Посторонние отвлечения.

Я и не собирался ничего затевать. Я просто возвращался после совещанияв лабораторию, думая о своем. Эти новые наблюдения по нейротропнойкальцифилаксии, которые мы только что обсуждали, открывают, похоже, широкиевозможности для исследования нервной системы. Настроение у меня былохорошее, что называется "joie de vivre" ("радость жизни"). Поэтому, проходямимо комнаты мисс Джонсон, я подумал, что хорошо бы сказать прилежной старойдеве приветливое словечко. Она всегда такая отзывчивая, корпит до позднейночи над моей рукописью о "тучной клетке", стараясь хоть на шаг меняопередить. В конце концов нам пришлось взять ей в помощь двух машинисток, ия беспокоился, хорошо ли они сработались. "Добрый день, мисс Джонсон! Как ваши дела?" - сказал я в дверях с тойослепительной улыбкой, которая украшает мою физиономию только тогда, когдаэксперименты идут успешно. "Добрый день, доктор Селье",- ответила она, и япочувствовал, что ее обычно приветливые голубые глаза исказились от ужаса.Она подалась вперед, тщетно пытаясь прикрыть то, что лежало у нее на столе,своими пухлыми белыми руками и внушительным бюстом. Все, что я хотел,- это задержаться на минутку у двери и полюбезничать,но ее необычный жест встревожил меня. Что тут происходит? Пока я шел отдвери, она быстро закрыла ящик своего стола, но не так быстро, чтобы я неуспел заметить чашку кофе с ободком губной помады, наполовину съеденноеяблоко и "Стандартный англофранцузский словарь". Я всегда знал, что мисс Джонсон отличается завидным аппетитом и весьдень жует, но, поскольку она прекрасная секретарша, какое это имеетзначение? Сейчас же она явно пыталась скрыть свою работу, а печатать врабочее время что-то постороннее - это совсем на нее непохоже. Я несобирался задавать никаких вопросов, но все было настолько неожиданно, что ябыл заинтригован. Подойдя ближе, я уселся на стул как раз перед ее столом.Она нервно схватила листы, перевернула их, а затем принялась небрежнопоигрывать чехлом пишущей машинки, складывая его и так и эдак, сначала наколенях, потом на столе пока он наконец не оказался поверх страницы,заложенной в машинку. Но было уже поздно. Я заметил имя Шекспира, напечатанное на машинке, арядом на столе - издание его трагедии "Юлий Цезарь". В том, что в моей книгео "тучной клетке" не цитировался Великий Бард, я был совершенно уверен. "О нет,- подумал я,- только не мисс Джонсон! Мисс Джонсон - самовоплощение добросовестности, верный друг, на чью абсолютную надежность явсегда мог рассчитывать... Это ей я поручил присматривать за другими!" Ивсе-таки улика была налицо. Моя милая мисс Джонсон трудилась над сочинениемдля своих вечерних занятий по английской литературе, в то время как я снетерпением ожидал свою рукопись! Я даже сейчас помню те две строки изкниги, которую она пыталась спрятать: Друг переносит недостатки друга, А Брут преувеличивает их. Как бы там ни было, в мои планы не входило унизить бедняжку. Крометого, вся эта сцена смутила меня ничуть не меньше, чем саму мисс Джонсон.Нужно было срочно найти какой-то достойный выход из создавшегося положения. - Я как раз собирался спросить,- услышал я самого себя,- довольны ли вытеми двумя новыми машинистками, которые помогают вам работать над "Тучнойклеткой"? Как вы думаете, втроем вы сумеете обойтись без сверхурочных? (Обоже! Это был самый неподходящий вопрос, но он уже задан...) - О да, сэр,- воскликнула она, разражаясь потоком слов - конечно, онипока еще не знают медицинских терминов, но, я уверена, они быстро научатся.Я вижу, что им не терпится показать себя на новом месте с самой лучшейстороны. И в любом случае мы ведь взяли их только временно. Поначалу,знаете, приходится следить за ними. Нельзя позволять им приобретать дурныепривычки. Но в целом они освобождают меня от массы рутинной работы... - Ну что ж, я рад, что они вам пока нравятся. Собственно, я и зашел дляэтого. Надо бежать, а то меня заждались в лаборатории. Не было никакого смысла давать ей понять, что я застал ее запосторонними делами и заметил это. Да, скорее всего, она и сама догадалась.В кои-то веки раз это со всяким может случиться. Миссис Джонсон не молода иодинока, а одна из главных целей ее жизни - получить диплом по английскойлитературе. Наверняка она не успела выполнить свое домашнее задание. Что жтеперь? Излишне говорить, что я никогда больше не уличал мисс Джонсон вневерности моей "тучной клетке". И все же никогда бы не подумал, что... Н-да, чувствую, что вся эта история передана не наилучшим образом, хотяя дважды ее переписывал. И все-таки она звучит банально! Сначала я думалпросто выбросить написанное в корзину, но потом решил не делать этого.Подобный случай произошел на самом деле, хотя мне пришлось существенноизменить детали, дабы не привести в смущение настоящую "мисс Джонсон". Агладко построить свой рассказ мне не удалось потому, что вся эта история досих пор приводит меня в смущение. Когда я, вольно или невольно, застаюкого-то за посторонними делами, я не просто огорчаюсь - я чувствую себяоскорбленным. Знаю, что это глупо и что не стоит расстраиваться по пустякам,но тем не менее расстраиваюсь, и это факт, так же как история, которую ясчел нужным здесь описать. Насколько я в силах проанализировать собственные чувства, я ощущаю себяоскорбленным по следующим причинам: 1. Коль скоро я усердно тружусь над своей частью работы, меня задевает,когда другие относятся к ней спустя рукава. 2. Мне стыдно замечать такие пустяки. Я чувствую, что это нескромно -наблюдать за людьми, даже когда им положено работать для меня. Принуждатьлюдей отрабатывать свою зарплату - это некрасиво и отдает скупостью. Но ведьменя огорчает не потеря денег, а, если хотите, недобросовестность сотрудникаи боязнь, что подобное отношение к работе распространится и на других. 3. Мне стыдно, если читатель этих записок узнает, что подобные вещитворятся у нас в институте. 4. Я чувствую себя обманутым людьми, которые на словах выражают большоеуважение к моей работе, а на деле проявляют отсутствие интереса к ней. 5. Почему такие вещи всегда должен замечать я? Для чего у нас тогдазаведующий кадрами? Я знаю, что должен быть выше подобных вещей, но не могу. Мне стыдно вэтом признаваться, но еще более стыдно было бы не признаться. Ну да ладно! Случается это не так уж часто, а потом, у меня есть своиутешения. Сегодня я обнаружил, что посредством кальцифилаксии можноизбирательно вызывать отложения кальция в блуждающих нервах. Удивительно!Какие таинственные химические процессы должны отвечать за тот факт, чтоорганизм в состоянии выборочно посылать кальций в эти два нерва? В головуприходит множество идей, ведь эта находка дает простор бесконечномуколичеству новых экспериментов. В сравнении с этим сочинение мисс Джонсон оШекспире не столь уж важно. Так стоит ли беспокоиться об этом?.. Досаднолишь то, что я все же делаю это, немножко...

"КЕСАРЮ - КЕСАРЕВО..."

Каждый ученый - неисправимый индивидуалист, и потому вопрос подчинениячьим-либо приказам или авторитетам для него чрезвычайно болезнен. Способвыражения им собственного взгляда на природу не терпит волевоговмешательства. Ученый не может работать под началом руководителя, которыйзаставляет его заниматься маловажными, с его точки зрения, проблемами илииспользовать методы, которым он не доверяет. И тем не менее ученому нужнопроявлять достаточную гибкость, чтобы приспособиться к условиям тойсоциальной структуры, которая обеспечивает его всем необходимым для работы.В зависимости от собственного мировоззрения каждый ученый определяетприемлемую для себя степень компромисса с политическими и философскимипринципами страны, в которой он живет, университета, в котором работает, ифинансирующих организаций, которые самым непосредственным образом регулируютего деятельность. Так или иначе компромиссы в интересах дела неизбежны.

*7. КАК РАБОТАТЬ?*

Сказка

Дата добавления: 2015-08-21