Софья—сарра

Когда пришли немцы, ей было шестнадцать. Мать была в разводе, жила со вторым мужем — Михаилом Даниловичем Веселенко. 8 октября упакованные вещи уже лежали на подводе, но эвакуироваться не успели. Михаил Данилович, при больше­виках бухгалтер-ревизор, пошел в городскую управу, и ему сразу же дали работу. Своей юной падчерице он сказал, что спасет ее, если она согласится сожительствовать с ним. Матери она об этом предолжении ничего не сказала, и они пошли в«полк». Как они вернулись после расстрела в Мариуполь (бе­жали ночью из сарая) опускаю: тут рассказы прошедших через эти события совпадают.

- Нас спас Виталии Яковлевич Степанчук, девятнадцати­летний юноша. Он влюбился в меня (я была очень красивой девочкой). Виталию помогал его друг Валентин Семеренко. Бы­ли, конечно, и другие люди. Еще до «полка» к ней злорадно обращались на улице: «Ну что, Саррочка, как твой СССР? а почему ты не носишь желтую звезду?». Были и такие, что плевали в лицо. В буквальном смысле. Но не они запомнились, а люди добрые.

С окопов они вернулись не к Веселенко, а на Энгельса 47, к Якову Львовичу Крымскому. Яков Львович с семьей эвакуи­ровался, но в квартире осталась домработница. Во дворе жила семья Харламовых (сейчас в живых их дочь Анна Харламова) Они пригласили священника и окрестили Сарру, нарекли ее Любой. Думали, что это спасет. Однако кто-то донес, и явилась полиция. Пока стучали в дверь, они с матерью выскочили в ок­но. Их укрыла семья Харламовых.

Однако на Энгельса, 47 оставаться больше нельзя было. То­гда подруга Сарры, превратившейся в Любовь Михайловну Ве­селенко сообщила о случившемся Виталию Степанчуку и Ва­лентину Семеренко. Как фамилия той подруги? Мария Постоленко. Виктор спрятал их у семьи Житских, которая жила на ули­це 1 Мая. А потом отвез в село Гамовку на Мелитопольщине, где они выдавали себя за гречанок. Маму называть мамой Лю­ба-Сарра не могла: возраст не позволял - по документам, которые раздобыл им Виктор. В Гамовке Сарра была уж Аллой, Александровой Аллой Кирилловной. Маму она называла тетей.

-Виктор положил на нас всю свою жизнь, — рассказывает Любовь Михайловна Веселенко (я уж не стал допытываться, почему она по сей день сохранила не только фамилию своего отчима-подлеца, но и отчество взяла по его имени). - Мы хо­тели пожениться. Но отец Виктора был решительно против. Он на этой почве ослеп - от волнений. Он говорил: «Не хочу повторения для своих внуков того, что только что было» Про­тив был и мой отец Фроим Спектор (он вернулся с фронта).

Виктор Яковлевич Степанчук, - продолжает Любовь Ми­хайловна, - окончил металлургический институт, работал в Челябинске. У него две дочери. Часто приезжал в Харьков, бывал в нашей семье. Валентин Михайлович Семеренко, скажу я Вам, Человек с большой буквы. Его сын, Михаил Валентинович живет и работает здесь, в Мариуполе, окончил в Мелитополе сельскохозяйственный институт.

Мне запомнилась одна подробность: когда после освобож­дения суд восстанавливал ее настоящее имя, она назвалась не Саррой, а Софьей. Почему? Говорит, что постеснялась этого имени, которое вызывало насмешки. А может, как и отец Вик­тора Степанчука, боялась повторения ужасов, которые принесли с собой фашисты? И сохранила фамилию Веселенко — тоже на этот случай?

Я знаю мариупольца, которого растреливали у Агробазы в сорок первом. Он спасся, ему удалось перейти линию фронта. К тому времени ему как раз исполнилось 18 лет. Его моби­лизовали, он воевал, попал в плен к гитлеровцам. В лагере для военнопленных ему удалось скрыть свою национальность. Их освободила Красная Армия, и он опять воевал — до Победы. Этот человек решительно отказался рассказать о своих зло­ключениях, не захотел, чтобы его имя фигурировало в книге «Евреи Приазовья». И на заседании МЕКПО он не ходит, убеж­ден: евреев собирают воедино, чтобы легче было уничтожить всех сразу. Страх до сих пор не отпустил этого семидесятилетне­го человека, чью грудь украшают многочисленные наградные колодки.

Дата добавления: 2015-10-13