Бородинское сражение

Общий ход сражения по роману Толстого «Война и мир»

Свое повествование, касающееся непосредственно Бородинской битвы, Л. Н. Толстой начинает в XIX главе второй части третьего тома: «24-го было сражение при Шевардинском редуте, 25-го не было пущено ни одного выстрела ни стой, ни с другой стороны, 26-го произошло Бородинское сражение»^[90] Далее в этой главе авторразвенчивает теории историков. И предлагает свой план сражения (приводя читателям даже карту). Согласно этому плану первоначальное положение русских войск – «левый фланг в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине». Однако в связи с нападением французских войск на редут, левое крыло русского фронта сместилось к Семеновским высотам. Ввиду обширных дискуссий в историографии, вопрос о планах Кутузова, Наполеона мы рассмотрим в отдельной главе. Толстой подчеркивает то, что русские приняли бой на почти не укрепленной позиции, что, безусловно, усложняло оборону и подчеркивает героизм русских солдат.

Подготовку к сражению Толстой показывает глазами Пьера. Несмотря на то, что он - вымышленный персонаж, его впечатления основаны на документальной базе. Это неплохо показал в своей работе А. В. Гулин. Важность настроения войск перед битвой отражена в выносе иконы Смоленской Богоматери и молебне. Этот исторический факт упоминается многими мемуаристами, историками, особенно дореволюционными. Толстой достаточно достоверно отразил наличие в армии двух партий: Кутузова и Бенигсена. Показана автором романа-эпопеи и та несогласованность действий между главнокомандующим и начальником штаба, которую отмечают многие исследователи. Речь идет о 3-м корпусе Тучкова, который по замыслу Кутузова был поставлен в скрытое место для засады, но был выдвинут оттуда Бенигсеном, не сообщившим об этом Михаилу Илларионовичу. Это, как известно, достаточно значительно повлияло на обстановку на левом фланге.

После описания событий в русском лагере Толстой переходит к французскому. Эпизод с портретом Римского короля для историков не имеет большого значения, он вставлен скорее для утверждения философии истории автора произведения. В отличие от Кутузова, Наполеон весь день провел на коне. Толстой высказывает мысль о том, что атака на русский левый фланг должна быть ясной при той ситуации, которая сложилась на тот момент. Даву предложил обойти левый фланг, Наполеон отклонил это предложение. Диспозиция Наполеона, приведенная Толстым, совпадает с той, что предлагают историки. (Ввиду не знания французского языка исследователь не смог сам ознакомиться документами французской армии, в том числе с восемнадцатым бюллетенем^[91]). Толстой пишет, что все четыре пункта не могли и не были выполнены. Однако Витмер доказывает, что диспозиция все-таки была выполнена.

Глава XXVIII посвящена причинам, по которым французский император не выиграл Бородинское сражение. Толстой здесь утверждает свою концепцию истории, по которой события происходят по предопределению, а не по воле отдельных личностей, даже таких как Наполеон, Кутузов, королей и командующих армиями.

«Игра началась» в половине шестого выстрелами артиллерии.

Глазами Пьера показаны события на Курганной батареи. Ярко и убедительно встают перед читателями ужасные картины войны. Относительная достоверность этого описания доказывается в статье Гулина^[92].

«Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона…самым простым, бесхитростным образом»^[93]. Толстой не придавал большого значения ни демонстрации Уварова, ни бою Понятовского с Тучковым.

Дивизии Дессе и Компана двинулись на флеши, которые защищались армией Багратиона, полки вице-короля – на Бородино. Наполеон практически все сражение находился на Шевардинском редуте. Толстой утверждал, что Наполеон не мог ничего видеть из-за дальности расстояния и дыма, застлавшего поле боя. Толстой показывает, что практически все донесения адъютантов Наполеону были ложными или устаревшими. Этим автор показывает, что распоряжения полководцев мало влияют на исход сражения.

«В половине дня» многие генералы^[94] Наполеона присылали адъютантов с требованием подкреплений. Далее Толстой описывает знаменитый эпизод о том, что вместо дивизии Клапареда, Наполеон послал дивизию Фриана^[95]. Толстой пишет о том, что это изменение не играло никакой роли. Историки указывают на ряд ошибок в этом эпизоде. (О спорных моментах мы поговорим в отдельной главе).

Толстой применил прекрасный художественный прием: о том, как стояли насмерть русские мы узнаем из мыслей французского императора. Известие о внезапной атаке на левый фланг французов нашей кавалерии «возбудило в Наполеоне …ужас»^[96].

Один из генералов предложил ввести старую гвардию. Всем известен этот знаменитый ответ: «A huit cent lieux de France je ne ferai pas démolir ma garde^[97]». Есть и другой вариант этой фразы, приведенный Витмером: «je ne ferai pas démolir ma garde. A huit cent lieux de France, on ne risque pas sa dernière reserve^[98]»^[99]. Вопрос о том, стоило ли Наполеону ввести в бой старую гвардию, нам кажется возможным обсудить в главе, посвященной причинам победы и поражения на Бородинском поле.

Толстой пишет о том, что Кутузов не делал никаких распоряжений. Он только соглашался или не соглашался с тем, что ему предлагали. О созданном Толстым образе в литературе шли жаркие споры: одни считали, что он неверно показал дряхлого старика, а на самом деле главнокомандующий активно руководил сражением. Другие доказывают, что великий классик показал Кутузова, согласно своей концепции, как наиболее подходящего полководца. Третьи отрицают то, что Толстой показал его пассивным: несмотря на ряд фраз, автор постоянно показывает: каково влияние Михаила Илларионовича на ход и результат сражения.

О взятии тех или иных укреплений, будь то флеши или Семеновское, мы узнаем между делом, т. к. согласно концепции Толстого, не это решает кто победитель, а кто проигравший.

Кутузов считал сражение выигранным и собирался продолжить сражение на утро.

Бой кончился канонадой. «Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады рус­ской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало»^[100]

Важным решением Кутузова был отказ от продолжения боя и оставление Москвы. Совет в Филях и дальнейшее отступление, а также контрнаступление не являются напрямую объектом нашего исследования, однако, безусловно, первое является непосредственным следствием Бородинского сражения. Толстой считал, что «защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов». Это мысли Кутузова, но мы думаем, что можно сказать, что в данном, как в некоторых других, случае это мнение автора, а не внутренний монолог героя. На наш взгляд, этапы и важнейшие моменты мы не можем дать такой ответ. Историку нужны реальные причины событий, их мы рассмотрим в другой главе. Свое повествование об Отечественной войне Толстой доводит до того момента, когда неприятель лошадиное мясо ест, т. е. до изгнания деморализованной «великой армии» за пределы России, до конца этой войны и начала заграничного похода.

Мы можем заметить, что Толстой обращает внимание не на внешнюю канву событий, ее приводит статистические данные^[101], он концентрируется на внутреннем состоянии солдат, психологический аспект, если можно так выразиться, боя интересует писателя. И все-таки он и пред историком ставит ряд важнейших проблем, касающихся Бородинского сражения, разрешить которые мы и попытаемся чуть ниже.

Дата добавления: 2015-08-21