Глава 8. – Так, где вы сбросили тела?

– Так, где вы сбросили тела? – спросил Ви, выйдя из черного входа в тренировочный центр.

Ожидая, пока Джон и Блэй выберутся из эвакуатора, Куин позволил одному из них ответить на вопрос Ви. Он был слишком измотан для этого… более того, бросив беглый взгляд через лобовое стекло на подземную парковку центра, он подумывал просто растянуться на переднем сиденье грузовика и захрапеть.

Чертовски сильно устал, чтобы заморачиваться чем-то.

Но, в конечном итоге, он последовал примеру Джона и вынес свой жалкий зад через водительскую дверь. Он должен проверить, как там Лейла, а здесь это сделать нереально.

Несмотря на стычку на обочине, по крайней мере, он, Джон и Блэй умудрились работать слаженно по пути домой. В десяти милях до съезда на территорию Братства, они свернули на вырубленную полосу, раздели трупы и сбросили тела в грунтовый провал без видимого дна. Потом они сдали назад, развернулись на сто-восемьдесят, выехали на дорогу и скрылись, позволяя снегу, который снова начал падать хлопьями, замести их следы, а также разнообразные протечки, которые оставили след ярко красной крови. К полудню, если они правильно прикинули накопление снега, ничего не останется вообще.

Идеальная уловка со стороны снега. Ха-ха.

Он думал, что должен испытывать угрызения из-за семей мертвых парней… никто никогда не найдет те останки. Но наблюдения позволяли предположить, что парни жили на задворках общества, и не потому, что принадлежали к хиппи: в карманах их одежды нашли пистолеты, лезвия, раскладные ножи и кокаин. И одному богу известно, что лежало в тех рюкзаках.

Жестокая жизнь обычно заканчивается не менее жестоко.

– …сукин сын, – закончил Ви, обходя вокруг Хаммера, стоявшего на пьедестале погрузчика. – Во что они, черт возьми, умудрились въехать? В цементную баррикаду?

Джон показал что-то, и Ви резко перевел взгляд на Куина.

– И каким ты местом думал? Ты мог погибнуть.

Куин постучал по груди.

– Все еще бьется.

– Бестолочь. – Но Брат улыбался, сверкая клыками. – Ну, я сделал бы тоже самое.

Краем глаза Куин отметил, что Блэй тихо и ненавязчиво отходил в сторону открытой двери в центр. Он исчезнет буквально через секунду, закончит с драмой, которая развернулась на его глазах.

Куин почувствовал внезапное, настойчивое желание последовать за воином в коридор, прочь от любопытных взглядов. Но будто ему нужен очередной круг…

«Твой кузен дает мне все, в чем я нуждаюсь. День напролет. Каждый день».

О, Господи, его сейчас вырвет.

– Есть еще личные вещи?

Куин оторвался от всякой чуши и включил свои полезные свойства:

– Я принесу их.

Запрыгнув на платформу, он с силой открыл помятую заднюю дверь Хаммера и пролез через отверстие в двенадцать дюймов на заднее сиденье. Было приятно заталкивать свое тело в места, в которые оно не входило и которым не подходило… его мозгу было чем заняться, а эти несерьезные «ой» и «ай» со стороны ранений – вполне впечатляющая диверсия.

Два рюкзака вполне не хило помотало по салону. Он нашел один, который они видели раньше за рулем, позади пассажирского сидения, второй был прямо на педалях тормоза и газа. Странный багаж для тех двоих, подумал Куин: атрибуты пешехода не вязались со всевозможными примочками крутых парней с улиц, которыми были обвешаны парни.

Скорее подходит средней школе, чем посреднику в наркоторговле.

Только если им не понадобилось переноска для своих лабораторий мета[51].

Куин перебрался на заднее сиденье и внезапно решил выйти не так, как заходил. Повернувшись, он вытянулся на испорченной коже и подтянул оба колена к груди. Сделав резкий вдох, он ударил ботинками по второй боковой двери, распахивая ее. Металлические крепления слетели с визгом, панель с треском впечаталась в бетон.

Удовлетворительно.

Пока шум эхом расходился по парковке, Ви прикурил одну из самокруток и заглянул в дыру, проложенную Куином.

– Знаешь, для этого придумали дверные ручки.

Куин сел… и понял, что только что выбил единственную непокореженную дверь.

Ну, в настоящий момент – подходящая метафора для всей его гребаной жизни.

Выбросив рюкзаки наружу, он выпрыгнул сам, жестко приземляясь на пол. В это время Джон поймал груз и начал расстегивать его.

Дерьмо. Блэй ушел. Дверь в тренировочный центр как раз закрывалась.

Тихо ругаясь, он пробормотал:

– Внутри должны быть сотовые… стекла, конечно, потрескались, но остались целыми, поэтому ничего не должно было вылететь.

– Так-так-так… – сказал Брат, выдыхая дым.

Куин нахмурился и посмотрел на то, что нашел Джон. Что… за… хрень…

– Ты, блин, шутишь?

Его лучший друг достал керамический сосуд… дешевый, такой можно купить в отделе домашней утвари в «Таргете». И, вот неожиданность. У второго парня был такой же.

Какова вероятность…?

– Нам нужно найти их телефоны, – пробормотал Куин, снова запрыгивая на платформу. – Фонарик есть?

Вишес снял кожаную перчатку, украшенную свинцом, и поднял сияющую руку.

– Вот он.

Когда Брат запрыгнул на тонкий край погрузчика, Куин сгруппировался и снова залез в задний отсек Хаммера.

– Ви, не задень меня этой штукой, окей?

– Отшлепаю так, что вовек не забудешь, обещаю.

Блин, эта рука полезна в хозяйстве. Когда Ви засунул ее в салон, стало светло, как днем, бардак внутри отбрасывал резкие, мрачные тени. Ползая, Куин искал под сиденьями, хлопая руками, дотягиваясь до углов. Запах был богомерзким, отвратное сочетание бензина, горелого пластика и свежей крови… и каждый раз, как Куин опускал руку, она поднимала остатки порошка из подушек.

Но результат стоил всех эти псевдо-поз для йоги.

Он вылез с парой айфонов[52].

– Ненавижу эти штуковины, – пробормотал Ви, надев перчатку и взяв парочку.

Возвращаясь на относительно свежий воздух, Куин перевел дух и размял шею, а потом снова спрыгнул. После был какой-то разговор, и он кивнул пару раз, будто понимал, о чем, блин, шла речь.

– Слушай, не против, если я отойду, надо связаться кое с кем, – встрял он.

Бриллиантовые глаза Ви сузились.

– С кем?

Словно по подсказке, Джон вмешался, спрашивая про Хаммер и план реабилитации… будто махал факелом перед Ти-Рексом, чтобы отвлечь его. Когда Ви заговорил о будущем внедорожника в качестве садовой скульптуры, Куин почти послал воздушный поцелуй приятелю.

О Лейле знали только Джон с Блэем… и все должно оставаться в тайне на начальном этапе.

Будучи аструкс нотрамом Джона, Куин не мог отойти далеко… и он не отошел. Прислонившись к двери, которой грамотно воспользовался Блэй, он достал телефон. Набирая один из домашних номеров, он смотрел на разбитую машину.

Он помнил ночь, когда купил Хаммер. У родителей было полно денег, но они не чувствовали особенной нужды обеспечивать его так, как это было с его сестрой и братом. До перехода он втихаря приторговывал красным дымком, но на обороте зарабатывал немного… впритык закрыть дыру в его нищем месячном содержании, чтобы не жить за счет Блэя все время.

Дефицит наличности закончился, когда его назначили личным охранником Джона. Новая работа шла вместе с нешуточной зарплатой… семьдесят пять тысяч в год. И, учитывая, что он не платил налоги смехотворному правительству людей, а комнатой и столом его обеспечивали, оставалось достаточно зелени.

Хаммер стал его первой крупной покупкой. Он искал варианты в Интернете, но, по правде говоря, он и так знал, что хотел. Фритц занялся переговорами и официальной покупкой… и в первый раз, когда Куин сел за руль, повернул ключ и почувствовал рев под капотом, он чуть не разревелся как девчонка.

Сейчас все разрушено: он едва ли разбирался в машинах, но внешний ущерб был таким капитальным, что было бессмысленно спасать ее…

– Алло?

Голос Лейлы привлек его внимание.

– Хэй. Я только вернулся. Как ты себя чувствуешь?

Четкое произношение, раздавшееся в ответ, напомнило ему о родителях, каждое слово было старательно выговорено и тщательно подобрано:

– Я в порядке, спасибо тебе огромное. Я отдохнула и посмотрела телевизор, как ты и советовал. Показывали марафон «Сделка на миллион»[53].

– Это еще что такое?

– ТВ-шоу, в котором продают дома в Лос-Анжелесе… сперва мне показалось, что это выдумка, но выяснилось, что это реалити-шоу. Я решила, что они все придумали. У Мэдисон роскошные волосы… и мне нравится Джош Флэгг[54]. Он очень сообразительный и хорошо относится к своей бабушке.

Он задал ей еще пару вопросов: что она ела, спала ли она, просто чтобы Лейла продолжала говорить… между звуками он выискивал признаки дискомфорта или тревоги.

– Значит, ты в порядке, – заключил он.

– Да, и прежде чем ты спросишь, я уже попросила Фритца принести мне трапезу. И да, я съем весь свой ростбиф.

Он нахмурился, не желая, чтобы она чувствовала себя в клетке.

– Слушай, это не только ради здоровья ребенка. Ради тебя тоже. Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, ты же знаешь?

Ее голос стал тише.

– Ты всегда был таким. Даже до того как мы… да, ты всегда желал мне только лучшего.

Не отрывая взгляда от автомобильной двери, которую он выбил, Куин подумал о том, как приятно было ударить что-то со всей дури.

– Я собираюсь зависнуть в тренажерном зале. Я свяжусь с тобой перед тем, как уйти спать, хорошо?

– Все в порядке. Береги себя.

– Ты тоже.

Повесив трубку, он заметил, что Ви перестал говорить и смотрел прямо на него, будто с ним что-то не так… ну, огонь на волосах, штаны, свалившиеся до лодыжек, сбритые брови.

– Завел себе женщину, да, Куин? – протянул Брат.

Куин посмотрел по сторонам в поисках спасательного круга, но ничего не нашел.

– Я…

Ви выдохнул через плечо и подошел к нему.

– Да неважно. Я займусь этими телефонами. А тебе нужно купить новую тачку… что угодно, только не Приус[55]. До скорого.

Когда Куин остался с Джоном наедине, было ясно, что парень собирался сказать что-то о том шоу на обочине.

– Джон, я не хочу это слышать. У меня сейчас просто нет сил.

«Дерьмо», показал Джон знаками.

– Вполне подходящее слово, приятель. Ты направляешься в дом?

Исходя из строго описания работы в качестве аструкс нотрама, Куин должен был находиться с Джоном двадцать четыре часа/семь дней в неделю. Но Король сделал им уступку, когда они находились на территории Братства. В ином случае, Куин бы давно и основательно познакомился с бытом Джона и Хекс.

А Джону пришлось бы наблюдать, как он и Лейла… эм, да.

Когда Джон кивнул, Куин открыл дверь и придержал ее.

– После тебя.

Он избегал смотреть в лицо друга, когда тот проходил мимо, просто не мог. Потому, что знал наверняка, о чем думал парень… а Куин не горел желанием обсуждать то, что произошло на той дороге, по которой он шел. Ни дерьмо этой ночи. Ни дерьмо, произошедшее… много ночей назад, благодаря Стражам Чести.

Хватит с него обсуждать это.

Разговоры никому еще не помогли.

***

Сэкстон, сын Тайма, закрыл последнюю «Книгу Устной Истории» и мог лишь просто смотреть на мелкозернистую кожаную обложку с тесненными золотом деталями.

Последняя.

Ему даже не верилось. Сколько длилось это исследование? Три месяца? Четыре? Как могло оно подойти к концу?

Окинув быстрым взглядом библиотеку Братства, с сотнями томов законов, трактатов, королевских указов… он подумал, да, воистину, месяцы ушли на то, чтобы просмотреть их все. И сейчас, когда копание было закончено, примечания – сделаны, и законная тропа для того, что замыслил Король, была проложена, он должен испытывать чувство удовлетворения.

Вместо этого его охватил ужас.

В своей юридической практике и теории он уже затрагивал щекотливые вопросы… особенно, когда приехал в этот огромный дом и вступил в должность личного юриста Короля: Древнее Право было весьма запутанным, архаичным не только в плане изложения, но и в самой своей сути… а правитель расы вампиров был далек от этого. Мышление Рофа – прямолинейное и революционное, и когда дело касалось его правления, прошлое и будущее не всегда мирно сосуществовали без хорошего пересмотра… Древнего Права, разумеется.

Но это – принципиально новый уровень.

Роф, будучи монархом, мог делать все, что ему вздумается… если только соответствующие прецеденты были выявлены, записаны и задокументированы. В конце концов, Король – закон во плоти, физическое воплощение порядка, необходимого цивилизованному обществу. Проблема в том, что традиции зарождались не случайно: они – результат жизни поколений, их решений, основанных на определенных правилах, принятых в обществе. Сторонники прогресса, пытавшиеся повести закостенелое, консервативное общество в новом направлении, как правило, сталкивались с проблемами.

А эта… перестройка устоявшегося порядка? В сложившейся политической обстановке, когда лидерство Рофа уже подвергли сомнениям…

– Ты погружен в мысли.

От голоса Блэя Сэкстон подпрыгнул и чуть не запустил МонБлан через плечо.

Блэй тут же потянулся к нему, чтобы восстановить тот покой, который он потревожил.

– О, прости…

– Нет, все в порядке, я… – Сэкстон нахмурился, посмотрев на влажную, окровавленную одежду. – Славная Дева-Летописеца… что произошло этой ночью?

Очевидно, избегая ответа, Блэй подошел к бару на антикварном комоде[56], стоявшем в углу. Он, не торопясь, выбирал между хересом и Дюбонне[57], и было очевидно, что он мысленно осторожно подбирал слова.

И, значит, это имеет отношению к Куину.

На самом деле, Блэю было плевать на херес и Дюбонне. И, разумеется, он налил себе портвейн.

Откинувшись на спинку кресла, Сэкстон поднял взгляд на люстру, висевшую так высоко над полом. Шикарный экземпляр от Баккары был сделан в середине девятнадцатого века, с кристаллами из хрусталя, выполненными руками мастера.

Он вспомнил, как она еле заметно качалась из стороны в сторону, радуга из отражений света мерцала по комнате.

Сколько ночей назад это произошло? Как давно Куин обслужил ту Избранную прямо над этой комнатой?

С тех пор уже ничто не будет как прежде.

– Разбитая машина. – Блэй сделал большой глоток. – Всего лишь механическая проблема.

«Поэтому твои кожаные штаны намокли, а рубашка пропиталась кровью?» – гадал Сэкстон.

Но он оставил вопрос при себе.

Он начал привыкать умалчивать о некоторых вещах.

Тишина.

Блэй допил портвейн и налил вторую порцию с рвением, присущим законченным пьяницам. Кем он не являлся.

– А… ты? – спросил мужчина. – Как твоя работа?

– Я закончил. Ну, почти.

Голубые глаза Блэя обратились в его сторону.

– Серьезно? Я думал, это займет лет сто.

Сэкстон очертил взглядом столь хорошо знакомое лицо. Эти глаза, в которые, он казалось, смотрел целую вечность. Губы, которые он целовал часами.

Сокрушительное чувство печали, которое ощущал Сэкстон, было также неоспоримо, как и влечение, что привело его в этот дом, к его работе, к его новой жизни.

– Я тоже, – сказал он спустя мгновение. – Я тоже… думал, что уйдет намного больше времени, чем на самом деле.

Блэй опустил взгляд на стакан.

– Ты же давно начал?

– Я не… не могу вспомнить. – Подняв руку, Сэкстон потер переносицу. – Да и неважно.

Опять молчание. Сэкстон был готов поставить свою жизнь на то, что Блэй думал о мужчине, которого любил как никого другого, о своей второй половине.

– Так, в чем он заключается? – спросил Блэй.

– Что, прости?

– Твой проект. Вся эта работа. – Он элегантно обвел комнату стаканом. – Книги, над которыми ты сидел. Если ты закончил, то сейчас можешь сказать мне, в чем дело, ведь так?

Одно короткое мгновение Сэкстон раздумывал над тем, чтобы ответить честно… что было еще кое-что, такое же важное как и то, о чем он умалчивал. Что-то, с чем он думал, сможет ужиться, но со временем оно оказалось слишком тяжелой ношей.

– Ты скоро сам узнаешь.

Блэй кивнул с особой рассеянностью, которая была с ним с самого начала. Но потом, он сказал:

– Я рад, что ты здесь.

Брови Сэкстона взметнулись вверх.

– Действительно…?

– Рофу на самом деле нужен хороший юрист.

А.

Сэкстон отодвинул кресло и встал.

– Да. Это верно.

Он собирал стопки бумаг со странным чувством уязвимости. Было ясно, что в этот напряженный, печальный момент, они словно были единственным, что поддерживало его, эти тонкие, но могущественные листы с несметным количеством букв, аккуратно написанных от руки, старательно выстроенных в ряды текста.

Он не знал, что бы делал без них в ночи, подобные этой.

Сэкстон прокашлялся.

– Что планируешь на остаток вечера?

Он ждал ответа, а его сердце гулко билось в груди, потому, что он один, казалось, осознавал, что задание короля – не единственная вещь, подошедшая к концу этой ночью. Воистину, безосновательный оптимизм, питавший его на начальных этапах этого любовного романа перерос в некое отчаяние, заставляя его хвататься за соломинку, что было несвойственно для него… но сейчас даже это исчезло.

Ирония, на самом деле. Секс был краткосрочной физической связью… и очень часто в своей жизни он искал только его. Даже с Блэйлоком, в самом начале, было также. Но со временем его сердце вступило в игру, поэтому он оказался там, где был этой ночью.

В конце пути.

– …потренироваться.

Сэкстон встряхнулся.

– Что, прости?

– Я собирался потренироваться недолго.

«Опустошив графин портвейна?» – подумал Сэкстон.

На мгновение, ему захотелось выпытать подробности этой ночи, точные «кто», «что» и «где»… будто они привнесут некое облегчение. Но он был не настолько глуп. Блэй был сострадательным, добрым парнем, и пытка – то, что он делал по работе, имела место лишь когда она была необходима.

Не будет облегчения – ни от какой комбинации секса, разговоров и молчания.

Будто бы сбираясь с духом, Сэкстон застегнул свой блейзер на пуговицы и проверил, чтобы галстук был на месте. Осмотр груди показал, что платок в кармане лежал аккуратно, но его французские запонки на рубашке необходимо подтянуть, и он тщательно позаботился об этом.

– Мне нужно передохнуть перед разговором с королем. Боль в плечах от целой ночи, проведенной за столом, убивает меня.

– Прими ванну. Поможет расслабиться.

– Точно. Ванна.

– Увидимся после, – сказал Блэй, налив себе очередную порцию, и подошел ближе.

Их губы встретились в коротком поцелуе, после чего Блэй отвернулся, вышел в фойе и поднялся по лестнице, чтобы переодеться.

Сэкстон наблюдал, как он уходит. Даже сделал пару шагов, чтобы видеть, как его ботинки поднимаются по парадной лестнице, преодолевая одну ступеньку за раз.

Часть его кричала, чтобы он последовал за мужчиной наверх, в их спальню и помог ему раздеться. Не считая эмоций, физическое притяжение между ними всегда было сильным, и ему хотелось злоупотребить этим.

Но даже этот вариант «Бэнд-Эйда»[58] истрепался.

Подойдя к бару и налив себе хереса, он сделал глоток и устроился перед камином. Фритц недавно обновил дрова, и пламя было слишком ярким и высоким над стопкой поленьев.

Будет больно, подумал Сэкстон. Но это не сломает его.

Рано или поздно, он переживет это. Излечится. Пойдет дальше.

Сердца разбиваются постоянно…

Об этом даже кто-то спел?

Вопрос, разумеется, в том, когда он обсудит это с Блэем.

Дата добавления: 2015-09-03