И. Кант

Исходные проблемы и идеи

Учение Иммануила Канта (1724-1804) - одно из наибо­лее значительных явлений в истории мировой философ­ской мысли. В деятельности великого немецкого мыслителя выделяют два периода: «докритический» (1746-1770), когда он создает знаменитую теорию образования Солнечной сис­темы из первоначальной туманности и «критический» (начиная с 1770 г.), когда, дистанцируясь от старой, догма­тической философии, претендовавшей на познание мира таким, каков он сам по себе, Кант вырабатывает иное пони­мание и обоснование метафизики. Он вводит новое поня­тие объективности, акцентирующее внимание на том, что познаваемые нами предметы формируются благодаря упо­рядочению нашего чувственного опыта с помощью форм познания, присущих самому человеку как его субъекту.

Характерное для эмпиризма и сенсуализма неприятие умозрительного философствования не могло устранить впечатление недостаточности одного лишь чувственного опыта для построения убедительной гносеологической кон­цепции. Классики рационализма не просто противостояли эмпиризму, а скорее утверждали, что научный и мировоз­зренческий синтез данных чувственного опыта может быть осуществлен лишь на основе внеопытной или доопытной интеллектуальной интуиции. Эти их выводы надо было как-то учесть при всех дальнейших усилиях по выработке более продуктивной формы философского осмысления че­ловеческого познания.

Эмпиризм и рационализм сходились на том, что един­ственными познавательными данностями являются духов­ные состояния человека как познающего субъекта, истолко­ванные либо как чистые чувственные впечатления, либо как основополагающие доопытные идеи самосогласованного разума. Выяснилось, однако, что не существует убедитель­ного перехода к миру, внешнему для познающего его субъ­екта и независимому от последнего, ни от непосредствен­ных очевиднОстей чистого разума, ни от чистых ощущений. Кант взялся решить великую задачу философского синтеза, связанную t преодолением абстрактной противоположнос­ти эмпиризма и рационализма.

Ситуация, в которой разворачивалось интеллектуальное творчество Канта, была исключительно сложной. С одной стороны, новая, ньютоновская механика, достигнув боль­ших успехов, не без оснований претендовала на статус об­разцового научного знания, исходные посылки которого ха­рактеризуются всеобщностью и необходимостью. Еще раньше высокой степени зрелости достигла математика (геометрия). Хорошо зная механику Ньютона, испытывая доверие к ней, Кант вместе с тем ясно осознавал несовмести­мость механического детерминизма с человеческой свобо­дой. Христианская мысль о свободе человеческой воли подкреплялась реальным движением общества по пути пре­одоления феодальных ограничений, сковывавших свободу, и невозможно было пренебречь этим движением при фило­софском осмыслении бытия людей.

Прежняя метафизика считала возможным достичь под­линного знания глубинной сущности мироздания, исходя из умозрительных онтологических принципов, которые, в силу их предельной общности, не могли быть выведены из опыта, но не допускали и опытного опровержения, ибо от­носились к сверхчувственным предметам. Метафизика эта, состоящая из предельных понятий, посредством которых априорно, т.е. без опоры на опыт, мыслилась связь между реально существующими вещами, - эта метафизика была оспорена Юмом, показавшим полную невозможность вы­вести причинную связь явлений априорным путем, опира­ясь только на умозрительные понятия. Юм опровергал не одни лишь метафизические попытки выработать такие по­нятия, которые вполне согласуются с реальными, самостоя­тельно существующими предметами, но и претензии нью­тоновской механики на объяснение общих причин объек­тивных явлений и установление универсальных законов, которым подчиняются эти явления. Кант не мог признать всецело иллюзорными выводы классической механики, но он не мог и обойти стороной критику Юмом догматических претензий на познание сущности вещей самих по себе. Успехи науки показывали, что имеется определенное соот­ветствие между миром нашего опыта и деятельностью ис­толковывающего его человеческого разума, но это соответ­ствие надо было по-новому объяснить и обосновать.

Вся метафизика, как полагал Кант, состоит из понятий, посредством которых до опыта, или априорно, мыслится

связь между вещами. Поэтому необходимо осуществить критику чистого разума, оперирующего доопытными поня­тиями, в отношении его способности расширять человече­ские знания, будь то чувственные или сверхчувственные. Это и стало основным делом самого Канта.

Суждения, составляющие наше знание, могут, по Канту, быть аналитическими, разъясняющими то, что уже зало­жено в исходных понятиях, и синтетическими, обеспечи­вающими расширение, приращение знания путем добавле­ния к исходному понятию новых признаков, Аналитиче­ские суждения подчиняются единственному правилу: они должны быть непротиворечивыми; при этом неважно, име­ют они эмпирическое или же внеопытное происхождение. Эмпирические заключения являются синтетическими, по­скольку они доставляют новое фактическое знание. Синте­тическими являются и все математические суждения, кото­рые основываются на конструировании понятий, а констру­ирование это проводится наглядным, созерцаемым путем (например, путем геометрических построений). Значит, здесь тоже есть особый внутренний опыт созерцания.

Философия имеет дело с понятиями, которые в силу сво- - ей общности не могут быть заимствованы из опыта, т.е. имеют априорный характер. Хотя многие философские вы­воды являются аналитическими, разъясняющими, все же суть философского исследования состоит в расширении знания, и поэтому все основные метафизические суждения претендуют на статус синтетических, будучи при этом ап­риорными. Если бы они были столь же хорошо обоснованы, как и математические суждения, то в области философии не существовало бы особых разногласий, и здесь постоянно наблюдалось бы приращение знаний и устранение заблуж­дений. На деле же философские системы, как констатирует Кант, противоречат друг другу, что и явилось питательной почвой для скептицизма.

Итак, возникает вопрос: возможна ли вообще метафизи­ка как наука? Этот вопрос допускает иную формулировку: как возможны априорные синтетические суждения? До отве­та на этот вопрос «все метафизики торжественно и законо­мерно освобождены от своих занятий... Без этой веритель­ной грамоты они могут ожидать, что разумные люди, обма­нутые уже столько раз, отвергнут их без всякого дальнейше­го исследования того, о чем они заводят речь»^[37].

Математика и физика (ньютоновская механика), по убеждению Канта, являют собой те области исследования, где успешно приобретаются априорные синтетические зна­ния. Уже греческие математики уяснили, что получить априорные знания об изучаемых предметах они могут лишь благодаря тому, что приписывают им определенные свой­ства, зафиксированные во вводящих эти предметы поняти­ях. Естествоиспытатели, со времен Галилея, тоже «поняли, что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он... должен... заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу, так как в противном случае наблюдения, произведенные случайно, без заранее составленного плана, не будут связаны необхо­димым законом, между тем как разум ищет такой закон и нуждается в нем»¹. Поэтому и в области философии можно было надеяться разрешить возникшие затруднения, если исходить из того, что изучаемые нами предметы должны согласовываться с нашими априорными понятиями.

Человеческий разум, по. Канту, есть познавательный инструмент, активно формирующий изучаемые нами пред­меты, отбирая в них то, что доступно исследованию. Карти­на мира, создаваемая человеческим познанием, представля­ется разумно упорядоченной именно потому, что она вы­страивается в соответствии с правилами, заложенными в са­мом разуме. Когда Коперник обнаружил, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хо­рошо объясняет движение небесных тел, он предположил, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя. Подобно этому, правила организации нашего опыта, а также истолкования его результатов должны иметься у нас еще до его осуществления, т.е. априорно. Задачу предпри­нимаемой им критики чистого разума Кант видел в том, чтобы изменить прежний способ философского исследова­ния, совершив в нем, так сказать, полную революцию, ана­логичную коперниканскому перевороту в космологии.

Дата добавления: 2015-10-13