Франкфурт-на-Майне, среда, ночь

Малгожата,

позволю себе прямо сейчас, пока не стерлось из моей памяти, сообщить тебе о дискуссии двух мужчин (фран­цуза и поляка, математика и химика), прошедшей «под вино» и «под Карлу Бруни» об афродизиаках. Это очень даже «ляжет в тему» твоего последнего письма.

Жан-Пьер считает, что самым эффективным афродизиаком является «загадка новой, другой женщины», причем не обязательно более молодой. Достаточно и того, что она просто другая. По возрасту она мо­жет годиться тебе в дочери, но может быть и ее матерью. Иной шепот, иной запах, иное прикосновение, иные вздохи, иные слияния и иные разговоры вечером или утром (никогда мне еще не доводилось встречать другого такого математика, который бы так же поэти­чески это описывал). Очень гедонистический и очень конкретный, определенный подход к теме. На прось­бу «более точно определить инаковость» он продолжа­ет развертывать все ту же свою мысль. Инаковость — вовсе не иной размер груди, не иная ширина бедер, не иная упругость или цвет кожи, не иная длина волос или их цвет. Жан-Пьер относится к женщинам как к хранительницам великой тайны. Они возбуждают его (сами являясь своего рода афродизиаком) лишь до тех пор, пока они носят в себе эту тайну. Для него афро­дизиаком может быть исключительно тайна. Когда он разгадывает ее, то, сколько бы трюфелей или устриц он ни съел (не говоря уже о том, что Жан-Пьер нена­видит устриц), он больше не может испытывать возбуждения. А потеряв его, он немедленно отправляет­ся на поиски совершенно новой тайны в надежде, что в конце концов встретится с той, которую будет раз­гадывать до конца жизни. Словом, мой французский коллега не верит в афродизиаки в самом распростра­ненном значении этого слова. И в сущности, — за од­ним маленьким исключением, — он абсолютно прав. Жан-Пьер оказался в нашем разговоре поэтом, а я, ви­димо, снова выступил в роли лаборанта-зануды. Я за­метил, что в определенном смысле мы дополняем друг друга. Жан-Пьер с удовольствием узнает новое о хи­мии, а я с удовольствием погружаюсь в его поэзию.

Если определить афродизиак как некое вещество, повышающее наше либидо, то есть наше сексуальное желание, то с научной точки зрения существует только одно такое вещество. Ученые из знаменитой клиники Майо (Рочестер, США) — знаменитой главным обра­зом тем, что в ней откачивают попавших в алкогольную или опиатную зависимость звезд с первых страниц не только бульварной прессы, — провели серьезные иссле­дования, рассмотрев через лупу науки все самые по­пулярные афродизиаки, среди которых были шпанская мушка (кислотный ангидрид, выделенный из шпанской мушки), йохимбин, стрихнин и даже порошок из но­сорожьего рога, а еще муравьи в мёде и т. п. Исследо­вания на двойной слепой пробе (тестируемые не знали, что они принимают — йохимбин или плацебо) пока­зали однозначно, что эффект воздействия псевдоафродизиаков был похож на эффект действия пшеничной муки, данной в таблетке (не более 8% над уровнем плацебо), то есть с научной точки зрения — никакой. Един­ственным эффективным афродизиаком оказался широ­ко известный в народе, и не только среди американцев, этанол, то есть общий элемент вина, шампанского, вод­ки, коньяка, виски или коктейля с причудливым назва­нием. Не важно, в какой форме он потреблялся, важно, чтобы он содержал простой, получаемый из ржи или картофеля С₂Н₅ОН. Короче говоря, чисто научный под­ход к афродизиакам поставил под сомнение их суще­ствование (кроме алкоголя, о чем почти всегда знало человечество, даже ничего не зная ни о клинике Майо, ни о Соединенных Штатах; возможно представить себе такой народ, который ничего не слышал бы о Соеди­ненных Штатах, но невозможно вообразить народ, ко­торый не был бы знаком с афродизиальным эффектом этанола). Так называемые афродизиаки тем не менее действуют. Ведь плацебо тоже весьма эффективное лекарство. А порой и единственное. В США плацебо продают по рецепту. Врач выписывает его и звонит (ес­тественно, втайне от пациента) своему аптекарю, чтобы тот выдал данное «лекарство» пациенту. Пациент принимает его и, как правило, ощущает улучшение само­чувствия, не имея при этом никаких побочных эффек­тов. В Германии (и в Польше тоже) фармацевтические комедии, к сожалению, запрещены к постановке. Пла­цебо может и не помочь диабетикам, но совершенно определенно действует эффективно, например, в случае аритмии сердца, вызванной неврозом страха, вместе с противоречивым прозаком, демонстрирующим в кли­нических испытаниях эффективность лишь ненамного превышающую эффективность плацебо.

Действие так называемых афродизиаков состоит главным образом в том, что люди в них искренне ве­рят, и в том, что они воздействуют на разные орга­ны чувств. Спаржа своим внешним видом напоминает женщинам пенис в состоянии эрекции, а устрицы в муж­ском воображении ассоциируются с вагиной. Но с хи­мической точки зрения ни спаржа, ни устрицы ни­чуть не действуют на либидо. Если не считать того, что они просто укрепляют организм. После них мы стано­вимся здоровее и автоматически более склонны к люб­ви. Особенно когда мы запьем их шампанским. Трюфе­ли, например, которые тоже считаются афродизиаком, настоящая кладовая протеинов. К тому же они будят фантазию. Впрочем, несколько своеобразным способом. Килограмм трюфелей стоит около семи тысяч евро. Я не знаю точно, сколько стоит килограмм золота, но мне кажется, что приблизительно столько же. Погло­щая трюфели, мы понимаем, что едим что-то очень необычное, и нам начинает казаться, что благодаря это­му мы сами становимся какими-то необычными. А это автоматически делает нас более чувственными. Это в принципе соответствует результатам опроса, прове­денного немецким журналом «Stern» (2007 год). Более 85% женщин не снимают с пальцев ювелирных укра­шений, когда (в начале знакомства!) отправляются в постель с мужчиной. Более того, примерно 32% специ­ально надевают их на этот случай.

Существуют также афродизиаки из группы риска, находящиеся в опасной близости с токсинами, то есть ядами. Один из них — жидкость, получаемая из раз­молотых жуков Cantharis vesicatoria. Эта жидкость раз­дражает прежде всего мочевой пузырь и гениталии, и поэтому ее давно применяют в качестве полового сти­мулятора. Смешивание этой жидкости с едой или на­питками крайне опасно, поскольку небольшая передо­зировка может оказаться не просто губительной для здоровья, а смертельной.

Вера в афродизиаки значительно старше всех из­вестных мировых религий. Христианство тоже мало что изменило в плане этих языческих суеверий. Так, например, в весьма суровом в том, что касается те­лесности, Средневековье женщины верили (оказывает­ся, эта проблема существовала уже тогда), что если они подадут мужчине рыбу, которая умерла в их влагалище (лучше всего, если она пролежит «там» целую ночь), то он автоматически почувствует (после того, как от­ведает рыбки) исключительное сексуальное влечение. Был известен также обычай обмазывания всего тела женщины медом и посыпания его затем пшеничной му­кой. Когда месиво затвердевало, его соскабливали в ми­ску и в ручной мельнице перетирали в порошок. Важно при этом было крутить ручку меленки против часовой стрелки. Кручение же по часовой стрелке вызывало им­потенцию у мужчины, отведавшего хлеб из этой муки. Потом из таким образом полученной муки следова­ло замесить тесто, разумеется на собственных бедрах. И чем ближе к паху, тем сильнее ожидался афродизиакальный эффект выпеченного и поданного мужчине хлеба. Эти забавные легенды лучше всего свидетельст­вуют о том, насколько абсурдной и наивной может быть вера в афродизиаки.

Лично я считаю, что существует один из самых сильнодействующих афродизиаков. Это есть и, наде­юсь, навсегда останется им — любовь. Когда мы лю­бим, нам достаточно черного хлеба с плавленым сыр­ком, съеденных перед туристской палаткой и запитых чаем из металлической кружки. Сам на себе проверил. И это был никакой не афродизиак и никакое не пла­цебо. Это было на самом деле...

Сердечный привет,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Дата добавления: 2015-10-13