Выбор позиции

По вопросу о выборе местности, в принципе нет упорных споров, однако в литературе прослеживается несколько практически противоположных мнений. Ее выбирал Толь, видимо, согласно замыслу главнокомандующего. Правда, А. Витмер отмечает, что этот вопрос еще не до конца решен, т.к есть свидетельство, что это был Вистицкий^[157]. Л. Н. Толстой считает «Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот — что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему-нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте»^[158].

Большинство историков пишет, что эта позиция была достаточно выигрышной. Сам Кутузов 23 августа доносил Александру I: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине в 12-ти верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местностях найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством»^[159]. Ряд исследователь более подробно разбирают положительные стороны позиции при Бородине. Например, Л. Г. Бескровный отмечает, что Кутузова привлекала пересеченная местность, «позволяющаяся, во-первых, создать систему полевых укреплений, могущих стать опорой глубокого боевого порядка, и, во-вторых, скрыть от противника истинное расположение войск, особенно тех, который предназначались для внезапных ударов»^[160]. Л. П. Богданов перечисляет преимущества Бородинской позиции

Ø Правый фланг надежно прикрыт высоким берегом Колочи (высота более 20 м (интересно, что нет одинаковых данных даже по поводу высоты этого берега, например, Соколов предлагает высоту 15 м ^[161], Кац^[162] дает те же данные, что и Богданов);

Ø левый фланг подходил вплотную к лесу – естественному препятствию для неприятельской пехоты и конницы в случае обхода;

Ø холмы и курганы, господствующие над окружающей местностью удобны для артиллерийских батарей;

Ø на берегах многочисленных рек – густой кустарник, который являлся удобной позицией для стрелков^[163].

Подобным образом характеризует преимущества Бородинской позиции и Бескровный, добавляя к выше сказанному, что правый фланг прикрывала Москва-река^[164]. Соколов в общем соглашается, выделяя и отрицательные стороны позиции, Колочь течет с юго-запада на северо-запад под углом, являлась фронтальным прикрытием для всего боевого порядка. Центр и левое крыло по второй позиции подвергались опасности непосредственной атаки, у противника была возможность использовать кратчайший путь на Москву для глубокого обхода и охвата левого фланга русских^[165].

Достаточно живописно описывает это поле этой битвы очевидец событий, герой А. П. Ермолов. «Правый фланг имел впереди реку Колочу, которая течет в крутых и неприступных берегах, он упирался в лес, в котором сделаны были большие засеки; на обширном поле, прилежащем к лесу, построены были укрепления, охраняющие и конечность, и тыл фланга, поле удобно было для действия кавалерии и далеко открывало всякое движение. На самой большой дороге возвышался пригорок, на вершине коего расположена была батарея, подошва же обнесена окопом для пехоты. Селение Бородино было неподалеку впереди и сообщалось с позициею мостом, К центру позиции лежала главнейшая высота, господствующая окрестностями во всех направлениях; на ней устроена была сильная батарея, прикрытая валом. Далее, от сей батареи простирающиеся весьма малые возвышения оборонялись построенным крепким редутом. На конечности левого крыла находился обширный и весьма частый лес, который от редута отделен был тесною долиною, единственною для действий кавалерии на всем фланге. В некотором расстоянии, позади левого фланга, углублялся довольно крутой ров, затруднительный для переправы и сообщений. В версте от левого фланга проходила через лес старая почтовая дорога, склоняясь в тыл позиции. Кутузов, осматривая позицию, приказал отслонить левый фланг так, чтобы ров позади простирающийся был впереди оного. Конечность фланга назначил укрепить несколькими флешами… По всему пространству позиции позади линий были леса, которые в некоторых местах движение войск не делали свободным»^[166].

Геруа много внимания уделяет ошибочности карт^[167], также подробно описывая поля боя, к данной картине добавляет, что Колочь имеет три притока: слева – р. Война течет в болотистой долине, справа – почти безводная речка Семеновка и ручей Стонец. Между ручьем и Колочью находился высокий хребет с курганом у д. Горки^[168]. Все реки можно было перейти в брод, тыл прикрывали березовый и ольховый леса^[169].

Б. Соколов доказывает, что «для Кутузова вопрос решался не качеством позиции как таковой, а тем, на какой позиции он сильнее»^[170]. Он – один из немногих объясняет недостатки позиции при Царева-Займище, а именно, ограниченность обстрела в сторону противника, он угрожал обходом флангов русской позиции. Бородинская позиция, как считает Соколов и мы с ним соглашаемся, более отвечала стратегическим и тактическим принципам того времени^[171]. А. Кочетков, однако, указывает другой недостаток: болотистая речка в тылу позиции, считая эту причину для отказа недостаточной. Он еще раз подчеркивает, что Кутузов желал оттянуть сражение до сближения с резервами^[172].

Надо сказать, что ни один исследователь не пренебрег описанием места действия этой славной битвы^[173].

Как причину отступления до Бородина ряд исследователей выдвигают тот факт, что к этому времени Кутузов рассчитывал получить подкрепления, присоединить к своим войскам ряд местных ополчений, однако армия не получила всего, что было обещано, но до Москвы не ожидалось более ни людей, ни боевых припасов и т.д.

Отдельным звеном стоит инженерная подготовка. В течение 23—25 августа, по приказанию Кутузова, производилась инженерная подготовка поля боя. За это короткое время имеющимся в армии шанцевым инструментом (транспорты с лопатами из Москвы прибыли только в день сражения) удалось возвести: Масловские укрепления (три флеши на 26 орудий и засеки), пять батарей между д. Масловой и Бородином (37 орудий), окоп для егерей и батарею на четыре орудия у Бородина, Курганную батарею или батарею Раевского (на 18 орудий), Семеновские флеши (на 36 орудий) и западнее д. Семеновской — Шевардинский редут (на 12 орудий). Вся позиция была разделена на армейские и корпусные участки, каждый из которых имел свой артиллерийский опорный пункт. Почти все работы проводились ночью. У Кутузова было очень мало времени на инженерную подготовку, однако даже небольшие поспешно проведенные мероприятия сыграли свою роль. Армия нуждалась в инструментах, это ярко характеризует письмо Кутузова Ф. В. Ростопчину: «Милостивый государь мой граф Федор Васильевич! Вручителя сего ротмистра графа Апраксина отправил я к вашему сиятельству для повторения покорной моей просьбы о доставлении, если можно сегодняшнего же числа, на курьерских лошадях сколько можно более кирок в лопаток в дополнение уже присланных в армию. Впрочем, пребываю с совершенным почтением вашего сиятельства, милостивого государя моего, всепокорный слуга князь Г(оленищев)-Кутузов»^[174]. Не хватало войскам и припасов – «Милостивый государь мой граф Федор Васильевич! Прошу вас, ради бога, граф Федор Васильевич, прикажите к нам немедленно из арсенала прислать на 500 орудиев комплектных зарядов, более батарейных…»^[175].

Бескровный делает вывод, который и мы считаем обоснованным. «Итак, выбор позиции вполне отвечал тактическим воззрениям и замыслу Кутузова. Именно на этой позиции Кутузов поставил Наполеона в невыгодное положение, лишив его возможности развернуть свои силы и вынудив атаковать на узком участке фронта артиллерийские пункты, на которые опиралась русская пехота. Наконец, Кутузов лишил Наполеона возможности осуществить маневр вне поля боя»^[176].

Шевардино: роль и значение. План сражения

Существует несколько точек зрения о том, чем для русской армии был Шевардинский редут, сколько позиций имела русская армия в течение 24 - 26 августа.

Толстой был первым, кто обратил внимание на то, что, возможно Шевардинский редут не был передовым пунктом позиции, а был частью левого фланга. «Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Войны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение»^[177]. Филолог С. И. Кормилов утверждал по этому поводу: «Полемичен, например, предположенный Толстым первоначальный план Бородинского сражения, в стратегическом отношении едва ли справедливый хотя бы потому, что он поворачивал русскую армию флангом к наступающим французам. Но, во-первых, толстовская трактовка увеличивала величие подвига, совершенного русскими на почти не укрепленной позиции, а, во-вторых. предложенный план действительно облегчал разрешение некоторых военно-исторических вопросов. Не случайно почти все военные критики Толстого всерьез отнеслись к этому плану»^[178]. М. Драгомиров считал, что мысли романиста о Шевардине заслуживают внимания, и в целом соглашался с автором «Войны и мира»^[179]. А. С. Норов, современник войны 1812 г., отрицал возможность того, что левый фланг заканчивался в Шевардине, утверждая, что «это был передовой пост нашего левого фланга»^[180].

План предполагаемого и действительного расположения армий (По Толстому)

Источники по этому поводу высказываются весьма противоречиво. Так Кутузов в своем донесении Александру I о бое при Шевардине пишет об атаке французов на наш левый фланг^[181], есть документы, где говорится о «перестрелке на левом фланге русской позиции»^[182]. В рапорте Александру I о сражении при Бородине главнокомандующий, мимоходом упоминает об атаке «на левый фланг нашей армии». 24 августа^[183]. Барклай-де-Толли в «Изображении военных действий 1-й армии в 1812 г.» отмечает, что войска Наполеона 24 августа совершили нападение на редут левого фланга русской армии^[184]. А. П. Ермолов рассказывает: «Августа 24-го числа арьергард был сильно атакован, преследуем и хотя долго защищался, но в большом весьма числе собравшиеся неприятельские силы ничего однако же не предприняли. На левом фланге часть арьергарда, из войск 2-й армии составленная, так отступила поспешно, не предваря о том армию, что преследующий неприятель появился на высотах против лагеря прежде, нежели переменили позицию левого крыла, как о том приказано было Кутузовым»^[185].

Артиллерист И. Т. Родожицкий пишет, что это был отдельный редут^[186].

По официальным документам сложно определить, куда относился Шевардинский редут, однако там указывается, что «главный предмет главнокомандующего к(нязя) Голенищева-Кутузова при построении сего редута состоял в том, чтобы открыть настоящее направление неприятельских сил и, если возможно, главное намерение императора Наполеона»^[187]. Сходные мысли высказывают многие исследователи. В сообщение, предназначенном для распространении за границей, говорится о «передовом редуте»^[188].

Мы можем сказать, что в литературе сложилось три трактовки замысла Кутузова. Бескровный прекрасно систематизировал их:^[189].

I. Дореволюционная историография: не предусматривал маневра и, расположив войска на так называемой 1-й позиции от Маслова до Шевардина, должен был затем отвести их на вторую позицию, после сражения русские войска отошли на третью позицию;

II. Советские историки до Великой Отечественной войны: 1-я позиция рассматривалась как передовая с вынесенным вперед Шевардинским редутом. Основная позиция – 2-я, где у русской армии была свобода маневра вдоль фронта, возможность нанесения удара с левого фланга, а 3-я позиция – место вынужденного размещения русских войск, определившееся ходом боевых действий. Этой точки зрения придерживались П. А. Жилин^[190], Е. В. Тарле в одной из своих последних работ, Л. Г. Бескровный^[191], который написал: «Шевардинское укрепление после переноса переднего края потеряло огневую связь и начало играть роль передового укрепления»^[192],

III. Эта точка зрения принадлежит Н. Ф. Гарнич. Согласно его теории, Кутузов, располагая войска на трех позициях, имел цель осуществить двухсторонний обход флангов и как бы повторить Канны.

Большинство историков не вводит такой сложной классификации, а делит исследователей на тех кто, признает Шевардинский редут – левым флангом или передовым укреплением. К первым обычно относят Н. П. Поликарпова, А. Геруа^[193], он считал, что крайний левый фланг русский позиции оказался поставлен под простой фронтальный удар противника; что было вызвано дурно произведенной разведкой позиции, исказившей местность при докладе о ней Кутузову), С. Михеева^[194] и др. Интересное мнение высказывает А. Витмер, а именно, первоначально позиция упиралась левым флангом в д. Шевардино, а правым в лес, в место впадения р. Колочи в Москву-реку^[195]. Также он показывает, что не было достаточных оснований изменять первоначально избранную позицию, отмечая как плюсы, так и минусы первой позиции, считает вторую недурной^[196]. Надо сказать, что одним из самых убедительных доказательств этой гипотезы является статья Кочеткова, который приводит все наиболее яркие цитаты из источников и показывает ошибки своих оппонентов^[197]. «Шевардинское укрепление после переноса переднего края потеряло огневую связь и начало играть роль передового укрепления»^[198].

Вторую точку зрению поддерживают А. И. Михайловский – Данилевский^[199], М. И. Богданович^[200], Л. П. Богданов: «впереди левого фланга…было создано сильное укрепление, предназначенное для круговой обороны. Оно явилось передовым опорным пунктом русской позиции, сыгравшим важную роль в период подготовки к сражению»^[201]), В. А. Дунаевский. Соколов поддерживал эту гипотезу, уточняя, что Кутузов исправил ошибки Толя и Беннигсена^[202]. Среди французов также нет единства по этому вопросу. Большинство участников сражений пишут о Шевардинском редуте как передовом укреплении, мешавшем рассмотреть основные русские позиции. Шамбре и Пеле считали, что это был левый фланг русских^[203].

Земцов показывает что, русское командование, еще до появления французов, решило перенести позицию от Шевардино к Семеновским высотам, но не успело, пришлось принять бой. Тем самым выяснилось основное направление удара противника^[204].

Мы можем видеть, что наличие трех линий позиций, в принципе, не отрицается никем, различается лишь цель первой из них. Правда, Кочетков в своей статье утверждает, что Бескровный и Богданов выступают против «сложившейся в литературе точки зрения о трех позициях русской армии на Бородинском поле, прежде всего против того, что первоначально намеченная позиция проходила по речке Колоче и имела левый фланг в Шевардине. Эта линия была естественным топографическим рубежом…»^[205]. Нам кажется, что вернее всего было говорить о смене функции Шевардинского редута. Сначала он был частью левого фланга, но затем по ряду причин (одной из них, как считает Витмер, была глубина расщелины, которая могла помешать отступлению; Витмер пишет об этом как о мнении Кутузова, основываясь на данных Ермолова^[206]. Кутузов решил отклонить фронт назад к Семеновским высотам, и он стал передовым пунктом нашей позиции, выясняющим направление главного удара и задерживающим неприятеля до окончания приготовлений и распределения русских сил. В принципе сходную позицию занимает один из современных исследователей – Земцов^[207].

Важно рассмотреть и то, как воспринимали этот редут французы. Большинство источников подтверждает то мнение, согласно которому Наполеон считал это частью левого фланга русской позиции, и лишь после занятия Шевардинского укрепления усомнился в своих выводах^[208].

Отдельный вопрос: насколько русской армии требовалась защита этого редута. Ермолов прямо пишет: «Редут, который бы не надлежало защищать, по необходимости уже должно было удерживать, пока войска займут новую – назначенную им линию, иначе неприятель тому мог бы несколько препятствовать и привести войска в замешательство. Должно бы по устроении войск тотчас оставить редут и не упорствовать в бесплодной защите, стоящей много потери»^[209]. Но даже он при всей своей безапелляционности он не отрицает, что защита эта сослужила свою службу русской армии.

Большинство исследователей склоняются, что оборона была необходима, чтобы закончить укрепления на второй линии позиции, закончить в порядке левого крыла русской армии.

Рассмотрев различные точки зрения, мы признаем Шевардино первым актом Бородинского сражения и считаем возможным отметить важность этого укрепленного пункта для исхода Бородинского сражения.

Дата добавления: 2015-08-21