Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 36. В воздухе стало витать какое-то смутное, едва уловимое облачко

В воздухе стало витать какое-то смутное, едва уловимое облачко, отбрасывающее пусть не зловещую, но все-таки тень на их семейную жизнь... Нет, Мурат оставался таким же бодрым и уверенным в себе и в будущем, но случалось, что внезапно его лицо хмурилось, брови озадаченно сдвигались, глаза тускнели и он на виду у собеседников о чем-то тяжело задумывался...

Первой почуяла неладное Хадизат. Именно она заметила, что во взаимоотношениях сына с Заремой что-то произошло и молодожены уже не были так светлы и безоблачны, как те старательно показывали аульчанам. Хадизат не сказала об этом даже Дзамболату, но стала присматриваться и по мельчайшим штрихам, по случайным взглядам и фразам уловила появившийся холодок между Муратом и Заремой... Но как ни пыталась угадать причину, ничего не приходило на ум.

А причину не знал и Мурат. Он лишь с болью замечал, что Зарема все больше и больше удаляется от него. Все реже стали повторяться ночи, когда они сливались не только телом, но и душой, когда они были одно целое и, казалось, нет силы, которая могла их разъединить...

С чего началось отчуждение Заремы? Не с того ли случая, когда она застала врасплох Мурата, распекавшего в коровнике подростка, отвечавшего в колхозе за стадо: пастушонок зазевался, и несколько коров углубились в кукурузный участок...

— Ты враг! — махал руками перед носом подростка Мурат. — Ты хуже, чем враг! Попался бы ты мне на фронте!..

И тут Мурат увидел Зарему, замершую на пороге сарая. Его поразили ее глаза: ошалело-растерянные, с застывшей болью и состраданием, они укоризненно уставились на Мурата. Она ни слова не произнесла, и это было самое страшное. Круто повернувшись, даже не сообщив, зачем она его искала, Зарема не пошла — побежала в больницу.

Перед сном Мурат объявил жене, что завтра намерен, прихватив Алана, съездить в Ногунал и в Беслан, проведать брата и племянника.

В доме Урузмага Мурата ждал удар. Неладное он почувствовал, когда только приблизился к знакомому дому. Ворота были настежь распахнуты, у крыльца стояла бедарка, в которую Урузмаг и двое сыновей его соседа укладывали пожитки, которые подавала в окно Фариза. Трехлетний малыш Измаил, на которого напялили, несмотря на летнюю жару, длинные штаны, рубашку и куртку, сидел на чурбане, ожидая, когда его усадят на бедарку. Урузмаг, бодро постукивая грубым деревянным протезом, пошел навстречу брату и племяннику, обнял их, торжествующе провозгласил, кивнув на бедарку:

— Вот перебираюсь во Владикавказ. Квартиру там купил. Третий и последний рейс делаю...

— А этот дом? — спросил Мурат.

— Соседу продал. Его джигиты и помогают мне уложить вещи, — и спохватился: — Вы же с дороги... Жена, накрывай стол, — и сам же первым засмеялся: — Стол-то уже давно в городе. Ничего, давай на траве организуй нам что-нибудь.

— Да мы сейчас принесем свой стол, — предложил один из подростков. — А лучше, если уважаемый Мурат согласится стать нашим гостем...

— Нет, — резко возразил Мурат, — я не голоден. Поеду в Беслан, навещу Руслана.

Урузмаг счастливо засмеялся:

— Да нет уже там Руслана. Он тоже во Владикавказ перебрался. Вместе в одном доме будем жить... Так что, дорогой брат, давай и отправимся к нему: места на бедарке и для вас найдутся...

Мурат насупился. Как ни старался он казаться спокойным, новость о поступке Руслана его больно задела. И не только потому, что племянник на его просьбу уехать к нему, герою гражданской войны, ответил отказом, а к его одноногому брату согласился перебраться. Непонятно было, как Руслан, чьей одержимостью при спасении комбината от наводнения он восхитился, смог распрощаться со стройкой пятилетки. Как? Почему? Во имя чего?

И когда появился новый искуситель, на сей раз в образе другого дяди — Урузмага, соблазн оказался велик. Тот тоже прибыл на бедарке и тоже с едой и выпивкой. Бодро постукивая деревяшкой, часа три бродил по комбинату.

За столом Урузмаг вел себя тихо, не навязывался в тамады, произнес лишь один тост — преподнес почетные бокалы Соломону, Мисосту и Ахсару. Гостей провожали все вместе. На обратном пути Урузмаг задержал Руслана, без обиняков заявил:

— Ты с вечера собери вещи, чтоб завтра время не терять.

— Что?! — поразился племянник.

— Пора тебе отсюда перебираться, — дядя протянул руку в сторону корпусов: — Когда завершится стройка, комбинат будет выглядеть могучим красавцем. Но что он даст тебе? Я видел, как вы ели. Голодный волк так не набрасывается на овцу.

— Прости, дядя, но...

— Я тебя не упрекаю. Я говорю, что видели мои глаза. Ты и в ледяную воду лазил. Ради чего? Платят мало, живете плохо...

«Плохо!» Да, плохо они жили, да, недоедали. Но что-то их тут держит. Держит и не позволяет вернуться домой.

— Я не возвращусь в аул, — резко ответил Руслан.

— Не в аул тебя зову, — пристально посмотрел на Руслана Урузмаг и тихо добавил: — Получил весточку от твоего отца.

— Как он? — вздрогнул Руслан.

— Порядок, — успокоил дядя. — Здоров. Умар и там при деле. Он сказал, чтоб мы перебирались в город. Присмотрел я дом. Хочу знать твое мнение.

— Я буду жить с вами? — спросил Руслан.

Урузмаг помолчал, подыскивая слова, и наконец произнес:

— Как захочешь. Две комнаты будут твоими.

— У меня нет денег, — признался Руслан.

Дядя утвердительно кивнул головой: мол, само собой, всем известно, что у тебя нет денег... Опять помолчали.

— Отец у тебя умный человек. Оч-чень! — убежденно заявил Урузмаг. — О тебе подумал. Ты обиделся, что сюда тебя привез. Не спорь и не оправдывайся. А лучше для тебя получилось. Знал Умар, что так будет... Все! Уходим. Поскорее отсюда уезжать надо, бежать тебе надо! Иди к начальству, хватай документы — и в мою бедарку!

... С Надей Руслан столкнулся в проходной. Ей уже сказали о приезде Урузмага. Она шла с завода, чтоб поговорить с любимым. И впервые в ее глазах он увидел испуг, сделал вид, что не замечает ее встревоженности. Он только сказал, что дядя берет его с собой во Владикавказ. Там жить будут.

Она молча выслушала, подождала, что он еще скажет. Руслан сорвал с дерева листок, поднес к губам, пожевал. Во рту стало горько. Надя стояла лицом к нему, глаз ее он не видел. Она опустила голову, черные волосы закрыли от него ее лоб, брови... Видны только губы, но что можно понять по ним?

— Все правильно, — прервала она свои невеселые размышления. — Ты так и жил в надежде на что-то... Как на вокзале. В ожидании. Не знал, когда придет твой поезд, но верил, что придет. Жил, ни о чем не беспокоясь, только поглядывая вдаль. Поэтому и учиться тебе было неохота, поэтому так легко сходился и расходился с друзьями... Вот ты и дождался поезда. И тебе не до соседей по скамейке в зале ожидания. Хватай чемоданы и — в поезд, Руслан!

— Надя, — сказал он, боясь, что она расплачется.

— За меня волнуешься? Зря! — сказала она весело. — До отца давно дошло, но он сам по себе, я сама по себе. Ты, наверно, не знаешь, что я ушла из дому. Отец отдавал меня за нелюбимого — вот и ушла. А он отрекся от меня... Но в наше время не пропадают, правда? Найду и я свое счастье.

— Надя, — повторил он, стараясь сдержаться. — Надя!

Она не дала ему продолжить.

— Молчи, — попросила она и вплотную подошла к нему.

Руслан увидел себя в ее зрачках. Они заглядывали в душу. Он не успел отодвинуться, как она прильнула к нему. Люди шли мимо, поглядывая на них, а они стояли обнявшись, и ее слезы капали ему на грудь.

— Ты хочешь поехать со мной? — выдохнул Руслан.

Она оторвала голову от его груди, мутными глазами посмотрела ему в лицо. Руслан ужаснулся, отметив, как подурнело лицо от слез. Надя решительно покачала головой:

— Я не поеду с тобой, Руслан. Я знала, что все это ненадолго. Это только две тропинки сходятся — и то когда к одному аулу бегут. А мы с тобой по-разному жизнь видим, — каждое произнесенное ею слово вселяло в нее твердость. — Я к тебе потянулась, думая, что и ты, как я, один на свете. Казалось мне, что ты страданием полон. Да ошиблась я. Тебе никто не нужен. Ты идешь к одиночеству, Руслан...

— Откуда у тебя слова такие? — приходя в себя, усмехнулся он.

— Слова от души идут, — улыбнулась она и совсем уже весело заявила: — Но ты меня не забудешь, Руслан. Никогда. Потому как сердца у нас в такт бились...

... Дорога шла по-над рекой, то отдаляясь от нее, то опять приближаясь к самому берегу. Река вилась змейкой. Отсюда, с дороги, казалось, что она застыла тонкой лентой, ослепительно сверкающей под солнцем. Там, где на ее пути вставали огромные валуны, река натыкалась на них и яростно швыряла брызги.

Камни щедро усыпали широкую долину, которую река вот уже на протяжении многих веков упорно выдалбливала в каменной гряде. Руслан прикинул: ширина долины достигала ста шагов — не меньше. С трудом верилось, что эта покорная, петляющая речка, чуть ли не ручеек, расшалившись, наглотавшись вдоволь высоко в горах холодной родниковой воды от тающего снега, набухает и заполняет долину во всю ее ширь, с бешенством необузданного коня мчится вниз, снося все на своем пути. Ей тогда становится тесно в долине, она жадно набрасывается на дорогу и неудержимо несется по ней.

... Теперь дорога шла мимо выстроившихся в ровные ряды одинаковых домиков. Видно, хозяева очень старались, чтобы все окна, деревья, заборы выглядели близнецами и были строго выстроены по одной линии. Вдоль частокола и под окнами каждого дома непременно разбиты цветники.

— Немцы тут живут, — кивнул на домики Урузмаг. — Помидоры, огурцы, картофель в город на базар везут. Большие деньги домой привозят. И цветы тоже продают. Много цветов. Разных. В горах таких нет. Семена, говорят, им присылают. — И опять возвратился к какой-то своей теме: — Вы на комбинате не бездельничали и другим не позволяли. И вон какие корпуса поставили.

Быстро. А почему все и везде так не работают? Почему не заставляете? Посмотри, как в колхозах. Есть такие, что трудятся с утра до ночи, душу в дело вкладывают... А рядом — притворщики... Одни в десять раз больше людям дают, а другие и себя прокормить не могут...

По тому, как дядя вдруг всем телом повернулся к Руслану, как, прищурившись, уставился ему в глаза, тот понял: речь пойдет об очень важном. И в самом деле, Урузмаг задел давнюю рану, которая годы бередит душу племянника.

— Отец твой — сильный человек, — заявил Урузмаг. — Работяга. Энергии у него — на зависть людям. Из-за нее и в беду угодил. — Он опять взмахнул кнутом. — Ты когда-нибудь задумывался, сколько человеку в жизни всего надо? Мяса, хлеба, молока, сыра, сукна? Подсчитывал?

— Нет, — признался Руслан. — Не думал об этом.

Дядя усмехнулся, погрозил кнутом:

— Надо думать. Обо всем! Я этот вопрос задал лектору, приехавшему к нам из города. Он начал перечислять, сколько человек за всю свою жизнь хлеба, мяса, молока употребляет... Сколько ему чего другого требуется... А я слушаю его и в уме прикидываю, сколько чего Умар за год выращивает. Только бычков зараз по двадцать на бойню отводил. И каждый на четыре центнера тянул. Кому доставалось то, что выращивал Умар? Людям! И свою семью обеспечивал, и чужие желудки кормил. А его — в Сибирь! Почему? Тебя спрашиваю: почему? Не понимаю это. Не понимаю! А ты? — толкнул он под бок племянника.

Руслан поморщился. Спроси дядя о кулаках и их вреде — он повторил бы немало запомнившихся фраз из газет и услышанного по радио и на собраниях. Но дядя-то спрашивает не о каком-то неизвестном кулаке, а об отце, Умаре.

— Мурат говорит: эксплуататор он, — укоризненно прищурился Урузмаг и гневно запротестовал: — Эксплуататор? Твой отец? Тот, кто сам да его сыновья каждый день с раннего утра до ночи в поле пот проливал? Советская власть не против, чтобы родители своих детей трудом воспитывали, так? Так. Выходит, что Умара сослали из-за Инала. А кто он такой?

— Родственник наш. Дальний.

— Но никто не захочет не только быть его родственником, пусть и дальним, но и жить с ним в одном ущелье. Потому что он пьяница и бездельник. И пришел он к твоему отцу потому, что другие гнали его от себя. Все в ауле знали: Иналу что ни поручи, шиворот-навыворот сделает. Живность погубит, в драку влезет, да еще и тебя в неприятности втянет... В общем, не было ему доверия, никто в свой дом не пускал его. С голоду помирал Инал, весь обносился, только и ел, что на свадьбах и поминках. Но они ведь не каждый день бывают?! А отец твой сумел его от выпивки оторвать. К делу пристроил, кормил его, одевал... Но бездельничать не разрешал. Как свободная минута у Инала, к баловству тянуло его, и Умар тут же находил, чем тому заняться. Круто с ним вел себя, врать не стану: что было, то было. Но ведь Инал стал на человека похож!.. Много, много сделала новая власть. Много хорошего мы от нее увидели. Школы строит, больницы, всем дала право учиться, работать, жить, как подобает человеку. Но почему с лентяев не спрашивает, не знаю! — И с тоской добавил: — Плохо, очень плохо, когда закон выгораживает бездельников. Тогда лодырей больше становится. Презирать их, за общий стол не пускать, — вот как надо! Наши предки так и делали. Чтоб пьяницу или лодыря пригласить на пир?! Никогда! А сами придут — слова им не дают, не замечают их, а бывало, и песню о них споют. А сейчас? Умар склон горы в сад превратил. Хорош он был?

— Яблоки, груши... — Руслан вспомнил, как таяли во рту груши особого сорта, черенки которой достал отец в Унале.

— Теперь нет их! — закричал дядя. — Нет сада! Высохли деревья. Полно в колхозе людей, а некому поливать, некому ухаживать за яблонями и грушами. Сколько Умар подвод с фруктами в Алагир и во Владикавказ направлял, а сейчас ни одно дерево не плодоносит. То склон горы пользу давал людям, а теперь мертв! Кому это надо было? С кого спросить за это?

Урузмаг долго так разглагольствовал. У самого города он замахнулся кнутом, но лошадь и ухом не повела. Но на сей раз дядя изменил своим правилам и с силой огрел животное кнутом. Бедарка рванулась вперед. Колеса застучали по вымощенной камнем улице Владикавказа...

***

... Дом оказался двухэтажным. Он стоял, вытянувшись вдоль берега Терека. Половину второго этажа занимала веранда с большими стеклами. Пять комнат соединялись когда-то между собой, из них на веранду вели три двери. Ясно было, что хозяин строил дом для одной семьи. Но времена менялись, и теперь между смежными комнатами две двери были наглухо заколочены толстенными досками; получились три квартиры, одна из которых была однокомнатной. Дядя провел племяника в конец веранды и, отворив дверь, заявил:

— Понравится — купим тебе.

В комнатах царил полумрак...

— Здесь у него спальни были, — не уточняя, у кого, сказал дядя, как бы оправдываясь за то, что внутри темно, хотя на улице сейчас вовсю светило яркое солнце.

Руслан распахнул створки окошка и выглянул наружу. Под окном, сразу за деревом, начинался глубокий овраг. Дерево вот-вот грозило свалиться: корни его сиротливо оголились.

— Окна можно расширить, — угадав по лицу Руслана пришедшую ему мысль, сказал Урузмаг. — Я уже прикинул, как.

— А овраг не страшен? — спросил племянник.

— Чепуха, — успокоил его дядя и, понизив голос, произнес: — Беспечные люди эти городские. Не знают, что ли, как укрепить овраг? Но мы и не с таким справлялись. Посадим по склону кустарник, а у здания еще ряд деревьев — и живи сколько хочешь! Хоть сто лет! Но ты, Руслан, не обмолвись. Хозяин из-за оврага сбросил цену. — Урузмаг, довольный удачной сделкой, засмеялся.

— Обе комнаты будут мои? — уточнил Руслан.

— Обе! — обрадовался дядя, уловив в вопросе ожидаемое согласие. — Не очень хорошие, но что делать? Нелегко купить сейчас дом. И этот люди добрые помогли найти...

— А вы рядом будете жить?

— Внизу, — вздохнул Урузмаг. — Эти комнаты, что сразу за твоими идут, горбуну принадлежат. Он, знаешь ли, вцепился в свои комнатушки и никак не хочет продавать. Я уж ему и обмен предлагал, чтоб он вниз спустился. Не желает! Но что горевать? Под одной крышей с тобой будем, все равно что одной семьей. — И заглянул ему в глаза с тревогой: — Не нравится тебе квартира?

Не нравится?! Руслан зажмурил глаза, покачал головой в изумлении. Дядя, дядя, как можно задавать такой вопрос? Ты и не догадываешься, каким счастьем вдруг повеяло. Да разве мечтал я о собственной квартире? Живя в бараке, кровать к кровати с десятком таких же, как ты, отвыкаешь думать о своем уголке. Так и кажется тебе, что всю жизнь будешь открыт чужим взорам. Тебе, дядя, не приходилось искать укромный уголок, бегать от людей, от их любопытства и усмешек... Пожил бы, как я, не задавал бы таких вопросов.

Руслан уже любил эти грязные, с полусгнившими полами комнаты, эти тусклые крошечные окошки, этот угрожающе подступивший к зданию овраг, эту дверь, которая скроет его от чужих взоров, ему захотелось немедленно закрыть ее и остаться одному, наедине с шумом Терека.

— Нравится! — выдохнул Руслан.

— Вот и хорошо, — дядя заторопился. — Пойду скажу, пусть уберут это барахло, — кивнул он на сваленные в угол вещи и, постукивая деревяшкой, спустился на первый этаж.

... И началась жизнь Руслана в городе. С месяц они устраивались. Потом Урузмаг поехал за семьей, строго-настрого предупредив племянника, чтобы ни под каким предлогом не покидал дом.

Во двор въехала бедарка.

— Руслан! — раздался зычный голос Урузмага. — Где ты?

Руслан выскочил из комнаты, быстро сбежал по ступенькам, выскочил наружу и оказался в объятиях двоюродной сестры.

— Тамуся! — радостно ахнул он.

— Как ты? — оторвав его от себя, озабоченно окинула она взглядом Руслана.

— Крыша есть! — гордо кивнул Руслан на дом. — Теперь устроиться на работу надо.

— Дядя Мурат поможет, — кивнула она на ступившего на землю и отряхивавшего одежду героя гражданской войны. Он был в черкеске, при портупее, с шашкой и кинжалом...

— И он приехал?! — поспешил к дяде Руслан.

— Здравствуй! — не отрываясь от своего занятия, поприветствовал племянника Мурат и сурово спросил: — Ты навсегда покинул комбинат?

— Надеюсь, — заулыбался Руслан.

— Ну-ну, — отвернулся от него дядя.

Поежившись от неожиданно холодного приема, Руслан подошел к Тамусе, горячо зашептал:

— Дядя Урузмаг не желает обращаться к Мурату, говорит, мол, он пусть занимается своей судьбой, а моей займется он сам — Урузмаг. Но я догадываюсь, у него есть своя задумка: ищет для меня что-то особенное.

— Особенное? — усмехнулась она. — Дядя Мурат считает, сейчас главная дорога — в армию. Вон на границах как неспокойно.

В армию?! У Руслана потеплело в груди, но при мысли: неужели он в состоянии оставить только что приобретенную квартиру — брат отогнал прежнюю мечту, сказав сам себе: «Я четыре года был одержим — не хватит ли с меня? Пусть каждый идет своей дорогой...»

Фаризат несмело протянула Руслану Измаила. Тот сонно обхватил его ручонками за шею, и так это было необычно для отвыкшего от таких нежностей Руслана, что он весело захохотал. Мурат снял с бедарки хурджин с едой, попросил Руслана:

— Высвободи... Там тебе послание от родного аула...

— Куда столько? — ахнул Руслан при виде телячьей ноги, пяти кругов овечьего сыра, баллона масла...

— Тебе надо много есть, — возразил Мурат. — Возраст такой...

Всякий раз, когда дядя проявлял заботу о нем — а это случалось часто, — Руслану становилось не по себе. Наслушавшись рассуждений Урузмага, обвинявшего в случившемся с Умаром именно Мурата и только его, он, принимая щедрые дары, чувствовал себя так, словно совершал предательство по отношению к отцу. Дядя был искренен и когда гневался, и когда проявлял заботу. Руслан нутром чувствовал, что в случившемся с его отцом не столько виноват брат, сколько сам Умар. Трудно было произнести это вслух, но так ощущалось. Да и сам Мурат вел себя с сыном Умара так, будто считал себя совершенно правым, и ни перед кем не собирался извиняться... Он внушал Руслану уважение к себе и поступками, и своим обликом открытого человека, не ищущего личных выгод...

Руслан уступил дяде Мурату кровать, а сам улегся на бурке...

Утром Мурат сказал: «Нет, больше я тебя здесь ни на один день не оставлю... Забьешь двери квартиры и поедешь со мной. В колхозе будешь работать. Возвратишься, когда крепко на ногах будешь стоять... Молчи — не возражай!.. Собирайся в дорогу!..»


Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 25 | Глава 26 | Глава 27 | Глава 28 | Глава 29 | Глава 30 | Глава 31 | Глава 32 | Глава 33 | Глава 34 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 35| Глава 37

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.017 сек.)