Истоки и жизненный смысл мировоззрения

Наши переживания и мысли тесно связаны с деятель­ностью, которую они направляют. Человека отличает от животных способность рефлексии - «приобретенная созна­нием способность сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфи­ческой устойчивостью и своим специфическим значением: не просто знать, а знать, что знаешь»^[3]. Животные тоже пе­реживают происходящее вокруг них в той мере, в которой это непосредственно затрагивает их существование, сказы­вается на их состояниях. Переживания не отделяют живот­ных от конкретной ситуации и от среды обитания, а, наобо­рот, выражают всякий раз вполне определенную связь с ни­ми. Человек, будучи в здравом уме, способен мысленно вы­делять себя из окружающего мира, отвлекаться от налич­ных обстоятельств и думать о чем-то другом, осмысливать и обобщать свой опыт. Он может осознавать самого себя как субъекта жизненного процесса, как личность, более или менее ясно отдавать себе отчет в своих мыслях, переживани­ях, потребностях и поступках. Мы не просто видим, слы­шим, осязаем происходящее вне нас и в нас самих, но и осознаем, что это именно мы видим, слышим и осязаем неч­то, характеризующее нашу жизненную ситуацию; в случае надобности, мы подвергаем ее анализу и оценке. В нашем сознании складывается определенная картина мира, в кото­ром мы живем и особой, специфичной частью которого мы себя ощущаем и мыслим.

Итак, благодаря рефлексии, самосознанию мы не просто воспринимаем те или иные предметы, процессы, но и вклю­чаем в это восприятие мысль о самих себе как субъектах, способных чувствовать, думать, осознанно и ответственно выстраивать свою деятельность, свои отношения с другими людьми. Мысленно выделив себя из окружающего мира, мы должны мысленно же восстановить связь с ним и выра­зить эту связь не только в переживаниях и образах, но и в понятиях, а также осмысленно реализовать данную связь в своих практических действиях. Мировоззрение выступает концентрированным и обобщенным выражением пережи­вания и осознания человеком самого себя, окружающего ми­ра и своего места в нем, своих жизненных связей с ним.

Не осознавая своей индивидуальности, выделенности из мира вещей, конечности и проблематичности своего суще­ствования, животное избавлено от сомнений и раздумий, нередко мучительных, связанных с поиском смысла всего происходящего в их жизни, с обоснованием и оправданием своих поступков, - сомнений, которые сопровождают чело­века в течение всего его сознательного бытия. Для психики животного не существует выявляемых мыслью трагических противоречий, непостижимых тайн, неразрешимых бытий­ных проблем, мучительных пограничных ситуаций, кото­рые настоятельно требуют от человека осуществления жиз­ненно значимого выбора. Осознание бытия - это не только величайшее достояние человека, но и тяжелая, для многих даже неподъемная ноша, связанная с высокой и драматиче­ски сложной ответственностью за все, что мы делаем и что происходит вокруг нас.

Отдельный человек, основываясь на собственном, инди­видуальном опыте и на доступном ему опыте других людей, интуитивно ощущает и так или иначе осознает необозри­мость и неисчерпаемость мироздания, чрезвычайно слож­ное переплетение связей и взаимозависимостей в окружа­ющем его мире. Пытаясь во всем действовать сознательно, продуманно, планомерно, он должен был бы всякий раз, когда нужно сделать определенный выбор, стараться взве­сить все обстоятельства, учесть все опосредования, все не­обозримые звенья ветвящейся цепи причин и следствий, все смысловые оттенки наличной ситуации и все заключенные в ней возможности, тенденции. Подобные раздумья, в силу многочисленности и разнородности возникающих жизнен­ных вопросов и неполноты имеющейся информации, спо­собны парализовать человеческую волю, обречь нас на бес­конечные и тягостные колебания, вызвать ощущение край­ней непроясненности происходящего и неуверенности в себе.

Нуждаясь в спасении от этой неуверенности и от тревож­ных сомнений в достоверности наших знаний, обоснован­ности наших оценок, предпочтений и действий, человек просто вынужден искать духовную опору в прочных, бес­спорных, общепризнанных убеждениях относительно фун­даментального устройства мироздания и своего места в ми­ре. Такие убеждения соединяют вызывающие полное дове­рие основополагающие знания о мире, принятые и поддер­живаемые авторитетными для нас людьми верования и столь же прочные, неоспоримые ценности, смысложизнен- ные ориентации, устанавливающие четкое различение должного и недолжного в нашей жизни. Совокупность этих важнейших убеждений, подтвержденных и откорректиро­ванных собственным жизненным опытом, как раз и состав­ляет человеческое мировоззрение. Повторим еще раз: наши мировоззренческие убеждения суть единство знаний, веро­ваний и оценок, жизненно-практических установок; они в своей совокупности обеспечивают достаточно уверенную и эффективную ориентацию наших действий.

Прочно усвоенные мировоззренческие убеждения уже не требуют доказательства или оправдания; они имеют досто­инство очевидности и бесспорности. Именно о таких вещах говорят твердо и определенно: «все знают, что...», «каждый человек должен...».' Подобные неоспоримые убеждения предназначены для того, чтобы служить обоснованиями и ориентирами как наших мыслей, так и наших конкретных поступков, действий, устанавливая границы допустимого и проясняя должное. Определившись, мировоззрение людей становится действенным универсальным инструментом осмысления ими окружающего мира, постижения собственной сущности, своего положения в мире и призвания в жизни, вы­работки линии поведения в меняющихся обстоятельствах. В этом и состоит жизненно-практическая значимость чело­веческого мировоззрения.

Первичным и непосредственным субъектом, носителем мировоззрения является отдельная человеческая личность. Человека мы называем личностью в том случае, когда он способен отдавать отчет о переживаемом или совершаемом им либо происходящем вокруг него, т.е. когда он осознает свое бытие и, благодаря этому, может нести ответствен­ность за свои действия, соотнося йх с общепринятыми пра­вилами, нормами жизни. Личностью не рождаются, а стано­вятся. Маленький ребенок еще не является личностью в полном смысле этого слова; он находится лишь на пути к личностной зрелости, оформленности. Образованием мы будем называть процесс становления личности, связанный как с воздействием других людей, окружающей социальной и природной среды, так и с самоформированием человека, его усилиями по изменению, развитию самого себя.

Мировоззрение - это глубинная, сущностная характе­ристика человека как личности. Для того чтобы быть лич­ностью, т.е. сознательным субъектом своего жизненного про­цесса, человек должен иметь духовный стержень, на который нанизываются или с которым соотносятся все проявления его жизнедеятельности. Мировоззренческие убеждения объеди­няют и упорядочивают наши мысли и чувства, составляют основу наших знаний, наполняются нашей верой, надеждой и любовью. При этом нужно учитывать, что в мировоззре­нии личности укоренены не только лучшие, но и худшие ее черты. Человек по сути таков, каково его мировоззрение.

Сливаясь с человеческим «Я» и составляя его сущность, направляя, мысли, чувства и действия человека, мировоззре­ние не выступает, однако, как некая обособленная часть или отдельная сторона личности. На чувственно-эмоциональ­ном уровне личности оно характеризует преобладающее мироощущение, которое у разных людей или в различные периоды жизни одного и того же человека может быть радост­ным или печальным, оптимистическим или пессимистиче­ским, пронизанным безмятежностью или тревогой и т.д. На уровне мышления человека его мировоззрение сказыва­ется в том, из каких отправных посылок он привычно исхо­дит в своих рассуждениях и каковы качественные особен­ности его мыслительной деятельности. Одни люди отдают предпочтение отчетливым формально-логическим поня­тийным конструкциям и рассуждениям, построенным на основе строго определенных понятий. Другие - восприни­мают мир преимущественно в художественно-образной форме; мышление их тяготеет к многозначным понятиям и мыслеобразам, характеризуется гибкостью, допускающей разнообразные контекстуальные истолкования и повороты. Далее, мировоззрение личности может быть открытым ра­зумным доводам оппонентов, способным к их творческому усвоению и обогащению либо, наоборот, догматическим, основанным на непререкаемой убежденности в полной пра­воте своей позиции и на непримиримости ко всякому ина­комыслию.

Внутренний мир личности характеризуется, как правило, определенной целостностью и, вместе с тем, динамич­ностью, многообразием взаимосвязей, взаимопереходов. Проведение в нем жестких разграничительных линий, од­нозначное вычленение в его составе строго заданных частей или «кирпичиков», из которых якобы выстраивается данная целостность, малоубедительно и в большинстве случаев непродуктивно. Конечно, в структуре человеческого миро­воззрения можно с известной долей условности разграни­чить мироощущение, относящееся преимущественно к чувственно-эмоциональным сторонам духовной жизни личности, и миропонимание, характеризующее главным образом строй ее мышления о мире, о себе и о своем месте в мире, а также описать основные формы того и другого. Тем не менее следует учитывать взаимообусловленность данных сторон или уровней, их взаимопроникновение и влияние друг на друга. Нет человеческих чувств, которые были бы лишены всякой мысли или полностью чужды ей; но нет и чистых мыслей, никак не связанных с нашим переживанием происходящего, не затрагивающих наши чувства, нашу во­лю. Реальное, мировоззрение отдельного человека или ка­кой-то общности людей, взятое в целом, как бы ускользает от четкой фиксации и последовательного самонаблюдения. Направляя мысли, чувства, практические действия, наше мировоззрение весьма часто не имеет ясной осознанности. Оно как бы растворяется в своих приложениях и конкрет­ных проявлениях, не поддается пристальному созерцанию и схватыванию в строгих понятиях.

Подобным же образом, пользуясь языком, люди в по­вседневной жизни не утруждают себя размышлениями над его сущностью, строением, правилами функционирования. Язык, позволяющий нам понимать все происходящее и да­же как бы содержащий в себе структуру миропонимания, выраженную,, например, в различении существительных (предметов), прилагательных (свойств), глаголов (действий или изменений), - наш язык, кажется, сопротивляется от­четливому понятийному постижению. Мы пользуемся язы­ком, не задумываясь обычно над тем, как это происходит. И это неслучайно. Сконцентрировав внимание на внутрен­них механизмах функционирования языка, мы отвлекаемся от непосредственной деятельности мышления, направлен­ной в большинстве случаев не на сам язык, а на какие-то другие, интересные или жизненно важные для нас предме­ты. Задумываясь о языке, мы теряем мысль об этих предме­тах. Первейшая же жизненная функция языка состоит в том, чтобы обслуживать внеязыковые потребности и цели, обеспечивать повседневную деятельность мышления, соз­нания в целом, быть его эффективным средством, оставаясь при этом в тени.

Человеческое мировоззрение, как уже отмечалось, при­звано направлять наши мысли, чувства и действия. Оно со­держит в себе такие знания, верования, ценности, которые мы считаем вполне убедительными и которые играют осно­вополагающую роль в нашей жизни, служат неоспоримыми отправными посылками в нашей духовной и практической деятельности. Эта их бесспорность и убедительность обере­гаются от разрушения тем, что феномены мировоззрения довольно редко становятся в повседневной жизни предме­том тщательного обдумывания и всестороннего взвешива­ния, критического исследования.

Но всякая вера или убежденность представляется незыб­лемой лишь до тех пор, пока она не подвергается целена­правленным испытаниям на прочность, обоснованность. Как только подобная проверка началась, уже сам факт того, что мы учинили разбирательство в отношении ранее не­оспоримых убеждений, резко меняет их статус. Став «подслед­ственными», они.уже не могут быть «верховными владыка­ми» в сфере нашего духа. Усомнившись в правильности и обоснованности своих прежних убеждений, мы можем на некоторое время потерять базовую жизненную ориента­цию, лишиться критериев различения истины и заблужде­ния, должного и недолжного, высокого и низменного, чест­ного и бесчестного. Неотрефлексированность обыденного мировоззрения людей в известной мере защищает его от са­моразрушения и позволяет человеку уверенно действовать, основываясь на принятых в его социальном окружении и освоенных им в процессе образования базовых знаниях, ценностях, стереотипах поведения и не подвергая их крити­ческому рассмотрению.

< Это отнюдь не означает, что мировоззренческая рефлек­сия, т.е. размышление, направленное на наше собственное мировоззрение, в принципе невозможна или же неправо­мерна. Спору нет, она трудна и, в указанном смысле, потен­циально опасна, если осуществляется неумело или безответ­ственно. Подобным образом потенциально опасна неквали­фицированная самодеятельность в сфере здравоохранения, хотя возможна и должна существовать проверенная опы­том, научная медицина. Последовательная критика мировоз­зрения затрудняется еще и тем, что отдельный человек, как правило, не выдумывает свое мировоззрение заново, а вы­рабатывает его в процессе приобщения к коллективному опыту, зафиксированному в культуре, а также накопления и осмысления собственных жизненных впечатлений. Сначала родители наставляют ребенка относительно общих правил поведения, бесспорных истин и коллективных верований, затем круг общения расширяется, но мировоззренческие наставления, внушения продолжаются, хотя и в новых фор­мах. На стороне мировоззренческой традиции — авторитет давности и как бы удостоверенной жизненным опытом многих поколений людей полезности и плодотворности. Нелегкими и едва ли не безрассудными кажутся попытки или стремления безоговорочно вынести на суд индивиду­ального разума эту традицию, сплачивающую людей, помо­гающую им преодолевать тяготы жизни, позволяющую с надеждой смотреть в будущее. Тем не менее находятся лю­ди, способные противопоставить силе коллективных миро­воззренческих верований силу личной, самобытной убеж­денности в правоте некоторых, новых мировоззренче­ских идей. Именно такие личности являются творцами и, так сказать, двигателями мировоззренческих переворотов, подспудно вызревавших в культуре.

Вплоть до возникновения философии и систематической науки подобные мировоззренческие прорывы осуществля­лись преимущественно в религиозной форме. На опреде­ленном этапе исторического развития человечества стала возможной иная, нерелигиозная, хотя и не обязательно враждебная религия, форма мировоззренческого творче­ства, связанная с осуществлением философского исследова­ния. Постепенно, в течение ряда веков складывается новая, философская мировоззренческая традиция. Ее рассмотре­ние составляет одну из основных задач данного учебного курса. Но поскольку философия возникла позже, чем миф и религия и во взаимодействии с ними, нам нужно хотя бы бегло рассмотреть основные черты мифологического и ре­лигиозного мировоззрения.

Дата добавления: 2015-10-13