Часть первая 2 страница. Она улыбнулась.

— Спасибо.

Она улыбнулась.

— Вы видите, все люди могут совершать прогулки духа.

Симеон засмеялся.

— Я предпочитаю находиться в своем теле.

Леда сказала:

— Если Вы собираетесь отправиться завтра, вам нужно отдохнуть.

Найл покачал головой.

— Не завтра. Я должен отправляться немедленно. Через два часа наступит рассвет, и я должен уйти незамеченным.

Она сказала:

— Но вас заметят, когда взойдет солнце.

Найл покачал головой.

— Я пойду не по дороге.

В последний раз, когда Найл был в этом подземном туннеле, его сопровождал Асмак, начальник воздушной разведки, и паук помогал ему, передавая телепатически его собственные знания проходов. И поскольку память у пауков фотографическая, туннель, казалось, был наполнен мягким светом, что позволяло Найлу "видеть" каменные стены и неровный каменный пол под ногами. Теперь его единственным источником света был маленький, но мощный фонарь, который нашли в больнице, оставшийся там со времен человеческого правления. Серебристый луч был регулируемым, а атомные батареи были практически неистощимы, и все же, его свет казался неестественным в этих холодных темных пещерах.

Найл уже прошел часть туннеля, построенную людьми, где большие отделанные мрамором блоки были скреплены цементом, и теперь шел по естественной части туннеля, который был выточен миллионы лет назад подземной рекой. На его неровной серой поверхности попадались окаменелые аммониты. Под ногами ощущались признаки искусственного выравнивания пола.

Было намного холоднее, чем при его предыдущем посещении, когда он согревался от контакта с мощным паучьим интеллектом. И расстояния казались намного больше. Казалось, он шел не меньше часа, и все еще не было слышно ни малейшего отголоска подземной реки, которая как он знал, была впереди. Зевнув, он понял, что долгий день без сна доконал его. Луч фонаря высветил небольшое углубление в земле, размерами с человеческое тело, и он решил, что пришло время отдохнуть.

Сняв плащ с мягкой подкладкой из шерсти горных овец, он постелил его в углубление. Холодный воздух внезапно обдал его тело, но он знал, что должен лишь немного потерпеть. Взяв из рюкзака серебряную трубку, он нажал на ее конец большим пальцем. Имевшееся внутри одеяние, в сущности, спальный мешок, сперва вытянулось в половину своей длины, затем расправилось. Найл развернул это одеяние в углублении, потрогав тонкую ткань, подумал, что она не достаточно теплая. Но, расстегнув застежку и забравшись вовнутрь, понял, что его опасения были напрасны: изобретенная для исследователей космоса одежда грела, когда находишься внутри. Ее серебристый материал обладал замечательными качествами: например, был водонепроницаем, чтобы дождь не мог промочить его, но все же позволял испаряться поту, таким образом, внутренняя часть не отсыревала во время сна.

Найл приспособил рюкзак под голову у стены. Он проголодался, но слишком устал даже для того, чтобы поесть. Он выключил фонарь, и, стоило закрыть глаза, как полная тишина погрузила его в сон.

Его разбудило какое-то смутное беспокойство; от твердого пола болело плечо. Он повернулся на спину, размышляя, не разбудил ли его какой-нибудь тихий звук, но тишина была полной. Однако он залез в карман рюкзака, достал фонарь и включил его. Луч выхватил желтые светящиеся глаза, и полдюжины тел ринулись в темноту; он узнал их: крысы — черные, длинноносые крысы, живущие в канализациях города. Размером с маленькую собаку, эти существа редко показывались на поверхности, поскольку являлись любимым деликатесом пауков-волков, которые могли парализовать их волевым ударом на расстоянии сотен ярдов. Их укус, как говорили, был ядовитым, но Найл был уверен, что они будут держаться на расстоянии.

Найл нащупал на дне рюкзака и вытащил водонепроницаемый мешочек, в котором лежали часы, полученные от Симеона; они были огромными и неуклюжими, но имели фосфоресцирующие цифры и работали в течение семи дней без подзаводки. Он удивился: было уже два часа дня, и он проспал около восьми часов. Найл пошевелился и позабавился, заметив, что даже этот слабый звук заставил крыс поспешить в темноту.

Он оперся спиной о стену, хотя ее наклон был неудобным, и нащупал сверток с едой. Но, заметив глаза крыс, мерцавшие в луче света, отказался от еды. Вместо этого он взял одну из коричневых таблеток из деревянной коробочки и позволил ей раствориться на языке. Она имела вкус меда, и, когда растворилась, разлила по телу тепло, как будто он набрал полный рот бренди. Он запил таблетку водой из фляги. Через несколько минут конечности отогрелись, и Найл почувствовал себя, как будто съел чашку горячего супа.

Свернув спальный мешок, он рад был снова закутаться в свой отороченный шерстью плащ, холодный воздух заставил его чихнуть. Он закинул рюкзак за спину и пошел в тьму, подавляя воспоминания о дворцовом комфорте.

Через четверть часа он услышал низкий грохот, издаваемый подземной рекой. Вскоре воздух наполнился шумом бегущей воды, и он снова испытал инстинктивное чувство страха перед неведомой мощью, которая могла с легкостью его уничтожить.

Он был в Белой башне предыдущим вечером и запомнил карту этих туннелей. Там он узнал, что они были отчасти естественными, а отчасти сделаны людьми во времена долгой войны с пауками. Река текла с северо-запада на юго-восток города, в конце последнего Ледникового периода все эти туннели были полны несущейся воды. Но на карте был обозначен проходимый маршрут вдоль речного русла. Рев воды доносился от тридцатифутового водопада ниже по реке, там был проход, который пятью милями дальше выводил наружу. Карты Стигмастера устарели за более чем четыре столетия, но судя по тому, что река не изменила направления течения, они должны были быть все еще точными.

Река, около сорока футов шириной, была перекрыта металлическим мостом, но Найл не собирался переходить по нему, так как тропа шла по ближнему берегу. А вот чего на карте не было обозначено, так это того, что тропа проходит через низкую пещеру, вход туда был оформлен в виде готической арки. Найлу пришлось наклониться, чтобы не ударится головой. Скала под его ногами была более неровной, чем та, по которой он шел, и нужно было осматривать дорогу тщательней. Даже крысы, мерцающие глаза которых следовали за ним в темноте, не решились идти дальше. Возможно, грозный рев воды напугал их, как и его самого.

Найлу повезло, что неровный пол замедлил его продвижение вперед; внезапно он поскользнулся и, чтоб не упасть, ухватился за стену. Он уронил фонарь, и на мгновение его охватил страх, что он мог разбить его. Когда он вновь поднял фонарик, то понял, что в нескольких дюймах от его ног дорога обрывалась в дыру, в которой на глубине приблизительно шести футов виднелся черный, как чернила, стремительный поток. Он отодвинулся и сел на пол.

Как он теперь понимал, вода подрезала берег и он разрушился. Провал, приблизительно пяти футов в ширину, лишил его возможности идти дальше. Но за провалом дорога продолжалась.

Соблюдая осторожность, можно было обойти вокруг провала по выступу приблизительно в два-три дюйма шириной. Но была опасность, что выступ обвалится, или его ноги соскользнут из-за недостаточной опоры. Найл просидел минут десять, пытаясь решить, что делать дальше, мысли пребывали в необычайном беспорядке. Первая возможность заключалась в том, чтобы просто вернуться домой. Но это означало уходить из города наземным маршрутом и рисковать быть замеченным шпионами Мага. Вместо этого он мог пересечь мост и пройти прямо к священной пещере. Но единственный путь из нее проходил по крутой скалистой стене, при одной мысли о подъеме по ней его сердце замирало.

Другой возможностью было пересечь реку по мосту и поискать другой необозначенный на карте путь по противоположной стороне.

Найл пришел к выводу, что самой безопасной альтернативой было перепрыгнуть через провал. Расстояние не представляло проблемы, но свод был лишь несколькими дюймами выше макушки и, ударившись головой, он почти наверняка свалился бы в воду. "Интересно, как высоко нужно прыгнуть от земли, чтобы перескочить через провал в пять футов?", - мелькнуло в голове.

Казалось бессмысленным сидеть дальше, мускулы уже начали деревенеть от холода. Но первым делом нужно было позаботиться о том, чтобы не потерять фонарь. В боковом кармане рюкзака нашелся моток крепкой бечевки. Найл отрезал ножом небольшой кусок и обвязал фонарь вокруг двойным узлом, сделав петлю для запястья. В качестве последней предосторожности, он привязал к фонарю отрезок подлиннее, закрепив другой конец веревки на кожаном поясе.

Теперь, когда все было готово, Найл перебросил рюкзак через провал, удовлетворенно отметив его падение в десяти футах за дальним краем. Затем, отступил на дюжину шагов, разбежался и с силой оттолкнулся от края, пригнув голову как можно ниже. Часть скалы обрушилась под ногой, но это не помешало прыжку. Юноша приземлился на два фута дальше края. Фонарь выпал из руки, и петля соскользнула с запястья, но бечевка, привязанная к поясу, не дала ему удариться о землю. Племянник Симеона Бойд предупредил, что самая уязвимая часть фонаря - это лампочка.

Сердце бешено колотилось. Присев на минуту, чтобы отдышаться, Найл решил съесть еще одну пищевую таблетку - не потому, что был голоден, а для того, чтобы тепло восстановило кровообращение. Несколько минут спустя, с приятной теплотой внутри, парень надел рюкзак и двинулся вперед.

Через несколько сотен ярдов рев воды стал громче, и он обнаружил, что стена слева от него обрушилась, подточенная водой. Очевидно, были времена, когда вода стояла намного выше, чем в настоящее время. Карта, запечатленная в памяти мыслеотражателем, показывала, что тропа около воды, тянулась на пятьсот ярдов до водопада, однако она продолжала сужаться, пока не стала шириной немногим больше ленты.

Через пятьдесят футов он столкнулся с другой проблемой. Дорога уходила к воде, и ее гладкая твердая поверхность опасно накренилась к реке. Найл снял рюкзак и понес его за лямки, так, чтобы иметь возможность опираться о скалу спиной. Но наступил момент, когда стало слишком опасно продвигаться дальше. Тропа лишь на фут поднималась над стремниной, скорость которой проявлялась, когда река наталкивалась на выступающие камни, с сердитым шипением разбиваясь на пенистые струи. Если бы он потерял опору, то ничто не смогло бы уберечь его от потока, который смыл бы его вниз к водопаду, рев которого теперь был оглушителен. Луч света показывал ему, что проход сужался до трех дюймов, и что в этом месте дорога была чуть выше уровня воды. Но дюжиной ярдов далее тропа расширялась снова, более чем на фут. Без рюкзака он, возможно, пробрался бы, хватаясь за выступы в скале. Но с рюкзаком это, несомненно, становилось слишком опасно. Найл повернулся и с неохотой двинулся назад.

На сердце было тяжело, поскольку он понимал, что столкнулся с перспективой поражения. Он изучил карту достаточно хорошо, чтобы знать, что не было никакого другого пути из этой подземной системы пещер, кроме как через реку или священную пещеру. Другие туннели, согласно карте, были тупиками. Дорога через священную пещеру — даже если он захочет повторить ужасающий подъем по стене — лишь вывела бы его к более отдаленной части города пауков, что не дало бы никакого преимущества. Таким образом, не найди он никакого прохода по валунам через реку, он был бы вынужден вернуться той дорогой, которой пришел. Он подумал было попросить о помощи Асмака или Дравига, но отклонил эту идею — пауки боялись воды.

Найл вернулся к провалу в скале, перебросил рюкзак, затем перепрыгнул сам. На сей раз, он приземлился точно на ноги, даже не выронив фонарь. Через несколько минут он вернулся к мосту через реку. Даже зная, что это безопасно, он ступал осторожно, помня о черной стремнине под ногами. Но любопытство заставило его посветить фонарем вниз в черную воду, и он был удивлен, мельком увидев рыбу, затем другую. Они, должно быть, плыли с гор вниз.

На дальней стороне моста, где белый известняк уступил место почти черному граниту, он увидел, что перспектива была менее безнадежна, чем он опасался. Известняк на противоположной стороне реки был подмыт потоком, так что путь был почти разрушен. Но более твердый гранит едва изменился за столетия. И хотя люди, которые прорубали путь через известняк, оставили гранит нетронутым, его поверхность была не такой неприступной, чем казалась с другого берега реки. Гранит, конечно, разрушался меньше чем известняк, и берег был выше воды, в некоторых местах снижаясь на дюжину футов или больше. В одном месте ему пришлось перебираться через кучу камней, обрушившихся со свода, а в другом — протискиваться в щель, которая, похоже, образовалась в результате землетрясения. Но, по крайней мере, его главное опасение — что стены подойдут слишком близко к краю воды — оказалось напрасным.

Хотя Найлу приходилось идти очень медленно, следя за неровностями и трещинами на поверхности, он быстро продвигался и вскоре смог увидеть на другой стороне реки то место, где он вынужден был повернуть назад. Его единственное опасение теперь состояло в том, что водопад подмыл скалу, ведь его рев сотрясал землю, выказывая свою огромную силу.

Внезапно скала под ногами стала влажной от брызг и опасно скользкой. Найл так внимательно смотрел под ноги, что испугался, когда, повернув фонарь, увидел в нескольких ярдах сбоку стену несущейся вниз воды. От этого зрелища он почувствовал головокружение. Однако он не двинулся с места и посветил лучом в глубину. Двадцатью футами ниже водопад терялся в завесе брызг, вода словно ключом кипела. Ниже по течению река превращалась в молочную пену, каскадами рассыпавшуюся по утесам.

Спуск был затруднен осколками скал, отвалившимися от стен. Очевидно, целая скала разрушилась в какой-то момент, превращая вертикальный спуск в усыпанный камнями склон, который следовало преодолевать с предельной осторожностью. Промокший от брызг с головы до пят, Найл изрядно устал.

Он сел на плоский камень у подножия водопада, чтобы дать отдых ноющим ногам. Направив луч фонаря на сияющие брызги, он удивился, заметив, что имелся промежуток приблизительно в десять футов между водопадом и скалой за ним. Этого не было на карте. Почти плоский уступ тянулся позади ревущего водопада до другого берега. На мгновение он задумался было о том, чтобы перейти через реку, затем вспомнил крошащийся известняк с другой стороны и решил, что на этом пусть неровном, но, по крайней мере, твердом берегу, он будет в большей безопасности.

Когда зубы начали стучать от холода, Найл решил, что пришло время идти дальше. Он хотел было использовать мыслеотражатель, который поднял бы температуру его тела, но знал, что этим истощил бы свою энергию, а ему потребуются все ее резервы, если он хочет выбраться из этого места в течение нескольких последующих часов.

По крайней мере, путь перед ним был менее каменистым и неровным; когда-то в отдаленном прошлом вода отшлифовала его, как наждачная бумага. Он уже настолько освоился с ревом воды, что игнорировал его и шагал вдоль быстрины, как будто на прогулке. Постепенно шум затих позади него. Полчаса спустя, река расширилась, ее поверхность стала настолько гладкой, что казалась почти неподвижной.

Найлу попался каменный выступ с плоской поверхностью и вертикальной спинкой, как у стула, он воспользовался возможностью сесть и отдохнуть. Ходьба разогрела его, и он больше не чувствовал себя замерзшим. Ненадолго закрыв глаза, он было поддался желанию вздремнуть. Но, вспомнив длинноносых крыс, Найл открыл глаза и, посветив вокруг фонарем, осмотрелся. Река текла плавно, почти вдвое медленнее, чем раньше, а стены вздымались вверх на тридцать футов к закругленному своду, который выглядел почти искусственным.

Когда он направил луч света на противоположную сторону реки, приблизительно на расстоянии шестидесяти футов что-то привлекло его внимание. Свет отразился от какой-то блестящей поверхности, и, когда он всмотрелся внимательней, это оказалась небольшая лодка. Он сузил луч, повернув отражатель, и луч света ударил в темноту, осветив перевернутую вверх дном лодку. На таком расстоянии было невозможно увидеть, была ли она разбита и выброшена на берег течением, но, увидев в нескольких ярдах от нее другую перевернутую лодку, а за ней еще три, он понял, что перед ним не последствия несчастного случая. В недалеком прошлом люди жили в этой пещере и плавали по реке.

Из-за мокрой одежды он снова стал замерзать и, расширив луч фонаря, двинулся вперед. Найл прикинул, что должен пройти еще приблизительно с милю.

Примерно половину расстояния он шел по гладкому красному песчанику, позволявшему развить неплохую скорость. Вода выточила внушительного вида фигуры, которые возвышались над головой, делая пещеру похожей на своего рода собор, со столбами, напоминавшими красные сталагмиты. Но, когда тонкий луч фонаря осветил потолок и стены, он увидел впереди то, что заставило его сердце упасть. Туннель вновь сужался в каньон, и стены песчаника внезапно сомкнулись, образуя подобие бутылочного горлышка.

Найл прошел еще сотню ярдов, надеясь найти другой проход. Углубление, похожее на вход в туннель, давало некоторую надежду, и он спустился к нему по склону, но, когда он очутился перед входом, луч осветил лишь глубокую пещеру, которая заканчивалась стеной скальных обломков.

С тяжелым сердцем он медленно поднялся обратно на вершину и пошел по берегу туда, где стены сужались. Река шестью футами ниже текла в расщелину в скале, приблизительно в двадцать футов шириной. Двигаться дальше можно было, разве что вплавь.

Найл уселся на камень, уныло глядя на реку. Он чувствовал себя настолько вымотанным, что хотелось лечь и не двигаться. Но это значило признать поражение. Если он собирается вернуться, то ему предстоит долгий путь. А каждый потраченный впустую день отнимал день жизни у его брата. Эта мысль была настолько угнетающей, что Найл решил, в конце концов, воспользоваться мыслеотражателем.

Стоило ему повернуть мыслеотражатель внутрь, как его настроение поднялось. Сконцентрировавшись, он заставил себя оценить ситуацию объективно. Шесть месяцев назад он был почти ребенком и жил в подземной норе в пустыне, в окружении семьи. Внезапно его швырнуло во взрослую жизнь. Как правитель города пауков, он был одинок, доверяя лишь немногим проверенным советчикам, таким, как Симеон. Теперь он понял, что был более счастливым у Каззака, в подземном городе Дира, где, по крайней мере, находился в окружении молодых людей одного с ним возраста. И теперь он отправился в путь, который может закончиться его смертью. Если он не сможет вернуться, будут ли пауки блюсти договор, относясь к людям как к равным? Он не сомневался, что их намерения были честны. Но как они могли рассматривать людей как равных, когда те явно были низшими существами? Они видели в Найле правителя потому, что он был избран Богиней. Но что случится, если избранник Богини просто исчезнет?

Все же, хотя эти мысли были мрачными, мыслеотражатель давал понять, что на самом деле не все так плохо. Люди позволяют мыслям, приукрасить свою жизнь или погрузить в уныние. Найл не поддался мрачным мыслям. Необычайный оптимизм горел у него внутри, подсказывая, что поддаваться эмоциям глупо. Что ему сейчас следовало сделать, так это отбросить мысли о разочаровании и жалости к себе, и вернуться к действию.

Он встал и осветил вокруг стены пещеры, проверяя, нет ли какого-нибудь выхода, который он просмотрел. И когда стало ясно, что нет, он пожал плечами и пошел назад, по дороге, которой пришел.

При этом он проделал интересный ментальный эксперимент. Мыслеотражатель постоянно нагнетал оптимизм, разжигая огонь внутренней энергии. Найл сконцентрировался на его сиянии и осторожно повернул мыслеотражатель другой стороной.

Это походило на погружение в холодную темноту. Все же он воспрепятствовал погружению в нее. Мыслеотражатель поддерживал уверенность, что все не так уж безнадежно, как оно кажется. Найл должен был признать, что его чувства разочарования и поражения были обманчивы. Постепенно, предприняв ментальное усилие, чтобы сконцентрироваться, он вызвал в себе ощущение целеустремленности и внутреннего тепла.

Эксперимент не был полностью удачным; но даже его частичный успех был значительным достижением. Он предпринял сознательное усилие, чтобы перерасти Найла, которому было жаль, что он не остался среди подростков Диры. Намного важнее было то, что он учился доверять своему сознанию, а не мыслям и чувствам.

Когда рев водопада усилился, и он даже почувствовал несколько упавших холодных брызг, Найл вспомнил выступ, который вел к другой стороне. Тогда другая мысль пронзила его. Лодки, которые он видел, каким-то образом вынесло туда. Но как? Они не могли сплавиться вниз по течению — их разбило бы на куски водопадом. Но они также не могли приплыть вверх по течению, поскольку оно было слишком сильным, чтобы выгребать против него. Должно быть, был другой способ выбраться наружу — туннель, который отходил от реки.

Приободренный этими мыслями, Найл ускорил шаг, и за четверть часа достиг водопада. Тут он подумал, что было бы безопасней снять плащ. Если он потеряет опору и упадет в реку, то мокрый плащ только помешает ему. Он отцепил цепочку, которая закрепляла его на шее, свернул и убрал на дно рюкзака.

Выступ позади завесы воды был приблизительно на четыре фута выше потока. Он был в три фута шириной, и его влажная поверхность была достаточно ровной. Найл вскарабкался на большой обломок скалы, найдя его достаточно устойчивым, и перешагнул с него на выступ. К его облегчению он был нескользким. Как ни странно там, было тише, так как падающая вода изолировала его от звуков.

Найл остановился там, осматриваясь. Фонарь высветил трещину приблизительно в дюйм шириной в глубине выступа, и он внезапно понял, почему путь за водопадом не обозначен на карте. Периодически эта каменная стена разрушалась и исчезала в потоке, заставляя водопад медленно отступать вверх по реке. Когда составлялась карта, этот выступ не существовал, и примерно через пятьдесят лет он будет также снесен вниз по течению. Эта мысль заставила его взглянуть вниз на трещину, чтобы убедиться, что она не собирается расширяться прямо сейчас.

Найл снова взял рюкзак правой рукой, так, чтобы спиной прижаться к стене, и затем боком двинулся по выступу. Вода проносилась в нескольких футах от его лица. Но он достиг другой стороны без происшествий. Там он обнаружил, что расстояние между выступом и поверхностью земли было больше, чем на другой стороне. Он сперва сбросил вниз рюкзак, затем сел на выступ и спрыгнул, придерживаясь одной рукой. Он приземлился на четвереньки, оцарапав колено о грубый известняк.

Найл встал и быстро пошел дальше, брызги от водопада пропитали его волосы и одежду. Дорога под ногами была довольно ровной, и скоро шум водопада стих позади.

Походу он направлял луч фонаря на каменные стены с правой стороны, надеясь увидеть другой туннель, который выведет его от реки. Но, хотя в скале были полости и даже пещера, которая тянулась на десять ярдов, не было никакого признака другого выхода из главного туннеля.

Водопад был почти неслышим, когда луч света выхватил перевернутую лодку. Этот отзвук цивилизации поднял настроение Найла. Но, когда он был на расстоянии в дюжину футов, то увидел шестидюймовое отверстие, пробитое ближе к носу. Лодка, очевидно, ударилась о камни на полной скорости. Она была сделана из гладкого серого материала, который не выказывал признаков старения. Но, когда Найл перевернул лодку и посмотрел внутрь, он увидел кусок веревки, который почти полностью истлел.

Он прошел ко второй лодке. Она была поменьше, но тоже в ее днище была шестидюймовая пробоина. Найл посветил фонарем на другие лодки, которые были на расстоянии в дюжину ярдов. Две из них также были продырявлены. Но третья была цела, и причина была очевидна. Рядом лежал расколотый надвое камень. Кто-то преднамеренно старался повредить лодки, пробивая отверстия камнем. Когда сам камень треснул, попытки вредительства прекратились.

Найл перевернул исправную лодку на днище, и увидел, что длинная веревка, которая была привязана к носу, давно сгнила. Она, очевидно, находилась тут в течение многих десятилетий, возможно, столетий. Но деревянное сиденье, которое размещалось поперек лодки, хорошо сохранилось, а также весла, что все еще покоились в уключинах, сделанные из серого, твердого материала.

Поблизости, в углублении в земле, Найл увидел остатки черной золы. Значит, этот туннель в далекие времена использовался людьми для стоянки. Не потому ли они расположились лагерем в таком одиноком пустынном месте, что скрывались от пауков?

Кем они были, и почему они хотели разрушить лодки? И вновь, могла быть только одна причина — они боялись преследования. И это, в свою очередь, означало, что они бежали на лодках.

В этом месте туннель был шире и выше, и широкий поток тек спокойно. Скала спускалась к воде пологим берегом. Найл подошел к краю. Берег плавно переходил в воду. Он снял сандалии и вошел в реку. Она была так холодна, что заломило ноги. Он осторожно продвигался вперед, пока вода не дошла до середины голеней, и посветил фонарем в середину потока. Он выглядел гладким и достаточно спокойным.

Если люди прошлого были в состоянии выплыть вниз по течению к внешнему миру, то может и ему удастся сделать то же самое? Альтернативой было повернуть назад и возвратиться в город пауков. Перед тем, как принять окончательное решение, Найл хотел убедиться, что не было никакого другого выхода. Если он отправится по реке, то, миновав вход в туннель, возможно, он не сумеет вновь выбраться на берег.

Несмотря на усталость, Найл двинулся вниз по берегу реки, осматривая стену в поисках туннеля. Когда четверть часа спустя он достиг места, где река сужалась, то понял, что никакого другого выхода нет. Эта мысль стала решающей. Он прошел назад к лодкам, перетащил исправную к реке, затем влез в нее. Она осела в воде. Найл сел на сиденье и оттолкнулся веслом от берега. Лодка повернулась боком, затем задрейфовала по воде.

Только тогда Найл осознал проблему, которую должен был предвидеть. Невозможно было грести обеими руками и держать фонарь. Он думал было выскочить на берег и попробовать изобрести способ, как управляться с фонарем в процессе гребли, но лодка уже плыла прочь из пещеры.

Найл чувствовал, что важнее было видеть, куда он плывет, чем управлять лодкой. В конце концов, она могла плыть только одним курсом. Будучи жителем суши, Найл не мог знать о том, что лодка неизбежно выплывет к центру потока, если он не предпримет определенных усилий, чтобы держаться ближе к берегу. А к тому времени, когда он понял, что течение было стремительнее, чем он предполагал, лодка неслась вперед быстрее, чем он бегал.

Найл попробовал держать фонарь во рту. Тот был достаточно узким — приблизительно дюйм в диаметре — но все равно было неудобно. Он вытащил одно из весел из уключины, положив его одним концом в лодку, другое держа на весу, и поплыл по течению. По крайней мере, теперь было чем отталкиваться, если лодка подплывет слишком близко к стене.

Лодка вскоре выплыла на стремнину реки. Несколько мгновений спустя он достиг места, где стены сузились и стиснули поток с обеих сторон. Но, по крайней мере впереди, не было никаких препятствий или выступов скал.

Найл сунул руку под тунику и развернул мыслеотражатель к груди. Он немедленно испытал ощущение контроля и четкого понимания ситуации. Но это позволило ему осознать, что он теперь мог полагаться только на удачу, и что если бы он воспользовался мыслеотражателем прежде, чем отплыть, то отказался бы от этой идеи.

Между тем ситуация разворачивалась захватывающая. Стены сузились, Найл несся между ними настолько быстро, что они казались смазанными. Внезапный водоворот заставил лодку накрениться и стать боком, но она выправилась прежде, чем он успел испугаться.

Летя вперед, Найл задумался над вопросом: откуда на карте взялся путь, который шел вдоль реки, выходя наружу? И тут решение осенило его. Эта река не всегда была так полноводна, как теперь. Был конец года, и дожди раздули реку. В разгаре лета, вероятно, она была на несколько футов ниже и текла более спокойно. Выгрести против нынешнего течения никому было бы не под силу.

Пока он все это обдумывал, лодка начала двигаться быстрее, и Найл понял, что река потекла под уклон. Вода была теперь настолько бурной, что волны шипели по сторонам, наскакивая на стены; сидеть прямо на скамейке было невозможно, и вскоре он опрокинулся на дно лодки. Найл сумел встать на колени и вновь распластался, но по крайней мере, он теперь лежал головой к носу. Фонарь крутился возле колена, он затолкал его в боковой карман рюкзака и застегнул. Вода перехлестывала через борта, и Найл был уверен, что вот-вот потонет. Но создатель лодки знал свое ремесло: даже когда нос погружался в волну и лодку наполовину заливало водой, она оставалась плавучей, как пробка.

Найл задыхался, оказываясь в воде. Но через пелену, застилавшую глаза, он увидел впереди дневной свет. Облегчение переросло в тревогу, когда он заметил, что потолок становился все более низким, так что выход был немногим больше узкой щели. Свод вполне мог задеть лодку. Не успел Найл вздохнуть с облегчением, как лодка вылетела из туннеля как снаряд, и его ослепил солнечный свет. Когда глаза адаптировались, он увидел, что поток расширился, и на берегах появилась растительность.

Поскольку его единственным желанием теперь было выбраться на сухой берег, он попробовал ухватить ветку дерева, которая склонилась к воде, но, почти вытащив его из лодки, она оторвалась.

Дата добавления: 2015-08-21