, -

Есть зимой защита,

Коль издольщик поля

Щедрый, павших аса,

Нас поддержит, Вермунд, -

Сыть сыча не сякнет! (55)

Гейррид сказала:

- Разумней всего искать помощи у такой родни, как Вермунд или мой брат Арнкель.

Торарин отвечает:

- Скорее всего, прежде чем это дело закончится, придется прибегнуть к обоим. Но сперва попытаемся заручиться поддержкой Вермунда.

В тот же день, все, кто участвовал в побоище, поехали через фьорды и под вечер прибыли в Заводь Бьёрна. Они зашли, когда люди уже сидели за столом. Вермунд приветствует их и тотчас освобождает для Торарина с товарищами почетное сиденье. После того, как они уселись, Вермунд справился о новостях.

Торарин произнес вису:

№ 6

Надлежит отряду, -

Внемлет люд - про лютость

Асов пляски дротов

Доложить открыто:

Перли не по праву

Крепи стрел стропила, -

Хрунд рычаг обручья

Опускался всуе (56).

- О чем это ты сейчас говоришь, шурин? - спрашивает Вермунд.

Торарин произнес вису:

№ 7

Ньёрды жерди, жизни

Положив, жилище

Осаждали, - жало

Троп ремня пронзало.

Трутней строя Триди

Истребил я быстро:

Милость стрел продлить мне

Было не под силу (57).

Гудню, его сестра, остановилась посреди помещения и сказала:

- Получается, что ты все-таки отвел от себя их хулу?

Торарин произнес вису:

№ 8

Ринд лавин отринуть

Нам пришлось упреки, -

Вестник язв вращался,

Вился вран над трупом.

Лемех в шлем, на сломе,

Вдарил, хлопцу отчю;

Из свища со свистом

Щелочь ран хлестала (58).

Вермунд сказал:

- Сдается мне, что вы рановато с ними сцепились.

Торарин произнес вису:

№ 9

Дев распев зловещий

Веча Гевн увечья

Зазвучал, и щит мой

Отозвался в сече.

Обагрился обод

Дров обручья Фроди;

Гьёлль-река из брега

Изливалась в поле (59).

Вермунд сказал:

- Похоже, теперь они знают, мужчина ты или женщина.

Торарин произнес вису:

№ 10

Отомстил вполне я

За молву срамную:

Всадник волн не сдюжил

В тяжбе с Моди борта.

Что бы там избранник

Рыб брони, подруге,

Ни брехал, - но коршун

Брашно брал на трупах! (60)

После этого Торарин рассказывает новости: Затем Вермунд сказал:

- А зачем ты побежал за ними вдогонку: неужто тебе было мало того, что произошло в первый раз?

Торарин произнес вису:

№ 11

Молний Хрофта, - молвят -

Прожигатель! - прежде Бил у

Лба я вволю, -

Волчий толк мне тошен.

Извращенцы вервий

Битвы врать горазды, -

Сам лишил-де - брешут! -

Длани Хлин подола (61).

- Вполне понятно, - говорит Вермунд, - что ты не усидел на месте. А как, по-твоему, проявили себя иноземцы?

Торарин произнес вису:

№ 12

Нагли - гагу нави

Баловал едва ли:

Страж ларца от страха

В гору задал деру.

Шел, покрыт шеломом,

В ворожбе оружья, -

Огнь сражения жатву

Пожирал - Альвгейр (62).

- Выходит, Нагли не слишком помог тебе? - сказал Вермунд.

Торарин произнес вису:

№ 13

С плачем - перепутье

Копий трус покинул:

Мир обресть навряд ли

В дебрях мог забрала.

Понукатель клячи

И мастак запястья

Чуть в пучину с кручи

Скал не прыгнул, жалкий (63).

А после того, как Торарин провел в Заводи Бьёрна одну ночь, Вермунд сказал ему:

- Наверное, тебе покажется, что я поступаю не слишком великодушно и плохо помогаю тебе, но у меня недостаточно сил, чтобы держать тебя у себя, не ставя других людей под удар. Сегодня мы вместе поедем на Жилой Двор к твоему родичу Арнкелю и узнаем, чем он готов помочь нам. А Снорри Годи, сдается мне, будет рьяно преследовать вас.

- Вам решать, - говорит Торарин.

Когда они выехали на тропу, Торарин произнес вису:

№ 14

Мир до умервщленья

Мота клада, - Лада

Благ! - и радость пира,

Помним мы да Вермунд.

Нынче, чую, - Нанна

Льна! - бежать нам доле, -

Дождь краев червленых

Мне не люб - от буя (64).

Эти слова он сказал, имея в виду Снорри Годи. Вермунд и Торарин прибыли на Жилой Двор, и Арнкель приветствовал их и справился о новостях.

Торарин произнес вису:

№ 15

Трудно на подворье

На пургу бирючью, -

Мор потравы врана

Жег народ - решиться;

Где на сходке - липа

Жалит блеск отвеса,

И булат буравит

Бок святыни Хёгни (65).

Арнкель спрашивает, как в точности произошли те события, о которых сказал Торарин. Когда тот поведал, как все было, Арнкель сказал:

- Разъярился ты, родич, а ведь ты человек очень мирный.

Торарин произнес вису:

№ 16

Мыса птиц питомцы

Незлобивым звали, -

Но не сбавил буйства

Я в забаве бури.

Часто гость ненастья

Из тиши приходит:

Впредь земля заклада

Будет знать про это (66).

- Все может быть, - говорит Арнкель, - и я хочу предложить тебе, родич Торарин, побыть у меня, пока это дело чем-нибудь не закончится. Однако, хотя я взялся отстаивать тяжбу Торарина, я бы хотел сказать тебе, Вермунд, чтобы ты не устранялся совсем, несмотря на то, что Торарин будет жить у меня.

- Мне, конечно, положено помогать Торарину, чем я могу, - говорит Вермунд, - хотя главным его заступником будешь ты.

Тогда Арнкель сказал:

- Мой совет остерегаться Снорри Годи и сидеть эту зиму на нашем дворе всем сообща.

Так они и поступили, и Арнкель держал зимой на хуторе много народа. Вермунд жил попеременно либо в Заводи Бьёрна, либо у Арнкеля. Торарин вел себя в соответствии со своим нравом и подолгу молчал. Арнкель любил домашний уют и был большой весельчак: ему не нравилось, когда другие не веселились с ним вместе, и он часто выговаривал Торарину, что тот должен быть безмятежен и бодр, - он-де слышал, будто вдова с Вещей Реки стойко переносит свое горе, и ей покажется смехотворным, что вы держитесь не так хорошо, как она.

Торарин произнес вису:

№ 17

Не к лицу вприпрыжку

Днесь нестись вдовице,

С пьяных глаз - коль гложет

Остов тел обжора.

Не лелею распрю

Я, но ястреб язвы

Чтит игру мученья,

Злобу мужа множа (67).

На это один из домочадцев Арнкеля ответил:

- Пока не пришла весна и люди не разъехались по домам с тинга на Мысе Тора, не будь так самонадеян.

Торарин произнес вису:

№ 18

Оборонцам - кару

Люд пророчит в споре,

Коль защиты мощной

До суда не сыщем;

Соблюдает Арнкель

Клятвы наши свято, -

Верю бережливцу

Звона струн забрала (68).

XX

Гейррид, хозяйка хутора на Чаечном Склоне, послала на Жилой Двор сообщить, что ей стало доподлинно известно, что руку Ауд отрубил Одд сын Катлы: она выведала это у самой Ауд. Кроме того, Одд, по словам Гейррид, похвалялся этим перед своими друзьями. Когда Торарин и Арнкель услыхали об этом, они выехали с десятью спутниками на Чаечный Склон и провели там ночь. Наутро они выехали к Холму, и на хуторе увидели, как они скачут. Дома никого из мужчин, кроме Одда, не было. Катла сидела на поперечной скамье и мотала пряжу. Она велела Одду сесть рядом, -

- Не беспокойся и сиди тихо.

Она велела женщинам оставаться на своих местах, -

- А я буду отвечать за нас всех.

Прибыв на место, Арнкель и его люди тут же вошли в дом. Когда они зашли в покои, Катла приветствовала Арнкеля и спросила о новостях. Арнкель ответил, что рассказывать нечего; он спрашивает, где Одд. Катла сказала, что он уехал на юг к Широкому Заливу, -

- и он бы не стал избегать встречи с тобой, если бы был дома, потому что мы верим в твое благородство.

- Все может быть, - говорит Арнкель, - однако мы хотим обыскать здесь жилище.

- Это как вам угодно, - говорит Катла и велит кухарке посветить им и открыть ради них чулан, - других запертых помещений здесь у нас нет.

Они видели, что Катла мотает пряжу с челнока. Вот они обыскивают помещение, не находят Одда и после этого уезжают прочь. Не успели они далеко отъехать от ограды, как Арнкель остановился и сказал:

- Неужто Каше удалось заморочить нам голову? Ведь Одд, ее сын, был на хуторе - там, где нам казалось, будто мы видим прялку.

- На это она вполне способна, - говорит Торарин, - и мы поедем обратно.

Когда на Холме увидели, что они возвращаются, Катла сказала женщинам:

- Оставайтесь на своих местах, а мы с Оддом пройдем в сени.

А когда Катла с Оддом вышли в сени, она стала напротив входной двери и принялась расчесывать своего сына Одда и обрезать ему волосы. Арнкель и его люди ворвались в дом и увидели, что Катла стоит и играет со своим козлом, подравнивает ему бороду и хохол и вычесывает лохмы. Они прошли дальше, но Одда нигде не обнаружили; прялка Катлы лежала на скамье, и они уверились, что Оддом там и не пахло. Затем они вышли во двор и уехали прочь. Но когда они проехали примерно до того места, что в первый раз, Арнкель сказал:

- Не кажется ли вам, что Одд скрывался под личиной козла?

- Точно уже не узнаешь, - говорит Торарин, - но если мы снова повернем обратно, то сможем схватить Катлу за руку.

- Попытаем счастья еще раз, - говорит Арнкель, - и посмотрим на их занятия.

И они снова поворачивают обратно. Когда на хуторе заметили, как они едут, Катла велела Одду идти с ней. Они вышли во двор и подошли к куче золы; тогда Катла велела Одду лечь под кучей, -

- и оставайся на месте, чтобы вокруг не происходило.

Когда Арнкель и его люди прибыли на хутор, они сразу ворвались в покои; Катла сидела на скамье и пряла. Она приветствует их и говорит, что они сделались тут частыми гостями. Арнкель отвечал, что так и есть. Его спутники взяли прялку и разрубили на куски.

Тут Катла сказала:

- Теперь уже нельзя будет сказать вечером, что вы напрасно съездили сюда на Холм, раз вы порубили прялку.

Затем Арнкель и его люди пошли искать Одда в доме и на дворе и не увидели ничего живого, кроме одного ручного борова, который пасся у Катлы на выгоне и лежал возле кучи золы. После этого они уехали прочь. Когда они прошли полпути к Чаечному Склону, то увидали Гейррид, выехавшую навстречу с одним работником. Она спросила, как прошла их поездка, и Торарин рассказал ей. Она отвечала, что они искали Одда спустя рукава, -

- и я хочу, чтобы еще раз повернули обратно. Я поеду вместе с вами, и Катле вряд ли снова удастся проскочить под парусом из лопуха.

Затем они повернули обратно. На Гейррид была синяя накидка. И когда их заприметили на Холме, Катле доложили, что едет четырнадцать человек, и один из них в крашеной одежде.

Тогда Катла сказала:

- Не иначе как сюда явилась троллиха Гейррид, и одними заморочками спастись теперь не удастся.

Затем она поднялась с поперечной скамьи и убрала подушку, на которой сидела; под скамьей была створка, ведущая в подпол. Она велела Одду спускаться туда, а сама, как и прежде, уселась сверху, сказав, что у нее тревожное предчувствие.

На сей раз, когда те вошли в покои, приветствий не было. Гейррид сбросила с себя накидку, подошла к Катле с мешком из шкуры тюленя, который она привезла из дома, и накинула его Катле на голову. После этого они связали ей ноги. Затем Гейррид велела сломать скамью; Одда обнаружили и тут же связали. После этого Катлу с Оддом отвезли на Выпасную Скалу, и Одд был там повешен. Когда он уже ступил на виселицу, Арнкель сказал ему:

- Злой конец настиг тебя по вине твоей матери, и, похоже, мать тебе досталась дурная.

Катла сказала:

- Может и правда, что мать у него нехорошая, но дурно кончил он вовсе не потому, что я этого хотела. Будь моя воля, все бы из вас кончили дурно, и я надеюсь, что так и будет. Теперь уже нет нужды скрывать, что именно я навлекла болезнь на Гуннлауга сына Торбьёрна, с которой начались все эти беды. А ты, Арнкель, - говорит она, - не сможешь кончить дурно из-за твоей матери, потому что ее уже нет в живых. Но я бы хотела, чтобы мое заклятье подействовало, и ты бы кончил настолько же хуже из-за твоего отца, чем Одд - из-за меня, насколько большим ты рискуешь, чем Одд. И я надеюсь, что под конец тебе еще придется услышать, что отец тебе достался дурной.

Дата добавления: 2015-09-05