Девятое правило волшебника, или огненная цепь 7 страница

Никки кивнула. — Возможно, Кара права.

— Возможно, — подтвердил Ричард. — Но если оно должно было узнать меня после использования моего дара, да еще ты показала ему вкус моей крови, то оно должно было знать, что меня нет среди этих мужчин.

Никки пожала плечами. — Я не знаю. Могло оказаться, что, используя дар, ты показал зверю район, где ты находишься, но когда ты перестал пользоваться твоими способностями, он, так сказать, ослеп. Возможно, зверь настолько разозлился, когда не обнаружил тебя, что принялся убивать всех, кто попадался ему на пути. Если это правда, то зверь где‑то близко, и, подозреваю, ждет, когда ты используешь свой дар, чтобы, наконец поймать тебя.

Но она сказала, что, как только я воспользуюсь даром, оно меня узнает. Это не значит, что я должен использовать дар снова, чтобы оно могло меня схватить.

— Возможно, оно действительно теперь тебя знает. Но возможно оно все еще должно искать тебя. Так как зверь теперь тебя знает, возможно, ему нужно, чтобы ты использовал дар, чтобы он мог атаковать.

Это была пугающая логика. — Полагаю, это хорошо, что я не завишу от моего дара.

— Вы должны позволить нам защищать вас, — сказала Кара. — Я думаю, вам нельзя делать ничего, что могло бы по неосторожности заставить вас использовать свой дар.

— Вынуждена согласиться с Карой. — Подтвердила Никки. — Я не уверена относительно вкуса твоей крови, но одно мы знаем наверняка и что я знаю от Сестры — если ты используешь дар, оно найдет тебя. Пока зверь выслеживает тебя, мы можем узнать о нем больше и устранить угрозу. Ты не должен ни при каких условиях пользоваться своим даром.

Ричард кивнул уступая. Он не знал, было ли это возможно. Как он не умел призывать свой дар, так он не знал, сможет ли он предотвратить его приближение. Он пробуждался гневом и отвечал на определенную потребность. Не было определенных условий, которые вызывали его дар; это просто происходило и все. Хотя их теория неиспользования его дара имела смысл, он не был уверен, что сможет на деле управлять им в достаточной степени, чтобы предотвратить его пробуждение, если того потребуют обстоятельства.

Еще одна мысль пугала его. Возможно, зверь нашел его и точно знал, где он находится, а его людей он убил просто из жажды крови. Ко всему прочему, он предполагал, что зверь мог наблюдать за ними издалека, пользуясь тем, что шум от его шагов, пока он будет приближаться, скрыт за шумом цикад.

В тусклом свете Никки наблюдала за ним. Пока он предавался мрачным мыслям, она протянула руку и снова проверила его лоб.

— Мы должны отдохнуть, — сказала она, убирая руку. — Ты дрожишь от холода. Боюсь, что в твоем состоянии ты можешь подхватить лихорадку. Ложись. Мы все будем согревать друг друга. Но сначала тебе нужно обсушиться, или ты никогда не согреешься.

Кара через Ричарда перегнулась к Никки. — Как ты собираешься высушить его без огня?

Никки сделала повелительный жест рукой. — Откиньтесь назад, оба.

Ричард откинулся назад; Кара тоже нерешительно подчинилась. Никки наклонилась, держа руку у них над головами. Ричард чувствовал теплое покалывание магии, но без того неприятного чувства, как в последний раз. Он видел мягкое тепло и над Карой. Ему пришло в голову, что Никки настолько доверяет Каре, чтобы использовать на ней свою магию, ведь использование волшебства на Морд‑Сит дает им возможность захватывать его, чтобы управлять одаренным человеком. Еще более замечательным Ричард нашел то, что Кара доверяет Никки достаточно, чтобы позволить использовать магию на себе. Морд‑Сит вообще не любили никакой магии.

Руки Никки медленно перемещались над их телами. Когда она достигла сапог, Ричард понял, что он высох. Он провел рукой по рубашке и штанам и обнаружил, что они совершенно сухие.

— Ну и как? — поинтересовалась Никки.

Кара нахмурилась. — Я бы предпочла остаться мокрой.

Никки выгнула бровь. — Если хочешь, это можно устроить.

Кара засунула руки подмышки, чтобы согреть их и затихла. Видя, что Ричард доволен, Никки высушила себя, медленно перемещая руки вниз. Словно медленно выжимая воду из платья.

Когда она закончила, то дрожала так, что стучали зубы, но и она и ее черное платье были сухими.

Удивленный тем, что она дрожит, хотя могла бы избежать этого, Ричард сел и мягко взял ее за руку. — С тобой все хорошо?

— Я совершенно измотана. — Призналась она. — Уже много дней я не высыпаюсь. Сначала много сил ушло на твое исцеление, потом дорога до места боя, потом путь сюда. Боюсь, все это меня доконает. Это простенькое колдовство забрало последние силы, которые у меня оставались. Я должна выспаться, вот и все. Но ты, Ричард, нуждаешься в отдыхе не меньше меня, даже если сейчас не чувствуешь этого. Ложись и спи. Пожалуйста. Если мы ляжем поближе, мы сможем дольше сохранить тепло.

Сухой, но уставший и все еще не согревшийся, Ричард завернулся в одеяло. Она была права; ему необходимо отдохнуть. Он не сможет помочь Кэлен, если не отдохнет.

Без колебаний Кара прижалась к нему с левой стороны, чтобы помочь ему согреться. Никки придвинулась поближе с другой стороны. Тепло было словно утешение. Он и не осознавал, насколько замерз, пока они не улеглись все вместе, тесно прижавшись. По своему самочувствию он понимал, что все еще не полностью здоров. По крайней мере, сейчас ему больше всего был нужен отдых, а вовсе не магия.

— Ты думаешь, этот зверь захватил Кэлен, чтобы добраться до меня? — спросил он в темноте их тихого убежища.

Никки на момент задержалась с ответом. — Такое существо не нуждается в разных уловках, чтобы добраться до тебя, Ричард. Из‑за того, что говорила Сестра, из‑за того, что сделала я, из‑за использования твоего дара, оно будет в состоянии найти тебя. А все те мертвецы, которых мы оставили позади, боюсь, доказывают, что оно это уже сделало.

Ричард ощутил тяжесть вины, ведь если бы не он, их люди были бы живы.

Он с трудом проглотил вставший в горле ком. Хотел бы он иметь возможность уничтожить то, что произошло, чтобы вернуть убитым их жизни и будущее.

— Лорд Рал? — прошептала Кара. — Я хочу кое в чем признаться, только поклянитесь, что никогда, никому не расскажете этого.

Ричард никогда не слышал от нее таких необычных вещей. — Хорошо. В чем ты хочешь признаться?

Она помедлила, и прошептала настолько тихо, что он не расслышал бы, если бы она не была так близко. — Я боюсь.

Почти неосознанно, Ричард обнял ее за плечи и прижал к себе. — Не бойся. Оно охотится не за тобой, а за мной.

Она подняла голову и нахмурилась. — Поэтому и боюсь. Я видела, что оно сотворило с нашими людьми, я боюсь, что оно охотится за вами, а я ничего не могу сделать, чтобы защитить вас.

— Ох, — сказал Ричард. — Чтобы тебе стало немного легче, я тоже боюсь.

Кара положила голову ему на плечо, успокоенная защитой его объятия. Окутавший их звук цикад заставлял его чувствовать себя очень уязвимым. Семнадцатилетний цикл жизни насекомых был неизбежным, непреклонным, неостановимым.

Где‑то там подкрадывался зверь Джеганя. Как он может скрыться от него?

— Итак, — спросила Никки, стараясь развеять мрачную атмосферу их убежища. — Где же ты повстречал женщину своей мечты?

Ричард не понял, прозвучало это с легким юмором или с сарказмом. Если бы он не знал ее, он мог бы подумать, что она ревнует.

Он вгляделся в темноту, вспоминая тот день. — Я был в лесу, старался найти следы того, кто убил моего отца, вернее человека, которого я считал отцом. Джордж Сайфер вырастил меня. Тогда я и увидел Кэлен, она шла вдоль берега Трантского озера.

Ее преследовали четверо мужчин. Это были убийцы, посланные Даркеном Ралом, чтобы расправиться с ней. Все другие Исповедницы уже были мертвы. Она — последняя.

— И вы спасли ее? — спросила Кара.

— Я помог ей. Вместе мы смогли защититься от этих убийц.

— Она пришла в Вестландию, чтобы найти давно пропавшего волшебника. Оказалось, что этим волшебником был Зедд, тем самым волшебником, которого она искала. Он был Первым Волшебником, но давно оставил Срединные Земли и перебрался в Вестландию. Это было еще до моего рождения. Пока я рос, я и понятия не имел, что Зедд — волшебник и мой дедушка. Я знал лишь, что он — мой самый лучший в мире друг.

Он чувствовал на своем лице теплое, легкое дыхание Никки. — А зачем ей был нужен Великий Волшебник?

— Даркен Рал ввел в игру шкатулки Одена. Это было опасно для всего живого. — Ричард живо вспомнил свой страх в момент, когда услышал эти новости. — Его нужно было остановить, прежде чем он мог открыть нужную ему шкатулку. Кэлен послали, чтобы просить Первого Волшебника назначить Искателя. После того дня, когда я впервые увидел ее около Трантского озера, моя жизнь уже никогда не была прежней.

В тишине Кара спросила, — Так это была любовь с первого взгляда?

Они старались развлечь его, отвлечь его мысли от тех людей, которые были убиты зверем Джеганя, посланным чтобы убить его, Ричарда. Они старались перевести его мысли на другую тему, помочь забыть, что теперь этот монстр охотится за ним.

Вдруг, словно удар, ему пришла мысль, что где‑то в лесу, недалеко от места, где они останавливались, в незаметном уголке, который он, осматривая, пропустил, лежат изодранные останки Кэлен.

Эта мысль была настолько болезненна, что его сердце готово было разорваться.

Ричард не мог вытереть слезу, которая стекала по щеке. Это сделала Никки. Ее рука коротко и нежно ласкала его щеку.

— Думаю, мы должны попробовать поспать. — Выговорил он.

Никки убрала руку и положила голову рядом с его рукой.

В темноте Ричард не мог закрыть глаза, казалось, они горели. Рядом он слышал дыхание Кары, она, наконец, поддалась усталости и уснула. Никки легко прижалась щекой к его руке, она придвигалась ближе к их теплу.

— Никки, — прошептал он.

— Да?

— Какие пытки Джегань применяет к пленникам?

В темноте он почувствовал, как Никки глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Ричард, я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Уверена, ты знаешь, что Джегань получает наслаждение от убийства.

Ричард должен был спросить. Но он чувствовал облегчение от того, что Никки, проявив достаточно доброты, отказалась отвечать на него.

— Когда Зедд впервые дал мне Меч Истины, я заявил ему, что никогда не буду убийцей. Но с тех пор я пришел к твердому пониманию, что сохранить жизнь возможно убивая зло и тех, кто ему служит. Мне очень жаль, что изгнать Имперский Орден из Нового Мира невозможно, просто уничтожив Джеганя.

— Не могу передать, как долго я жалела, что не убила его, когда у меня была такая возможность. Даже при том, что ты прав, и это не поможет прекратить войну. Мне жаль, что я не могу перестать думать обо всех возможностях, которые я упустила. Мне жаль, что я не могу перестать думать обо всем том, что должна была сделать.

Ричард обнял ее вздрагивающие плечи.

Он чувствовал, как ее мышцы медленно расслабились. Ее дыхание, наконец, замедлилось, она начала засыпать.

Ричард должен был отдохнуть, если хочет найти Кэлен, это было необходимо. Он закрыл глаза, но еще одна слеза просочилась наружу. Он так тосковал без нее.

Его мысли вернулись в тот первый день, он видел Кэлен в простом белом атласном платье, которое, как он позже узнал, было отличительным признаком Матери‑Исповедницы. Он вспоминал, как оно облегало ее фигуру и придавало ей такой благородный вид. Он помнил, как ее длинные волосы каскадом спадали по плечам на фоне пестрых лесных красок. Он снова видел обращенный на него взгляд прекрасных зеленых глаз, в которых светился незаурядный ум. Он помнил, как с самого первого пристального взгляда почувствовал, что он знал ее всегда.

Он тогда сказал, что ее преследуют четверо мужчин. Она спросила — Ты мне поможешь?

Прежде чем мысль сформировалась в его голове, он услышал свой ответ. — Да.

И он никогда, ни на одно мгновение не сожалел, что в тот момент сказал «да».

Теперь она нуждалась в помощи. Снова.

И пока он медленно соскальзывал в мучительный сон, его последние мысли были о Кэлен.

Глава 9 (Di‑Metra)

Энн поспешно повесила жестяной фонарь на крючок за дверью. Она направила свой Хань на ладонь, и в воздухе над ней, словно бутон, послушно расцвёл крошечный огонёк. Энн зашла в комнатушку: огонёк мягко порхнул к фитильку стоявшей на столе свечи — и закрыла за собой дверь.

Так давно в её походном дневнике не появлялось новых записей, и вот сейчас ей не терпелось поскорее заглянуть в него.

В этом простом помещении без окон места было совсем не много. Если не считать кровати, всё пространство комнаты занимали столик и деревянный стул с прямой спинкой, которые сюда принесли по её просьбе. Это место служило не только спальней, но и подходящим местом уединения, подобно храму, где можно было побыть одной, спокойно подумать, помолиться. И заглянуть в дневник без посторонних глаз.

Рядом на столе Энн обнаружила блюдо с сыром и фруктами. Вероятно, это Дженнсен принесла его, прежде чем отправиться любоваться луной вместе с Томом.

Сколько бы ни было лет Энн, ей всегда доставляло неизменное удовольствие видеть свет любви в глазах двух близких людей. Как ни стараются порой влюблённые скрыть свои чувства от окружающих, наивно полагая, что им это успешно удаётся, но это чувство столь очевидно, что даже яркая краска на сером фоне была бы менее заметна.

Временами Энн сожалела о том, что в их с Натаном жизни не было таких минут, когда можно было раствориться в этом простом, но всепоглощающем чувстве. Однако проявление чувств не подобало сану аббатисы.

Энн задумалась. И откуда только взялось это убеждение? Ведь когда она была ещё только послушницей, им не давали лекций на тему «Став аббатисой, никогда не проявляй своих чувств». Не считая, разумеется, чувства неодобрения. Достойная аббатиса должна была уметь одним лишь взглядом вызывать в людях такую робость, чтобы колени непроизвольно подкашивались. Энн не могла сказать, почему она так полагала, но, тем не менее, всегда руководствовалась этим принципом.

Быть может, она стала аббатисой, потому что такова была воля Создателя, который и наделил её соответствующим для этого служения характером. Порой ей всего этого очень не хватало.

А ещё она никогда не признавалась себе самой в чувствах к Натану. Он был пророком. Она — аббатисой Сестёр Света, обладающей верховной властью во Дворце Пророков, а он — её пленником, несмотря на кажущееся приличие, с которым вся эта ситуация обставлялась в тщетной попытке придать ей более гуманный вид. Но всё было предельно ясно: тысячелетиями считалось, что пророки слишком опасны, чтобы свободно разгуливать среди обычных людей.

Те, кто с молодых лет ограничивал свободу пророка, отрицал существование свободной воли как таковой. Любой пророк был заранее виновен и осуждён, не имея ни малейшего шанса самому делать свой выбор и отвечать за свои поступки. И этому древнему иррациональному убеждению Энн посвятила большую часть своей жизни. Иногда она неохотно думала о том, как это её характеризовало.

Теперь, когда они с Натаном, постарев, оказались вместе — каким бы нелепым это ни казалось когда‑то — их отношения были далеки от «всепоглощающего чувства». Более того, она всю жизнь испытывала недовольство его выходками и неусыпно следила за тем, чтобы пророк не вырвался ни из ошейника, ни из заточения во Дворце, хотя это лишь усугубляло его невыносимое поведение, влекущее за собой гнев Сестёр, который, в свою очередь, подхлёстывал его непокорство. И так без конца.

Но какие бы он ни вызывал беспорядки, пусть даже нарочно, было в нём что‑то, от чего Энн в душе улыбалась. Временами он был словно ребёнок. Ребёнок почти в тысячу лет от роду. Ребёнок, который был ещё и волшебником с пророческим даром. Такому, как он, стоило лишь произнести слова пророчества непосвящённым массам, и это вызвало бы бунт, а то и войну. Во всяком случае, именно этого всегда боялись, когда речь шла о пророках.

Несмотря на голод, Энн отодвинула в сторону тарелку с сыром и фруктами. Еда подождёт. Сердце учащённо билось от нетерпения. Что поведает ей Верна в своём послании?

Энн села и придвинула стул ближе к столу. Вынув маленький походный дневник в кожаном переплёте, она торопливо пролистала его, пока не нашла запись. В комнатке было темно. Энн прищурилась, пытаясь разобрать слова, и притянула к себе свечу.

«Дорогая Энн, — так начиналось послание от Верны, — надеюсь, моё письмо застанет вас и пророка в добром здравии. Вы говорили, что Натан оказался ценным помощником в деле Света, но то, что вы рядом с ним, всё же беспокоит меня. Я надеюсь, что со времени вашего последнего письма он по‑прежнему настроен на сотрудничество. Признаюсь, мне нелегко представить его добровольно, без ошейника, оказывающим помощь. Прошу, будьте бдительны. Мне ни разу не доводилось слышать о всецело искреннем пророке — тем более, с улыбкой на лице!»

Энн сама невольно улыбнулась. Она прекрасно понимала Верну, но та не знала Натана так, как Энн. Порой он навлекал на них неприятности быстрее дюжины мальчишек, принесших к ужину живых лягушек, но несмотря на всё сказанное и сделанное, Энн, зная пророка столько веков, не могла бы назвать никого, с кем у неё было бы больше общего, чем с Натаном.

Она вздохнула и вернулась к чтению.

«Нам пришлось немало потрудиться, сдерживая натиск Джеганя и защищая перевалы, ведущие в Д'Хару, — писала Верна, — но, по крайней мере, мы преуспели в этом. Пожалуй, даже чересчур преуспели. Аббатиса, если вы там, прошу, ответьте».

Энн нахмурилась. Как можно «чересчур» преуспеть, когда сдерживаешь дикую орду, грозящую смести всю оборону, пролить кровь защитников и поработить свободный народ? Она нетерпеливо притянула свечу ещё ближе к странице. По правде говоря, Энн была не на шутку обеспокоена, не зная, что задумал Джегань теперь, когда зимние холода и весенняя слякоть остались позади.

Сноходец был терпеливым противником. Его люди пришли с юга, из Древнего Мира, и не привыкли к морозным зимам Нового Мира. Многие пали жертвой суровых условий, сотни и тысячи были унесены болезнями, охватившими зимний лагерь Ордена. Но несмотря на многочисленные потери в боях, от болезней и множества других причин, всё новые и новые полчища продолжали стекаться на север, и армия Джеганя неумолимо росла. При этом он не тратил силы и людей впустую на зимние походы. Жизнь солдат не представляла для него никакой ценности, но завоевание Нового Мира было его целью, и потому он двигался к своей цели, только когда можно было не принимать во внимание погоду. Сноходец не рисковал без необходимости. Он непоколебимо и упорно перемалывал врагов, равняя их с землёй. Единственно важным было покорить мир, а не то, сколько времени на это понадобится. На жизнь он смотрел сквозь призму идей и убеждений Братства Ордена. Жизнь отдельного человека, даже его самого, не значила ничего; важен был только вклад каждого в дело Ордена.

Теперь, когда в Новом Мире скопилась столь несметная армия, силы д’харианцев были отданы на милость сноходца, и судьба их зависела от того, что он предпримет. Без сомнения, армия Д'Харианской Империи была внушительной, но этого было явно недостаточно, чтобы противостоять несметным полчищам Имперского Ордена, не говоря уже о том, чтобы заставить их повернуть назад. По крайней мере, пока Ричард не предпримет всё, что только возможно и невозможно, чтобы как‑то изменить ход войны.

Пророчество гласило, что Ричард был «камнем, брошенным в пруд»: его действия расходились, как волны по воде, и охватывали всё и вся. В различных пророчествах разными способами давалось понять также и то, что шанс на победу был у них лишь в случае, если в решающей битве их возглавит Ричард.

Если же нет, всё будет потеряно. Пророчество было предельно ясным и неумолимо чётким в этом вопросе.

Почувствовав внезапно подступившую при этой мысли волну боли в желудке, Энн судорожно прижала руку к очагу боли и затем решительно вынула из корешка дневника перо — точно такое же находилось у Верны.

«Я здесь, Верна, — написала она, — но теперь ты стала аббатисой. Мы же с пророком уже давно мертвы и погребены».

Так было задумано, и хитрость эта должна была помочь им двоим спасти многие жизни. Порой Энн с грустью вспоминала время, когда была аббатисой, и скучала по своим Сёстрам. Она искренне любила многих из них, по крайней мере, тех, кто не оказался среди Сестёр Тьмы. Жгучая боль этого предательства — не только по отношению к ней, но и к самому Создателю — никогда не слабела.

Всё же только теперь, когда она была свободна от такого груза ответственности, смогла она посвятить себя гораздо более важной задаче. Как ни жаль было расставаться с прежним образом жизни аббатисы во главе Дворца Пророков, Энн понимала, что её призванием было нечто большее, чем сидеть за каменными стенами и управлять Сёстрами, послушницами и молодыми волшебниками, проходящими во Дворце своё обучение. Её истинное призвание заключалось в том, чтобы помочь сохранить жизнь на земле. А для этого будет лучше, если и Сёстры Света, и все остальные будут считать её и Натана погибшими.

Энн выпрямилась, увидев, как на бумаге стали проявляться слова Верны.

«Энн, мне отрадно, что вы опять со мной, пусть даже и благодаря дневнику. Нас так мало осталось. Признаюсь, иногда я скучаю по спокойствию Дворца, по тому времени, когда всё было настолько проще и осмысленнее, хотя мне самой это казалось очень сложным. Да, мир определённо изменился с тех пор, как родился Ричард».

С этим не поспоришь. Энн взяла с тарелки кусочек сыра и, склонившись над столом, продолжила письмо.

«Я каждый день молюсь о том, чтобы в мир опять пришёл покой и порядок и мы снова принялись жаловаться исключительно на погоду.

Верна, я в недоумении. Что ты имела в виду, говоря, что вы «чересчур преуспели» в защите перевалов? Поясни, пожалуйста. Жду твоего ответа».

Энн снова откинулась на своём стуле с прямой спинкой и в ожидании принялась за дольку груши. Её походный дневник был магически связан с таким же у Верны, и всё написанное в одном из них сразу же проявлялось и во втором. Дневник этот был из числа немногих древних вещей, оставшихся от Дворца Пророков.

На бумаге опять начали проявляться слова Верны:

«Наши разведывательные отряды и охотники докладывают, что Джегань начал движение. Не сумев одолеть перевал силой, император разделил войска и отводит часть армии на юг. Генерал Мэйфферт именно этого и опасался.

Нетрудно предугадать, что затеял Джегань. По всей вероятности, он планирует провести значительную часть своих войск по долине Керн, а затем южнее в обход гор. Как только последние территориальные препятствия останутся позади, он повернёт к южным пределам Д'Хары и направится на север.

Для нас это худшее, что может произойти. Мы не можем оставить перевалы незащищёнными, пока часть вражеской армии затаилась в ожидании по ту сторону. Однако мы также не можем позволить силам Джеганя напасть на нас с юга. Генерал Мэйфферт полагает, что нам придётся оставить здесь людей для охраны перевалов, но основная армия должна отправиться на юг и встретить захватчиков.

Выбора нет. Из‑за того, что половина войск Джеганя находится на севере, по ту сторону перевалов, а другая половина направляется в обход, чтобы выйти с юга, Народный Дворец окажется как раз посередине. Джегань, конечно, давно предвкушает это.

Энн, боюсь, у меня почти не осталось времени. Весь лагерь на ногах. Мы только что узнали, что Джегань разделил силы, и теперь мы торопимся поскорее свернуть лагерь и направиться на юг.

Мне также нужно разделить Сестёр. Так много было потеряно, что делить уже почти некого. Иногда мне представляется, будто мы соревнуемся с Джеганем в том, у кого останется в живых последняя Сестра. Страшно подумать, что станет со всеми добрыми людьми, если никто из нас не выживет. Если бы не это, я была бы только рада оставить суету этого мира и присоединиться к Уоррену в мире духов.

Генерал Мэйфферт утверждает, что нельзя терять ни минуты, мы должны выйти с первыми лучами солнца. Я буду бодрствовать всю ночь — нужно ещё убедиться, что у нас достаточно воинов и Сестёр для охраны перевалов, и проверить щиты. Если бы северная часть армии Джеганя наступала этим путём, мы все бы погибли гораздо быстрее.

Если только у вас не осталось ничего срочного, о чём нужно поговорить прямо сейчас, боюсь, мне пора идти».

Читая эти строки, Энн прижимала ладонь ко рту. Новости были поистине тревожные. Она не замедлила с ответом, чтобы не заставлять Верну ждать.

«Нет, дитя моё, сейчас ничего срочного у меня нет. Знай, что ты всегда в моём сердце».

Почти сразу же вернулось ответное сообщение.

«Перевалы узкие, и поэтому нам удавалось охранять их. Имперский Орден не в состоянии подавлять противника массами в таком узком месте. Я уверена, что перевалы устоят. Джеганя задержало то, что он не смог пересечь горы, и сейчас, когда погода на его стороне, горы выиграли нам немного времени, пока он со своей армией вынужден будет проделать весь путь на юг и затем обратно к Д'Харе. Поскольку именно в этом самая большая для нас опасность и угроза, я направляюсь с армией на юг.

Молитесь за нас. Рано или поздно мы будем вынуждены встретиться с ордой Джеганя на открытом пространстве равнин, где у него будет достаточно места, чтобы обрушить на нас всю свою мощь. Если до тех пор что‑то не изменит ситуацию, боюсь, шансов выжить в этой битве у нас не будет.

Надеюсь лишь, что Ричард исполнит пророчество, пока мы ещё живы».

Энн нервно сглотнула и написала в ответ: «Верна, даю тебе слово: я сделаю всё, чтобы это произошло. Знай, что мы с Натаном уделим всё своё внимание свершению пророчества. Ты лучше других понимаешь, что именно этому я посвятила более пяти веков жизни. Своего дела я не оставлю и не успокоюсь, пока Ричард не сделает то, на что способен лишь он один. Да пребудет с тобой и нашими доблестными защитниками Создатель. Все вы будете в моих молитвах. Доверься Создателю, Верна. Теперь ты аббатиса, так передай же веру и тем, кто рядом с тобой».

Спустя мгновение, Верна ответила: «Благодарю вас, Энн. Я каждую ночь пути буду проверять, нет ли в дневнике новостей о Ричарде. Мне не хватает вас. Надеюсь, мы встретимся ещё в этой жизни».

Энн аккуратно вывела последние слова: «И я тоже, дитя моё. Доброго пути».

Энн склонилась на локтях и устало потёрла виски. Новости были не утешительными, но всё не так уж плохо. Джегань хотел прорваться через перевалы и легко достичь намеченной цели, но перевалы устояли, и в итоге ему пришлось разделить войска и начать долгий изнурительный поход. Энн попыталась взглянуть на это с хорошей стороны. У них ещё было в запасе время. Ещё многое можно успеть предпринять. Уж что‑нибудь они да придумают. Ричард что‑нибудь придумает. Пророчество гарантировало, что в нём заключался шанс на их спасение.

Она не могла допустить мысли, что зло принесёт Тьму в этот мир.

В дверь постучали, и Энн вздрогнула от неожиданности. Она прижала руку к груди, пытаясь унять колотящееся сердце. Хань не предупредил её о чьём‑либо присутствии.

— Да?

— Энн, это я, Дженнсен, — раздался тихий голос за дверью.

Отодвигая стул, Энн вернула перо на место и спрятала дневник за пояс. Затем она поправила одеяние и глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание.

— Войди, дитя моё, — она открыла дверь и тепло улыбнулась сестре Ричарда. — Спасибо за еду, — Энн протянула руку к столу. — Не хочешь разделить со мной трапезу?

— Нет, благодарю, — Дженнсен покачала головой. Лицо её, обрамлённое золотистыми локонами, выражало крайнюю озабоченность. — Энн, меня прислал за вами Натан. Это очень срочно. Вы же знаете, каким он бывает. Вы же знаете, как округляются его глаза, когда он сильно взволнован.

— Да уж, — протянула Энн. — Он всегда такой, когда находит неприятности на свою голову.

Дженнсен моргнула, удивлённо и испуганно. — Боюсь, вы правы, потому что он весьма недвусмысленно велел мне найти вас и тут же привести к нему.

— Натан считает, что окружающим полагается взвизгнуть каждый раз, когда он ущипнёт. — Энн жестом предложила девушке указать путь. — Пожалуй, я лучше действительно проверю что к чему. Где пророк?

Дженнсен подняла фонарь повыше, выходя из маленькой комнатки. — На кладбище.

Энн поймала девушку за рукав платья. — На кладбище? И он хочет, чтобы я тоже туда отправилась? — Дженнсен оглянулась через плечо и кивнула. — И что он делает на кладбище?

Дженнсен нервно сглотнула. — Я его спросила, а он сказал, что откапывает мертвеца.

Глава 10 (MagG)

На травянистом склоне, спускающемся до самого кладбища росла раскидистая ива. В ее ветвях поселился пересмешник, который проводил ночи, передразнивая самые разнообразные звуки. Эти его крики предназначались для отпугивания всевозможных конкурентов от его территории. Обычно такие звуки означали угрозу для представителей птичьего мира, но доставляли удовольствие Энн. Однако сейчас, в мертвой тишине ночи, эти пронзительные птичьи крики, свист и болтовня, неприятно раздражали нервы. Откуда‑то издали им вторил еще один пересмешник, выкрикивавший свои угрозы. Даже птицы здесь не могли достигнуть согласия.

Дата добавления: 2015-09-06