Девятое правило волшебника, или огненная цепь 14 страница

— Мне очень жаль, Ричард, но это невозможно. Ты же знаешь, я сделала бы все, что только возможно, чтобы спасти ее, но я не могу. Это выше моих способностей. Для каждого из нас настает время умереть. Сейчас пришло время Кары, и я не могу изменить этого.

Ричард прикрыл глаза, чтобы не видеть картины смерти. В комнате, освещенной лишь слабым светом двух маленьких ламп, кровать с лежащей на ней Карой казалась плотиком, уносящим ее в ожидающую тьму.

Он кивнул. — Пожалуйста, Никки, ты можешь оставить меня с ней наедине? Я хочу быть один, когда настанет ее час… Ты тут ни при чем. Просто я считаю, что в этот час она и я должны быть одни.

— Я понимаю, Ричард. — Никки встала и провела пальцами по его спине. Затем прикоснулась к плечу, словно боясь уйти и разорвать этот контакт с жизнью. — Я — поблизости, если вдруг буду нужна тебе, — сказала она, и ее живое прикосновение прервалось.

Дверь за ней мягко закрылась, оставляя комнату погруженной в тишину. Снаружи доносились крики цикад, несмотря на закрытое окно и задернутые тяжелые шторы.

Он больше не мог сдерживать слезы. Положив голову на грудь Кары, он заплакал, сжимая ее безжизненную руку.

— Кара, мне так жаль. Это — моя вина. Оно пришло не за тобой, а за мной. Кара, как же это больно. Пожалуйста, Кара, не оставляй меня. Ты так мне нужна.

Кара была единственной, кто следовал за ним только потому, что верила в него. Пусть она и согласилась с Никки, что он выдумал Кэлен, но все же доверяла ему. Она никогда не противоречила ему. В последнее время эта вера была всем, что поддерживало его, помогало сосредоточиться на том, что он должен сделать. Даже в минуты, когда он сам терял уверенность в себе. Как тяжело было противостоять всему миру, когда все думали, что он бредит. Как трудно делать что‑то, когда никто в тебя не верит. Но Кара доверяла ему даже когда не верила в существование Кэлен. В этом ее чувстве было что‑то уникальное, что отличалось от отношения к нему Никки или того уважения, которое выказывал Виктор.

Взяв в ладони лицо Кары, он поцеловал ее лоб.

Он надеялся, что она не страдает. Он надеялся, что это будет мирный конец жизни, которая никогда не была мирной.

Она была бледной, ее дыхание — почти незаметным.

Ее тело было холодным, как смерть.

Придя в ярость от того, что ей так холодно, Ричард откинул в сторону покрывало и обнял ее, надеясь, что сможет ее согреть.

— Возьми мое тепло, — шептал он ей в ухо. — Возьми все, что тебе нужно. Пожалуйста, Кара, возьми мое тепло.

Так, лежа и обнимая ее, Ричард опускался в туман агонии. Он знал, как страдала эта женщина. Он представлял, какой была ее жизнь, ведь и сам он испытал кое‑что из тех мук, которым она была подвергнута по приказу его отца, Даркена Рала. Часть той боли и безнадежности достались и на его долю. Возможно, он мог посочувствовать ей больше, чем кто‑либо еще. Он знал, каково это — жить в мире безумия и боли, потому что и сам побывал там. Он очень хотел из тьмы и ужаса вернуть ее обратно.

— Бери мое тепло, Кара. Оно — твое.

Он открылся ей, открыл свою необходимость в ней, открыл себя тому, в чем она нуждалась.

Он с силой сжимал ее в объятиях и плакал у нее на плече. Ему казалось, что если он будет обнимать ее достаточно сильно, она не сможет ускользнуть в смерть.

Держа ее в объятиях, Ричард чувствовал, что она еще жива, и что он не вынесет, если все закончится. Он сожалел, что Никки не смогла сделать больше того, что делала. Если кто‑то и заслуживал исцеления, то это была Кара. Он никогда ничего так не желал, как в этот момент хотел исцелить Кару.

Всего себя, всю свою душу Ричард вложил в достижение этой цели.

Он вкладывал всего себя в сочувствие этой женщине, которая дала ему так много. Чтобы следовать его приказам, она не раз рисковала жизнью. И не раз рисковала жизнью, открыто бросая вызов его приказам. Она готова была, не раздумывая, следовать за ним куда угодно. Бесчисленное количество раз между смертью и жизнями Кэлен и его собственной Кара оставалась единственной преградой. Она заслужила жизнь во всем ее совершенстве. Он не хотел ничего, только бы она снова была здорова. Он весь был лишь одно это желание. Не осталось никаких преград для его потребности сделать так, чтобы Кара осталась среди живых.

В этом отчаянном желании он сознательно начал искать искру жизни в потоке ее страдания. Его мысли прикоснулись к ее разуму, наполненному мучительной болью. Напряженно держа ее в объятиях, он плакал от испытываемой ею боли.

Стиснув зубы, задержав дыхание, он начал забирать ее боль себе. Он старался забрать ее всю. Он даже не пытался защититься от того натиска боли, что внезапно наполнил его. Он чувствовал все, что чувствовала она. Он вынес все, что выстрадала она. Ее плечом он зажал свой открытый рот, чтобы приглушить крики боли, проходящей через него.

Они были в темноте и пустоте, полной безнадежности… в безжизненном месте.

Он стряхнул ее страдание, снимая часть ее бремени. Она напряглась, не желая передавать ему свою боль. Особенно ему. Но в таком состоянии она была слишком слаба, и ему удавалось забирать боли все больше и больше.

Поднимаясь все выше и открывая все новые пласты ее страдания, он ощутил ледяное присутствие смерти.

Ледяная тьма причиняла физическую боль, такую, с которой ему еще не доводилось встречаться никогда. Это внушало жуткий, нечеловеческий ужас. Его поражала сила этого столкновения. Это обладало такой мощью, какой ему еще ни разу не доводилось противостоять. А Кара была наполнена той ледяной тьмой. Он был потрясен страданием, которое делил с нею, ужасом, в который они падали вместе. Его сознание смешивалось с мучительной болью, но эта ужасная и казавшаяся безнадежной борьба только поддерживала в нем желание продолжать ее.

Ричарда захлестнуло потоком безысходного страдания, который поглотил его. Казалось, больше он вынести не сможет, но он вынес и это и еще многое. Он хотел передать ей свою силу, свое живое тепло. Но чтобы этого добиться, сначала он должен был принять на себя этот темный яд, пережить его и отдать ей свою силу.

Время потеряло свое значение. Боль была воплощением бесконечности.

— Скоро придет смерть, предложит забрать тебя… захочет забрать тебя, — шептал он ей на ухо. — Не принимай ее предложения, Кара. Живи. Не принимай смерти.

Я хочу умереть.

Эта мысль пришла, постепенно проявляясь на поверхности мучительной пустоты. Она потрясла и ужаснула его. Что, если она не сможет вынести его попыток удержать ее в мире живых. Что если этого не перенесет он сам? Что, если он просит у нее больше, чем она в силах дать?.. больше, чем он имеет право просить?

— Кара, — шептал он ей — ты нужна мне, чтобы жить. Пожалуйста, ты нужна мне чтобы жить.

Не могу.

— Кара, ты не одна. Я здесь, я с тобой. Держись. Ради меня, держись, позволь мне помочь тебе.

Пожалуйста, позвольте мне уйти. Дайте мне умереть. Я прошу вас, если вы любите меня — отпустите… позвольте мне умереть.

Она начала отдаляться. Он сильнее обнял ее, снова стал забирать ее боль. Его душа вопила в муке, когда она сопротивлялась.

— Кара, пожалуйста, — он задыхался, боль потоком текла через него, — позволь мне помочь. Пожалуйста, не покидай меня.

Я не хочу жить. Я подвела вас. Я должна была защитить вас, когда Никки пришла за вами. Теперь я знаю — вы заставили меня увидеть это. Я готова умереть ради вас, но я не исполнила своих обязанностей, нарушила свою клятву. Я не имею права жить. Я не достойна быть вашим защитником. Пожалуйста, отпустите меня.

Ричард был ошеломлен, почувствовав ее тоску и отчаяние, но еще больше это его напугало.

Вместе с болью он стал забирать и это тоже, с усилием вытягивая их из души Кары, несмотря на ее попытки помешать ему, убежать от него.

— Кара, я люблю тебя. Пожалуйста, не покидай меня. Ты нужна мне.

Он старался забрать в себя как можно больше ее боли. Он переломил ее сопротивление и все же сумел этого добиться. Она уже не могла остановить его. Он снял пепельный покров смерти, давящий на нее. Ричард крепко держал ее в объятиях, открывая ей свое сердце, свою душу, свою потребность в ней.

Она душераздирающе кричала. Он постигал сокрушающее одиночество.

— Я с тобой, Кара. Ты не одна.

Ричард успокаивал ее, изо всех сил стараясь вынести ошеломляющую муку того зла, которое прикоснулось к ней. Это была не просто боль, это был убивающий ее холодный ужас, и теперь та же холодная пустота медленно заполняла его, и в то же самое время ее страдание мешало исцеляющим силам проникнуть в нее.

Внезапно он почувствовал себя так, словно он старался спасти тонущего человека, но теперь они оба были захвачены диким потоком и оба тонули в черных водах смерти.

Если он хочет получить шанс на спасение — если она хочет — прежде всего, необходимо облегчить ее страдания. Всю их тяжесть должен выдержать он. Он принимал и принимал боль, приветствуя ее, используя всю свою силу.

Когда он почувствовал, что собрал всю боль, все страдания внутри себя, он вынужден был изо всех сил цепляться за собственную жизнь, одновременно отдаваясь потоку собственной, исцеляющей силы. Ричарда никогда не учили, как управлять этой силой, он мог только подчиняться ей, только позволить теплому потоку заполнять ее.

Я не хочу жить. Я подвела вас. Пожалуйста, позвольте мне умереть.

— Почему? Почему ты хочешь оставить меня?

Только так я могу служить вам. Потому что тогда вы можете найти кого‑нибудь, кто не подведет.

— Кара, это не так Это невозможно. Это непостижимо. — Ричард боролся с болью, заставляя себя говорить. — Ты вовсе не подводила меня. Ты должна мне верить. Ты должна верить в меня. Это именно то, что мне нужно больше всего — чтобы ты была со мной, чтобы верила в меня. Мне нужна не твоя служба. Мне нужна ты. Ты нужна мне, чтобы жить. Твоя служба в том, чтобы делать мою жизнь лучше.

Он боролся изо всех сил, чтобы удержаться — чтобы вместе с собой удержать и Кару — но темнота внутри него казалась безграничной. Вся его защита была разрушена, он чувствовал, будто погружается в жидкую пустоту, вращаясь, опускается вниз, в ту ледяную тень, которая пришла за ним, разрушая стены. Он видел то же, что видела она, тот же ужас сжимал ему сердце, ужас того, что обрушилось на нее.

Это и было основной причиной ее страданий. Это гнусное нечто, это воплощение смерти, что стремилось до него добраться, обрушилось прямо на нее. Это не было расстройством сознания, переходящего в небытие. Это было непреходящим кошмаром, пришедшим, чтобы забрать живого из мира живых. Эта темная смерть обрушилась на нее, одинокую и беззащитную, этот жестокий собиратель душ, пришедший, чтобы уничтожить ее, и пока она кричала, забиравший ее жизнь.

Оказавшись на пути этого нечто, она приняла на себя его смертельное прикосновение.

Он понял, что Кара считала себя виноватой в том, что не смогла защитить его от Никки, поэтому решила умереть, чтобы доказать верность своей клятве. Ее безумие все еще жило в ней.

Она полагала, что смерть будет ее искуплением и поэтому отказалась отступить перед смертельной угрозой.

Она хотела умереть ради него, доказав верность своей присяге.

А раз уж это нечто проникло через стены ее комнаты, Кара попыталась украсть силу прямо у самой смерти.

Ричард чувствовал, что смертельное прикосновение окутывает его всепоглощающей болью. Оно было настолько холодным, что начало замерзать даже его сердце.

Свет начал ускользать от него так, как уже ускользнул от нее.

Он потерялся в сокрушающей муке этого прикосновения смерти.

Глава 19 (MagG)

Ричард ощущал себя так, словно попал под лед, в смертельную ловушку черной, как вороново крыло, покрытой льдом реки. Он был на грани паники.

Он был измотан, сил в запасе не осталось.

Перед ним явственно замаячила возможность провала его усилий. Когда он полностью осознал, что это будет означать, он собрал оставшиеся силы и снова начал отчаянно пробиваться к далекому свету сознания. Даже при том, что ему уже удалось достигнуть кое‑чего, он все же был слишком глубоко погружен в темную пустоту, и выбираться было невероятно трудно. Он изо всех сил старался выбраться наверх, к свету, но никак не мог пробиться туда.

Он пробовал раз за разом, все больше увеличивая усилия, но все еще был слишком далеко, не мог вырваться оттуда. Впервые он почувствовал искушение сдаться, прекратить борьбу… он в самом деле рассматривал такую возможность, так же, как недавно это делала она.

Смертельные клыки полной неудачи были все ближе.

Ужас от того, что может означать такое поражение, придал ему невероятную силу, объединил воедино силу его воли и отчаянное желанные выбраться, вернуться в мир живых.

Он с трудом открыл глаза.

Боль была сокрушающей. Он чувствовал головокружение, был совершенно разбит от соприкосновения с таким злом. От силы этого зла его била дрожь. После такого насилия над собой он опасался, что каждый удар его сердца может оказаться последним. Его словно окружило отвратительное зловоние гниющих трупов, делая невозможным даже самый короткий вдох, то, что ему было так необходимо.

Он достиг души Кары, он чувствовал, что это чужое зло скрывалось там, тянуло из нее жизнь, тащило в темную бесконечность смерти. Этот изнурительный ужас не был сравним ни с чем, что он чувствовал до этого. Это было ощущение души на пороге мрачной пропасти в вечность.

Это усмехался невообразимый ужас, ожидавший его прихода.

Он думал, что уже прикасался к ледяному лицу самой смерти, но теперь он понял, что ошибался. Он с отвращением понял, что это была не смерть, это было что‑то иное.

Смерть была всего лишь частью этого.

Смерть была неодушевленной. Но не Это.

Он потратил так много сил, что в этот момент не был уверен, что их хватит, чтобы выстоять, чтобы выжить, чтобы жить. Болели все кости. Болела сама сущность его костей. Он не мог остановить дрожь. Страдание было не просто физической болью; оно просочилось в его душу, коснулось каждой стороны его существования.

Тихая комната медленно начала появляться вокруг него. Лампы все еще сдерживали завесу темноты. За тяжелыми шторами цикады продолжали петь свою песню жизни.

Лежа на кровати, все еще держа Кару в своих объятиях, Ричард наконец сделал такой желанный вдох. Глубоко дыша он чувствовал аромат ее волос, запах теплой кожи, влажной на изгибе шеи. Боль начала отступать.

Он почувствовал руки Кары, обнимающие его. Ее пушистые мягкие волосы ласкали его щеку.

— Кара — шепотом позвал он.

Она потянулась и нежно провела рукой по его затылку. — Ш‑ш‑ш… — успокаивающе шепнула она ему на ухо. — Все в порядке.

Его проблемы обрели смысл.

Он был растерян от того, что все еще обнимает Кару, которая отвечает ему тем же, от внезапного осознания насколько тесно это объятие. Он чувствовал, что она прижимается к нему всем телом. Но ничего не могло сделать их ближе, чем то, что они разделили в темной бездне, когда вместе противостояли тому злу, которое пыталось забрать ее.

Он облизал слипшиеся губы и почувствовал на них соленые слезы.

— Кара…

Она кивнула, — Ш‑ш‑ш… — снова тихо шепнула она. — Все в порядке. Я с вами. Я не оставлю вас.

Он чуть отодвинулся, чтобы видеть ее глаза. Они были синими и ясными, и такими глубокими, как никогда прежде. Она рассматривала его лицо с заботой и пониманием.

В этот момент он видел в ее глазах, что это была только Кара. Он видел, что ее душа освободилась от звания Морд‑Сит. Это была женщина по имени Кара, человек, и больше ничего.

Такой, как она открылась ему в этот миг, он не видел ее никогда раньше. Это было поразительно и прекрасно.

— Вы исключительный человек, Ричард Рал.

Ее слова, мягкое дыхание на его щеке прогоняло часть боли, так же, как и ее руки, ее взгляд, ощущение ее живого тепла.

Но даже сейчас, боль, которую он забрал у нее, все еще струилась сквозь него, все еще стремилась столкнуть его назад во тьму и смерть. Где‑то за гранью разума он все еще боролся с ней, используя всю свою любовь к жизни, как поддержку используя радость от того, что Кара выжила.

— Я — волшебник, — прошептал он в ответ.

Пристально глядя в его глаза, она восхищенно покачала головой.

— Никогда не было Лорда Рала, подобного вам. И, готова поклясться, никогда не будет.

Обхватив его шею руками, она притянула к себе его голову и поцеловала в щеку. — Спасибо, Лорд Рал, что вернули меня. Спасибо, что спасли меня. Вы заставили меня снова понять, что я хочу жить. Ведь это я — ваш защитник, а вышло так, что вы рисковали, чтобы спасти меня.

Она смотрела в его глаза, и в ее взгляде было спокойное удовлетворение. Этот взгляд не имел ничего общего с пристальным взглядом Морд‑Сит, который словно проникает в самую глубину души человека. Это было чувством, рожденным его потребностью в ней, ее ценностью для него. Это была любовь в самом чистом ее смысле.

Он понимал, что после того, что они вместе перенесли, любая скромность бессмысленна. И знал, что в этом была вся Кара — искренняя, бесстрашная и бесстыдная.

— Никогда не было Лорда Рала, подобного вам.

— Кара, ты не представляешь, как я рад, что ты снова со мной.

Обеими руками она взяла его голову и поцеловала в лоб. — Но я знаю. Правда. Я знаю все, что вы сделали для меня этой ночью. Мне хорошо известно, как вы хотели вернуть меня, и что вы сделали для меня. — Она обвила руками его шею и крепко обняла. — Мне никогда не было настолько страшно. Даже в тот первый раз…

Он пальцами прикрыл ее губы, чтобы не дать произнести то, что могло бы нарушить ее теперешнее состояние, вернуть в синие глаза обычную броню Морд‑Сит. Он хорошо знал, что она собиралась сказать. Ему тоже было знакомо это безумие.

— Спасибо, Лорд Рал, — удивленно шепнула она, когда он убрал пальцы. — Спасибо и за то, что не дали мне сказать того, что я собиралась. — Ее брови слегка нахмурились, когда тень воспоминаний о прежней боли пробежала по ее лицу. — Именно поэтому никогда прежде не было такого Лорда Рала, как вы. Они создавали Морд‑Сит. Они все приносили боль. Вы прекратили это.

Ричард не мог произнести ни слова — в горле стоял не ком — целая глыба. Он просто улыбался ей и гладил по светлым волосам. Он был настолько счастлив вернуть ее обратно, что не мог выразить этого в словах.

Пристально оглядывая комнату, он пытался понять, сколько прошло времени.

— Не знаю, как долго вы лечили меня, — сказала она, заметив, как он рассматривает занавески в поисках признаков рассвета. — Но после всего вы были так измучены, что словно провалились в сон. Я не могла вас разбудить… я не хотела будить вас. — Ее руки обнимали его шею, блаженно улыбаясь, она пристально смотрела на него, словно не намеревалась двигаться никогда. — Я была настолько слаба, что тоже уснула.

— Кара, мы должны уходить отсюда.

— Что это значит?

Ричард поднялся. Необходимость действовать безотлагательно предстала перед ним слишком ясно, так, что голова разболелась. — Чтобы спасти тебя я использовал магию.

Она удовлетворенно кивнула, столь необычно реагируя на упоминание о магии. Эта магия показала ей насколько удивительна жизнь.

Теперь и она поняла, чего он добивается. Она порывисто села, но вынуждена была опереться на руку, чтобы сохранить равновесие.

Ричард поднялся на дрожащих ногах. И только тогда понял, что так и не снимал своего меча. Он был рад чувствовать его под рукой. — Если зверь Джеганя где‑то неподалеку, он, вероятно, уже почувствовал, что я использовал свой дар. Не знаю, где он может быть, но не хотел бы лежать тут и ждать, когда он придет.

— Да уж. Одного раза и для меня вполне достаточно.

Он подал ей руку, помогая встать. На мгновение она напряглась, балансируя в напряженной позе, затем взяла себя в руки и расслабилась. Он был потрясен, увидев ее одетую в красную кожу. После того, как он был так близко к ней, в каком‑то смысле внутри нее, эта одежда казалась чем‑то чужим.

Непостижимо, но вокруг Кары уже снова образовалась непроницаемая аура Морд‑Сит.

Она улыбнулась. Уверенность этой улыбки воодушевляла его, на сердце становилось легко. — Все хорошо, — словно говорила она. — Я вернулась и я с вами.

В синих глазах показался стальной оттенок. Кара и в самом деле вернулась.

Ричард кивнул. — Я тоже. Теперь, когда я проснулся, я чувствую себя лучше. Он показал на ее мешок. — Берем вещи — и в путь.

Глава 20 (MagG)

Никки стояла на склоне холма и, скрестив на груди руки, пристально рассматривала белую мраморную статую, освещенную факелами. Жители Алтур`Ранга считали, что эта благородная фигура, этот символ их свободы никогда не должен оставаться в темноте. Они следили, чтобы Сильная Духом всегда была освещена.

Большую часть ночи Никки медленно шагала по мрачному холлу гостиницы, удрученно размышляя о жизни, завершающейся там, за дверью. Она испробовала все, что знала, чтобы помочь Каре, но безуспешно.

Никки не была близко знакома с Карой, но она хорошо знала Ричарда. Вероятно, она знала его лучше, чем кто‑либо еще, за исключением, пожалуй, Зедда, его дедушки. Это не были истории из его детства, она знала Ричарда — взрослого человека. Она познала глубину его души. Можно сказать, что никого из живущих она не знала лучше.

Она понимала глубину его горя. За время ее безуспешных попыток спасти Кару, дар Никки непроизвольно уловила отзвуки ее страдания. Это разбивало ей сердце, она всей душой хотела помочь Ричарду перенести эту потерю. Она сделала бы все на свете, чтобы уберечь его от этого.

Не раз она порывалась войти и успокоить горе Ричарда, или по крайней попытаться облегчить его, разделить его одиночество. Однако дверь не открывалась.

Это ее озадачило, но она слышала, что внутри только двое. Она ощущала горе, заполняющее комнату, и оставила попытки открыть или выбить дверь. Не в силах больше слышать, как Ричард разговаривает с Карой, Никки вышла наружу и через черную пропасть ночи незаметно дошла до статуи, которую он создал.

Впрочем, Никки предпочла бы заняться другими делами, чем пристально разглядывать величественное творение Ричарда.

Бывает так, что смерть кого‑то близкого заставляет увидеть мир новыми глазами, заставляет вернуться к основным жизненным ценностям, самым важным в жизни каждого человека. Она задавалась вопросом, что произойдет с Ричардом, когда Кара умрет. Вернет ли это его назад к действительности? Оставит ли он, наконец, свою погоню за призраками и вернется к людям, которые мечтают освободиться от власти Имперского Ордена?

Послышались шаги. Кто‑то позвал ее по имени. Никки обернулась.

Это был Ричард. Он двигался в ночной темноте и его сопровождал еще кто‑то. Сердце Никки оборвалось. Это могло значить только то, что страдания Кары закончились.

Ричард подошел ближе, и Никки увидела его спутника.

— О, добрые духи. Ричард, — прошептала она, ее глаза широко раскрылись. — Что ты сделал?

В тусклом свете отдаленных факелов Кара выглядела живой и совершенно здоровой.

— Лорд Рал вылечил меня, — сообщила она будничным тоном, словно это было незначительной услугой, заслуживающей внимания не больше, чем, если бы он принес ей стакан воды.

Никки ошалело смотрела на них. — Как? — вот и все, что она смогла выговорить.

Ричард выглядел уставшим, словно после битвы. Она почти ожидала увидеть на нем следы крови.

— Я не мог вынести, что буду рядом и не попытаюсь помочь, — объяснил он. — Полагаю, необходимость была достаточно сильна, так что я смог кое‑что сделать, чтобы вылечить ее.

Внезапно она ясно поняла, почему не смогла открыть дверь. Он действительно сражался, и в каком‑то смысле следы крови на нем были. Только их мог видеть не каждый.

Никки наклонилась к нему. — Ты использовал дар. — Это был не вопрос, это было обвинение. Тем не менее, он ответил на ее вопрос.

— Полагаю, да.

— Полагаешь… — Никки тут же пожалела, что не смогла скрыть иронию, прозвучавшую в ее словах. — Я перепробовала все, что могла и знала. Ни одна моя попытка не увенчалась успехом — я так и не смогла исцелить ее. А что сделал ты? И как ты сумел коснуться своего Хань?

Ричард застенчиво пожал плечами. — Я точно не знаю… Я обнимал ее и чувствовал, что она умирает. Я чувствовал, как она ускользает все дальше и дальше. Позволив своему я спуститься туда, где она находилась, я просто пытался помочь ей. Как только мне удалось объединиться с ее душой, я забрал себе ее боль, чтобы она могла взять у меня мою силу и жизненное тепло, которое я ей предложил.

Никки была знакома с этим сложным магическим явлением, но была ошарашена, услышав его объяснение, да еще с использованием подобной терминологии. Это прозвучало так, словно она, спросив, как он сделал эту статую, в ответ услышала что‑то вроде «просто убрал куски камня, которые считал лишними». Его объяснение было абсолютно точным и в то же время невероятно нелепым и наивным.

— Ты забрал себе то, что убивало ее?

— Вот именно.

Никки сжала виски кончиками пальцев. Даже она, со своими возможностями, с ее магической силой, не говоря уж об опыте и полученных знаниях, не решилась бы предпринять подобное. Она вынуждена была сделать над собой усилие, чтобы немного успокоить биение сердца.

— Ты хоть немного осознаешь опасность такой попытки?

Казалось, Ричарду стало слегка не по себе от тона, которым был задан вопрос. — Но это была единственная возможность. — Просто заключил он.

— Единственная возможность… — удивленно повторила она, не в силах поверить своим ушам. — Ты хоть представляешь, сколько силы требуется, чтобы совершить такое перемещение души? А чтобы вернуться оттуда? А насколько опасно находиться там?

Он засунул руки в карманы, словно ребенок, которого ругают за шалость. — Я только знаю, что это был единственный способ вернуть Кару.

— И он добился своего, — произнесла Кара, не столько для того, чтобы подчеркнуть этот факт, сколько стараясь защитить его от ее нападок. — Лорд Рал вернул меня.

Никки уставилась на Морд‑Сит. — Ричард пошел за тобой в мир мертвых… если не дальше.

Кара перевела глаза на Ричарда. — Вы сделали это?

Никки медленно кивнула. — Твой дух был уже на пути в царство тьмы. Ты была уже вне моего дара — вот почему я не смогла вылечить тебя.

— Да, но Лорду Ралу это удалось.

— Удалось. — Никки протянула руку и пальцами взяла Кару за подбородок. — Надеюсь, пока ты жива, ты никогда не забудешь, что этот человек сделал для тебя. Очень сомневаюсь, что еще кто‑то из живущих на земле способен на такое.

— Он способен. — Кара послала Никки беззаботную улыбку. — Лорд Рал жить без меня не может, и знает это.

Ричард отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

Никки едва могла поверить в подобное легкомыслие. И это сразу после ее — их — невероятного, поистине волшебного спасения. Она медленно вдохнула, пытаясь взять под контроль свой голос, чтобы у них не создалось ошибочного впечатления, будто она сердита на него за излечение Кары.

— Ты использовал дар, Ричард. Зверь Джеганя где‑то рядом, а ты пользуешься своим даром.

— Это было необходимо. Иначе мы бы потеряли ее.

Ричарду все казалось простым и ясным. Во всяком случае, он старался не выглядеть таким же самодовольным, как Кара. Никки уперла кулаки в бока и наклонилась к нему.

— Ты не понимаешь, что наделал? Ты снова воспользовался даром. Я предупреждала, что ты не должен этого делать. Зверь где‑то недалеко, и ты только что показал ему направление.

— А ты думала, я позволю Каре умереть?

— Да! Она поклялась защищать тебя даже ценой своей жизни. Это — ее работа. Ее долг — защищать тебя, а не помогать Зверю обнаружить тебя. Мы легко могли потерять тебя во время этого твоего посещения мира мертвых. Я не говорю уже о той угрозе, которую ты только что пробудил. Ты рисковал всем, что ты значишь для народа Д`Хары, поставил под угрозу все наше дело, и лишь для того, чтобы спасти одного‑единственного человека. Ты должен был позволить ей уйти. Спасая ее, ты призвал смерть к вам обоим, потому что Зверь теперь в состоянии найти тебя. То, что случилось вчера, случится снова, только на этот раз спасения не будет. Ты только что спас жизнь Кары, но это невыгодная сделка — цена ее жизни — это твоя собственная жизнь.

Еще продолжая говорить, Никки уже видела, что ее слова не достигли своей цели — в его глазах все ярче разгорался гнев, тогда как глаза Кары заполнила тревога, близкая к панике. Ричард положил руку ей на шею и успокаивающе сжал, словно помогая отбросить это предположение.

— Это еще не точно, Никки, — он так стиснул зубы, что они заскрипели. — Такая возможность существует, но это не факт. Кроме того, я не собираюсь позволить кому‑то, кто мне дорог, умереть лишь для того, чтобы я мог чувствовать себя чуть в большей безопасности. На меня уже охотятся. Смерть Кары не изменит этого.

Никки опустила руки. Он никогда не захочет слышать доводов в пользу смерти человека, который хоть что‑то значит для него.

Никки не могла представить, как можно ему объяснить, что за силы он призвал, какую серьезную опасность на себя навлек. Как сказать ему все это, добиться, чтобы он понял, не рискуя навлечь на себя его гнев? Она не знала.

Дата добавления: 2015-09-06