Читайте также: |
|
«ЗДЕСЬ НЕ ПОЗВОЛЯЮТ ГОВОРИТЬ ПРАВДУ...»
Запись суда над Игнатием Лапкиным (Барнаул, июнь-июль 1986)
Совсем недавно «Русская мысль» получила большую пачку самиздатских документов, в большинстве своём неизвестных и отправителями (в России) предназначенных дня публикации на наших страницах. В предыдущем номере «P.M.» наши читатели уже могли ознакомиться с некоторыми из этих документов: «Вазиф Мейланов в Чистопольской тюрьме». «Судьба Анатолия Марченко» и ряд информационных сообщении, из которых мы выбрали те, что являлись новыми, и объединили их под нашим обычным заглавием «Вести с родины». Публикацию важнейших текстов из полученных нами мы будем продолжать.
Сегодня мы публикуем запись суда над Игнатием Тихоновичем Лапкиным. Как сообщает бюллетень «Вести из СССР», И. Т. Лапкин (1939 г. р.) – православный верующий (возможно, принадлежит к Истинно-Православной Церкви), имевший также контакты с баптистами, пятидесятниками и т. д. Игнатий Лапкин был арестован 9 января 1986 года по ст. 190-1 УК РСФСР, к которой в ходе следствия была прибавлена ст. 162 (занятие запрещённым промыслом). Суд проходил в Барнауле с 10 июня по 10 июля и закончился приговором к двум с половиной годам лагерей общего режима с конфискацией имущества. В счёт срока зачтено время, которое Лапкин просидел (видимо, под следствием) в 1980 году.
Самиздатский составитель в предисловии к записи пишет: «В г. Барнауле в июне-июле 1986 года происходил процесс над Игнатием Тихоновичем ЛАПКИНЫМ. Материалы этого судебного разбирательства приводятся ниже. К сожалению, у нас не было возможности зафиксировать весь ход процесса, поэтому приводимые ниже материалы носят отрывочный характер».
Запись обрывается на споре подсудимого с экспертами. Из бюллетеня «Вести из СССР» мы узнаём, что материалы, инкриминируемые Лапкину, в течение двух дней зачитывались в суде. Это, конечно, редкий случай, хотя ясно, что была зачитана лишь малая часть текстов, фигурировавших в обвинительном заключении.
Мы практически ничего не изменили в полученном нами тексте, в котором зафиксирована живая речь участников судебного разбирательства. Многоточия в тексте поставлены самиздатским составителем и означают пропуски в записи. В отдельных местах, где пропуски вызваны плохим качеством копии (наш экземпляр – текст. сделанный под копирку), мы ставили в квадратные скобки.
24 ИЮНЯ.
Показания свидетеля (женщина, фамилия не указана).
СУДЬЯ: Подсудимого Лапкина знаете?
СВИДЕТЕЛЬ: Знаю. Встречаюсь второй раз здесь в суде.
СУДЬЯ: А первый раз где встречались?
СВИДЕТЕЛЬ: Первый раз где встречались... Очень много слышала о нем, заехала встретиться...
СУДЬЯ: Записи литературы получали от него?
СВИДЕТЕЛЬ: Я не получала от него. У меня от сестры оставалась начитанная Библия и ещё несколько плёнок.
СУДЬЯ: У подсудимого будут вопросы к свидетелю?
ЛАПКИН: Ваша сестра, у которой вы приобрели плёнки, она была в лагере и рассказывала. Вы «отца Арсения» слышали рассказ?
СВИДЕТЕЛЬ: Да, «об Арсении» слышала.
ЛАПКИН. Что-нибудь в её жизни с Арсением сходится или там всё клевета на советский строй? Что в лагере, там не мучили, а жили как на курорте? Потому что в этом интервью, разговор о котором здесь ведётся, её слова записаны, хоть и озаглавлены «Мария Евлампиевна». (Обращается к суду). И как раз живой свидетель, родная сестра её перед вами стоит. (К свидетелю). Вы всё слышали – как, правда там написана или нет?
СВИДЕТЕЛЬ: Сестра очень много рассказывала, и сама я была у неё в лагере. Не курорт, конечно.
ЛАПКИН: Значит, в «о. Арсении» там не измышления, не клевета?
СВИДЕТЕЛЬ: В «о. Арсении» сущая правда.
ЛАПКИН: А «Существует ли загробная жизнь?» приходилось слушать?
СВИДЕТЕЛЬ. Я читала книгу.
ЛАПКИН. Она тоже мне приписывается как порочащая советский государственный и общественный строй. В ней что-нибудь вам показалось клеветническим?
СВИДЕТЕЛЬ. Никаких измышлении там нет.
ЛАПКИН. А проповеди Ярла Пейсти вам приходилось слышать?
СВИДЕТЕЛЬ Нет, не приходилось.
ЛАПКИН. А Рогозина «Кто же Этот» или «Совокупность совершенств»?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет.
ЛАПКИН: И последний вопрос обо мне. Вы слышали от Гены обо мне. Как я в храм стремился, как верующий или только под покровом верующего старался какие-то порочащие документы распространять? Как вам это показалось?
СВИДЕТЕЛЬ: Я очень хотела встретиться с вами и чему-нибудь научиться. Сестра моя, когда я что-нибудь вспылю, говорила: «Тебе надо побыть у Игнатия, ты тогда была бы кроткая, ты была бы смирная».
ЛАПКИН: Она вам не рассказывала, что когда я брал интервью, то я высказывался бы недовольно на страну, желал бы какие-нибудь перемены?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет, ничего такого не было
Допрос свидетеля Яковлева Геннадия Михайловича.
СУДЬЯ: Вы предупреждаетесь о том. что должны говорить только правду.
ЯКОВЛЕВ: Я буду говорить правду, но как показал допрос предыдущих свидетелей, здесь не позволяют говорить правду.
СУДЬЯ: Вы их допрашивали?
ЯКОВЛЕВ: Здесь не позволяют говорить правду, прерывают свидетелей, Я буду говорить правду, если вы меня не прервёте.
СУДЬЯ: Суд правильно останавливает свидетеля, если он говорит не по существу дела. Это наше право. То есть на суде надо говорить то, что касается дела, а не то. что хотелось бы, о чём угодно. Лапкина знаете?
ЯКОВЛЕВ: Да. Он является моим духовным отцом, лучшим моим другом
СУДЬЯ: С какого времени?
ЯКОВЛЕВ: С 1978 года
СУДЬЯ: Нас интересует такой вопрос: при обыске у вас в декабре 1985 года изъяты две катушки «XX век христианства».
ЯКОВЛЕВ: Они не изъяты. Они были выданы мной добровольно. Добровольно при условии, что не будут делаться обыски у других людей, в частности, у моей тётки (9 января 1986 гола это обещание было нарушено и сотрудниками прокуратуры были проведены обыски по всем адресам, о которых здесь идёт речь).
СУДЬЯ: Откуда они у вас?
ЯКОВЛЕВ: От Лапкина.
СУДЬЯ: Когда вы взяли их?
ЯКОВЛЕВ: Точно не помню.
СУДЬЯ: Другую литературу от него получали?
ЯКОВЛЕВ: Да, получал.
СУДЬЯ: Назовите.
ЯКОВЛЕВ: Полные Жития святых, творения Иоанна Златоуста и другие записи религиозного содержания, которые были изъяты.
СУДЬЯ: У нас есть протокол осмотра вещественных доказательств, согласно которому в краевой суд направлены как вещественные доказательства две эти катушки «XX век христианства». У прокурора вопросы будут?
ПРОКУРОР: Почему вы эти две катушки добровольно отдали? Только лишь потому, чтобы не были проведены обыски у ваших родственников или ещё какие либо причины были?
ЯКОВЛЕВ: У меня сообщение к председателю суда. 14 марта 1986 года мною было написано заявление прокурору Алтайского края и копия была послана Генеральному прокурору СССР. Эго заявление я просил приобщить к материалам дела. Мне сегодня сообщил следователь Курьят В. К., что это заявление пролежало у него в долгом ящике и не было приобщено. Оно находится сейчас у представителя обвинения. Я прошу разрешения прочитать его здесь. Там довольно исчерпывающе даётся ответ на все ваши вопросы.
ПРОКУPOP (перебивает): Вы отвечайте на вопрос, который Вам задан. Чем вы руководствовались? Только ли тем. чтобы не проводились обыски у ваших родных или ещё чем-нибудь?
ЯКОВЛЕВ: Только лишь этим. У меня был произведён обыск 11 октября 1985 года – за три месяца до открытия уголовного дела на Лапкина. У меня взяли при обыске письма и адреса всех друзей и сообщили, что будут обыски у людей, которые не имеют никакого отношения к тому делу, по поводу которого у меня обыск, в том числе и у моих родственников. И когда мне на первом допросе предъявили уже данные экспертизы по «XX му веку христианства», т. е. экспертиза была уже до начала возбуждения уголовного дела, я выдал добровольно, чтобы оградить от обысков своих друзей и родственников.
СУДЬЯ: А к вам ещё такой вопрос. В обвинительном заключении содержится факт изготовления и распространения Вами заведомо ложных измышлений, порочащих государственный и общественный строй. Относительно Вас дело возбуждено, и вы привлекаетесь или нет?
ЯКОВЛЕВ: Вам лучше знать.
СУДЬЯ: Вопрос о привлечении направлен в Енисейскую и Красноярскую прокуратуры.
ЯКОВЛЕВ: Это надо прокурора спросить.
СУДЬЯ: Вы считаете себя виновным?
ЯКОВЛЕВ: Нет. Я себя виновным не чувствую.
СУДЬЯ: Лапкин, к свидетелю вопросы. И давайте так договоримся, нас, если вы обратили внимание, не интересует оценка свидетелем тех или иных произведений. Такие вопросы будут сниматься.
Далее Игнатий Тихонович говорил о том, что ему вменяются в вину заведомо ложные измышления. Он, как христианин, нe приемлет никакой лжи, поэтому необходима характеристика верующими людьми, как произведений, так и его самого, как человека. Что необходимо оценить то, как подействовали эти произведения на людей. Всё это председатель суда отклонил и заявил, что они не нуждаются ни в каких оценках и сами могут дать объективную оценку всех произведений.
ЯКОВЛЕВ: Я окончил университет, по специальности – историк, и мог бы дать оценку всех произведений.
СУДЬЯ: Вот и занимайтесь этим в свободное время. А здесь нам этого не нужно.
ПРОКУРОР: А вот ответьте, пожалуйста. В 1981 году вы начитывали совместное с Лапкиным книгу Регельсона «Трагедия русской церкви»?
ЯКОВЛЕВ: Начитывал.
ПРОКУРОР: Сколько примерно начитали?
Я КОВЛЕВ: Примерно одну треть книги. Сначала.
ПРОКУРОР А дальше вы прекратили?
ЯКОВЛЕВ- Да, я был временно в Барнауле.
СУДЬЯ: Стихи свои читал вам Лапкин? У нас есть такие факты, что 25 января 1980 года Лапкин начитал свои стихи «Набатный колокол»Долгову и Яковлеву.
ЯКОВЛЕВ: Я этих показаний не давал.
СУДЬЯ: У суда есть этот факт.
ЯКОВЛЕВ: Нет, не было такого.
СУДЬЯ: А вообще, эти стихи вам знакомы?
ЯКОВЛЕВ: Если бы Вы прочли их, я бы вспомнил. Напомните содержание.
СУДЬЯ: «Клуб» Вам знаком?
ЯКОВЛЕВ: Это было много лет назад. Вы напомните содержание.
СУДЬЯ: Может быть, Вы действительно забыли? Это было много лет назад.
ЯКОВЛЕВ: Я об этом и говорю. Здесь не прозвучало ещё ни одной строчки, ни стихотворения, ни записи. Всё голословно четвёртый день.
СУДЬЯ: Вспоминаете, где?
ЯКОВЛЕВ: Нет я уже сказал.
СУДЬЯ: Лист дела 267, первый том ваших показаний, касается этих стихотворений. «У Лапкина мне приходилось видеть стихотворения «Клуб» и другие религиозного содержания. Читал он их нам сам».
ЯКОВЛЕВ: Возможно, этот допрос был в 1980 году.
СУДЬЯ: Да. 5 июня 1980 года,
ЯКОВЛЕВ: У меня же не семь пядей во лбу. Я не могу помнить всё. Такие мелочи!
СУДЬЯ: Лапкин, других нет вопросов?
ЛАПКИН: Да, есть вопросы, но как задать их, не знаю.
СУДЬЯ: Вы человек грамотный, эрудированный, не можете этого не понять.
ЛАПКИН: Да Вы мне всё выбили. Главное, речь идёт о содержании. А о содержании какого мнения человек выслушавший, повлияло или не повлияло.
СУДЬЯ (перебивает): Содержание оставьте. Оно от Вас никуда не уйдет.
ЛАПКИН:...Но они ведь разойдутся. Вы экспертов даёте, которые не притрагивались к произведениям. Живой человек слушал...
СУДЬЯ (перебивает): Другие вопросы будут?
ЛАПКИН: Да, есть и другие вопросы, но все касаются этого.
ЯКОВЛЕВ: А суд хочет объективным ещё быть!
ЛАПКИН: Ну. В двух словах хотя бы, разрешите ему сказать.
СУДЬЯ: Оценка свидетелями этих произведений нас не интересует. Если нет других вопросов...
ЯКОВЛЕВ: У меня есть документы, подтверждающие подлинность этих произведений. Диаконом Сергием Бурдиным были найдены эти документы в библиотеке. Вы сейчас не даёте возможность нам эти документы в каком-то виде сообщить. Как тогда защищаться?
СУДЬЯ: У нас есть...
ЯКОВЛЕВ (перебивает): Подсудимый лишен защиты.
СУДЬЯ: Вы не в своей компетенции. Вы свидетель. Если нет вопросов...
ЛАПКИН: Есть вопросы, есть. Мы с тобой не раз встречались. Какие у нас разговоры были? Конечно, у нас с тобой на все темы разговоры были. И политики касались, и всего... Где-нибудь ты от меня измышления о государственном строе слышал или нет? Тебя это должно было бы всё тронуть. Ты – коммунист бывший. Семь лет на комсомольской работе – освобождённый работник. И Суслов тебе родня из Кремля...
СУДЬЯ (перебивает): Вопрос, вопрос...
ЯКОВЛЕВ: Понятен. Лапкин для меня является примером христианской нравственности, и, если бы подобные разговоры и заявления были бы, конечно, отметила бы моя память. Никогда я не слышал от него ни слова лжи, ни клеветы. А если обличение, правду вы называете клеветой, то это ваше мнение.
СУДЬЯ: Вопрос Лапкина о нем самом.
ЯКОВЛЕВ: Никогда не слышал от него клеветы.
ЛАПКИН: Мне вменяется плёнка, названная «Свидетельство Марии Евлампиевны». Там дальше, на другой дорожке, свидетельство твоей покойной матери, Царство ей Небесное. Ты неоднократно слышал это. Ты матери своей, конечно, верил. Слышал ли что-нибудь такое, порочащее государственный строй, клеветническое, заведомо ложное?
ЯКОВЛЕВ: Я сам родился в тюрьме и три года пробыл там вместе с матерью. Я просто просил следователя, просил, как человека, чтобы он отдал мне эту плёнку. Hа которой содержится голос моей матери...
СУДЬЯ (перебивает): Вопрос ясен?
ЯКОВЛЕВ: Да. С записями этими я знаком. И в том числе присутствовал при записи голосов многих бабушек, которые рассказывали о своей жизни. В этом как раз и суть. Эти записи являются иллюстрацией того, что описано в «Архипелаге ГУЛаг», в «XX веке христианства». И как раз надо бы использовать это при производстве экспертизы, что не было учтено.
СУДЬЯ: То, что содержится в «Возвращении к разговору», является иллюстрацией к «Архипелагу ГУЛаг»?
ЯКОВЛЕВ: Это живой «Архипелаг», это люди живые. И если вы считаете, что Солженицын написал ложь, хотя он использовал 300 с лишним свидетельств заключенных, то это живые люди. Некоторые из них ещё здесь, в Барнауле, и в других городах. Некоторые уже почили.
СУДЬЯ: На ваш взгляд «Возвращение к разговору» ничего порочащего не содержит?
ЯКОВЛЕВ: Тогда судите заново всех тех...
СУДЬЯ: Вы отвечайте на вопрос Лапкина.
ЯКОВЛЕВ: Нет, не содержит.
ЛАПКИН: С какой целью Лапкин брал интервью? В начале следствия прокурор прямо выделил, что я брал интервью с той целью, чтобы опорочить, тёмные ПЯТНА выделить, показать в тёмном свете сталинский строй и всё. Или какая-то другая цель у меня была?
ЯКОВЛЕВ: Такой цели не было. Но каждый говорит о том. что у него болит. И, конечно, это самые яркие страницы из биографии людей, и замолчать об этом – значит, заставить замолчать голос своей совести.
СУДЬЯ: Цель, спрашивает, какая?
ЯКОВЛЕВ: А вот такая...
СУДЬЯ: Какая?
ЯКОВЛЕВ: Чтобы оставить свидетельства живых людей, а это и для нас пример. Мы христиане – мы почитаем мучеников. И это для нас пример христианской нравственности, жизни, терпения.
ЛАПКИН: Мне в обвинение ставится желание поссорить Церковь с государством, что, дескать, у Церкви лояльное отношение с ним. Потому что я руководитель группировки златоустовского толка. Это ты замечал во мне? Если видел, то скажи.
ЯКОВЛЕВ: Во-первых, я хочу сказать, что этот вопрос выходит за рамки компетенции гражданского суда. Это явное вмешательство во внутренние дела Церкви...
СУДЬЯ: Яковлев, вы правильно говорите, что этот вопрос выходит за пределы предъявленного обвинения, и мы его не выясняем, и который раз Лапкину говорим, что ему это не вменяется.
ЯКОВЛЕВ: Но почему тогда это в обвинительном заключении? И вызывает недоумение, почему заявление архиерея приобщено к материалам уголовного дела?
СУДЬЯ: Этот вопрос уже снимался Лапкину.
ЯКОВЛЕВ: Если архиерейское письмо находится у Надежды Лапкиной, то как оно могло попасть к вам? Вы только лишний раз подтверждаете...
СУДЬЯ: Яковлев!!
ЯКОВЛЕВ: Да.
СУДЬЯ: Мы здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы сидим. Вопросов у Лапкина больше нет?
ЛАПКИН: Да вот здесь с содержанием...
СУДЬЯ: Оценку содержания будет давать суд.
ЛАПКИН: Но надо выяснить, повредило произведение человеку или не повредило.
ЯКОВЛЕВ: Я, получается, обвиняемый, а не только свидетель, раз на меня уголовное дело. Я вас просил тогда: судите меня на этом суде. Уже следствие шесть лет идет
СУДЬЯ: Всему своё время. Вопросы есть?
Обращается к присутствующим: «Я уже предупреждал, чтобы в зале не крестились. Не относится это только к Лапкину. He будем превращать суд в молебен».
30 июля. С 10 до 11 часов местного времени.
СУДЬЯ: Мы имеем ряд документов, которые в ходе суда не оглашались, но имеют доказательственное значение. Это публикация в газете «Известия» за 21 июля I980 года. Публикация под заголовком «Запад ищет сенсаций» (заявление священника Дудко). (Зачитывает статью.) Лапкин, вам известна эта публикация?
ЛАПКИН: Да.
СУДЬЯ: Ещё до... так сказать... Когда вы с ней познакомились?
ЛАПКИН: Когда вышел из тюрьмы в 1980 году. Я сразу же поехал к нему. Каждое предложение просил прокомментировать.
СУДЬЯ: Эту газету вы сами видели у него?
ЛАПКИН: Нет, здесь, в Барнауле дали мне.
СУДЬЯ: Кто дал?
ЛАПКИН: Я не помню. Как только вернулся, мне сказали: «Ты знаешь?» Я говорю: «Нет, не знаю».
СУДЬЯ: Из знакомых кто-то дал? Из своих?
ЛАПКИН: Да. Из знакомых кто-то дал, я не помню. А в тюрьме хотели мне... Так я, кажется, в тюрьме познакомился даже. Хотели мне показать на киноплёнке то, что показали по телевидению.
СУДЬЯ: Хорошо, поехали и попросили Дудко прокомментировать...
ЛАПКИН: Перед этим и проехал по знакомым: на Украине, в Киргизии был, слышал отзывы священников, мирян. В это время уже и в журнале «Московская патриархия» была его статья. Ну, я пришел к нему и попросил полностью прокомментировать её. Эта плёнка у вас есть, она изъята. Там у вас по алфавиту «1980. Беседа с Дм. Дудко». На 270 м. Так что её можно дать прослушать. И по каждому предложению расспрашивал его: как это понимать, что это означает? Он всё ответил.
СУДЬЯ: Так. Возраст какой его?
ЛАПКИН: 82-й год (пауза). Спрашивал его, как он написал, какие к тому послужили причины. Почему он сначала не соглашался, а потом согласился? Я задавал ему такие вопросы, что те, кому я давал прослушать, говорили: «Ему легче в КГБ было, чем с тобой разговаривать», – т.е. я задавал такие вопросы, как говорили мне люди, передавал не свои мысли, а мысли сослуживцев его из разных концов страны.
СУДЬЯ: Ну, ему, наверное, трудно было в такой ситуации. Он своё заявление сделал вроде как бы от души. Газета опубликовала, а теперь...
ЛАПКИН (перебивает): Если желаете, я прокомментирую, о чём мы разговаривали, беседовали. Я ясно понял. Могу это объяснить. И как он объяснил. Вот здесь, в конце: “Запрещаю публикацию всех клеветнических произведений”. Я говорю: “И как же вот «О нашем уповании»?” Он говорит: “Об этом речи здесь нет”. – “Клеветнические вы знаете?” Я говорю: “Не знаю”. – “Ну, значит, и нечего вам говорить. Это те, что в «Свете преображения» нравились кому-то за рубежом, они их и опубликовали”. Я говорю: “«Воскресное собеседование», «О нашем уповании», «На реках Вавилонских»”. Он говорит: “Нет, об этом даже речи не было. Это всё уже передергивают”. Так что то, что у меня сейчас взято, проповеди эти, совершенно к этому не относится. Я несколько раз переспросил его. – “Нет, говорит, благословляю, публикуйте их. Тебе дал Господь распространять это – распространяй”. И благословил меня. Честным Животворящим Крестом. “Об этом здесь, говорит, речи нет”. После этого ещё раз я с ним беседовал. То, что после этого наступило, как восприняли это его духовные дети, как некоторые отошли от него, и что он выслушал, когда эти его духовные дети поехали к старцам... Ещё жив сейчас Иоанн Крестьянин, к Тавриону поехали. Они тоже объяснили его поступок, сказали им, что у вас головы большие, а лбы медные, ничего вы не видите. И постучал им по лбу старец (его духовным детям).
СУДЬЯ: Он сейчас занимается той же деятельностью, да?
ЛАПКИН: Той же, или нет, не могу сказать, я...
СУДЬЯ (перебивает): Когда последняя ваша встреча была?
ЛАПКИН: Последнее свидание было, в храме слушал, говорит: “Считают, что я изменился в своих действиях, – пусть придут и послушают”. Я говорю, что все говорят, что Вы резко изменили стиль проповедей. Он говорит: “Нет, лучшее доказательство – сама жизнь, пусть придут и послушают”. А вот «Парадоксы и антиномии» (такова, к счастью, жизнь) – это его, фактически, ответы ученикам, своим духовным детям, которые задавали ему вопросы в виде нападок: “Почему Вы так поступили?” И он говорит: “Я многое предвидел, но не предвидел результата, что так будет. Если бы можно было время вернуть назад, я никогда бы этого заявления не сделал. Никогда! Потому что всё перевернули. Я говорил не об этом даже. Всё поставили во вред. Вот это я не предусмотрел. Один момент был, страшная тоска, доходило до отчаяния. Он говорит: восемь лет сталинских лагерей отбыл, и для него это был меньший удар, нежели сейчас отношение его духовных детей к нему”.
СУДЬЯ: Он за что сидел?
ЛАПКИН: Я не знаю.
СУДЬЯ (неразборчиво).
ЛАПКИН: Нет. конечно. Ничего этого не было. Я говорю: “Вот если Вы это заявление сделали бы раньше, оно имело бы больший смысл?” – “Нет”, – говорит. Он доказывает, что именно в тюрьме. “Здесь же под нажимом”, – говорит. Много было разных заявлений, вариаций. Вот из них выбирай какое (это ему было предложено). Вот он пишет одно – не подходит. Второе напишет, третье. Так. может, до десяти. А из них потом компоновали, какое для газеты более всего подходит. Как это выглядело в глазах других людей, он понял почти на другой день, как только вернулся. А в дальнейшем всё это показало...
СУДЬЯ (перебивает): Лапкин, всё это оправдание Ваше священника Дудко и перед нами.
ЛАПКИН: Я говорю, что Он не знал, что не для себя это говорю. Так, говорят, священники некоторые книги ваши побросали в огонь. Он говорит: “Ну, если они любили книги, и книги эти правильны, то при чем здесь я? Хотя бы я даже и умер и совсем был отступником, то какое это отношение к книгам имеет?” Он знал, что этот разговор будет не для меня одного, я дам слушать и другим священнослужителям, архиереи будут слушать, и он говорит для всех это. Да, о Дудко можно сказать только (я всё не могу говорить, так как он мой духовный отец), но только он поднялся над Россией как колосс один. И такой ситуации не складывалось ни с одним святым за всю историю христианской Церкви: быть покинутым всеми до единого архиереями. Это страшная трагедия нашей Церкви. В этот момент единственный он растерялся.
СУДЬЯ (перебивает): Может, и поделом? Если занимается такой клеветнической деятельностью. Чтобы другой не оказался бы в такой ситуации. Может, очень хороший урок?
ЛАПКИН: Нет, но как раз, что ему ставится к этим книгам, что у меня там взяли: об этом здесь даже слова нет. И это передернули. Один, может быть, только «Максим Исповедник». Но зато...
СУДЬЯ (перебивает): Но оценку книгам его эксперты дали?
ЛАПКИН: Но эксперты ведь неверующие. Если бы дали экспертам Библию послушать, по тогдашним временам, мы знаем, то, что... (неразборчиво) их казнили... первых христиан...
СУДЬЯ: Заключение экспертов не расходится с той оценкой, которую сам себе дает Дудко.
ЛАПКИН: Не об этом он говорил, я говорю. Не о книгах этих. Эксперты дают оценку книгам, о которых он слова не говорил. Он никак не предвидел, что всё это будет на одну доску поставлено. Он говорит: “Я никогда бы этого не сделал, согласился лучше умереть, нежели сделать такое заявление”.
СУДЬЯ: Ну, хорошо.
ЛАПКИН: “Для меня смерть, – говорит, – было бы несравненно легче перенести, нежели такое отношение друзей и духовных детей”.
СУДЬЯ: У нас есть ещё ряд документов 1980 года (начинает долго перечитывать даты протоколов осмотра и у кого и что изымалось, при этом он заставляет секретаря всё это записывать).
СУДЬЯ: Все эти вещи осматривались и приобщались. У Вас будут какие-нибудь замечания?
ЛАПКИН: Не знаю, так ли это. Люди, которые пытались в прошлый раз говорить (здесь Игнатий имеет в виду свидетеля Устинова, показания которого были весьма путаны и непонятны). На суде он не присутствовал вовсе, но был зачитан протокол допроса (сам свидетель Устинов уже стар и парализован), что больной человек, у него было там – не было. Сын хотел сказать (на процессе сын Устинова хотел дать пояснение по поводу допроса своего отца), но ему отказали в этом. Когда же он стал настаивать, то его попросту попросили покинуть зал, что он и сделал, – ему не дали сказать. Я же не знаю, как было или не было. Я читал, смотрел, написано так непонятно и разбросанный такой какой-то почерк. Я совсем не знаю, у кого что брали. «Возвращение к разговору» – мне тут 11 плёнок вменяется, а как свидетелей выслушали, оказалось, что только две. И две эти я не давал притом. Ну ладно, у меня тут хоть какие-то проблески доверия к правосудию появились, ладно, разберутся, всё-таки разобрались.
СУДЬЯ: Лапкин, по этим протоколам ничего не будет?
ЛАПКИН: Я совсем не знаю, как там было. Вообще ничего не могу сказать. Люди эти ничего не подтверждали. Я не знаю, так или нет.
СУДЬЯ: Но ведь не верить нельзя.
ЛАПКИН: Ни да, ни нет. Не верить у меня оснований нет, и верить оснований нет.
СУДЬЯ: Ещё один вопрос у меня. Он имеет отношение к делу косвенно. Лапкин, свидетель Бурдин.. Вы встречались с ним до этого, нет?
ЛАПКИН: С Сергеем Александровичем?
СУДЬЯ: Да.
ЛАПКИН: Я в глаза его видел, а беседовать – ни разу не беседовал. Ничего я ему не давал, не переписывались. Ничего не было. Только вот мимоходом. Я у отца его был, а он в это время заходил в комнату и вышел. Только и всего.
СУДЬЯ: Он правильно, значит, сказал, что беседовать вам не приходилось?
ЛАПКИН: Нет, совсем нет. То есть мы совершенно как бы...
СУДЬЯ (перебивает): Кроме как по телефону:
ЛАПКИН: Если бы раньше я его увидел где-нибудь на улице, то я не узнал бы, что это он. Я совершенно его не знаю. Поэтому то, что отставили его от защитника для меня, совершенно полная неожиданность была. Тем более, у меня в письменном виде заявления не было, перед самым закрытием дела (30-го закрытие было, и 30-го следователь принёс записку, что точно, уже созвонились и что всё нормально, всё, всё, всё). Довели до конца – и раз – ничего нету, все на одно. Я понял, что это просто обман.
СУДЬЯ: Такое заявление нам поступило. Оно к нам поступило 16 июня. Уже дело было назначено выше. А судебное заседание, получается, по существу...
ЛАПКИН (перебивает): Я объясню это, пожалуйста, вам.
СУДЬЯ: По заявлению не надо объяснять. Заявление ваше, получается, рассмотрели?
ЛАПКИН: Ну да, но месяц назад не было. Я не знаю, какие заявления писать. То есть меня каждый день баюкал следователь: всё нормально, всё хорошо. Всё-таки ваш следователь – старший следователь краевой прокуратуры Курьят Владимир Кузьмич. И уже в последний день приходит и говорит: «Ну, может быть, ещё надо для удовлетворения, чтобы (вдруг кто-нибудь спросит) в письменном виде, что вы желаете защитника». Я говорю: «Но Вы же созванивались». – «Да, – ГОВОРИТ, – всё так, но напишите всё-таки». Оказывается, всё это плелась интрига, просто хитрость, но что сделаешь?..
СУДЬЯ: Лапкин, всё же это заявление без внимания не оставлено, с этим вы согласитесь?
ЛАПКИН: Я согласен, что, если я просил хлеба, заявление подшили, а хлеба мне не дали, какой мне прок, бумажкой же я не питаюсь. Мне ею, как говорят, по-тюремному... отвели в сторону и бросили меня на произвол судьбы.
СУДЬЯ: Согласитесь, что нарушать закон мы не можем.
(Речь идёт о том, что диакон Сергей Бурдин готовился быть защитником на суде. Изучал для этого специальную литературу. Работая в библиотеке, он нашел ряд документов, циркуляров партии и правительства, в которых говорилось о фактах притеснения верующих и даже напрямую инспирировались административные меры в отношении них (фактов притеснения). Всё это он хотел огласить на суде, поскольку оглашение таких фактов Игнатием Лапкиным вменялось ему в вину, как клевета на советский строй. Но защитником Сергею Бурдину не дали стать. У него провели обыск и сделали его свидетелем по делу Лапкина. Свидетелю же на основании статьи УПК быть защитником не разрешается.)
ЛАПКИН: Знаете, одно дело закон, а чувство любви выше. Он не свидетель фактически. И вас могли бы вызвать, и вы не стали бы моим судьей.
СУДЬЯ: Ну, и никаких разговоров, конечно, о том, что вы...
ЛАПКИН: Конечно, закон есть человеческий закон. Я ничего не знаю в этих законах. Но я знаю только то, что обман-то остался. Мне следователь ещё подчеркнул: назаконном основании. 30 мая ещё узнал Параскун из вашего управления писал мне: всё утвердили, до конца. Значит, замысел уже был: обмануть. Да что меня обманывать, когда я в мешке сижу завязанный. Меня и обманывать нечего – ничего не могу сделать. Никак.
Допрос свидетеля Бурдина Сергея Александровича.
СУДЬЯ: Ладно. Свидетель Бурдин здесь? Пожалуйста, встаньте. Где вы сейчас служите? У нас возникли сомнения. В протоколе не указано.
БУРДИН: Это отношение к делу не имеет.
СУДЬЯ: Где вы служите?
БУРДИН: Я повторяю, что это отношения к делу не имеет. Я работаю в Троицкой церкви г. Красноярска.
СУДЬЯ: Кем?
БУРДИН: Вам третий раз повторять, что это отношения к делу не имеет?
СУДЬЯ: Пожалуйста, повторите.
БУРДИН: Запишите себе, что вы задаете вопросы не по делу.
СУДЬЯ: Мы усомнились в том, работаете ли вы. На наш запрос о том, работаете ли вы, мы попросили подтверждения. Уполномоченный по делам религий при Совмине по Красноярскому краю Лугунков ответил в телеграмме: «Регистрационная справка на диакона Троицкой церкви г. Красноярска Бурдина Сергея изъята мною в мае 1986 года». То есть Вы не являетесь священнослужителем и не вправе носить одежду.
БУРДИН: Священнослужителем я буду являться даже тогда, когда не буду гражданином Советского Союза. Запишите у себя там: статус священнослужителя пожизнен, если его не снимет Синод Русской Православной Церкви.
СУДЬЯ: Оснований носить эту вот одежду (указывает на рясу, в которую облачён диакон Сергей) у Вас нет. Поэтому Вы являетесь в ней не иначе как только с провокационной целью.
БУРДИН: Вы глубоко заблуждаетесь. До тех пор, пока я нахожусь в сане диакона, я имею право носить свою одежду где угодно. Закон это разрешает.
СУДЬЯ: Основания надо иметь.
БУРДИН: Для этого есть полное основание: свидетельство о том, что я рукоположенный диакон.
СУДЬЯ: Всё, Бурдин. К Вам вопросов больше нет. На сегодня работу заканчиваем до десяти часов завтрашнего дня.
1 июля. 10 часов местного времени.
СУДЬЯ: Продолжаем судебное заседание. Судебная коллегия сочла необходимым пригласить на судебное заседание экспертов, которые давали заключение по научно-религиоведческой экспертизе. Необходимость вызвать их возникла в связи с чем: ну, во-первых, подвергает сомнению выводы Лапкин. Заявление Лапкина от 26 июня 1986 года:
«Просил неоднократно и ныне настоятельно требую полной переэкспертизы всех материалов, предъявленных мне в обвинении, как заведомо ложных, порочащих советский государственный и общественный строй. Эту просьбу я выражаю с первого дня после ареста моего. По всей видимости, экспертизы никакой не было, хотя бы потому, что слушать и давать заключение на каждый материал должны не менее двух экспертов. Согласно оплаты экспертизы, на прослушивание записей затрачено 210 рублей, т.е. прослушано едва ли 80 часов. А на экспертизу было представлено работ на 335 часов. Как же за 80 часов могли прослушать эти 335 часов? И определение экспертизы, что «XX век христианства» и «Трагедия Русской Церкви» – есть выдумка и ложные измышления, тогда что же было признано на двадцать втором съезде партии? Это история, быль, а не измышления. Рогозин, Ярл Пейсти, Дудко – это чисто религиозные записи. Если начитано всё религиозное, истинное, то нет и нужды... поднимать всё за 1980 год.
«Ложные измышления» – это есть утверждения в моём обвинительном заключении, будто бы я знаю, что в этих произведениях есть неправда, и распространяю. Нет, я истинно и искренне верю в то, что так оно и было, как написано в инкриминируемом мне материале.
Слава Богу за всё. Лапкин».
Допрос экспертов Нагорновой Людмилы Корнеевны и Антоновой Надежды Ивановны.
СУДЬЯ: Приглашены на судебное заседание руководитель комиссии Нагорнова Людмила Корнеевна и член комиссии Антонова Надежда Ивановна. Пожалуйста, Нагорнова Людмила Корнеевна, несколько организационных вопросов: себя назовите, какая у Вас должность.
НАГОРНОВА: Нагорнова Людмила Корнеевна.
СУДЬЯ: Какой год рождения?
НАГОРНОВА: 1944-й.
СУДЬЯ: Адрес?
НАГОРНОВА: Свердлова 11, кв. 28.
СУДЬЯ: Должность назовите.
НАГОРНОВА: Доцент кафедры философии Алтайского государственного медицинского института.
СУДЬЯ: Образование?
НАГОРНОВА: Высшее.
СУДЬЯ: Стаж работы по специальности?
НАГОРНОВА: 18 лет.
СУДЬЯ: Пожалуйста, чтобы не возвращаться, запишем и Вас, Антонова Надежда Ивановна.
СУДЬЯ: Место работы и должность?
АНТОНОВА: Доцент Алтайского политехнического института, кандидат философских наук.
СУДЬЯ: Образование?
АНТОНОВА: Высшее.
СУДЬЯ: Мы вас обеих предупреждаем: за дачу ложных показаний... Первый вопрос: ваше мнение по отношению к тому заявлению, которое вами было дано в ходе предварительного следствия. Поддерживаете ли вы выводы на сегодняшний день?
НАГОРНОВА: Да. Без сомнения. Заключение дано верное.
СУДЬЯ: Сомнения Лапкина Вы можете развеять по поводу прослушивания по времени?
НАГОРНОВА: Ну, по времени, во-первых, смотрели сразу четыре человека одновременно. Некоторые плёнки смотрелись от начала до конца. Вот например я лично «о. Арсения» от начала до конца, «Свидетельство Марии Евлампиевны» – от начала до конца. «Масонство» и другие. Следующий момент, который нужно выделить...
СУДЬЯ: А остальные?
НАГОРНОВА: Да. остальные в это же время. Надежда Ивановна «Масонство» смотрела. И так далее. Ряд плёнок смотрелось в объеме, ну, для нас достаточном для заключения. Картина была совершенно ясная. И последний момент: ряд плёнок полностью были идентичны текстам, которые были представлены: Рагозин... Причем это было проверено. Сличаются текст и плёнка. Так что всё... в достаточной мере...
СУДЬЯ: Хорошо. В заключении не нашли отражение ваши выводы по ряду работ: Рагозин «Существует ли загробная жизнь?», «Совокупность совершенства», «Кто же этот?». Проповеди Дмитрия Дудко есть. «Во время и не во время» нашло отражение, а вот «Беседы» его и проповеди Ярла Пейсти... Содержат ли в какой-либо форме (завуалированно или прямо) клеветнические измышления? Если содержат, то конкретно в чём? Мы ряд работ...
НАГОРНОВА (перебивает): Ну, в принципе, мне знакома «Существует ли загробная жизнь?» Рагозина, «Кто же этот?». Мне кажется, если возник такой вопрос, нужно дать время дополнительное, чтобы всё было доказательно, полностью... Для этого нужно...
СУДЬЯ: Чтобы было доказательно?
НАГОРНОВА: Да. чтобы было доказательно, чтобы вот постранично буквально. Во всяком случае, по «Существует, ли загробная жизнь?» я могу сказать.
СУДЬЯ: Значит, эта работа вами исследована?
НАГОРНОВА: Да, конечно, конечно. Страницы 15, 10, 18-я страница. В предисловии, и не только в предисловии, где напрямую... ЭтоРагозина «Существует ли загробная жизнь?», где апологетически весьма нам хорошо...
СУДЬЯ: Сколько времени потребуется для дополнительной экспертизы?
НАГОРНОВА: Дня три нужно, чтобы всё...
ЛАПКИН:...(неразборчиво).
СУДЬЯ: Конечно. Сейчас. Произведения экспертами исследовались. На ряд работ, Вы сами слышали, ответы есть, поставлены. Эксперты рассматривали произведение в той или иной мере, так или иначе ответы на ряд работ, на поставленные вопросы даны. А вот на эти, сами Вы заметили, что по Рагозину полная экспертиза... Да?
ЛАПКИН: По Рагозину вообще ничего нет, никакого ответа не получили ещё.
СУДЬЯ: Никакого ответа нет, так как экспертиза неполная.
ЛАПКИН: Экспертизы и не было никакой и не может быть. В этом мы убедимся через три дня. Мне хотелось бы задать вопрос по ЯрлуПейсти. Если по Рогозину есть...
СУДЬЯ: Лапкин. Лапкин, подождите немного... Не Вы один исследовали, судебная коллегия тоже исследовала... И мы пришли к такому мнению: не на все вопросы даны ответы, поэтому мы и пригласили специалистов, которых мы видим в зале. Работы тоже назвали, которые необходимо исследовать. Вот у Вас что-то будет дополнительно... неясное по экспертизе?
ЛАПКИН: Да, неясно по «Совокупность совершенства». Конкретно указать, что относится кo мне в обвинении, а не то, что там такие выражения, например, что атеизм ничего не несёт в себе морально, на чём можно построить настоящую и будущую жизнь. Эта фраза к обвинению не относится. Я хотел...
СУДЬЯ (перебивает): Значит, вы эксперту ставите вопрос: конкретно содержатся ли в работе Рагозина какие либо клеветнические измышления?
ЛАПКИН: Да, измышления. Конечно, если в Бога она не верит...
СУДЬЯ: Если содержится, как Вы говорите: хотя бы одну строчку назовите, если содержится, то конкретно, какую...
ЛАПКИН: Конкретно указать, на это. Если она в Бога, говорю, не верит, то она скажет: ты веришь в Бога – это клевета. Вот и всё. Так ведь до чего угодно можно дойти. И там именно об этом речь идёт.
СУДЬЯ: Вопрос понятен.
ЛАПКИН: Теперь по Ярлу Пейсти. Книг нет, но понятно...
СУДЬЯ (перебивает): Есть плёнки.
ЛАПКИН. Знаете, я пару слов в конце скажу Вам, потому что помните: воины прибежали, у них ещё руки от страха тряслись, продали своё и детей... спасение навеки.
СУДЬЯ: Лапкин, Лапкин...
ЛАПКИН: Я сейчас хотел о Ярле Пейсти сказать. Ведь по Ярлу Пейсти книг нет. И только Ярла Пейсти слушать 135 часов. И так, как мы слушали: в одном месте, в другом (Игнатий говорит здесь о прослушивании плёнок в закрытом заседании суда). Меня судья спрашивает: «Ну, в общем, дальше такое?» Да, такое. Потому что я знаю: 135 часов слушать – не смотреть, как вы говорите: «Мы просматривали с Надеждой Ивановной». Плёнки не смотреть надо, их слушать надо.
НАГОРНОВА:...(пытается перебить)
ЛАПКИН: Я прошу вас выслушать, вопрос конкретно ставлю: чтобы вы из Ярла Пейсти нашли такие выражения, которые назывались бы не так. Допустим, вот из Тамбова, написано, что это центр там шпионский. Вы тут наговорите, я готов сам себя уже расстрелять. Вы не центр называйте, не котёл, где варилось что-то, а конкретно пищу. А то: «Он работает в том центре, сбор политической информации». Я этого ничего не знаю. Я проповеди беру в чистом виде, как они есть. А какое знамя на них, звезда шестиконечная или свастика, мне это...
СУДЬЯ: Вопрос в связи с работой Ярла Пейсти какой будет?
ЛАПКИН: То же самое: что относится ко мне, к обвинению, что я распространяю заведомо ложные измышления. Содержат ли они это? То есть плёнок предоставлено пятнадцать...
СУДЬЯ (перебивает. диктует секретарше):...если содержатся, то какие...
ЛАПКИН: Какая дорожка, какое место, чтобы мы могли прослушать. И желательно, если можно, чтобы люди это услышали. И теперь: выслушать всю плёнку, а не так, чтобы вы взяли в одном месте, и, например, назвал свой адрес автор – Стокгольм: «А! Стокгольм – не наше. Под топор». Чтобы так не было.
НАГОРНОВА: Нет.
ЛАПКИН (перебивает): Но, однако, так. В вашем заключении пока ничего не было, кроме того, что радиостанция ненашенская. Больше ничего нету.
СУДЬЯ: Вы так увлекаетесь собой, только сами себя и слушаете.
ЛАПКИН: Нет. Ну, я же расстаюсь с человеком. Больше я с ней не буду...
СУДЬЯ (перебивает): Погодите минутку. Вы не слушаете никого, кроме самого себя. Мы пригласили специалистов, чтобы поставить вопрос перед судом. Пожалуйста, поставили. По Рагозинским работам: содержатся ли конкретно и в чём выражается? По Ярлу Пейсти то же самое.
ЛАПКИН: Что относится к преступлению, а не то, что с атеизмом; там написано, мы не согласились. «Ах, так! Атеизм – наша государственная религия, значит...»
СУДЬЯ (перебивает): Поставили задачу перед экспертами?
ЛАПКИН: Да, чтобы так звучало.
СУДЬЯ: Ещё какую?
ЛАПКИН: О произведениях о. Дм. Дудко – не смотреть, а слушать я прошу. Проповеди Дудко... а проповедей там – 4 плёнки. Чтобы также было указано: плёнка, дорожка и о чём.
СУДЬЯ: Вопросы те же самые?
ЛАПКИН: Те же самые. Теперь:«От тьмы к свету», потому что даже в обвинительном заключении, вот этом, на 6 и на 13 и страницах совершенно противоположное напечатал следователь: в одном месте написано «антисоветские», а потом одумался и говорит «всё дореволюционное»...
(На этом полученная нами самиздатская запись обрывается)».
(«Русская мысль» Париж. № 3650 5 декабря 1986 г., стр. 7 «Советский Союз сегодня»).
(Судья: Макаров Владимир Александрович, р. т. 22-44-85, ныне судья в арбитражном суде. Прокурор Мордовин Я. И. умер. Свидетель свящ. Скачков М. Ф. умер, Яковлев Г. М. (впоследствии иеромонах Григорий) – убит кришнаитом.)
Труды «Златоуста» коммунисты не признавали вредными. Они говорили тогда через сотрудников КГБ Никулина Ю. М. (тел. 36-88-82): хоть мешками тиражируй их. Почему? Но тогда, когда Иоанн говорил к живым людям, нарушителям Божественных законов, его арестовали, и сослали, и он погиб от мучений. Но если бы он жил сегодня и говорил то же самое, буква в букву, что и тогда, но только по отношению к нынешним правителям, то пощадили ли бы они его? Значит труды имеют силу только от того, применяем ли мы их к нынешнему моменту и достигаем ли сердец живущих ныне этими трудами.
Оживотвори то, что живо, но под пеплом времени. Соделай опасным и то, что было опасным когда-то для врагов Божиих.
Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 87 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
МИТРОПОЛИТУ СТАВРОПОЛЬСКОМУ И БАКИНСКОМУГЕДЕОНУ | | | ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО, КОТОРОГО НЕ ДАЛИ СКАЗАТЬ |