Глава 27. Домой я вернулась поздно, по дороге купила запас продуктов и

Домой я вернулась поздно, по дороге купила запас продуктов и, решив еще прихватить вкусных булочек, притормозила у хорошо знакомого магазинчика-пекарни.

Продавщица, увидев меня, воскликнула:

- Ваши любимые, с корицей, в духовке стоят!

- И долго им печься? - пригорюнилась я.

Девушка бросила взгляд на часы.

- Семь минут.

- Нет проблемы, посижу пока в машине, покурю, - обрадовалась я и вернулась в "Жигули".

Меня трудно назвать настоящей курилыцицой, потому что дымлю я нечасто, две-три сигареты в день, не более, легко могу обойтись вообще без табачных изделий, в моем случае речь идет не о пагубной привычке, а о баловстве. Но иногда, как, например, сегодня, к пачке с надписью "Минздрав предупреждает" меня толкает усталость.

Я устроилась за рулем, щелкнула зажигалкой и принялась бездумно смотреть, как легкий серо-синий дымок утекает через открытое окно на улицу. Стояла непривычная для Москвы тишина. Впрочем, пекарня расположена в маленьком переулочке, знают о ней лишь постоянные покупатели, в основном такие, как мы с Томочкой, местные жители.

Внезапно около лавки материализовалась живописная группа - трое парней в милицейской форме, толстых, похожих на раскормленных мышей. С ними была девушка, крохотная, ростом ниже меня, весом, наверное, кило тридцать, не больше. Сначала я приняла ее за ребенка одного из ментов, потом, приглядевшись поняла, что щуплое, смахивающее на больного комара тщедушное создание тоже находится при исполнении служебных обязанностей, на девочке красовались форменная юбка и рубашка с погонами.

В руках она держала поводок, на другом конце которого был привязан здоровенный ротвейлер с добродушной мордой. Собачка, встань она на задние лапы, явно оказалась бы выше хозяйки, да и веса в ней было вдвое больше.

- Слышь, Таньк, - сказал один из ментов, когда процессия достигла пекарни, - постой тут, мы булочек купим.

- Я с вами, мальчики, - голосом трехлетней малышки пропищала коллега.

- С собакой в магазин нельзя, - возразил другой парень.

- Ладно, - кивнула Таня.

- Стой спокойно.

- Ага.

- Мы сейчас.

- Ладно.

- Не бойся, с тобой же Гектор.

- Мне совсем не страшно, - дрожащим дискантом заявила Таня, - кого тут опасаться?

Милиционеры исчезли в магазине, Таня прижалась к стене, и тут, словно черти из табакерки, появились два рослых парня очень неприятного вида, с наглыми улыбками.

- Че, - сказал один, - булок возьмем или ну их на...

- Гля, Павлуха, какая киса, - заржал другой, черноволосый юноша, - хорошенькая.

- Этта што ль?

- Ну!

- Рожа как задница, - вынес вердикт Павел, оглядев Таню, та, вспыхнув огнем, отвернулась.

- Ну, ничаво, - протянул брюнет.

- Нравитца?

- Прикольная.

- Так забирай себе, разрешаю.

Черноволосый приблизился к Тане.

- Слышь, тя как звать?

- Отстаньте, - пискнула девушка, - а то хуже будет.

- Колян, - лениво заметил Павел, - похоже, тя пугают.

- Хто?

- Она.

- Е! Эта?

- Верняк.

- Слышь, киса, - заухмылялся Колян, - ты че, на карнавал собралась, с песиком?

- Я сотрудник милиции, - гордо пропищала Таня, - уйдите, а то хуже будет!

Парни согнулись от смеха. Больше всего в этой ситуации меня удивило поведение ротвейлера. Здоровенная псина отвернула в сторону большелобую голову, зевнула и села на асфальт.

- Ты ментовка? - справился наконец с припадком хохота Павел. - Супер! Прикол. И че сделаешь? Арестуешь?

- Вы мешаете мне исполнять служебные обязанности, - бойко прочирикала Таня.

Хулиганы снова застонали от хохота.

- Киска улетная, - простонал Колян. - Пошли, Покажу интересную штучку.

- Отстаньте, хуже будет, - попугаем твердила девушка.

- И че? Застрелишь?

- У меня нет оружия, - призналась Таня, - и лучше вам уйти, а то не сдобровать.

Я со все возрастающим изумлением наблюдала за сценой. Почему Таня не зовет коллег? И какой прок от служебной собаки, которая дрыхнет, не обращая внимания на стремную ситуацию?

- Ути-пути, муси-пуси, джага-джага, - запел Колян и вытянул руки, - киска-сосиска...

- Умоляю, не трогайте меня.

- Не боись, тебе понравится.

- Плохо тебе будет.

- Ни фига.

- В последний раз предупреждаю.

- Ох, надоело, киска-крыска, - рявкнул Колян и ухватил Таню за плечи, - пошли по-хорошему вон туда, в уголок! Мы быстренько, чик-чирик, и готово.

Или я тебе не понравился? Зря, зря.

- Уйди, - попыталась вывернуться Таня, - право слово, сейчас слу..

Договорить она не успела, я, уже собравшись выскочить из машины и с воплем "Помогите!" нестись в пекарню, застыла на месте. И было от чего. До сих пор я видела подобное зрелище лишь в фильме "Матрица", но там был киноэффект, а сейчас события разворачивались в реальности.

Ротвейлер лениво встал, затем слегка осел на задние лапы, подпрыгнул вверх, сделал сальто и задними лапами ударил Коляна по голове. Хулиган упал, словно подкошенный.

- Гектор, - закричала Таня, - умоляю, пожалей их!

Пес чихнул, снова присел и опять взметнулся вверх.

Но на этот раз он не стал кувыркаться, просто огромной головой боднул Павла в лоб. Мерзавец плюхнулся на асфальт.

- Гектор, милый, - чуть не рыдала Таня, - остановись.

Собака схватила Коляна за правое запястье и потрясла, на рукаве у парня показались капли крови, та же участь ждала Павла.

- Гектор! - закричала Таня. - Стой, ой, ой, ну не надо!

Но ротвейлер решил расправиться с врагами до конца. То, что хулиганы лежали без сознания, с прокушенными руками, его не остановило.

Гектор глянул на Коляна и совершенно по-человечески вздохнул. Весь его вид говорил: "Неохота, конечно, но ведь надо!"

Потом он поднял лапу, блестящая струя полилась на хулигана.

- Гектор, - умоляла Таня, - нельзя быть таким мстительным! Это нехорошо! Неинтеллигентно! Фу!

Пес встал на четыре ноги, с удовлетворением оглядел дело своих рук, если, конечно, слово "рука" возможно употребить в этой ситуации, потом подошел к Павлу и внимательно осмотрел поверженного хулигана. Пописать собаке уже было нечем, но Гектор сумел найти достойную альтернативу, он повернулся к мерзавцу задом, сгреб лапы вместе, сгорбился...

- Гектор! Какая гадость! - завизжала Таня. - Ты же знаешь, что мэр велел штрафовать тех, кто оставляет кучки! У меня нет веника и совка! Как теперь я уберу за тобой! Впрочем, если парень согласится снять рубашку, можно вместе с ней твою визитную карточку выбросить.

Гектор окинул хитрым взором обкаканного хулигана, потом вразвалочку вернулся к девушке и сел у ее ног.

- Милый, - заволновалась та, - ты испачкался!

С этими словами она вытащила из кармана кокетливый белый носовой платочек и принялась заботливо вытирать морду пса.

На улицу вышли милиционеры.

- Боже! Опять! - возмутился старший.

- Прости, Юра, - покаянно ответила Таня, - я их предупреждала, уйдите, нет, не послушали.

- И нам теперь их в отделение тягать! Ну е-мое, вызывай Лешку!

Один из милиционеров вытащил мобильный, второй присел около Гектора.

- Слышь, парень, ты обещал больше их не обсирать!

Ротвейлер понурил голову.

- Ну накостылял по шее, и хватит! Прикинь, какая вонь опять пойдет! Дежурный материться станет!

- Р-р-р, - тихонька заворчала собака.

- И некрасиво это!

- Р-р-р.

- Дал по лбу - и хорош!

- Р-р-р.

- Ох, видно, тебя не перевоспитать!

- Гав, - согласно ответил Гектор.

- Милый, хочешь булочку, - засуетилась Таня, - кушай, котик!

Ротвейлер разинул клыкастую пасть, мигом, не жуя, проглотил сдобу и начал облизываться.

- Котик обормотик, ненасытный ротик, - сказал Юра и тут только заметил меня:

- Чего глядите, гражданочка?! Езжайте себе мимо, ничего интересного, нормальная работа, задержание асоциальных элементов.

- Булочки жду с корицей, - растерянно ответила я - надо же, как ваша девушка собаку натаскала!

Юра улыбнулся.

- Не, наоборот все, это Гектор Таню дрессируют.

Идите в магазин, испекли они целый противень.

- Собака учит Таню? - изумленно переспросила я.

- Ага, - кивнул Юра и протянул Гектору еще одну плюшку.

- Успокойся, пакостник, вечно бы тебе по-своему поступать.

- Ротвейлер умеет кувыркаться в воздухе и бить соперника лапой, - не успокаивалась я.

- Это еще ерунда, - кивнул Юра, - впрочем, неудивительно, в прошлой жизни Гектор существовал под именем Брюс Ли.

Пораженная увиденным, я вошла в пекарню, набрала булочек, пирожков, потом, не удержавшись, прихватила еще и кекс. Продавщица тщательно стала укладывать покупки в фирменные коробочки. Длилось это довольно долго, одна булочка никак не хотела влезать в отведенное ей место.

- Сейчас еще одну упаковку принесу, - вздохнула кондитерша.

- Не надо, - ответила я, - давайте так.

Когда я вышла на улицу, милиционеры, переругиваясь, впихивали в раздолбанный "уазик" еще не пришедших в себя грязных хулиганов. Тани не было видно, Гектор с видом смиренной овечки сидел у двери пекарни. При виде меня он задергал носом, псу явно нравился аромат сдобы.

- Можно пройти? - спросила я.

Гектор прищурился.

- Вы же не тронете меня? - осведомилась я. - Ничего плохого не делаю, иду к себе домой, с плюшками. Ваша Таня мне симпатична, ей, правда, следует слегка пополнеть, но я не имею никакого права ехидничать над весом девушки, сама не слишком корпулентна.

- Гав, - тихо вступил в разговор ротвейлер и начал шевелить хвостом-обрубком.

- Хотите булочку?

- Гав.

- А вам можно?

- Гав.

Я покосилась на ментов, занятых процессом погрузки. Наверное, ничего плохого не случится, если я угощу пса, такому и килограмм выпечки не повредит.

Но как булку дать? Положить на асфальт? Боюсь, Гектор оскорбится.

Пересиливая страх, я вытянула руку.

- Прошу вас.

Очень осторожно, одними губами, пес взял угощение и мгновенно проглотил его.

- До свидания, - кивнула я, - конечно, мне хочется еще раз увидеть, как удивительная собака красиво кувыркается в воздухе, но понимаю, что вы больше так сегодня делать не станете.

Ротвейлер отвернулся и стал смотреть на своих коллег, у которых никак не получалось впихнуть хулиганов в железный коробок на колесах. Я пошла к своей машине, взялась за дверь и услышала:

- Гав!

Я повернулась на звук, Гектор, явно ждавший того, что я посмотрю на него, присел на задние лапы, потом ловко, пружиной, взлетел вверх, сделал сальто, вновь встал на четыре лапы и сообщил:

- Гав!

Я чуть было не уронила коробки, набитые пирожками. Ротвейлер великолепно понимает человеческую речь, и он явно решил поблагодарить незнакомку за угощение.

- Гектор, - послышалось слева, - давай, пошли.

Ротвейлер стрелой полетел на зов, через несколько секунд на улице не осталось и следа от милиционеров и хулиганов, только несколько капель крови на асфальте свидетельствовали о том, что мне ничего не приснилось.

...Оля была в своей комнате, она читала роман Куприна "Яма". Не слишком подходящее произведение для девочки-подростка. В свое время родители Томочки вытащили этот том из собрания сочинений великого писателя, мама и папа моей лучшей подруги полагали, что повествование о жизни проституток в царской России совершенно не нужно изучать детям. Но сейчас по телевизору демонстрируют такие ленты, что Куприн с его "Ямой" кажется добрым, наивным сказочником. И навряд ли Олечка откроет для себя много нового на этих страницах.

Решив не делать девочке замечаний, я спросила:

- Как день прошел?

- Отлично, - ответила она.

- Чем занималась?

- Читала.

- Весь день?

- Ага. Еще в ванной мылась! - бойко отрапортовала Оля.

- Молодец, - похвалила я, - значит, не боишься одиночества.

- Нет, у вас очень хорошо.

Я улыбнулась.

- Оленька, мне надо по работе уехать в командировку, ненадолго, всего на пару дней. Вот, смотри, я привезла много продуктов, забью сейчас холодильник.

Это замороженный хлеб, закончится батон, сунешь новый в СВЧ-печку. Давай объясню, как она работает.

- Не надо, - отмахнулась девочка, - у мамы такая на стройке была.

- Не побоишься одна остаться?

- Не-а.

- Думаю, скучно не будет, есть телевизор, видеокассеты, если хочешь, попробуй включить компьютер, могу дать руководство, "Интернет для чайников".

- Не волнуйся, Вилка, - сказала Оля, - мне тут здорово, очень люблю в одиночестве сидеть, только раньше редко удавалось, на стройке-то все вместе живут, в вагончике. Я здесь просто наслаждаюсь тишиной.

Интеллигентность и душевная тонкость Оли удивляли. Ясное дело, подростку не слишком комфортно куковать без общения в запертой квартире, но девочка не хочет, чтобы я волновалась, вот и бодрится изо всех сил.

***

Ранним утром, беспрестанно зевая, я подъезжала к небольшой станции, припарковала "Жигули" прямо на шоссе, потом пешком дошла до платформы и села на скамеечку. Спустя несколько минут притормозила электричка, из вагонов вышло с десяток разновозрастных женщин, толстых, худых, высоких, низких, но одновременно очень похожих друг на друга. Все они оказались одеты в длинные юбки и мешковатые кофты, у всех головы прикрывали платки, лица не имели ни грамма косметики. Плотной группой они двинулись по перрону, я встала и присоединилась к процессии.

Честно говоря, я ждала вопроса: "Женщина, вы кто?

Отчего идете с нами?"

Но паломницы не выказывали никакого интереса, они спокойно спустились по лестнице и цепочкой двинулись по шоссе. Вскоре процессия разбилась на группки, женщины начали переговариваться между собой, на меня никто не обращал внимания.

С дороги мы свернули в лес, сразу стало прохладно, я шла замыкающей, стараясь не потерять из виду попутчиц. Вдруг ковылявшая в непосредственной близости девушка упала на землю.

Я быстро подскочила к ней и протянула руку.

- Вставай, не ушиблась?

- Нет, - улыбнулась упавшая, - мягко тут. Экая я неловкая, за корень зацепилась, хорошо, платье не порвала.

Продолжая корить себя, она встала и начала отряхиваться.

- Ой, - испугалась я, - твои подружки-то ушли, мы заблудимся!

- Не волнуйся, - успокоила меня девушка, - я хорошо дорогу знаю, да и плутать здесь негде, тропинка сама приведет к обители. Спасибо тебе за внимание, меня Маша зовут.

- Я Виола.

- Красивое имя, только не христианское.

- У меня родители неверующие были.

- Мои тоже лба не перекрестят, - кивнула Маша, - как услышали, что хочу в монастырь уйти, чуть не убили, но у меня вера крепкая, как у первых христиан, можно собаками травить, не отступлюсь, вот мы и пришли к консенсусу: до двадцати пяти лет я в миру живу, если же не соблазнюсь, то все, ни мама, ни папа больше не препятствуют. Пошли, а то сестра Евдокия злиться станет, она гневливая, не нравится ей, если народ до полуночи тянется.

- И долго тебе до четвертьвекового юбилея осталось? - поинтересовалась я.

- В ноябре дата, - улыбнулась Маша, - меня в обители ждут. Я в общем-то из семьи художников, только мама и папа мирские сюжеты пишут, а меня божественные привлекают. Если тебя в библиотеку допустят, посмотри, там над одним из шкафов картина про Святую Елену, это я написала. Матушка Епифания очень хвалила. Ты про Святую Елену знаешь?

- Нет, - помотала я головой, - я вообще не в теме. Понимаешь, у меня бабушка умерла, очень верующей была, вот и велела мне после своей смерти в обители недельку пожить, за нее помолиться. Приходится теперь последнюю волю старушки выполнять.

- Вот оно что, - протянула Маша, - было бы прекрасно, окажись она Достойной.

- Чего?

Маша повернула ко мне безмятежное лицо.

- Достойной воскрешения.

- Ты о чем? - окончательно растерялась я и, заметив в глазах девушки неприкрытое удивление, быстро Добавила:

- Извини, пожалуйста, я не церковный человек, наверное, тебе неприятно такое слышать, но не знаю молитв, кроме "Отче наш", и очень боюсь, что монахини меня не пустят, не сумею бабушкину просьбу выполнить, а она так приказывала, обещала с того света достать, если слово нарушу.

- Ясное дело, - кивнула Маша, - бабушка твоя об обители что рассказывала?

- Ну.., э.., святое место, где руководит необыкновенная женщина, мать Епифания.

- Это верно, а еще?

- Все.

- О чуде не знаешь?!

- О каком?

- О Достойных, - с придыханием произнесла Маша.

- Нет, - покачала я головой, - может, просветишь меня?

Дата добавления: 2015-08-21