XXXVIII 3 страница

После этого они забили Катлу камнями до смерти у подножия Скалы. Затем они отправились обратно на Чаечный Склон и заночевали там, а наутро выехали к себе домой.

Все эти новости стали известны, и никто не выразил сожаления. Так проходит зима.

XXI

Следующей весной Арнкель однажды подозвал к себе для беседы своего родича Торарина, Вермунда и Альвгейра и спросил, какой именно дружеской помощи они ждут от него: хотят ли они ехать на тинг, -

- и искать помощи у всех наших друзей, - говорит он, - и тогда может случиться одно из двух: не исключено, что будет заключена мировая, и тогда вам придется пойти на большие траты, чтобы выплатить виру за всех людей, 1 которые погибли или получили раны. Но не исключено также, что во время поездки на тинг случится нечто такое, что усугубит ваши трудности, если пытаться действовать силой. Есть и другой выход, - сказал он, - положить f все свои старания на то, чтобы вывезти вас из страны вместе с вашим добром, а земли, которые еще не проданы, бросить на произвол судьбы.

Альвгейру больше всего по душе было второе. Торарин тоже сказал, что 1 не видит возможности платить виру по всем тяжбам, возбужденным против него в этом деле. Вермунд отвечал, что не расстанется с Торарином ни в каком случае: он готов сопровождать его в плавание, если тот захочет уехать, или же поддержать его в распрях, если тот захочет остаться в стране. Тогда Торарин сделал свой выбор и попросил Арнкеля снарядить их в поездку. После этого был послан гонец на Песчаный Берег к Бьёрну Корабельщику, чтобы тот, не покладая рук, готовил их корабль к отплытию в кратчайшие сроки.

XXII

Теперь следует рассказать о Снорри Годи, что он принял на себя тяжбу об убийстве своего зятя Торбьёрна. Он также велел своей сестре Турид переехать к нему на Святую Гору, так как уже прошел слух, что Бьёрн сын Асбранда с Гребня повадился ходить к ней портить ее.

Снорри раскусил весь замысел Арнкеля и понял, что они не будут платить виры за совершенные убийства, как только узнал о том, что корабль снаряжают к отплытию; к тому же, никто с их стороны не предлагал мировой. Тем не менее, до того дня, когда пришло время вызывать на тинг, все было спокойно. В положенный срок Снорри собирает народ у себя и выезжает в Лебяжий Фьорд с восемью десятками людей. В те времена по закону требовалось вызывать виновных в убийстве либо так, что те могли это слышать, либо по месту их жительства; напротив, вызывать соседей до начала тинга не полагалось (69).

Когда на Жилом Дворе увидели, что едет Снорри, заговорили о том, что на них, не мешкая, нужно напасть и прогнать с побоями; на хуторе было много народа.

Арнкель говорит, что этого ни в коем случае нельзя допустить, -

- Надо позволить Снорри действовать по закону, - говорит Арнкель: - а поступить, как советовали, он готов лишь при крайней необходимости.

Поэтому, когда Снорри прибыл на Жилой Двор, обошлось без взаимных нападок. Затем Снорри вызвал на Тинг Мыса Тора Торарина и всех, кто участвовал в побоище. Арнкель выслушал это спокойно. После этого Снорри и его люди уехали прочь и направились к Ульваровой Горе.

Когда те уехали, Торарин сказал вису:

№ 19

Вор гонца огнива

Градин гада, рад бы

Обобрать в правах нас,

Полк набрав с избытком, -

Либо правдолюбы

Солнца кровли Тротта

Нас засудят скопом, -

Боги нам подмога! (70)

Снорри Годи ехал горным путем по кряжу сперва к Кустарниковой Реке, а затем к Убойному Склону; наутро он миновал Свиное Озеро, подошел к Лавовому Фьорду, и оттуда поехал к Троллеву Кряжу обычной дорогой и не делал привала, покуда не достиг Устья Соленых Песков. Прибыв туда, они разделились: одни схватили норвежцев, а другие сожгли корабль. Совершив это, Снорри и его люди поехали домой.

Арнкель узнает, что Снорри сжег корабль. Тогда Арнкель, Вермунд, Торарин и несколько людей с ними сели в лодку и пошли на веслах к другому берегу фьорда к Мысу Завтрака. Там на берегу стоял корабль, принадлежавший норвежцам; Арнкель с Вермундом купили его, и Арнкель подарил половину корабля Торарину, а Вермунд начал загружать свою половину. Они отвели корабль к островку Димун (71) и подготовили его к плаванию. Арнкель находился при них, пока они не были полностью готовы, а после этого ехал вместе с ними до Ладейного Острова; там они расстались как добрые друзья. Торарин с Вермундом вышли в море, а Арнкель отправился назад к своему хутору. Помощь, которую он им оказал, все называли выдающейся.

Снорри Годи выехал на Тинг Мыса Тора и провел свои тяжбы по суду; на этом тинге Торарина и всех тех, кто участвовал с ним в побоище, объявили вне закона. А после тинга Снорри взыскал в свою пользу ту долю имущества осужденных, которая ему полагалась, и на этом тяжба закончилась.

XXIII

Вигфус сын Бьёрна сына Оттара жил на Убойном Склоне, о чем говорилось ранее. Его женой была Торгерд дочь Торбейнира. Вигфус был крепкий бонд и человек неуступчивый. На него работал сын его сестры, по имени Бьёрн, человек неудачливый и на язык невоздержанный.

Осенью того года, когда закончилась тяжба Людей с Чаечного Склона, в горах нашлись лошади Торбьёрна Толстого; жеребец не удержал пастбища против коня Торарина, всех лошадей засыпало снегом, и их нашли мертвыми.

В то же лето на загон у Междуречья между Лососьей Долиной и Святой Горой выезжало много народа. Отправились туда и домочадцы Снорри Годи; во главе их был Map сын Халльварда, дядя Снорри. Его пастуха звали Хельги. Бьёрн, родич Вигфуса, сидел на ограде загона с посохом в руке. Хельги выгонял овец. Бьёрн спросил, чьих овец он гонит; и когда присмотрелись, на овце оказалось клеймо Вигфуса.

Бьёрн сказал:

- По-ярыжному гонишь ты сегодня овец, Хельги.

Хельги отвечает:

- Вы рискуете гораздо большим, потому что сидите на чужом пастбище.

- Откуда тебе об этом знать, ворюга, - говорит Бьёрн, вскакивает и лупит его посохом, так что тот свалился без чувств.

Увидев это, Map обнажил меч и ударил Бьёрна; удар пришелся в руку выше локтя, и это была большая рана. После этого к обеим сторонам сбежались люди, но их развели, и большего в тот раз не случилось.

Наутро Вигфус выехал на север к Святой Горе и потребовал виру за нанесенный урон, но Снорри сказал, что не видит разницы между двумя нападениями, которые случились на пастбище. Это очень не понравилось Вигфусу, и они расстались враждебней некуда. Следующей весной Вигфус возбудил тяжбу об увечье и вынес ее на Тинг Мыса Тора, а Снорри объявил Бьёрна не заслуживающим виры за то, что он нанес удар первым, и тяжба кончилась тем, что Бьёрну отказали в праве требовать виру, и он ничего не получил за свое увечье.

XXIV

На том же самом тинге Торгест Старый и сыновья Торда Ревуна вели против Эйрика Рыжего тяжбу об убийстве сыновей Торгеста, которые погибли предыдущей осенью во время похода Эйрика на Широкое Жилье за бревнами для настила, и тинг выдался крайне многолюдным (72). Перед тингом обе стороны подолгу не распускали свои отряды. Во время тинга Эйрик подготовил корабль для морского плавания; он стоял в Эйриковом Заливе у Воловьего Острова. Эйрика поддерживали Торбьёрн сын Вивиля, Стюр Убийца, сыновья Торбранда из Лебяжьего Фьорда и Эйольв сын Эсы со Свиного Острова (73), однако из заступников Эйрика на тинге был один Стюр, который уводил от Торгеста всех, кого только мог. Стюр потребовал от Снорри, чтобы тот после тинга не принимал участия в погоне за Эйриком в отряде родичей Торгеста. А Снорри выставил взамен условие, чтобы Стюр помог ему в следующий раз, даже если тут будет замешана его родня. И поскольку Стюр это пообещал, Снорри согласился не препятствовать замыслам Стюра в отношении Эйрика. После тинга Торгест и его люди отправились на множестве кораблей обыскивать острова в Широком Фьорде, но Эйольв сын Эсы спрятал корабль Эйрика в заливе на островке Димун, а Стюр с Торбьёрном явились туда поддержать Эйрика. Эйольв и Стюр поступили по примеру Арнкеля и проводили Эйрика в море на своих судах до Ладейного Острова. В этой поездке Эйрик Рыжий открыл Гренландию; он провел там три года, а затем вернулся в Исландию и провел там одну зиму, прежде чем отправился обживать Гренландию. Было это четырнадцатью годами раньше того, как христианство было принято в Исландии по решению альтинга.

XXV

Теперь следует рассказать о Вермунде и Торарине Черном, что их отнесло морем на север к Трандхеймскому Устью, и они пристали у побережья Трандхейма. В это время Норвегией правил ярл Хакон сын Сигурда, и Вермунд отправился к ярлу и сделался его дружинником. Торарин той же осенью отплыл в западные моря вместе с Альвгейром, и Вермунд отдал им свою часть корабля, и больше в этой саге Торарин упоминаться не будет.

Хакон ярл зимой сидел в Хладире. Вермунд был у него в милости, и ярл благоволил к нему, так как знал, сколь знатен род Вермунда в Исландии. При ярле находились два брата родом из Швеции, одного звали Халли, а другого Лейкнир. Они были настолько сильны и велики ростом, что в то время им не было равных в Норвегии, да и в других окрестных землях. Они были берсерки и в гневе теряли человеческий облик, бегали, как бешеные собаки, и не боялись ни огня, ни железа, но в повседневной жизни вели себя неплохо, если ничто их не раздражало; но едва на них находило, они принимались чудесить. Этих берсерков Хакону ярлу в свое время прислал Эйрик Победоносный, конунг шведов, предупредив, чтобы ярл держался с ними приветливо: он сказал, и это было правдой, что, если к берсеркам найти подход, они будут ярлу большим подспорьем.

Весной, после того как Вермунд провел у ярла одну зиму, ему захотелось в Исландию, и он стал просить у ярла разрешения отбыть. Ярл просил его ехать по своему усмотрению, а перед этим поразмыслить над тем, -

- нет ли в моей власти чего такого, что тебе особенно хотелось бы от меня получить, себе на пользу, а нам обоим - к чести и славе?

И когда Вермунд поразмыслил над тем, чего именно стоит добиваться у ярла, ему пришло в голову, что он мог бы высоко подняться в Исландии, если б имел таких спутников, как двое берсерков, и в голове его крепко засела мысль просить выделить ему берсерков для сопровождения. А крылось за этим вот что: Вермунду казалось, будто Стюр, его брат, забрал себе чересчур много власти и помыкает им, как и большинством прочих людей, до которых дошли его руки. Он полагал, что Стюр поостережется с ним связываться, коли он раздобудет таких провожатых как братья Халли и Лейкнир. И вот Вермунд говорит ярлу, что тот уважит его на славу, коли даст ему двух берсерков - те были бы ему поддержкой и опорой.

Ярл отвечает:

- Ты просишь о вещи, которая, как мне сдается, окажется для тебя бесполезной, даже если я не откажу тебе. Думаю я, что в первый же раз, как вы между собой не поладите, ты на собственном опыте убедишься, что нрав берсерков слишком крут и тяжел для тебя. И хотя мне самому удавалось заставить их покорно нести службу, я думаю все же, что обуздать их или держать в страхе для большинства сыновей бондов - бремя непосильное.

Вермунд сказал, что, тем не менее, рискнет взять их, коли ярл захочет их ему вверить. Ярл просил Вермунда сперва выяснить у самих берсерков, хотят ли они за ним следовать. Тот так и сделал и предложил берсеркам отправиться с ним в Исландию, сопровождать и оберегать его; в обмен он обещал хорошо к ним относиться и выполнять просьбы, которые им кажутся важными и о которых они ему объявят. Берсерки отвечали, что никогда не держали в мыслях ехать в Исландию, ведь там, насколько они знают, нет таких хёвдингов, которым было бы прилично служить, -

- но раз ты, Вермунд, так сильно стремишься залучить нас к себе, заруби себе на носу, что мы не потерпим, если ты не пойдешь нам навстречу в том, что ты в силах исполнить.

Вермунд сказал, что до этого не дойдет. После этого он заручился согласием берсерков отправиться с ним в Исландию, коли ярл изволит дать на то свое разрешение. Теперь Вермунд излагает ярлу, как обстоит дело, и ярл постановил, чтобы берсерки выезжали в Исландию вместе с Вермундом, -

- коли ты видишь в том для себя наивысшую почесть, - но просил помнить, что, если Вермунд плохо поступит с берсерками, это будет расценено как самое враждебное действие, так как ярл поручил их его заботам.

Но Вермунд отвечал, что напоминать об этом излишне. Потом Вермунд с берсерками выехал в Исландию; ветер ему благоприятствовал, и он прибыл домой на свой хутор в Заводи Бьёрна. Это было в то самое лето, когда Эйрик Рыжий отправился в Гренландию, о чем было написано ранее.

Вскоре после того, как Вермунд вернулся домой, берсерк Халли заявил, чтобы Вермунд устроил ему почетную женитьбу, но Вермунд нигде не видел подходящей женщины, которая согласилась бы путаться с берсерком и жить с ним под одной крышей, и Вермунд этот разговор замял (74). Когда Халли это понял, то затаил злобу и стал вынашивать волчьи мысли, и все между ними пошло наперекосяк. Берсерки сделались резки и неласковы, и Вермунд начал раскаиваться, что принял их на свое попечение.

Осенью Вермунд устроил большое угощение и пригласил к себе Арнкеля Годи, жителей Песчаного Берега и своего брата Стюра. Когда угощение закончилось, Вермунд предложил Арнкелю принять берсерков в дар и уверял, что они ему лучше подходят, но Арнкель брать их не захотел. Тогда Вермунд просит у Арнкеля совета, как отвести от себя эту напасть, и Арнкель надоумил его подарить их Стюру, сказав, что держать берсерков больше всего пристало таким людям, как он, с его высокомерием и тягой к насилию.

Когда Стюр собрался в дорогу, Вермунд вышел его проводить и сказал так:

- Хотел бы я теперь, брат, чтоб мы с тобой оставили вражду, которая между нами была до прошлого лета, когда я выезжал из страны, и подкрепили свое родство доброй дружбой. Для этого я готов передать тебе двух людей, которых привез с собой из Норвегии, чтобы они следовали за тобой и защищали тебя. И мне трудно представить кого-либо, кто решится перечить тебе, если ты получишь таких провожатых, как эти.

Стюр отвечает:

- Я хорошо отношусь к тому, чтобы укрепить наше родство. Однако о тех людях, которых ты, родич, привез из Норвегии, я слышал только то, что они способны скорей создавать трудности, чем приносить удачу или успех. Поэтому я ни за что не хочу, чтоб они вступили в мое жилище: меня и без того слишком не любят в народе, чтобы я еще ввязывался в неприятности из-за них.

- Что же ты тогда посоветуешь, родич, - говорит Вермунд, - и как мне избавиться от этой напасти?

- А вот это уже другой разговор, - сказал Стюр, - вызволять тебя из беды - совсем не то же самое, что принимать этих людей от тебя в дар; такие дружеские подарки мне не нужны. Кто же еще по своему положению должен вызволять тебя из беды, как не я, если, конечно, мы смотрим на все одинаково?

Но какими бы оговорками Стюр не обставлял свое согласие, Вермунд предпочел, чтобы он забрал берсерков, и братья расстаются с большой теплотой. Затем Стюр отправился с берсерками домой. Сперва они были недовольны и говорили, что Вермунд не имел права продавать или дарить их, словно невольников, но потом объявили, что уж лучше служить Стюру, чем Вермунду. Первое время их отношения складывались гладко. Берсерки сопровождали Стюра в том походе, когда он выехал на Западные Фьорды убивать Торбьёрна Дышло из Фьорда Дышла. У того была крепкая спальня с засовом, сложенная из строевого леса, и берсерки разнесли ее одним махом, так что бревна разъехались в разные стороны. Однако смертельную рану Торбьёрну Дышло нанес сам Стюр.

XXVI

В ту самую осень, когда берсерки переехали к Стюру, случилось такое событие, что Вигфус с Убойного Склона отправился заготовлять уголь в то место, которое называется Прибрежные Хижины. С ним вместе отправилось трое его рабов; одного из них звали Сварт Сильный. Когда они вошли в лес, Вигфус сказал:

- Большое несчастье, Сварт, и ты, наверное, со мной согласишься, что столь сильный и мужественный с виду человек, как ты, принужден оставаться невольником.

- Конечно, это кажется мне большим горем, - говорит Сварт, - но изменить это не в моей власти.

Вигфус сказал:

- А что ты готов совершить ради того, чтоб я даровал тебе свободу?

- Деньгами мне свободы не выкупить, ведь их у меня нет, но то, что умею, ради этого положу без остатка.

Вигфус сказал:

- Ты отправишься к Святой Горе и убьешь Снорри Годи, и после этого точно обретешь свободу, а в придачу к ней отличные вещи, которые я тебе выделю.

- Это мне не удастся осуществить, - говорит Сварт.

- Я помогу тебе советом, - говорит Вигфус, - как сделать это без риска для жизни.

- Хочу об этом услышать, - говорит Сварт.

- Ты отправишься к Святой Горе и зайдешь на чердак, что сделан там над отхожим местом, и раздвинешь доски в полу настолько, чтобы можно было нанести удар пикой. И как только Снорри зайдет в отхожее место, ты сквозь доски поразишь его пикой с такой силой, чтобы острие показалось из живота. После этого беги по крыше к стене, прыгай вниз, и пусть ночная мгла будет тебе подмогой.

И вот, по этому совету Сварт отправился к Святой Горе, разодрал над отхожим местом крышу и залез на чердак; это было вечером, в ту пору, когда Снорри и его домочадцы сидели за ужином у огней. В те времена отхожие места были под одной крышей с жильем. Когда же Снорри и его люди окончили трапезу, они собрались в отхожее место; Снорри шел первым, и он успел проскочить дверь еще до того, как Сварт нанес свой удар. Следом за Снорри шел Map сын Халльварда, и Сварт попал пикой в него. Удар пришелся в лопатку, острие скользнуло вбок и разодрало руку, но рана была небольшой. Сварт бросился на крышу и спрыгнул оттуда на стену; верхний булыжник был скользким, так что Сварт поскользнулся и со всего маху грянулся оземь, и Снорри сумел схватить его раньше, чем тот встал на ноги. Тут ему пришлось выложить всю подноготную; он поведал все о своем уговоре с Вигфусом и рассказал, что тот жжет уголь возле Прибрежных Хижин. Затем рану Мара перевязали.

После этого Снорри, и всего семь человек, отправились на юг к Убойному Склону; на подходе к хутору они увидели, как полыхает костер там, где люди Вигфуса жгли уголь. Они подошли незамеченными и убили Вигфуса, а работникам его даровали пощаду. После этого Снорри отправился домой, а работники Вигфуса принесли эти вести на Убойный Склон. Позже, в тот же день, Вигфуса положили в курган.

В этот же самый день Торгерд, жена Вигфуса, выехала на Жилой Двор упрашивать своего родича Арнкеля принять на себя ведение тяжбы об убийстве Вигфуса, но Арнкель за это дело не взялся, сказав, что продвигать его больше подобает Кьяллеклингам, родичам Вигфуса; тяжба эта, сказал он, по всем признакам отходит к Стюру, тем более что убитый был его родичем, - так что Стюру и полагается добиваться возмездия за убийство Вигфуса. А сам он, конечно, будет радеть об успехе.

Тормод сын Бахромы (75) сложил такую вису об убийстве Вигфуса:

№ 20

Сперва умервщлен

В шеломе златом

Вигфус был в поле

Дружиною Снорри.

С наследника Бьёрна

Позже задорно

Во́роны рвали

Мясо клоками (76).

XXVII

После этого Торгерд отправилась оттуда на запад к Лавовой Пустоши и просила Стюра принять тяжбу об убийстве его родича Вигфуса.

Стюр отвечает:

- Прошлой весной я обещал Снорри Годи за то, чтобы он не встревал в наши распри с людьми Торгеста, что я не буду враждебен ему в тех делах, что затрагивают меня наравне с прочей родней. Упрашивай теперь моего брата Вермунда или иных наших родичей, чтобы они приняли тяжбу.

После этого она поехала оттуда дальше к Заводи Бьёрна и попросила Вермунда возглавить тяжбу; она сказала, что ему это больше всех подобает, -

- ибо Вигфус из всех своих родичей больше всего доверял именно тебе.

Вермунд отвечает:

- Внести свой вклад тут я должен, но бежать в этой тяжбе впереди всей нашей родни и искать неприятностей на свою голову я не буду. Но я помогу тебе советом и сделаю со своей стороны все для успеха дела. Прежде всего, я хочу, чтоб ты отправилась к Песчаному Берегу и встретилась со Стейнтором, родичем Вигфуса. Он легок сейчас на подъем, и ему в самый раз испытать свои силы в подобных распрях.

Торгерд отвечает:

- Много заставляете вы меня претерпеть ради этой тяжбы. Но я не пожалею своих сил, если от этого дело продвинется.

Затем она отправилась оттуда еще дальше на запад к Песчаному Берегу, нашла Стейнтора и попросила его стать предводителем в тяжбе об убийстве Вигфуса.

Стейнтор отвечает:

- С какой стати ты просишь об этом меня? Я человек молодой и в чужие распри не ввязываюсь. Вдобавок те родичи Вигфуса, что приходятся убитому гораздо более близкой родней, не в пример заносчивей меня. И у меня нет никаких оснований брать эту тяжбу в обход их, хотя я, конечно, буду заодно с теми своими родичами, которые ее поведут.

И Торгерд не добилась там ничего, кроме этих слов.

После этого она поехала по побережью обратно к Вермунду и поведала, как обстоит дело. Она сказала, что тяжба пойдет прахом, если Вермунд не возглавит ее самолично.

Вермунд отвечает:

- Более вероятно все же, что тяжба эта завершится таким приговором, который тебя приободрит. Но мне придется дать тебе один еще совет, коли ты готова ему последовать.

Она отвечает:

- Я готова почти на все.

- Тогда отправляйся домой, - сказал Вермунд, - и вели выкопать из земли тело Вигфуса, твоего мужа. Затем возьми его голову, привези ее Арнкелю и скажи ему так: голова эта, мол, не колебалась бы взять на себя тяжбу в случае его смерти, если б это понадобилось.

Торгерд сказала, что не знает, как это приблизит ее к успеху, но совершенно ясно, что ее силы и честь беречь никто не намерен, -

- и все же я на это пойду, - говорит она, - коли от этого врагам моим станет хуже.

Затем она вернулась домой и поступила в точности так, как ее научили. Прибыв на Жилой Двор, она говорит Арнкелю, что родичи Вигфуса согласны, чтобы тяжбу об убийстве вел он, а они все окажут ему поддержку.

Арнкель отвечал, что уже говорил ей, что он на сей счет думает. Тогда Торгерд достала из под своей накидки голову Вигфуса и сказала:

- Вот голова, которая не стала бы уклоняться от мести за тебя, если б это понадобилось.

Арнкель изменился в лице, отпихнул от себя Торгерд и сказал:

- Ступай прочь, - говорит он, - и скажи родичам Вигфуса, чтобы они не прятались по углам при виде Снорри Годи, если я поведу тяжбу. Но есть у меня предчувствие, что, чем бы эта распря ни кончилась, они раньше меня дадут задний ход. Вижу я, что за твоими поступками стоят козни Вермунда, моего зятя, но больше подстрекать меня он не посмеет, где бы нам ни случилось встретиться.

Затем Торгерд отправилась домой; зима подошла к концу. А весной Арнкель возбудил тяжбы об убийстве Вигфуса против всех, кто при этом был, кроме Снорри Годи. Снорри же вынес на тинг тяжбы об умысле против своей жизни и об увечье, полученном Маром, и стал добиваться осуждения Вигфуса (77). И те, и другие явились на Тинг Мыса Тора с большими отрядами; все Кьяллеклинги поддержали Арнкеля, и народу у них оказалось больше. Арнкель вел свои тяжбы на тинге с большим напором. Но когда тяжбы были переданы в суд, выступили посредники и предложили отозвать взаимные иски, чтобы при посредничестве добрых людей решить дело миром. Кончилось тем, что Снорри Годи под присягой поручился за своих людей и обязался выполнить мировую; после этого за убийство Вигфуса была определена очень крупная вира. Map же должен был провести три года в изгнании. Снорри выплатил деньги сполна, и тинг завершился тем, что все тяжбы были улажены.

XXVIII

Вот какие события произошли вслед за этим: берсерки, как о том написано ранее, жили у Стюра. После того, как они провели там какое-то время, Халли повадился беседовать с Асдис, дочерью Стюра; она была девушка молодая и видная, своенравная и, при этом, довольно суровая.

Когда Стюр проведал об их беседах, он просил Халли прекратить унижать и срамить его, портя его дочку.

Халли отвечает:

- Никакого унижения в том, что я беседую с твоей дочерью, для тебя нет. И срамить тебя я вовсе не собирался. А коли объяснять тебе коротко, то у меня к ней такая любовная склонность, избавиться от которой выше моих сил. Теперь я хочу, - говорит Халли, - наладить с тобой прочную дружбу и прошу, чтобы ты выдал за меня твою дочь Асдис. А взамен я готов положить свою верность и дружбу и стать твоим провожатым; учти вдобавок мощь Лейкнира, моего брата, и ты получишь такую охрану, какую никакие другие два человека в Исландии обеспечить не смогут. Поэтому-то наша поддержка укрепит твое положение хёвдинга гораздо больше, чем если б ты выдал дочку за самого главного бонда в Широком Фьорде. Все это с лихвой уравновесит то, что мы не можем похвастать богатством. А коли не пожелаешь это исполнить, то дружбе конец; тогда каждый из нас будет поступать по своему усмотрению, и все равно будет без толку запрещать нам с Асдис встречаться.

Когда Халли все это произнес, Стюр замолчал и не сразу нашелся, что ответить. Спустя какое-то время он сказал так:

- Принимать ли это всерьез, или же это недержание речи и повод для ссоры?

- Надо тебе втолковать, - говорит Халли, - что это отнюдь не дурь, и от того, какой ответ ты мне дашь, зависит вся наша дружба.

Стюр сказал:

- Тогда я хочу обсудить все с моими друзьями и услышать, что они мне тут присоветуют.

Халли сказал:

- Можешь обсуждать это с кем угодно до истечения третьей ночи; большей задержки с ответом не потерплю, ибо я не стану долго сидеть, как остолоп, и добиваться этой женитьбы.

На этом они расстаются.

Наутро Стюр скачет на восток к Святой Горе. Когда он прибыл на хутор, Снорри пригласил его к себе, но Стюр сказал, что у него есть разговор к Снорри, а после он поскачет обратно. Снорри спросил, нет ли у него каких неприятностей.

- Похоже, что есть, - говорит Стюр.

Снорри отвечает:

- Тогда мы вдвоем подымимся на Святую Гору; ведь замыслы, которые до сих пор рождались на ней, никогда не бывали бесплодны.

Затем они взошли на гору и просидели за беседой до вечера; никто не знал, о чем они говорили. После этого Стюр ускакал домой.

На следующее утро Халли и Стюр завели беседу; Халли спрашивает Стюра, как продвигается дело с женитьбой.

Стюр отвечает:

- Люди считают тебя почти нищим, и неясно, какие свершения могут покрыть недостаток имущества.

Халли отвечает:

- Совершить я готов все, что в моих силах, но имущество тут ни при чем, ведь его как раз нет.

Стюр отвечает:

- Вижу я, - говорит он, - что тебе придется не по нраву, если я не выдам за тебя свою дочь. Теперь я поступлю, как люди в древние времена, и заставлю тебя пройти ради женитьбы кое-какие испытания.

- Каковы же они? - говорит Халли.

- Ты должен будешь расчистить, - говорит Стюр, - дорогу через лавовую пустошь от здешнего хутора до Заводи Бьёрна и поставить изгородь на меже между нашими землями. Ты должен будешь также устроить загон здесь на лавовой пустоши. А когда ты покончишь со всеми делами, я, пожалуй, выдам за тебя свою дочь Асдис.

Халли отвечает:

- Работать я не привык, но все же я соглашусь на эти условия, если легко обеспечу этим свою женитьбу.

Стюр сказал, что тогда они заключат сделку.

После этого берсерки принимаются расчищать проход через лаву, и это очень большой подвиг. Они также поставили ограду, остатки которой можно наблюдать до сих пор. После этого они сделали загон. Покуда они были заняты своей работой, Стюр велел подготовить у подножия Лавовой Пустоши баню; она была вырыта в земле, а наверху над печью было проделано отверстие, чтобы через него поддавать жару. Жара внутри была страшная (78).

В последний день, когда берсерки в основном покончили с обоими заданиями, они занимались загоном - он был совсем рядом с хутором. Тут мимо них прошла Асдис дочь Стюра в своем самом лучшем наряде. Халли и Лейкнир окликнули ее, но она не отозвалась.

Тогда Халли произнес эту вису:

№ 21

Липа льна, нелживо

Мне скажи, куда же

Путь торишь, прекрасна, -

По траве - как пава.

Ведь зимой из дому,

Вдаль досель не длила

Шаг, в узорной шали,

Дис дороги асов (79).

Затем Лейкнир сказал:

№ 22

Пядь подпруги брега

Сигг, досель небрежна,

Водружает косы

Вкруг главы высоко.

Неспроста та прихоть,

Хоть не зрим мы тайны:

Рдеет рот твой, рога

Труд, мужей смущая (80).

После этого разминулись. Вечером берсерки пошли домой; они были крайне утомлены, как часто бывает с оборотнями - они теряют почти все силы, когда с них сходит боевое неистовство. Тут Стюр выходит им навстречу, благодарит за работу и предлагает сперва зайти в баню, а потом отдохнуть. Они так и делают. Как только они зашли в баню, Стюр велит загородить ее со всех сторон и положить камни на оконце, проделанное над входом. На ступеньки, ведущие в баню, он велит постелить сырую скользкую воловью шкуру. Затем он велит поддать сверху жару в отверстие над печью; тут в бане становится настолько жарко, что берсерки не выдержали и стали ломиться во все створки. Халли сумел проломить оконце и вылезти из него наружу, но упал на шкуру. Стюр тут же нанес ему смертельную рану. Лейкнир же попытался выпрыгнуть из дверей, и Стюр пронзил его насквозь; Лейкнир рухнул обратно в баню и распрощался там с жизнью. После этого Стюр велит позаботиться об их телах; их свезли на лавовую пустошь и засыпали камнями в одной из расщелин - она столь глубока, что оттуда не видно вообще ничего, кроме одного неба. Место это находится возле самой дороги.

Дата добавления: 2015-09-05