Глава 15. У нее началось кровотечение.

У нее началось кровотечение.

В своей руке Лейла держала туалетную бумагу, на совершенно белой поверхности которой, словно эквивалент крика, расплылось красное пятно.

Протянув руку назад, она нажала на смыв, и, вставая на ноги, оперлась о стену, чтобы не упасть. Одной рукой она держалась за низ живота, другой облокотилась на раковину, а затем, держась за дверной косяк, неуверенно вышла в спальню и подошла к телефону.

Ее первым желанием было позвонить Джейн, но она решила этого не делать. Если дело в выкидыше, была возможность для Куина избежать гнева Праймейла… если она сохранит все в тайне. Использование личного врача Братства – едва ли лучший способ обеспечить анонимность.

В конце концов, лишь по одной причине у женщины могла идти кровь – и неизбежно последуют вопросы о ее жаждущем периоде и том, как она справилась с ним.

На столике возле кровати Лейла открыла ящик и достала маленькую черную записную книжку. Найдя номер клиники расы, она набрала его дрожащей рукой.

Немного позже она повесила трубку, назначив прием через тридцать минут.

Но как ей добраться туда? Она не могла дематериализоваться – слишком опасно, так или иначе, беременным женщинам запрещали перемещения. И она не чувствовала себя в состоянии садиться за руль сама. Уроков Куина было достаточно, но Лейла даже представить себе не могла, как в своем состоянии она сможет выехать на шоссе и попытаться не отставать от потока людей.

Фриц Перлмуттер единственный мог ей помочь.

Подойдя к шкафу, она достала мягкую женскую сорочку, свернула ее в толстый жгут и закрепила между ног, с помощью нескольких пар нижнего белья. Подобное решение трудности с кровотечением было невероятно громоздким, да и ходить было трудно, но это наименьшая из ее проблем.

Телефонный звонок на кухню – гарантия того, что дворецкий ее отвезет.

Сейчас она просто должна спуститься по лестнице, выйти из холла и сесть в тот длинный седан без ущерба для себя… и не столкнуться ни с одним из мужчин в доме.

Как раз на выходе из своей комнаты она поймала свое отражение в зеркалах на стене. Белая мантия и ее торжественная прическа возвещали о ее ранге Избранных, ничто другое не могло отразить это лучше: никто из расы, кроме священных женщин Девы- Летописецы не одевался таким образом.

Даже если она появится под вымышленным именем, которое назвала регистратору в приемной, все догадаются о ее неземной сущности.

Сбросив мантию, она попыталась натянуть штаны для йоги, но прокладка, которую она сама соорудила, делала это невозможным. И джинсы, которые они купили вместе с Куином, также не подойдут.

Выдернув женскую сорочку, она использовала бумажные полотенца из ванной, чтобы решить эту проблему и только тогда смогла надеть джинсы. Толстый свитер обеспечил объем и тепло, а расчесанные наспех и собранные наверху в пучок волосы, придали ей вид… почти как у обычного человека.

Выходя из своей комнаты, Лейла с силой сжала мобильник, который дал ей Куин. Короткое мгновение она хотела позвонить ему, но, по правде, что она могла сказать? Этот процесс был ни в его власти, ни в ее…

О, славная Дева-Летописеца, она теряла своего ребенка!

Лейла была на вершине роскошной лестницы, уже собиралась спускаться, когда эта мысль мелькнула у нее в голове: она теряла свое дитя. В этот самый момент. Здесь, перед кабинетом короля.

Внезапно потолок как будто обрушился на ее голову, и стены величественного, просторного фойе сжали ее настолько туго, что она не могла вздохнуть.

– Ваша светлость?

Опомнившись, она посмотрела вниз на красную ковровую дорожку. Фритц стоял у основания лестницы, одетый в обычную ливрею, на его старом, но прекрасном лице, отражалось беспокойство.

– Ваша светлость, мы можем ехать? – спросил он.

Когда Лейла кивнула и начала осторожно спускаться, она не могла поверить, что все было впустую, все те напряженные часы с Куином... крайне застывшее время после, когда она не смела даже пошевелиться... гадание, беспокойство и тихая, предательская надежда…

Тот факт, что она напрасно принесла в жертву дар своей девственности.

Выкидыш причинит Куину такое горе, и добавит неизмеримо большее несчастье к ее собственному страданию. Он пожертвовал своим телом во время ее жажды, его желание иметь ребенка обязало его сделать то, на что он не согласился бы при иных обстоятельствах.

У природы свои замысли, но от этого не становилось легче.

Потеря ребенка... это была ее вина.

***

Клин клином вышибают.

Сэкстон верил, что это выражение было примитивным, но вполне подходящим.

Стоя обнаженным перед зеркалом в своей ванной, он положил фен и пропустил волосы сквозь пальцы. Волны были уложены в обычной манере, светлые пряди, зафиксированные в прекрасную укладку, выгодно обрамляли его квадратную форму лица.

Изображение, которое он видел, было точно таким, как и в прошлую ночь, и позапрошлую, и все же, сколь знакомым это лицо ни было для него, ему казалось, словно оно принадлежало другому человеку.

Его душа изменилась так сильно, что казалось разумным предположить, подобное преобразование отразится на его внешности. Увы, этого не произошло.

Отворачиваясь и выходя из ванной комнаты, он подумал, что не должен был удивляться ни своему внутреннему расстройству, ни внешнему ложному самообладанию.

После того, как они с Блеэм поговорили, ему потребовался час, чтобы перенести все вещи из спальни, которую он делил со своим бывшим возлюбленным, назад в свои покои, вниз по коридору. Ему отвели эти комнаты, когда он впервые приехал, чтобы присоединиться к Братьям в их быту, но, по мере того, как развивались их с Блэйлоком отношения, его имущество постепенно перекочевывало в другую комнату.

Переезд был постепенным, таким же, как его любовь: одна рубаха здесь, а пара обуви там, в какую-то из ночей переехала расческа, а носки – в следующий раз… беседа об общих ценностях после семичасового сексуального марафона, скрашенная коробочкой кофейного мороженого «Брейерс»[64] и всего одной ложечкой.

Он не осознавал, что расстояние, пройденное его сердцем, можно сравнить с тем, что преодолевает пеший турист, заблудившийся в дикой местности. Каких-то полмили в сторону, и по-прежнему можно видеть, где ты начал свой маршрут, и легко найти дорогу домой. Но позже, десять миль и какое-то количество развилок спустя, назад дороги нет. В тот самый момент у вас не остается иного выбора, кроме как подручными средствами построить себе убежище и начать все заново.

Он был уверен, что построит это новое гнездышко вместе с Блэем.

Да, он действительно так думал. В конце концов, как долго может прожить неразделенная любовь? Огню требуется кислород, чтобы вспыхнуть, тоже самое и с чувствами.

Но, видимо, не тогда, когда дело касается Куина. Не для Блэя.

Как бы то ни было, Сэкстону нельзя было покидать королевский двор. Блэй был прав относительно этого… Роф, король, действительно нуждался в нем, и, кроме того, он наслаждался работой здесь. Она была стремительной, сложной… а эгоист в нем хотел быть тем адвокатом, который основательно преобразует право.

Только если короля не свергнут, а он сам не лишится головы под новым режимом.

Но невозможно жить, беспокоясь о таких вещах.

Достав из шкафа шерстяной костюм в гусиную лапку, он выбрал рубашку с жилетом и разложил все на кровати.

Печальное и довольно неприглядное клише – поиск кого-то совершеннолетнего и желающего для эмоционального самолечения, но он предпочитал оргазм алкогольному опьянению. Кроме того, принцип притворяйся-пока-не-обретешь-цель был проверен временем.

И это было особенно правдиво, когда он посмотрел на себя в зеркало в полный рост, одетый и во всеоружии. Он, конечно, выглядел душевно собранным, и это помогало.

Прежде, чем уйти, Сэкстон дважды проверил свой телефон. Древнее право было переписано по приказу Рофа, и теперь он находился в состоянии готовности – в ожидании следующего задания.

Он полагал, что скоро это выяснит.

Все знали, каким Роф был требовательным, но он никогда не был безрассудным.

Тем временем Сэкстон собирался утопить свое горе в своем собственном варианте пива… кем-то за двадцать, ростом в шесть футов, со спортивным телосложением…

И предпочтительно с темными волосами. Или светлыми.

Дата добавления: 2015-09-03