Глава 24. Баба Катя допила кофе и усмехнулась - Это теперь я умная и знаю

Баба Катя допила кофе и усмехнулась - Это теперь я умная и знаю, что ведьму с белого света так просто не отпускают. Мучиться ей, пока дар свой не передаст.

- Как? - испуганно прошептала я.

Колдунья кивнула.

- Ну просто, тому, кто колдунью пожалеет, к одру подойдет и за руку ее возьмет, вся сила и уйдет. Обычно смену себе заранее готовят, из девочек, ближайших родственниц, но иногда на воспитание берут, сиротку например. Той потом по жизни крест нести. Только мало дар получить, надо и знаниями обладать, иначе такого натворить можно. Чего не пьешь чай?

Я отодвинулась от стола и дрожащим голосом сказала:

- Не хочется.

Баба Катя засмеялась:

- Не бойся, мне еще года два жить, да и есть сменщица на примете. А потом, понаделав глупостей, я только белые дела творю. Давай продолжу!

После поминок по бабке Катя открыла ключом шкаф, нашла там много тетрадок и несколько очень старых книг, написанных от руки непонятными буквами. Не один месяц ушел у нее на изучение наследства, но в конце концов девочка разобралась в бабкиных записях и старинных томах. Наверное, Кате и впрямь перешли некие способности, потому что к двадцати Годам ее иначе как ведьмой не звали. Правда, называли так за глаза, только разве в деревне что скроешь?

Теперь люди шли к Кате, точь-в-точь как когда-то к Зине, и некстати забеременевших баб тоже принимала она. Сколько плодов вытравила молодая умелица не знал никто, Катерина умела держать язык за зубами. Если честно, ей нравилась власть над людьми, радовало, как деревенские кумушки, стоявшие длинной очередью в местном магазине, расступались и говорили:

- Проходите, Катерина Сергеевна, мы не торопимся.

Да что там бабы, Катю уважал сам председатель колхоза, коммунист Сергеев. Высокому деревенскому начальству Катя вправила спину, и тот после этого случая всегда снимал кепку при встрече с девушкой.

В общем, жизнь шла хорошо, денег Катя не брала, но приносимых подарков вполне хватало для сытого существования. Была лишь одна беда: после смерти отца и тетки - на близких отчего-то умение Кати не действовало - девушка осталась одна.

Холостые парни обходили ведьму стороной, если Катя заглядывала в клуб, на танцы, юноши мигом убегали курить и возвращались в зал лишь после ухода ведьмы.

Так бы и куковать девушке вековухой, но тут из Москвы прибыл по распределению новый доктор, молодой симпатичный Павел.

Через два месяца сидения в вечно пустом медпункте он пошел к председателю и недоуменно спросил:

- Амбулатория одна на восемь деревень, почему народа нет?

- Так здоровы все, - кашлянул коммунист Сергеев, - не болеют!

- Никогда?

- Вроде того.

- Удивительно, - пробормотал Павел, - вчера на улице встретил женщину, толстую такую, в красном платке.

- Марфа это, - кивнул председатель.

- С раздутой рукой, - продолжил врач, - прямо силой заставил показать, явная флегмона. Хотел бабу отвести в медпункт, вскрыть нарыв, так не далась! Утром домой к ней наведался, и что? Прошла болячка!

- Бывает.

- Но не в этом случае!

Сергеев замялся, потом шепнул:

- Катька вылечила, ведьма!

Павел был комсомольцем, ни в бога, ни в черта он не верил, к деревенской знахарке пошел с желанием прочитать старухе нотацию, заставить ту прекратить заниматься мракобесием. Но вместо дряхлой жабы молодой человек увидел красавицу.

Когда по деревне разнесся слух, что доктор хочет жениться на ведьме, председатель под благовидным поводом зазвал к себе врача и начал мямлить нечто невразумительное.

- Да в чем дело, говорите прямо! - велел доктор.

- Брось ее, сынок, - ляпнул Сергеев, - горя не оберешься. Лучше на мою дочку глянь, красавица выросла.

Павел скривился:

- И вы глупости повторяете!

- Значит, не послушаешься?

- Ясное дело, нет, - отрезал безбожник.

На свадьбу пришло все село, пили-гуляли три дня, а потом Катя стала помогать мужу. Теперь страждущие шли в амбулаторию. Их там принимал врач в белом халате, он старательно заводил историю болезни, выслушивал трубкой, вручал с умным видом порошки, только все равно народ знал: лекарит Катя, а муж так, для виду.

Жила пара хорошо, дружно, одна беда, дети у них не задерживались. Первый младенец родился мертвым, второй скончался через месяц, третий, правда, протянул до трех лет и утонул. Больше Катя не беременела.

- И правильно, - сказала один раз сгоряча Танька Федотова, - не желает Господь ей наследников давать, оно и понятно почему, сколько душ загубила!

- Молчи уж, - заткнули болтунью соседки, - сама небось на аборт ходила!

Танька приумолкла. Катю в деревне хоть и побаивались, да уважали, а от Федотовой никто отродясь помощи не видел.

Относительно спокойно и счастливо Катя прожила довольно долго, но потом на нее посыпались несчастья, да еще какие!

Сначала умер Павел, сгорел в два часа от непонятной болезни, у него резко подскочила температура, потом начался бред, судороги, и очень быстро наступила смерть. На беду, именно в этот день Катя отправилась в Калистратовку принимать роды. О мобильных телефонах в те годы и не слыхивали, обычный-то имелся лишь в кабинете у председателя, да и то черный, словно высеченный из камня, аппарат большую часть времени простаивал "немым", потому что любой мало-мальски сильный ветер валил гнилые столбы с проводами.

Представляете чувства Кати? Ушла утром, веселый, здоровый муж махал вслед жене рукой, вернулась - супруг уже остыл.

Не успела Катя похоронить Павла, как приключилась новая беда. К ней на аборт пришла женщина из Жуковки, знахарка проделала все необходимые манипуляции, и "пациентка" ушла. Через три дня в дом ведьмы ворвалась толпа разъяренных людей, впереди с топором в руке шел взбешенный мужик. Не обращая внимания на слезы Кати, он порубил все, что можно, поколотил окна, остальные участники "демонстрации" старательно доламывали то, что не заметил буян.

Уничтожая уютный дом, они походя объясняли Катерине суть вопроса.

Оказывается, сделавшая аборт тетка была женой заводилы погрома. Для начала она не хотела выходить замуж, мечтая уехать в город учиться, но родители силком отвели неразумную дщерь под венец. Молодуха временно смирилась, но, пожив с немилым, взбунтовалась и потребовала развода. Родители, увидев мучения дочери, дрогнули, и все бы в принципе могло закончиться спокойно, но тут жена поняла, что беременна.

В деревне свои законы: родила младенца, теперь терпи, живи в семье. Вот бабенка и понеслась к знахарке. Мужу она ни словом не обмолвилась ни о своем "залете", ни о намечающемся аборте, обстряпала дельце тихо, да, на беду, у муженька имелась младшая сестра, которая, увидав, что невестка тайком уходит из дома, проследила за ней.

Катя попыталась оправдаться, мол, бабенка объяснила знахарке ситуацию по-другому: она забеременела от любовника, боится мужа, ну и...

Договорить ведьме не дали, уходя, мерзавцы подпалили избу, на пожарице прибежало все село, притопал и сельский милиционер. Катя спокойно сказала ему:

- Сама виновата, утюг забыла выключить.

- Вот и ладно, - откровенно обрадовался столь простому решению страж порядка, - нет поджога - нечего дело заводить.

Вечером Лиза Мотыгина, выйдя во двор, увидела на пепелище Катю, та, вооруженная длинной палкой, ковырялась в углях. Лиза не вытерпела, подошла к соседке-погорелице и сказала:

- Перебирайся ко мне.

- Ничего, в бане поживу, а тебе за доброту спасибо, - глухо ответила Катя.

- Сволочи! - воскликнула Мотыгина.

- Кто? - сделала удивленные глаза Катя.

- Так Белокрыловы, они ж тебя подожгли, вся деревня слышала, как мужики в избе шуровали.

- Нет, - спокойно отреагировала знахарка, - это была случайность.

- Послушай, - обозлилась Лиза, - я понимаю, что ты никуда в участок не пойдешь и правды не расскажешь, тебе только хуже будет, вломят за незаконное занятие медициной. Но хоть какую гадость Белокрыловым сделай!

- Их Господь сам накажет, - сверкнула глазами Катя, - очень скоро!

И точно! Не прошло и года, как от многочисленных Белокрыловых не осталось и следа. Один утонул, другой угорел от печки, третий подхватил воспаление легких, до больницы его не довезли, четвертый загнулся в психушке. А Катя по-прежнему жила в бане, давала людям лекарства, пока за ней не пришли из милиции.

Снова случилась беда. Катя взялась лечить мальчика от дифтерита, просидела около парнишки ночь, ушла, когда крошке стало легче, а ребятенок возьми да умри.

Бабушка мальчика только крестилась, приговаривая:

- Бог дал - бог взял.

Но из Москвы прикатила мать несчастного, невестка старухи, и кинулась на свекровь с кулаками:

- Почему врача не звала!

- Так был, - оправдывалась бабка.

- Кто?!

- Катька-знахарка, - закрестилась тетка.

Столичная жительница закусила губу и помчалась прямехонько в милицию. Шум поднялся страшный.

Как раз именно в это время вышло постановление ЦК об усилении мер ответственности тех, кто берется лечить людей без диплома. Процесс над Катей решили сделать показательным. Судили ее в областном центре, при огромном скоплении народа, припомнили все. Бабы, многие годы бегавшие к знахарке, теперь с пеной у рта причитали:

- Ой, она тут такое творила! Жуткие дела!

Перед судьей выплеснули кучу невероятных сведений, правда в них была перемешана с домыслами.

Кое-кто нес откровенную дурь, та же Танька Федотова, хоть и постарела, да ума не нажила, она не постеснялась при всем народе заявить:

- Катька на метле летает и со свиньей живет!

Сколько раз видела, выйдет в полночь во двор, об землю ударится, и готово, на помело вскакивает. Фр-р-р над поселком. А кабан у ей на самом деле мужик...

На этом месте судья, поморщившись, оборвала Федотову и резко сказала:

- Представить доказательства полета на метле можете?

- Чаво? - осеклась Федотова.

- Может, кто еще вместе с вами за удивительным поведением подсудимой наблюдал?

Танька растерялась и заткнулась. Но если на слова Федотовой судья не обратила внимания, то к случайно брошенной Леной Маркиной фразе прицепилась, словно репей к собачьему хвосту.

Ленка, рассказывая о врачебной деятельности соседки, ляпнула:

- Так и раньше у ей люди мерли, не убивала же она их, просто не всех вылечить могла!

- Поподробней, - велела судья.

- Ну... Аня Белова.., у нее обе ноги сенокосилкой оторвало, не помогла Катька тогда.

- А еще?

- Ванька Костин с лестницы когда упал и шею сломал, то...

- Это все? - перебила судья.

- Ну... Петька Назаров! Совсем здоровый лоб был, пил здорово только, он лекарство по ошибке сожрал, которое Катька его жене от кашля сделала, и того, убрался!

- Отравился?

- Выходит, так.

- Микстурой от простуды?

- Брешет Ленка, - голосом, полным ужаса, завопила вдова Назарова, - Петяха дезинфекции для туалета хватил, бутылки в кладовке перепутал.

Зал загудел, бабы начали шептаться, народные заседатели, ткачиха и учительница, уставились во все глаза на Катю. Потом фабричная рабочая машинально перекрестилась, а судья рявкнула:

- Тишина.

Сами понимаете, что обстановка на процессе была очень тяжелой. В конце концов Кате дали такой срок, что даже прокурорша вздрогнула, когда судья каменным голосом читала приговор.

Баба Катя остановилась, вытащила из коробки конфетку и спокойно продолжила:

- Ну о чем я в бараке передумала, то неинтересно.

Разные бабы мне встречались, с Настей Опарой мы несколько лет вместе провели.

- А ее за что за решетку сунули? - поинтересовалась я.

Знахарка покачала головой.

- За дело. Хоть и кричат зэчки, что все они лебеди белые, попали в тюрьму невинно, не так это. Воровали, разбойничали, убивали. Вот и запихнули их от честных людей подальше. Да и я хороша, на незабудку не похожа, водились за мной дела, которые теперь искупаю. Опара работала в больнице, взятку она приняла!

- От больной?

- Верно кумекаешь.

- Странно.

- Что тебя покоробило?

- Понимаете, - осторожно ответила я, - до того, как стать писательницей, я работала в журнале, писала статьи на криминальные темы и очень хорошо знаю: осудить медицинского работника практически невозможно. Существует негласное правило: докторов не трогать. Какие бы вещи ни случались! Иногда хирурги оставляют внутри больного тампоны, зажимы, перчатки... Люди мучаются, подвергаются вторичным операциям, и ничего, с медиков словно с гуся вода. Порой журналисты ухитряются поднять скандал, вот недавно случай был, бригада изъяла почку у еще живого мужчины. И снова это сошло им с рук. А тут взятка! Да тогда, по идее, следовало бы сунуть за решетку практически весь медицинский персонал. Вы-то сами себя лечите и, наверное, не знаете, что после каждой операции родственники несут "конвертики", а в районные, муниципальные больницы без "барашка в бумажке" и соваться не следует. Мало что изменилось с советских времен, кроме научно-технического прогресса. Теперь имеется томограф, побывав внутри которого вы почти со стопроцентной уверенностью узнаете правду о своем здоровье, но подобных аппаратов мало, больных много, можно и не дождаться очереди, которую блюдет молоденькая медсестричка с копеечным окладом. Девушке хочется новые туфли, вам позарез требуется томограф... Дальше говорить?

- Уж не такая я дура, - качнула головой баба Катя, - только Опара в особом месте служила, и деньги она взяла не за то, чтобы устроить человека в больницу, а наоборот.

- Это как? - не поняла я и засмеялась. - Чтобы не лечить его?

- - Верно.

- Вот бред! Хотя.., постойте! Я поняла! Опара служила в психиатрической больнице и отпускала сумасшедших?

- Тепло, - кивнула баба Катя, - но не горячо, рядом ходишь! Ну-ка скажи, какие смертельные болезни знаешь?

Я, удивившись перемене темы беседы, послушно стала перечислять:

- Инсульт, инфаркт...

- Заразные, - остановила меня знахарка, - инфекционные!

- СПИД, гепатит, сифилис, туберкулез, - начала я загибать пальцы, - да мало ли их существует, и от насморка, если не повезет, умереть можно, потом, вирусы постоянно видоизменяются, в последнее время появился какой-то птичий грипп и атипичная пневмония.

- Что ж про чуму, холеру и оспу не вспомнила?

Я пожала плечами.

- Чума и оспа остались лишь в пробирке, а холера перестала внушать ужас, ее научились достаточно хорошо лечить. Впрочем, как я уже говорила, скончаться можно от любой инфекции.

- Вот на то у Опары расчет и был, - кивнула Катя, - времена изменились, кое о каких несчастьях народ начисто забыл. Да что там простые люди, выросло поколение врачей, которые о лепре ничего не знают, слыхом лишь слыхивали, ну, может, еще им картинки показывали, да и только.

- Лепра! - подскочила я. - Проказа?!

- Она самая, что про нее знаешь?

Я порылась в памяти.

- Немного. Страшная, неизлечимая в прежние времена болезнь, у человека пропадает чувствительность кожи, образуются язвы, проказа уродует внешность, появляется так называемое "лицо льва", по которому хороший врач сразу вычислит больного. В древности прокаженные носили специальные балахоны, с капюшонами, практически полностью скрывавшими их тело, еще им предписывалось непрестанно звонить в колокольчик, чтобы люди могли избежать с ними контакта, так вроде.

- Верно, - кивнула старуха, - проказа коварная болезнь, заразишься ею в двадцать лет, а то, чем болен, узнаешь в сорок пять, такой вот огромный инкубационный период.

- Разве проказой еще болеют? - изумилась я.

- Да, - ответила баба Катя, - и Опара работала в лепрозории. Знаешь про такие заведения? Туда больных лепрой свозят.

- Ну.., название слышала...

Старуха встала, налила в чайник новую порцию воды и продолжила:

- Не все врачи теперь знакомы с этой болезнью.

Часто человек, в особенности в каком-нибудь глухом местечке, никогда и не узнает, от чего мается, лечит язвы всякими мазями, слышит самые диковинные диагнозы, ну вроде съездил он на море и теперь его какая-то неведомая бактерия жрет. Кабы проказа, как оспа, мигом проявлялась, сразу понятно было бы, что к чему! Заболел Ваня, через день его жена Таня, потом их дети, соседи, и пошло-покатило. С эпидемией справиться можно, чай, не Средние века, есть нынче способы, но проказа коварна. Заболел Ваня, лечился, мучился лет десять и помер, освободил семью. Таня жива-здорова, дети веселы, о соседях говорить нечего. Ну и через двадцать пять лет вдруг начинает заживо гнить женщина, с которой Ваня своей жене разок изменил.

Кто-нибудь свяжет ее болезнь с кончиной Вани? Баба позабыла давно, с кем спала по случайности в молодости. Лечит ее молоденькая свиристель, в голове у которой проказы нет, она, как ты, считает, что лепра осталась лишь в учебниках. Ясненько?

Я кивнула.

- Лепрозории в стране есть, - вещала баба Катя, - и работают там настоящие подвижники. Зарплата у них не сильно от других отличается, а труд намного тяжелее. Но встречаются и такие, как Опара. Вот уж правду говорят: чужое несчастье - ворону счастье.

Я, раскрыв рот, слушала старуху, а та с недрогнувшим лицом сообщала совсем невероятные вещи.

Дата добавления: 2015-08-21