Арллур. Мрачно-торжественная процессия конвоиров-Арканов отэкскортировала свою бесценную

Мрачно-торжественная процессия конвоиров-Арканов отэкскортировала свою бесценную для божества пленницу к полыхающей громаде рубиновой башни Улира. Молчаливо и недвижно пламенеющий перст Бога, пронзающий сами небеса волей единоначалия, взирал на эту кавалькаду, терпеливо предвкушая будущие смертельные пытки отступницы-Великой.

Отрешенно-обреченным взором рубиновые глаза сдавшейся непокорной воительницы скользили по великолепию дивных, пустынных дворцов внизу.

- «Когда-то, - думала она, - этот город может ожить, наполниться топотом ног и восхищенными молитвами Творителю. Возможно, по его улицам помчатся стремительные детские ножки, беспечно радуясь утренней заре и простому теплу материнской заботы. Эти новые жители, чьи судьбы выткут узор Нового Порядка Эндоры, будут нести в своих сердцах нового единственного, справедливого Бога. Бога, чью справедливость и величие никто и никогда не сможет поставить под сомнение потому, что все усомнившиеся давно сгинули в пламени его яростного гнева годы, а то и столетия назад. Бога, чей всевидящий глаз будет лить рубиновый свет кометы с ночных небес. Свет единственной правды… но она этого уже никогда не увидит… не узнает… не почувствует…»

Все повторилось опять. Демоническое безвыходье пути вновь крутануло удушливую петлю и цепко затянулось путами лучей парализации на душе и теле Великой. Она второй раз увидит его лично… Не порабощенных алой искрой слуг, не кошмарных чудовищ смерти, сметающих все и вся… Она увидит самого Предтечу, затаившегося частью своей огромной плоти в недрах Арллура, как когда-то узрела перед казнью Вечнотекущего в подземельях Тирольского Сата…

Все повторяется

Из века в век.

Взмах век

И слез беззвучный бег.

Дрожание ресниц

Над гаснущей Судьбой.

Бездонный мрак зрачка…

И вновь пустой покой…

Исхоженным путем

Истерты стопы в кровь.

Вперед, вперед идем!

Чеканит ритм шагов.

А сил уж больше нет

Бороться и страдать,

А сердце хочет прочь

Из плена убежать.

И помутненный взор

Встречает на камнях

Вскровавленный узор

Засохший в прежних днях.

Днях прошлого пути

Приведших в НИКУДА,

Днях где мечту найти

Не сможешь НИКОГДА!

Нианна уже не хотела быть собой. Она сдалась не только телом, но и душой. Мятежный огонь угас, истлел в буре боли и ужаса. Маленькое девичье сердце еще согревало лишь то, что друзьям удалось вырваться на свободу. Она верила, что Дрелу удастся вернуть разум своей певунье Чари. Она знала, что веселый Тиринар свернет горы и иссушит реки, но не расстанется со своей возлюбленной Укишерой. И она видела, каким могуществом блистали очи и сердца благодарных драконов и всадников… а значит у Эндоры еще есть шанс.

- «Я сделала все что смогла, друзья…» - Ниа про себя улыбалась, провожая в памяти картины прожитых беззаботных дней в далеком Килине и буревые вихри пусть и не долгих, но все же сражений с Арлом.

Солнце пронзало прямыми праведными лучами клубы еще вздымающихся над Арллуром удушливых газов и пепла, расчерчивая их полосами раскаленного желто-алого света. Нианна подняла к нему взор любуясь и… прощаясь…

… - Неужели мы и будем просто вот так смотреть?! Смотреть как на наших глазах… - Уки вжалась в грудь Тиринара и из глаз непреклонной, решительной Богини скользнули скупые маленькие слезы.

- Мы… проиграли эту битву, Капелька. Проиграли… - Тиринар не отрывал глаз от процессии Арканов, подлетающих к основанию огромной рубиновой башни Арллура. В душе мага клубилась тьма, вспарывая горечью и болью нечаянной жертвы все нутро Великого. Он пришел к этим стенам за справедливостью, за воздаянием правде и чести, а стал свидетелем поругания чистого сердца, отданного добровольно в зев демонической страсти звездного странника. Сердца, что своей жертвой продлило жизнь его любимой, драконьему роду, а может быть и всей Эндоре. Вот только надолго ли?

- Непоседа что-нибудь придумает… Да! Она мастерица выживать и выпутываться… Так было не раз… - Тиринар злился от собственного бессилия. Сейчас, в эту секунду, он, древний Шум, сдался, не в силах сокрушить врага.

- Мы вернемся! – проскрежетала стиснутыми зубами Укишера. Глаза вспыхнули яркими звездами. Пальцы девушки мелко дрожали, впиваясь нервной хваткой в белую Шиму супруга. Под ними проступала влага брони. – Мы поднимем весь водный народ! Мы рассечем твердь земную от далеких южных, скальных берегов океана до этого проклятого города и призовем все его бешенство себе в услужение! Мы поднимем все армии Эндоры и раскромсаем эту крепость в мелкий щебень! Сотрем в пыль! Но мы придем за тобой, Нианна!

- Боюсь, что все будет кончено сегодня, - взгляд Тиринара упал на черный столп-основание Арллура. Руны на нем мерцали и разгорались сильнее, чем при битве. – Арл слишком долго ждал этого момента… Ненасытно долго…

Казалось, никто не обращал внимания на две голубые звезды, висящие в медленном парении скальных обломков, оплетенных алыми щупальцами спрутоподобных заклятий. Вот только красные пузыри их циклопических глаз зорко следили за каждым движением двух Богов Эндоры…

…Улир торжествовал. Эйфория победы слилась с каким-то неописуемым плотским трепетом, нереальным неудовлетворенным вожделеньем, об удовлетворении которого Хотар даже не смел грезить, так глубоко оно было загнанно холодной волей мага в душу.

Она… Она здесь…

Она всецело… полностью в ЕГО власти!

Гордая… Непокорная… Непобедимая…

Пришла и отдалась ему! Выдержанному, терпеливому победоносцу, прозорливому стратегу.

Сначала он восхищался ей – чудом среди мирной, спокойной Эндоры, средоточием грации, красоты и силы. Позже он возненавидел ее за беды и несчастья, мчащиеся в след за ее легкой поступью. Тогда он алчил ее смерти. Сейчас же Улир молил Арла об одном. Молил тайно, скрытно, не произнося вслух ни единого слова, не оформляя разумом границ ни единой мысли. Молил самой сутью своей, своим сердцем – забрать Ключ у непокорной и… подарить ее ему.

Улир жаждал ее дыхания. Мечтал о аромате ее силы и нежности в своих объятьях. Он плавился в страстном ожидании недостижимого тепла ее юной плоти на своем ложе. Это сводило с ума.

Волевым усилием Хотар вернул духу хладность и с подлокотных кристаллов его флайда вперед метнулись две руны, дав команду огромным створкам парадных дверей раздвинуться в стороны, открывая вход в колоссальных размеров тронный зал.

Черный глянец пола, уносясь ввысь, изогнутыми реками не опаляющего пламени пронзали сотни граненых рубиновых колонн. Пламя клубилось и вилось по ним дивными завитками замысловатых цветов, листьев и стеблей, иногда сменяясь отблесками плавных танцев неясных, мимолетных силуэтов. В дальнем конце зала, пред сплошной струящейся от пола до потолка стеной пламени, чей быстрый бег воля божества замедлила до плавного течения реки, высился пьедестал правителя Арллура – парящий над землей десятиметровый прозрачный шар со срезанной плоской вершиной. Внутри него, в заботливых касаньях голубых беззвучных молний фосфоресцировал ярко-алый, непрестанно меняющий форму сгусток.

- «Глаз Арла!» - знакомая боль нанизала сердце Нианны на тысячи раскаленных игл. – «Вот мы и снова свиделись».

Улир отделился от эскорта и опустил флайд прямо на вершине парящей сферы. Зал подавлял своей объемностью. Флайды уцелевших Арканов казались в нем розовыми зернами на блестящей черной скатерти огромного стола. Летающие эллипсы Арканов опустились на пол, но в страхе пред непредсказуемой, легендарной Нианной не сняли защитных экранов, продолжая удерживать магический каземат Великой в пересечении лучей.

- Сегодня! – Улир встал с трона флайда и воздел раскрытую пятерню. – Настал счастливый день! День, который ревнители Веры Арла высекут золотом над арками врат будущих храмов, о котором сложат гимны и начертают сказанья, позже устремленные в легенды! Сегодня Вера доказала свою несокрушимость, явив противникам могущество Истинного Божества! И в награду за наше мужество Судьба явила милость, позволив нам сдержать клятву! Она отдала в наши руки Великую Нианну, позволив передать ее на суд нашего всеведающего Господа! День правды! Да! Я нарекаю его так!

- Во славу Арла! Во имя Арла! – восторженные голоса Арканов подхватили радость вождя. Лица перерожденных сияли улыбками победы.

Улир сделал шаг вперед. От стены огня за его спиной отделился лоскут пламени и ступенью услужливо скользнул Хотару под ступню. Следующий шаг наместника Бога торопливо подхватила такая же огненная лента с противоположной стороны. Величаво ступая по пламенным нереальным ступеням, вождь новой расы спускался вниз, ни на мгновенье не отрывая глаз от пленницы.

- Вы, братья мои по вере, выдержали сегодня тяжкое, я бы даже сказал неимоверное испытание, посильное лишь непреклонным столпам Веры! Посмотрите друг другу в глаза. Что вы видите в них? Да, свободу! Ни ярость пламени первородных драконов, ни гнев и магическая мощь лжебогов Тироля, ни даже подземные демоны не смогли повергнуть, поколебать вашей решимости в победе! Я вознесу всесвятейшему Арлу молитву за вас и вспомню в ней каждого, кто не дожил до этой светлой победы! Каждого кто с Верой в сердце бился с врагом до последнего его удара! Я благодарен вам, мои Арканы. Вы достойны отдыха и праздника. Ни завтра, ни после завтра я не призову вас к трудам Веры. Празднуйте, придавайтесь прогулкам и полетам. Я благословляю вас!

- Слава Хотару! – воздел вверх посох Дурбурил, радостно потрясая им.

- Слава Хотару! – воодушевленно подхватили остальные служители Веры.

После сегодняшнего боя их осталось в живых всего сто тридцать.

Во время патетично-возвышенной речи вождя измученная, изможденная девушка в центре алого кокона бесцельно, бездумно скользила взглядом по гипнотизирующему шевелению алой субстанции среди беззвучных молний сферы. Движение притягивало, обволакивало, звало сознание в свои мягкие недра. Кожа Великой совсем посерела, утратив ярко-бирюзовую фосфоресценцию. Взор потускнел.

Улир остановился прямо перед Нианной, буквально пожирая ее глазами. От них веяло страстью, каким-то смертельно-сладким обожанием, обожанием голодного хищника своей долгожданной добычи. Вдруг пред Нианной полыхнули яркие картины сна под далеким, затерянным в дебрях Великого леса абрикосовым деревом. Черное покрывало. Она, закованная в него необоримыми путами и нависший огненно-красный демон, пытающийся овладеть ею. Тогда в том кошмаре Нианна чувствовала тоже демоническое вожделение, страсть, похоть, что горели сейчас в глазах Улира… Но муку того сна разорвал в клочья бриллиантовый свет, искрящаяся ярость и сила Великого дракона – ее Амдебафа, ее спасителя. Он ворвался в ее кошмар и схватился с порождением пламенного бесчестья. Придет ли он сейчас? Спасет ли из лап пожирающего ее взглядом чудовища? Надежда еще тлела остывающими углями на дне души, но их тепло уже не согревало леденеющего сердца.

- «Где же ты, любимый?!» - вонзила Великая последнюю, полную боли и отчаяния, могучую мысль в волны напряженного эфира Эндоры. Гаснущая надежда вдруг вспыхнула ослепительным голубым пламенем, обжигая трепещущую, ждущую даже над разверзнутыми клыками забвения душу…

… Внезапная парализующая боль прошила все тело Амдебафа от кончика рога на носу до самой последней чешуйки хвоста. Перед глазами вспыхнула пелена голубого пламени. Крылья судорожно дернулись и расставленные в стороны когти промахнулись мимо спины мирно щиплющего сочную траву жирного кроля. Сковывающая судорога оказалась столь сильной, что молодой охотник не совладал с балансом и на полной скорости, лишь немного поправив траекторию пикирования, грохнулся в густую траву, инстинктивно схлопнув крылья и вжав голову. Кубарем пролетев с десяток метров, он врезался в какой-то куст с крупными перезревшими фиолетовыми плодами. Те полопались, залив малыша маслянистой, липкой жижей с тысячами семян.

- Вляпался! С головы до хвоста! – дракончик, недовольно урча, барахтаясь и с трудом освобождаясь от волокнистой слизи выбирался из кустарника. Придирчивый осмотр лап и расправленных крыльев завершился вздохом одновременно разочарования и облегчения. Все было в порядке, кроме упущенного обеда. Образ грифона плотно сидел на теле. Ничего не болело.

- Не болит. Славно. А что же меня так… - Амдебаф попытался разобраться, что же выбило такую близкую вкуснятину почти из его лап, швырнув на землю. – Опять этот дух! Клянусь хвостом он меня сгубить задумал!

Драконье чутье чутко улавливало туже тональность, ту же вибрацию посыла, что и в ледяном безжизненном чреве матери.

- И что ему от меня надо! Не успел родиться, крылья расправить, врагов нажить, а этот невидимый того и гляди схарчить меня мечтает! Такую охоту мне испоганил! Ну погоди, подросту, отыщу тебя и…

Толстенный кролик любопытно таращился на измазанного волокнистой фруктовой слизью молодого грифона с небольшого пригорка.

- Что ушастый глазени выпучил? Сегодня не твой день и не мой. Беги в лес. Жирок нагуливай. Мы с тобой еще, - дракончик жадно облизнулся, - по душам потолковать успеем. Норку то я твою еще вчера заприметил, - Амдебаф расправил крылья. – Надо Бирду об этом духе рассказать, а то когда-нибудь он меня все-таки угробит…

… Сон оставался сном, а явь былью. Стены зала не рухнули от удара. Его свод не треснул и проломился от неистового гнева, а торжественную удушающую тишину не разорвал громоподобный драконий рев.

Улира от Нианны отделяло всего три шага. Серо-алый плащ Хотара скрывал под собой строгий черно-красный костюм. На поясе мага блестели рубином рукояти меча и кинжала, а центр груди украшал замысловатый амулет на алой ленте.

Нианна подняла измученный заклятьями парализации взор и с отвращением не мигая воззрилась в, кипящие плохо скрываемой страстью, глаза тюремщика. Девушка криво пренебрежительно улыбнулась.

- Заканчивай с прелюдией, прихвостень краснохвостого. Забыл, что твой хозяин так долго мечтал выпотрошить меня? Или ты еще не внял его вселенской жадности? По сравнению с размахом Арла твое низкое похотливое дрожание меня только раздражает! – скованная парализующей магией, Ниа не могла говорить, но с издевкой бросила мысль в лицо властителя Арллура. Глаза Великой неярко вспыхнули.

Улир сделал вид, что не уловил посыла…

… - Нам нужно убираться отсюда, Капелька. За нашу свободу отдана непомерная дань. Сделка свершилась и слабый должен успеть спасти свою жизнь, пока сильнейший не передумал.

- Я не слабая! – вспыхнула, чуть отстранившись от мужа Укишера.

- Прости, не так выразился. Менее сильная, всего лишь самую малость… Проведение позволяет выжить после смертельной схватки проигравшему лишь для двух целей - пересмотреть свой жизненный путь и начать его вновь с нулевой отметки… либо…

- Познав тонкости и приемы мощи врага, превзойти их в упорных трудах и бросив ему новый вызов победить! – подхватила чеканно-стальным голосом Повелительница вод.

- Именно! Если бы ни Нианна тебя обнимал бы ни я, а студеная смерть. Нам пора. Отпусти этот миг. Он не в нашей власти. Судьба и так нас щедро одарила сокровищем времени и будущего, но если дар не будет принят, она же может и передумать.

- А что в нашей власти тогда? – глаза Укишеры блестели мукой бессилия. – Ответь?

Лицо Тиринара как-то высохло, будто постарев глубокой задумчивостью на тысячи лет пережитых тревог и терзаний. Молчаливая воля титана плавила мир поиском решений и ответа любящему, страдающему сердцу супруги. Внезапно Тиринар повел рукой и два висящих в объятиях полетной магии тела Великих растворились в едином коконе невидимости и ментального барьера.

- Бессилье силы иногда превозмогает правда знания. Я могу попытаться увидеть то, что происходит в рубиновой башне. Возможно, это знание нам чем-то поможет, - сдвинув брови к переносице тихо проговорил он.

- Ты мои мысли читал? – удивилась Уки. – Я как раз об этом сейчас думаю. Полагаю эфирный лазутчик может и проскользнуть в этой суматохе. Кто знает насколько чуток Арл и насколько мы его потрепали. Кому-нибудь из нас обязательно улыбнется удача, - над ладонью Великой, выскользнув из-под чешуи Шиму, зависла с горошину размером капля жидкой брони. С кончиков пальцев другой руки Повелительницы вод в нее соскальзывали сложные мерцающие вязи трехмерных рун. Капелька ослепительно вспыхнула на мгновенье и рассеялась в пространстве ажурными завитками белесого пара.

- Вот и проверим, насколько ты всеведущ, Арл, - серьезное лицо напряженной Богини готово было продолжать схватку хоть немедленно, но ярость древнего духа сдерживала мудрость любимого существа.

- Впечатляет, не спорю, - приподнял бровь Тиринар. – Паров в воздухе много и уловить столь мизерные зачарованные частицы без сомнения будет не просто.

Он глубоко вдохнул, и с выдохом из его груди вырвалось голубоватое, напоминающее крохотную медузу эфирное существо. Оторванный лоскуток души мага, нанизанный на тонкую нить времени своего собственного бытия, завис перед глазами создателя, принимая повеление наблюдать и в то же мгновение подернулся маревом, растворяясь в облаке собственной невидимости.

Тиринар немного поморщился и согнулся. Уки тут же положила вспыхнувшую исцеляющим светом руку к центру груди мужа.

- Часть души – не сильно ли щедрый дар простому лазутчику? Так тебя надолго не хватит. Мне что-нибудь оставишь?

- Все остальное навечно твое, любимая, - чуть улыбнулся Тиринар. – Тебе придется вести облако лазутчика потоком воли, а мой полетит сам, обладая собственными знаниями. И если небеса позволят, вернется с рассказом.

Как только Тиринар и Укишера растаяли в заклятье невидимости, почти висящие неподвижно каменные глыбы-спруты принялись сновать туда-сюда в тщетных поисках вражеского присутствия. Сила боевого заклятья огромной водяной линзы, что Великие при переговорах с Арканами отвели к дальним скалам, медленно иссякала. Влага распадалась в серовато-мутные, полные пепла и сажи капли и осыпалась вниз крупными каплями дождя, превращая булькающую лаву в черно-серую корку парящего, остывающего камня…

… Улир пристукнул посохом об пол точно напротив Нианны и черный идеально глянцевый пол подле нее наполнился всплывающими из глубины камня, разгорающимися алыми письменами рун Арла. Хотар четко и ясно знал значение каждого символа, хоть и видел их первый раз в жизни.

- Убирайте сдерживающие лучи, служители Веры, - уверенно изрек Хотар. – Она не сможет разорвать этой магии. Пространственный сдвиг подобен клещам измерений. Два мира в своем противоборстве создают чудовищное давление, ассимилирующее и впитывающее любую магию, пусть даже и такую могучую как у Великих.

Для всех Арканов пленница превратилась в слоистое, сотканное из призрачных лохмотьев привидение, лишь контурами напоминающее девушку. Вокруг нее воздух рожал и плыл…

… - Я вижу их! – шепнула Уки Тиринару. – Мне удалось!

Супруги приземлились на скальном уступе поодаль от города. Укишера, закрыв глаза, тончайшей нитью чистой воли, подобной дуновению легкого шелкового бриза, завела магическое облако своего лазутчика в тронный зал рубиновой башни. Она положила пальцы на горячую, слегка взмокшую ладонь Тиринара, разделяя свое видение с ним…

… - А теперь, дети мои, я прошу оставить меня. Я должен совершить таинство передачи нашего жертвенного дара Всеблагому Арлу, - Улир повернулся к парящей за его спиной сфере и поклонился ей.

- Повелитель, - торопливой походкой коварного охотника-следопыта приблизилась Хайтилле. – У меня есть добрые вести из Аридалы, - едва слышным вкрадчивым голосом с поклоном произнесла послушница темного наследия.

Улир раздраженно зыркнул на нее, но сдержав холодный гнев взора, сменил на величаво-снисходительную внимательность. Всей душой он звал каждое следующее мгновение. Ближе, ближе к Нианне, а старательная прислужница отодвигает сладость этого вожделенного свидания рассказом о своих никчемных достижениях.

- Я с радостью выслушаю каждого из вас, Арканы Арла, и мое сердце порадуется вместе с вами добрым вестям, а разум будет искать решений в затруднениях. Тебя же, сестра Хайтилле, я выслушаю первой, но позже. Великая победа дня сегодняшнего должна совершиться великим таинством Веры! Божество ждет сокровища и ваш Хотар обязан немедля исполнить обет! Я призову тебя, милая Хайтилле, завтра с полуденным солнцем. Нимилл, поднимись на башню в зал боевого трона, неся дозор до завтрашнего утра. Установи расписание дозоров и вахт. Город ни на мгновение не должен остаться без зоркого глаза охраны. А на тебя Хайтилле хочу возложить организацию пышного праздника к завтрашнему утру. Утру новой эры всей Эндоры! Славьтесь Арканы! – вдохновенно в сердцах воскликнул Улир.

- Славься Хотар! Да воссияет Арл! – подхватили служители и поднялись в воздух на флайдах, покидая тронный зал.

Тяжелые полупрозрачные створки врат с глухим ударом сомкнулись, погружая помещение в торжественный пламенный полумрак.

- «Наконец-то… Свершилось!!! – сердце Улира отбивало волнительный, давно позабытый танец какой-то юношеской, горячей неуверенности.

Посох Хотара произвел несколько движений на уровне головы пленницы и ткань межпространственной магии расступилась, пропуская изящные утонченные черты девичьего лика в проявленный мир.

- Госпожа! Прости меня! – Улир внезапно пал на колено, преклонил голову, отложил посох в сторону и в знак смирения сложил руки на груди.

- Палач просит прощения у обреченной жертвы. Что бы это значило? Освободи меня, и мы потолкуем о твоем прощении, - с нескрываемым сарказмом и улыбкой отвращения Нианна гневно прищурилась.

- Прости меня, госпожа, что причинил тебе столько боли. Я молился. Молился Господу за твою жизнь, За твою Судьбу и прощение, - Хотар поднял алеющий взор, не смея подняться с колена.

- Ты молился за меня… Арлу? – опешила Ниа. – Как трогательно и почему же?

- Ты прекрасна! Ты ослепительна, Великая Нианна! – на лице Улира сияло искреннее благоговение. – Ты величайшее и искуснейшее творение Господа, ступившее волей слепой случайности в липкую паутину ложных событий и принципов. Всеведущий Арл поведал мне многое о жизни Великого народа, и о тайне твоего появления на свет. Знаешь ли ты кто была твоя мать, госпожа?

- Мать? – под равнодушным, отрешенным, готовым к мучительной смерти сердцем Великой остро кольнула какая-то забытая правда. – Не впутывай мою мать, служитель демона! – сурово сдвинула брови воительница.

- О, я не смею, госпожа. Вездесущий Арл сам откроет тебе сокровенную правду. Скажу лишь одно. Это может показаться дикой несуразицей, но я молил всеми своими силами Господа о твоем прощении потому… - Улир замялся, неуверенно потупил взор и вновь поднял его к Нианне, - потому, что безмерно и трепетно люблю тебя, госпожа.

- Любишь?... Ты?... Меня?... – опешила Ниа, изумленно распахнув глаза и совершенно не веря своим ушам. Измученный разум обессиленной Богини терялся в изменчивой правде и лжи коварной реальности, управляемой несомненно самим Арлом.

- Да, госпожа! Безмерно! Всей душой! Каждым ударом сердца! – Хотар поднялся.

Взор Нианны дрожал и метался по лицу Улира пытаясь разглядеть ложь в его глазах, в уголках его губ и движении бровей. Но каждая линия лика Хотара, алеющий блеск его властных глаз, говорили о правде мыслей, искренности чувств и сказанных слов.

- Когда любят, дарят цветы и окружают возлюбленную нежностью. Чем же ты окружил меня Улир? Смертью драконов и эльфов? Болью раздоров и мучений целых народов? Что ж за любовь у тебя такая? – губы Нии дрожали толи от слабости, то ли от необъяснимого волнения первого признания ей в любви, то ли от жгучего презрения к этому извращенному чудовищу открывшему свою душу.

Алый глаз Арла за спиной у Улира медленно и неуклонно затекал в разум Великой чем-то неотвратимым.

- Новых величественных храмов не возвести на истлевшем фундаменте. Надо прежде вывернуть полуразложившиеся лопнувшие глыбы из недр земных, из устоев, из традиций. Искоренить пустое подобострастие и слепую веру в их некогда былое могущество и способность быть уверенным оплотом, основой цивилизации. Мое призвание провести Эндору сквозь тернии перемен к новой культуре – культуре звездного Арла. Да, много еще боли придется вынести народам, но поверь мне, госпожа, я вижу цель и зарю новой эпохи над всеми нами. Зарю силы и могущества, зарю порядка и справедливости. И в путях и битвах к этому новому порядку, это поведал мне сам Господь, нам суждено идти вместе, рука об руку, душа в душу. Идти вперед как мужу и жене и вести за собой всех детей Эндоры, внявших Вере в всеблагого Арла!

- Ты сумасшедший, Улир! Я презираю тебя и ненавижу Арла! Любовь это тайна, что вспыхивает меж душами и превращает их в притягивающиеся друг к другу звезды!... А в тебе, Хотар, я вижу лишь непроглядную зияющую дыру мрака, пропитанную насквозь колдовством Арла! Не хочу больше слышать об этом! Веди меня к своему хозяину, палач! Лучше пусть я тысячелетия подряд буду разлагаться в смертельных муках, чем стану твоей рабыней! Исполняй долг, влюбленный верный пес Краснохвостого! Немедля, слышишь?! – Ниа собрала остатки воли в кулак, готовясь к роковому свиданию с Предтечей.

- Горяча и необузданна! Даже над последней гранью непреклонна и непримирима! – строгое лицо Улира выражало благоговейный восторг своей избранницей. – Ты восхищаешь меня все больше и больше! – маг приблизился к девушке вплотную, чувствуя кожей ее горячее дыхание. – Но прежде чем могущество Арла наставит твой разум на путь истинный и прольет в твое сердце то таинство, что ты назвала любовью, я хочу запомнить вкус непреклонной ярости и непокорности на твоих губах, вкус своевольной и дерзкой Нианны из гордой неприступной горной страны Тироля, - и Улир жадно впился губами в уста девушки, похищая нектар поцелуя Великой Богини.

К его удивлению Нианна не стала сопротивляться. Напротив ее мягкие ароматные губы приоткрылись, сплетаясь с устами Хотара в нежной ласке…

… - Немыслимо! Она… Она целует его! – Тиринар испытал всей своей кожей волну ледяного шока и отвращения. – Не верю! Неужели она…

Тиринар и Укишера пристально наблюдали за Нианной и Хотаром сквозь невидимое облачко магического пара.

- А может Нианна, - начала было Уки, как над Арллуром развернулся с новой силой мерцающий купол силового поля.

Аркан Нимилл заступил на дозор в боевом кресле рубиновой башни. Лавовые заклятья затянули огромную брешь в основании столпа Арллура, выгрызенную двумя подземными духами Гунианом и Зурбаклином. Мощный поток Фару из Ядра планеты восстановил оборону города в полной мере. Связь Великих с лазутчиком Укишеры оборвалась.

- Все. Насмотрелись, - с сожалением вздохнула Уки…

… Улир вдруг нервно отпрял от Нианны и весь затрясся в конвульсиях. Его глаза выпучились, рот приоткрылся и захрипел.

- Я берегла этот поцелуй не для тебя, а для Арла, - гневно прищурилась Нианна, - но раз ты посмел его похитить, то знай, что принял ты не поцелуй рожденный любовью, а поцелуй войны!

С хрустом выломанных ребер из груди Хотара вырвалась красная искра и зависла перед жертвой. Крик боли оборвала вторая, разорвав Хотару гортань, а третья, вырвав глаз, зависла над теменем упавшего на колени слуги Арла. Его руки и голова сотрясались в смертельной агонии.

- Я покорила и изменила магию проклятий Арла, заключив в своем теле. Ты же знаешь их силу? Мир огня. Да! КЛЮЧ Иных не достанется Арлу, а я не достанусь тебе!

Казалось, сам ток времени ужаснулся и застыл не в силах снести безумную ненависть, рванувшуюся вверх из недр Арллура. Прозрачный глаз-пьедестал лопнул, разворачиваясь вихрями щупалец, поглощающими пески времени… а голубая звезда отверженной Богини-Изгоя, разрывая удушье ткани миров, сделала шаг вперед.

Всю свою жизнь в Эндоре она хотела любить. Любить все вокруг – нежные цветы, суровый монолит скал и мягкую, убаюкивающую лазурь небес. Хотела любить и мечтала быть любимой.

Мечта вела хрупкую девочку сквозь безумие мук и испытаний. И как оказалось только к одной цели…

Смерть! Да, Нианна принимала ее, но в этот раз не с болью борьбы, горечью несправедливости на сердце и разочарования за судьбу своего народа, как случилось в Тироле, а ярко, свободно, с неимоверной легкостью и жаждой. Богиня знала – там, на руинах Фиэнея, расправят крылья воители-драконы и примут в седла новых всадников. Там, в тайном хранилище душ, Бог-повелитель умерших и отчаянный воин Дрел поднимет легионы призраков, а Властелин Шум с супругой заставят кипеть небеса и воды ради мира и победы… а она…

Одинокая Нианна сейчас, здесь, ради них станет самой Смертью!

- Да, я СМЕРТЬ! – в застывшем, остекленевшем неподвижностью времени вспыхнула белая, студеная мысль Богини и почему-то от нее стало восхитительно легко.

Бушующее пламя вокруг хрупкой плоти рвало грань измерений, властно направляя три искры Арла в мир огня. Все происходило с такой чудовищной быстротой и легкостью, что немыслимо скорый Арл казался Великой не расторопней вялого дождевого червя в осенней грязной луже.

- Да, Я – СМЕРТЬ! И… ВСЕГДА… БЫЛА… ЕЮ!!! – неизмеримым откровением наполнилась пылающая душа Нианны.

И в доле мига бытия, которое уже закончилось, в котором уже рассеялась сгоревшая голубая плоть, пожранная неистовым жаром мира огня, Нианна вдруг почувствовала, что ее тело всего мгновенье, но имело совершенно иные, не привычные границы. Острые ряды клыков во рту, длинные лезвия когтей на руках покрытых мелкой чешуей, мягкий пушистый мех, укрывающий спину. Жертвенная кровь друзей, все это время питавшая ее жизнь, вскипая, испарялась, даря распадающемуся разуму мимолетные краски улетучивающейся любви.

Шквал пламени из разверзшихся, уничтоженных границ Мира огня обрушился и воспел в своем реве многоголосья тихую спокойную улыбку Великой Богини Нианны…

… Улыбку самой СМЕРТИ МИРОВ…

Ослепительная вспышка родила белую звезду в самом основании рубиновой, пламенной башни. Фару пространства взвыла перетянутыми струнами мира. Лопаясь, они порождали безумный реквием какофонии смерти. Напряжение обезумевшей от боли Эндоры швыряло материю мира в голодное чрево растущей белой звезды, впустившей сквозь пробитую брешь измерений пламенный гнев и ярость мира огня.

- Бежим! – Тиринар в мгновенье ока сгреб остолбеневшую Уки в охапку и, метнув с жезла руну прыжка, не задумываясь, рванулся прочь.

Вдохом голодного титана звезда пожирала рубиновую башню. Защитный купол раскроил чудовищный рев ударной волны взрыва, но Арллур не сдавался даже в этой немыслимой схватке с миром чистой неуправляемой магии. Каскады боевых башен вспыхивали лепестками и полусферами защитных барьеров. Черный столп – основание города залился лучистым рубиновым светом. Сам Арл в недрах Арллура исступленно схватился с мощью, высвобожденной бунтаркой, пытаясь сохранить свое творение и сою жизнь.

Сказочным цветком с алыми лепестками силовых барьеров, ослепительно-звездной сердцевиной и лучисто шипастым стеблем сиял Арллур в скальной островерхой чаше, украшенной белым саваном заснеженных вершин. От его света плавились и текли подобно воску утесы и скалы, прощаясь с не покорившимся сердцем древней Великой Богини…

…Безмятежный голубой небосвод вдруг обрушился пульсирующими языками пламени в разум юного скального охотника, зависшего в восходящем потоке над небольшим зеленым оазисом глубокого ущелья. Крылья будто с хрустом вырвали из спины, голову раскроили раскаленной секирой, а душу вывернули на изнанку, заливая раскаленным голубым металлом мучительного, вечного прощания.

Душа Амдебафа ослепла, заметалась, ища выход из этого наважденья. Легкие болезненными рывками хватали воздух. И в этом ритме, откуда-то из бездонных, позабытых недр души вырвалось это же чувство, чувство мучительного прощания на вечно, прощания с чем-то безумно дорогим, близким, наполненным мягким, нежным голубым светом.

Внезапно дракончик понял - дух, так настойчиво желавший его смерти, погиб, оставил его в покое. Этот удар будет последним… но почему же так сжалось сердце в необъяснимой тоске такого знакомого и болезненного прощания с врагом?

Сознание меркло, проваливаясь в густую, черную тишину забытья.

Из последних сил Амдебаф призвал на себя узор защиты Бирдинира, вливая в заклятье весь запас подвластной магии. Беспорядочно кувыркаясь, тельце маленького грифона мчалось на безжалостные серые клыки скал.

На берегу отчаяния.

Великий лес.

Безмятежное розовеющее небо гляделось в поблескивающую неспешным бегом широкую ленту плавной реки. Ее умиротворенные воды безразлично скользили к своему извечному предначертанию, к своей единственной Судьбе. Сейчас они несли живительную влагу, питая соки мириадов деревьев и очаровательных цветов. Река благословляла жизнь и пищу бесчисленным легионам насекомых и рыб, выпестывая от срока к сроку все новые и новые потомства, но ее единственной и неизменной судьбой оставалось только одно будущее – ей предстояло пополнить силы коварного, безжалостного убийцы – океана. Писатель скрижалей Судьбы постановил так и никто не смог оспорить его решения.

Над белым песчаным берегом, слегка приправленным пурпурными отсветами уходящего дня, вспыхнул зеленый ореол прыжковой руны. Из его сложной вязи магических узоров выскользнул стан могучего зеленокожего юноши, держащего на руках залитое кровью тело крылатой девушки.

- Милая, родная, потерпи! Я сейчас! – Дрел бережно опустил бездыханную Чари в мягкий, теплый песок. – Сейчас мы тебя подлечим, поставим на ножки и ты снова расправишь крылья в поднебесье! Я так люблю смотреть как ты летаешь! Держись! Держись!

Песок жадно впитывал кровь, сочащуюся из сотен колотых ран Великой. Дрел распростер крылья, расставил руки и его плоть зашлась ослепительным светом. Руны исцеления плясали живым огнем по телу девушки, затягивая снаружи раны. Великий метался от органа к органу магической властью врачевателя, но все внутренности любимой были превращены острыми шипами пронзающих кристаллов Арла почти в бесформенное месиво.

- Ты не заберешь ее у меня! – Дрел измотанный битвой в Сетимиэле, едва сохраняя магический баланс своего собственного тела, вновь рванул на себя торопливые волокна беспощадного времени. Воды реки замерли недвижным монолитом.

Он нервничал, спешил, иногда делая ошибки. Возвращался, исправлял и бросался в битву вновь и вновь. Битву за очередной орган, за очередную разорванную артерию и вену. Пот напряжения соскальзывал по лысой голове струйками, обжигая едкой солью глаза мага.

Дрел был так поглощен врачеванием что не заметил…

Вдруг, когда Чари почти была исцелена, руки целителя дернулись и остановились.

Дыхание взорвалось надрывным протяжным криком бессилия:

- Н-е-е-е-е-е-т!!! – слезы хлынули из глаз Бога. – Чари… Чари… Малышка ВЕРНИСЬ!!! – шептали дрожащие губы воина.

Яркий свет взора померк, и на возлюбленную из широко распахнутых глаз юноши капало безутешное горе.

Душа… Все о чем мечтает ищущее сердце, бороздящее ли несказанные звездные дали или живущее в затерянной в бесконечных лесах деревушке, это обрести любовь – обрести единство с родной душой. Душой ради которой и стоит жить под солнцем и звездами. Дрел это знал. Именно с Чари он вкусил этого сказочного единства и сейчас четкий росчерк Судьбы безжалостно, медленно отбирал ее у него.

Бессилие жалило выстуживающим жилы ядом и рвало душу тонкими ломающимися когтями. Приступив к лечению тела возлюбленной он не обратил внимания что душа… душа Чари движется, пульсирует не так как обычно. Дрел знал, что удар Шчиров превратил ее в бесконечное блуждание осколков сознания и памяти. Он не один раз тщетно пытался привести этот хаос в порядок, собрав магией из полоумного детского существа свою Богиню красоты и поэзии…

… Но сейчас душа Чари… распадалась.

Острые, сияющие осколки светимости души расслаивались, отторгались и все еще, сохраняя яркую пульсацию, медленно растекались по телу Великой. Ничто больше не собирало вместе необъяснимого движения мозаики искалеченной души Великой.

- Она не смогла найти себя, - вспомнил Дрел обожженный клочок бумаги, на котором ногтем Чари нацарапала записку. – И поэтому уходит… Чари!

Дрел упал на колени. Горячий песок мягко принял Великого.

- Чари!!! – юноша подхватил обмякшее стынущее тело и прижал к груди, осыпая ее лицо поцелуями. – Не уходи! Прошу… Прошу останься! Ты нужна мне, слышишь певунья! Спой мне! Спой хоть на прощанье!

Осколки души Чари растеклись уже по всему телу и только тонкое зрение мага видело как они превращаются в гаснущие звезды целой Вселенной. Его любимой Вселенной.

Я звезд безмолвных странник

Потерянный в тебе

Забытым наказаньем

Ищу пути к Судьбе.

От края и до края

В пустой холодной мгле

Я звезд безмолвных странник

Любовь пою в мольбе:

О звезды – искры ночи

Осколки вы любви

Пусть время напророчит

Тебя мне вновь найти.

И сплавить воедино

Иль рядом засиять

Безмолвною звездою

Чтоб милой сон ласкать.

- Я иду к тебе, любимая, - воля Дрела отпустила пески времени, отпустила буйство магии и бушующую Фару вокруг.

Дух влюбленного Бога превратился в огромное недвижное озеро, в котором отражалась даже самая мизерная искорка души его возлюбленной. И рядом с каждым отраженьем осколка вспыхивала маленькая звездочка рвущей саму себя на части души Дрела. Великий добровольно принимал вечное забвение. Последний миг бытия сплавит искры его разорванной души с гаснущими во тьме вечности осколками души возлюбленной. Они угаснут вместе. Вместе и навсегда.

Сердце Дрела сделало последний, гулкий удар и остановилось.

Внезапный ослепительный свет двинулся куда-то вперед из бездыханной груди юноши и он, спокойно закрыв глаза, вытянулся вдоль обагренного кровью стана Чари. Он медленно угасал, но угасая, чувствовал ее безмерную нежность и любовь, излучаемые даже гаснущими в небытии осколками.

Дата добавления: 2015-08-21