Конкурс социальных проектов

Для инвестирования средств в социальную сферу бизнес участвует как в софинансировании проектов в рамках различных конкурсов и программ, так и проводит собственные конкурсы социальных проектов.

Первый конкурс социальных проектов стартовал в мае 2002 года с грантовым фондом в 1 млн. долларов США, второй в сентябре 2003 года с увеличенным фондом в 1,5 млн. долл. Произошло не только увеличение грантового фонда, но и расширилась география участников. Если первый конкурс охватывал 17 населенных пунктов, то второй уже 24.

Целью конкурсных программ было развитие социальной сферы муниципальных образований через повышение активности населения, развитие наиболее эффективных социальных технологий, предоставление безвозмездных социальных услуг детям и молодежи на постоянной основе в населенных пунктах, охватываемых конкурсной программой.

При отборе проектов в первую очередь учитывалась его значимость для социального развития населенного пункта, новизна идей, подходов, используемых социальных технологий, а также экономическая эффективность проекта, долгосрочность его результатов.

Если смотреть по самым общим результатам, количеству поданных (более 500) и поддержанных компанией проектов (76), можно говорить о достижении целей повышения активности и заинтересованности населения в решении социальных проблем территорий.

Приведенные примеры далеко не исчерпывают масштабы этой деятельности, существует большое разнообразие конкурсных программ с участием бизнес-структур. Но главное то, что это развивающиеся процессы, аккумулирующие знания и опыт государства, бизнеса и некоммерческого сектора. Российский бизнес не только восстанавливает и развивает идеи филантропии и демонстрирует сопричастность к решению социальных проблем, но и привносит прагматичный взгляд и новые решения в социальную сферу, способствующий развитию потенциала территорий.

Одним из вопросов, который в тот или иной момент своего развития задают хозяйствующие субъекты, является вопрос об эффективности использования ресурсов.

С 1999 послекризисного года в России наблюдается рост объемов производства, относительно стабильная динамика увеличения чистой прибыли. Целый ряд российских компаний могут быть охарактеризованы как вполне успешные. При этом все острее встает вопрос об эффективности использования компаниями ресурсов для достойного участия в конкурентной борьбе, о необходимости активного развития и привлечения инвестиций на эти цели.

Один из путей повышения эффективности деятельности компании – реструктуризация бизнеса, вывод непрофильных активов.

Непрофильные активы условно можно подразделить на две категории. К первой относятся те, которые достались предприятиям в наследство от советской эпохи: это ведомственный жилой фонд, объекты социально-культурной сферы (дома культуры, ясли, детские сады, оздоровительные лагеря, клубы, больницы и поликлиники, бассейны, дома отдыха и т.п.), объекты коммунально-бытового обслуживания, выполняющие полностью или частично функции объектов городского и коммунального хозяйства (котельные, теплосети, общественный транспорт, водоканализационные сооружения). Для активов указанной группы характерны: абсолютная неприбыльность (вернее даже – убыточность для организации, их содержащей), закрепленная правовая возможность их передачи органам местного самоуправления, которую иногда весьма проблематично реализовать, важная социальная роль данных активов для населения.

Ко второй группе относятся не только и не столько активы советского периода (хотя, безусловно, особенности организации производства в СССР дают себя знать до настоящего времени), сколько имущество, приобретенное в ходе приватизации - это различного рода производства, не связанные с основным бизнесом компании (банки, консалтинговые, инвестиционные, страховые организации, сельскохозяйственные и пищевые производства и т.п.). Их деятельность вполне может быть прибыльной, производимая продукция - конкурентоспособной. Решение о сохранении их существующего статуса принимается исходя из потребностей дальнейшего развития основного бизнеса.

В настоящее время процессы реструктуризации компаний активизировались. В монополиях – энергетике и железнодорожном транспорте в преддверии реформ принимаются меры по повышению привлекательности предназначенных для продажи активов путем оптимизации организационной и функциональной структуры компаний.

В нефтяном бизнесе отчетливо проявляется тенденция к проведению реструктуризаций и выводу непрофильных активов. Стремясь повысить свою эффективность, упростить организационную структуру, оптимизировать издержки Тюменская нефтяная компания, «ЛУКойл», «Сургутнефтегаз» выводят сервисные активы – транспорт, ремонтные мастерские и прочие подобные обслуживающие подразделения. По оценкам, реализация таких мероприятий позволит сократить издержки на 20-25% в год.

От непрофильных активов избавляются РАО «Газпром», ГМК «Норильский никель», «РУСАЛ», «Северсталь», «СУАЛ» и другие крупные компании.

Влияние государственной политики на принятие решений о реструктуризации компаний, избавлении от второй группы активов, несравнимо меньше той степени зависимости от действий и решений публичных властей, которая характерна для работы с объектами, подлежащими передачи в муниципальную собственность.

История свидетельствует, что недоверие у бизнеса к власти существовало еще издавна. Так по свидетельству английского посла при дворе Ивана Грозного Дж. Флетчера «стоило купцами прочим состоятельным людям узнать о приближении государевых мужей, как они начинали подальше прятать свои товары и деньги – отберут» [73]. Этому было две причины, 1) одной стороны в результате нестабильность прав собственности, имущество могло быть конфисковано и 2) по причине укрывательства от налогов. Ухищрения по поводу уплаты налогов восходят ко времени Петра Первого и ранее. Все помнят историю Демидовских заводов.

Одна из причин недоверия бизнеса к власти крылась и в порочной практике подкупа чиновников, которая так же имеет длительную историю.

Вторая сторона данной проблемы - доверие и уважение общества к бизнесу. «Как писал в начале ХХ века Василий Розанов, в России трудовой собственности почти нет, а вся собственность выросла из «выпросил», или «подарили», или кого-нибудь «обобрал», и оттого «не крепка и не уважается»[74]. Учитывая события двух революций, а также события постсоветского времени, и в особенности приватизации, можно говорить о том, что со временем мало, что изменилось и в сознании людей образ бизнеса по прежнему воспринимается негативно. Так, согласно исследованию газеты «Ведомости» по результатам опроса какова роль бизнеса около 74 % опрошенных ответили, что считают ее негативной. А еще 77% считают, что «итоги приватизации нуждаются в полном или частичном пересмотре»[75].

Аналогичная ситуация существовала во Франции и Германии после Второй мировой войны. В обеих странах уровень общественного доверия национальному бизнесу в первые послевоенные десятилетия был невысок. Это проявлялось не только в результатах опросов общественного мнения, но и том, что население голосовало преимущественно за левые партии. Они сумели добиться общественного признания и освобождения от имиджа «корыстной силы»…вместе с экономическим ростом, плоды которого смогла разделить большая часть общества. Стагнация экономики несла противоположные стимулы. Она побуждала общество к недоверию и подозрительности. А бизнес к закрытости» [76].

Количество СРО предпринимателей позволяют говорить о готовности деловых кругов к сотрудничеству. Что касается гражданского общества, то результаты обследования проведенного ВЦИОМ свидетельствует обратное[77]:

Так только 2-4% россиян считают для себя приемлемым участие в политических партиях, профсоюзах, общественных и религиозных организациях, органах местного самоуправления. Приемлемыми формами активности для них помимо участия в выборах власти различного уровня является только участие в коллективном благоустройстве «среды обитания» и сборе денег нуждающимся на различные нужды.

Одна из причин данного положения кроется в недоверии населения организациям гражданского общества. Так 72% опрошенных считают их влияние на жизнь страны как крайне незначительное. Другая, по нашему мнению, заключается в недоверии не только общественным организациям и недостаточности знаний о их роли и целях, но и в недоверии власти: 30% считают, что у власти и общественных организаций различные цели.

Основными причинами общественной пассивности является качество жизни населения. Согласно опросу «занятость людей своими насущными проблемами» (44%). И общественный нигилизм (апатия к происходящему, как результат перестроечных реформ, незавершенность процесса перестройки сознания основной массы населения): «уверенность в том, что их общественная деятельность не будет результативной» (43%).

По данным социологов, демократические институты возникают тогда, когда численность среднего класса достигает 50% населения. В России в настоящее время по их же данным средний класс оценивается как 30% населения (хотя это самый оптимистичный прогноз) и достигнет 40% лишь к 2010 году[78]. Таким образом, достижение средним классом критической массы является достаточно длительным процессом.

Проблема состоит в том, что в случае, если демократическая среда слабая, то это приводит к неравноправным отношениям между гражданским обществом и исполнительной властью и гражданским обществом и бизнесом. Это еще раз подчеркивает необходимость госрегулирования в данном процессе, инициирования государством социального поведения бизнеса.

Подобная деятельность государства как нельзя лучше укладывается в его деятельность в рамках новой модели социального партнерства. Теоретически и практически возможны 2 варианта развития отношений:

1 вариант – когда государство выступает в правовом статусе публичной власти на принципах отношений власти-подчинения;

2 вариант – когда государство действует в правовом статусе СП как субъект системы СП, на принципах равноправия.

Анализ сложившейся практики СП в рамках трипартистской системы показывает, что роль государства характеризуется «малоответственным отношением органов исполнительной власти к выполнению своих обязательств» [79].

По мнению В.Н. Киселева «специфика позиции государства в России заключается в том, тот оно склонно игнорировать других социальных партнеров, силы и влияние которых на социально трудовые отношения зачастую ограничены и малоэффективны. К сожалению государство не нашло золотой середины между принципами ответственности и равноправия и, неоднократно нарушая свои обязательства, претендует на особое монополизированное положение в системе партнерских отношений»[80].

Необходимо усиление роли государства на принципах равноправия участников. Система СП в России должна решаться путем роста заинтересованности в решении важных социальных, трудовых, экономических проблем не путем силового давления «сверху» или сопротивления «снизу», а в ходе конструктивных переговоров и достижения взаимного согласия.

Итак, на основании вышесказанного можно сделать вывод, что ввиду слабости развития российского гражданского общества именно государство должно стать той силой, которая побудит предпринимателей к социальной ответственности. Государство как регулятор рамочных условий хозяйствования должно, с одной стороны, стремиться повысить степень ответственности предпринимателей перед обществом, а, с другой стороны, предоставить предпринимателю больший маневр на рыночном «поле».

Очевидно, для этого потребуются новые способы регулирования деятельности предпринимателей с целью повышения их социальной ответственности. Проведение административной реформы, которая отводит большую роль саморегулирующим организациям, подталкивает необходимость выработки четкой позиции по данному вопросу. Необходима стратегия формирования и развития социальной ответственности бизнеса. Ее отсутствие замедляет процесс налаживания взаимоотношений власти, бизнеса и гражданского общества.

Так, например, власть осуществляет давление на бизнес с целью установления партнерских отношений с НКО. В тоже время в развитых странах бизнес идет на установление партнерских отношений под давлением НКО. У нас же ввиду слабости последних это пока не возможно. Одним из способов, побуждающих общественность к участию в различных НКО, могли бы стать льготы самим некоммерческим организациям, занимающимся вместе с бизнесом реализацией социально значимых проектов на своих территориях. Речь идет о введении льгот на налогообложение НКО. Разумеется, НКО не должны при этом трансформироваться в агентов иностранного политического воздействия (давления) на государство, предоставлять абсолютно прозрачную отчетность о финансовых источниках своей деятельности.

Одновременно видится целесообразным принять льготы на благотворительные отчисления коммерческих организаций, побуждающих предпринимателей к социальной ответственности, как это имеет место во многих странах и, в частности, в США. Однако механизм таких льгот требует дополнительного и серьезного обоснования.

Сибирский центр социальных инициатив, проведший за время своего существования несколько крупномасштабных исследований в области некоммерческого сектора и благотворительности коммерческих структур, десятки локальных исследований качества и перспектив взаимосвязей между НКО и органами государственного управления, в настоящее осуществляет в качестве приоритетной Программу подготовки оценщиков социальных проектов и формирования института социальной экспертизы в России. Очевидно, что аналогичные проекты могли бы финансироваться и из государственных агентств[81].

Еще одним шагом на пути совершенствования межсекторного диалога необходимого как институциональной инфраструктуры социальной ответственности бизнеса могло бы стать финансирование через названные выше структуры программы по подготовке специалистов в области межсекторного диалога. Аналогичная программа под названием Программа аккредитации экспертов в области структурирования отношений между деловыми, государственными и некоммерческими структурами (Partnership Brokers Accreditation Cheam) действует в Варшаве. Она организована уже упоминавшимся выше Форумом лидеров бизнеса Принца Уэльского (The Prince of Wales International Business Leaders Forum ­ – IBLF). Программа рассчитана на лидеров НКО, представителей бизнеса и местной власти. Причем это серьезная подготовка специалистов включающая совместные семинары и обучение на местах в течение 6 месяцев [82].

Необходима выработка инструментов­ – создание согласительных комиссий при органах исполнительной власти, в которых бы участвовали представители бизнеса и НКО. Этот своеобразный котел, который переваривал бы интересы трех участников межсекторного диалога, включая государство. И в результате формировался бы запрос бизнесу на необходимые социальные программы на определенной территории. Причем информация о деятельности данных комиссий должна быть доступна широкой общественности.

Главное – это цепочка последовательных решений, свидетельствующих об ожиданиях государства в отношении бизнеса. Причем следует учесть тот факт, что один из немаловажных аспектов в данном вопросе является прозрачность работы самих государственных структур. Население и бизнес должны быть уверены, что решения принимаются справедливо на основании реального вклада компании в жизнь общества и не могут быть куплены недобросовестным предпринимателем у коррумпированного чиновника.

Дата добавления: 2015-09-05