Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 28. Ночью в ворота бывшего дома Тотикоевых осторожно постучали

Ночью в ворота бывшего дома Тотикоевых осторожно постучали. Никто не вышел, и стук стал более настойчивым, всполошил собак. Тузар проснулся, подивился, кому это приспичило ночью рваться в школу, вышел из хадзара, приблизился к воротам.

— Открой, — тихо произнес голос.

— Ты, Мамсыр? — изумился Тузар.

— Мы, — ответил Махарбек.

Да, это были они, братья Тузара, возвратившиеся домой. Он распахнул калитку, обнял каждого, выкрикивая их имена:

— Махарбек! Васо! Дабе! Мамсыр! Салам!

Васо сердито прервал его:

— Тише! Не буди людей.

Тузар повел их в дом. Махарбек внезапно остановился, сердито спросил:

— Куда ты ведешь нас? Прятать вздумал? Нет, шутишь, мы не тайно прибыли...

— Отпустили нас, отпустили, — радостно воскликнул Мамсыр.

— Чего же заставляешь молчать? — упрекнул Тузар братьев.

— А чего шуметь? — назидательно произнес Махарбек. — Прибыли не с кувда. И не верхом, как полагается джигиту...

— Чтоб людям не показаться в таком виде, полдня таились в лесу, — показал на нависшую над аулом гору Дабе.

— А теперь веди в лучшую комнату, зажигай свет и накрывай столы, — объявил Махарбек. — Пусть все знают, что Тотикоевы возвратились домой! Эй, кто есть в доме? Вставайте! — он направился к веранде.

— Погоди, Махарбек, — встал у него на пути Тузар. — Нам не сюда.

Братья окружили его, молча ждали объяснения.

— Этот дом уже не принадлежит нам, — сказал Тузар. — Теперь здесь школа.

— Школа?! — зарычал Салам. — Кто так решил?!

— Мурат, — пояснил Тузар...

— Почему не сказал нам, когда приезжал на свидание? — спросил Дабе.

— Не хотел огорчать, — оправдывался Тузар.

— Что еще у нас отняли? — глухо произнес Махарбек.

— Оставили клочок земли, одну лошадь и плуг...

— И все?! — опять закричал Салам.

— Как же нам жить дальше? — растерянно произнес Дабе.

— Надо идти на мировую с новой властью, — сказал Тузар и неосторожно добавил: — Мурат не станет мстить.

— Это мы должны мстить ему, мы! — запричитал Мамсыр. — Он нам кровник!.. Кровник!.. Там, в тюрьме, мы каждый день с нетерпением ждали, когда нам сообщат, что ты, Тузар, отомстил за кровь погибшего брата.

— Но не дождались! — взревел Васо.

Тузар под укоризненными взглядами братьев растерянно развел руками:

— Но мы все видели: Агуз первым открыл огонь по Мурату.

— Какое имеет значение, кто первым начал стрелять? — недоуменно покачал головой Дабе. — Наш брат в могиле.

— И известно, с кого надо брать кровь! — жестоко заявил Мамсыр.

— Тебе, Тузар, не стыдно? — спросил Салам. — Как ты людям в глаза смотришь?

Тузар опустил голову, едва слышно произнес:

— Сделай я это — и меня бы к вам в тюрьму отправили. На ком семья бы осталась? Да и Кябахан не раз предупреждала меня: «Смотри, сын, не натвори глупость... Высшая месть не от человеческой руки, а от Божьей кары».

— Что ж, будем дожидаться, когда Бог призовет Мурата пред свои очи?! — вновь вышел из себя Мамсыр. — Нет, предки нам другое завещали. Даже если кровник сам умирал, кровь все равно брали — с его ближнего! И я предпочитаю сам рассчитаться с кровником!

Тузар огорченно покачал головой:

— С такими мыслями вам не надо было возвращаться в Хохкау. Беду накличете...

— Понравилось быть старшим в семье, — усмехнулся недобро Мамсыр и с угрозой спросил: — А ты знаешь, что такое сидеть в неволе? Кто-то же за это должен ответить?!

— Не горячись, брат, — сурово прервал его Махарбек и спросил у Тузара: — Все наши живы-здоровы?

— Как будто так.

Они еще постояли, помолчали:

— Вот как выглядит наше возвращение, — скорбно произнес Васо.

— Жить среди аульчан будет еще горше, — вздохнул Махарбек и строго приказал: — Без моего согласия — чтоб никаких выходок и угроз никому! Понятно? Смотрите у меня. Мне немного осталось жить, хочу в мире со всеми... Ну, а кто, кому, когда и за что станет мстить, это тоже посмотрим... Всему свое время... А сейчас пошли... Куда нам, Тузар?

Утром Дабе, увидев в окно, как Тузар запрягает лошадь в арбу, крикнул:

— Куда ты?

— За учительницей поеду, — пояснил Тузар. — В Нижний аул.

Махарбек рассердился:

— Никуда ты не поедешь. Пусть сама добирается.

— Нельзя не ехать, — исподлобья посмотрел на старшего брата Тузар.

Махарбек кивнул Саламу:

— Поди распряги лошадь.

Салам выскочил из дому. Со двора послышались голоса, потом цокот копыт, стон колес арбы... У Махарбека гневно поднялись брови. Салам вошел, развел руками:

— Он не послушался...

— До чего ты довел дом, брат! — глядя вслед Тузару, недовольно покачал головой Махарбек.

— Я никому из семьи не дал умереть с голоду, — оглянувшись, напомнил Тузар. — И это еще неизвестно, кому пришлось труднее: вам или мне...

***

... Братья Тотикоевы дожидались Мурата на перекрестке дороги и тропинки, ведущей к дальнему участку, откуда аульчане доставляли сено в аул. Мамсыр первым выскочил из зарослей, взял под уздцы лошадь, остановил ее, остальные братья молча окружили арбу. Мурат окинул их взглядом, ничем не выдал своего беспокойства, хотя понимал, что неспроста Тотикоевы караулили в таком месте, которое не просматривается из аула.

— Наконец-то вижу вас, — вместо приветствия подчеркнуто спокойно произнес он. — Думал, никогда своего двора не покинете.

— И мы обрадовались тебе, кровник, — с издевкой ответил Мамсыр. — Давно хотели поговорить по душам.

— Ах по душам, — приподнял брови Мурат. — Тогда я сойду, чтобы быть нам ближе друг к другу. — Он спрыгнул на землю, отряхнулся, поправил пояс, после чего внимательно оглядел каждого.

— Постарели мы? — ехидно спросил Махарбек. — Верно. И помудрели тоже.

— Время покажет, — сказал Мурат.

— У нас один к тебе вопрос, — оставляя без внимания его реплику, продолжил Махарбек: — Как нам жить дальше?

— И ты не знаешь? — посмотрел Мурат на Тузара.

— Не о нем речь, — уточнил Мамсыр. — О нас. У кого по твоей милости столько лет из жизни вычеркнули.

— Ага! Прежние разговоры. А говорите, что помудрели, — покачал головой Мурат.

— Всего нас лишили, — взорвался Дабе. — Земли, отары, лошадей, даже дома! А где нам жить?

— Что ж, серьезный вопрос, и он стоит того, чтобы поразмыслить над ним, — ответил Мурат. — Думаю, что прежде всего каждый из вас должен для себя уяснить, как он будет относиться к советской власти, желает ли он строить новую жизнь, или будет препятствовать этому. Потом следует решить, где думаете трудиться... Если вам все ясно, то можно перейти к вопросу о жилье. Но сразу предупреждаю: о том, чтобы возвратить вам дом, не может быть и речи. Нам нужна школа, а ее разместить больше негде.

— Посмотри, как он легко оставляет нас без крыши над головой, — сжал кулаки Мамсыр. — И ты не передумаешь? — спросил он с угрозой.

— Никогда!

— Как бы ты не пожалел об этих словах, — придвинулся к Мурату Салам.— Мы ведь не шутить с тобой пришли... Не забывай, ты наш кровник. И дух Агуза взывает к мщению!..

Казалось, еще мгновенье — и случится непоправимое. И тут Тузар шагнул вперед, закрыв собой Мурата:

— Махарбек, успокой братьев, плохо кончится...

Но Мурат отстранил его:

— Задумали взять кровь с меня, Тотикоевы? Что ж, сейчас вам никто не помешает. Но это вам даром не пройдет. Советская власть знает, среди кого искать убийц. Если же думаете, что со мной можно сторговаться, — ошибаетесь, я не из купцов...

Братья молча ждали, что скажет Махарбек.

— Ты нас не так понял, Мурат, — хмуро глядя, заговорил Махарбек. — Это колючка за свою кровь мстит сразу же. Сегодня не тот момент, когда надо нам расквитаться с кровником. Это не уйдет от нас. Сейчас же мы хотели спросить тебя, как жить нам, с кого пример брать. Идти ли по стопам тех, кто вступает в колхоз, или подобно Умару Гагаеву искать счастья в своем хозяйстве? Следовать за Умаром нам сподручнее, потому что и раньше мы так жили. Но при чем тогда новая жизнь? Или ты оправдываешь Умара?

— Нет, не оправдываю, — поняв, к чему клонит Махарбек, жестко ответил Мурат.

Махарбек кивнул своим:

— Пойдемте. Будем искать другие пути...

Неохотно повернул следом за братьями Мамсыр, очень неохотно. Так и хотелось ему поскорее рассчитаться с кровником.

— Смотри, Мурат, ни с кем из нас не сталкивайся на безлюдной тропинке, — пригрозил он Гагаеву, уходя...

... Дома было решено, что братья отправятся на поиски счастья в город. Там больше возможностей, да и друзья есть, могут помочь... И тут заартачился Тузар...

— Не хочу в город, братья, — заявил он. — Оставьте меня здесь, в горах...

Махарбек стал было требовать, чтобы Тузар тоже уехал с ними, но вмешалась старая Кябахан и объявила, что она тоже не желает покидать Хохкау и могилу мужа. И попросила оставить с ней и Тузаром ее младшенькую дочь Фаризу. На том спор и завершился.

***

Прошел год. Мурат с нетерпением ждал, когда же Умар одумается, поддержит желание создать колхоз. Но произошло неожиданное. Как-то утром возле хадзара Мурата, направлявшегося в горы, поджидал Тузар Тотикоев.

— Некогда мне, надо сев завершить, говори, зачем пришел, — грубовато сказал Мурат: прошлое не так легко забывается.

— Совета твоего жду, — сказал смиренно Тузар.

— Что-то зачастили Тотикоевы ко мне за советом, — усмехнулся Мурат. — В прошлый раз так и не понял, угрожать мне вздумали или действительно совет спрашивать пришли. Странный получился разговор, очень странный...

— Мы всегда к тебе относились как к другу нашего брата Таймураза, — напомнил Тузар. — Пока не началось все это...

— Относились хорошо, пока я вам нужен был, — возразил Мурат. — И брат твой только о себе думал. Нет, все вы, Тотикоевы, не в своем уме.

— Зря оскорбляешь, — покорно сказал Тузар. — Просто мы не ту дорожку избрали...

— Дорога волка всегда в лес ведет, — привел поговорку Мурат...

— Попытаемся выбрать другую. И я верю, что ты нам поможешь, Мурат. Что скажешь, если я... подам заявление в колхоз?

Чего-чего, а этого Мурат никак не ожидал. Даже онемел от такой наглости Тотикоева. После всего, что случилось, он еще смеет в нашу трудовую семью проситься?

— Думаешь, Тузар, о чем говоришь? — пристально посмотрел Мурат на Тотикоева.

— Думаю, — смело встретил его взгляд Тузар. — Не только о себе, но и о будущих Тотикоевых... Дети пойдут, и от нас с тобой, Мурат, зависит, какая ждет их жизнь. Если будут сторониться всех, то вольно или невольно волками станут. Если же я вступлю в колхоз, глядишь, и они свяжут с колхозом свои мечты... Так что от твоего слова зависит, друзьями будут наши дети или врагами... Я понимаю, что много я не дам колхозу, — вновь заговорил Тузар. — Земли у меня мало, лошадь одна. Но и я, и все мои умеют работать не хуже других. В лени нас никто никогда не упрекал.

И это верно: Тотикоевы не ленивы. И все-таки Мурат нерешительно мялся.

— Прошлое над вами черной буркой витает...

— Прошлое? Советуешь нам жить прошлым, товарищ председатель? А к настоящему веры у тебя нет? Почему оглядываешься? Или невыгодно тебе смотреть на нас? Возьмешься по нынешним делам судить о людях — придется тебе принимать меры к брату своему, Умару...

Мурат вздрогнул. Дождался-таки... То, что так беспокоило, высказал молчун Тузар. Не говорит ли его устами весь аул?

— Не спорь, ты сам знаешь, кто больше вреда несет новой жизни — Умар с его настоящим или я с моим прошлым, — продолжал Тузар. — Но ты прощаешь ему гнилое настоящее, а нам все время напоминаешь прошлое... Несправедливо!..

— Иди, Тотикоев, иди... — тихо произнес Мурат. — Будем создавать колхоз, обсудим твою просьбу.

Ушел Тузар, но буря в душе, вызванная его словами, не утихала... И наконец жестокая, больно обжигавшая правда вынесла свой жуткий приговор в четкой и ясной фразе: Умар, хочет он того или нет, несет вред не только самому себе, но и делу, которому служит Мурат, бросает тень на новую власть...

***

Это случилось в погожий день, когда наконец-то небо над ущельем посветлело и блики солнца заиграли на водных бурунчиках Ардона. Все аульчане — и стар и млад — высыпали на свои участки, и склон горы запестрел рубашками и косынками. Мужчины вскапывали почву, женщины убирали камни и ровняли подпорки.

В разгар работ на дороге показалась бричка, в которую были запряжены две лошади, а третья, привязанная к задку повозки, бежала налегке следом. Бричка не громыхала по дороге, а тяжело переваливалась на ухабах, что может означать только одно: она до предела нагружена. Сидевший в ней горец то и дело взмахивал кнутом, заставляя лошадей ускорять бег...

— Салам Тотикоев! — узнала его одна из женщин, и это имя понеслось по склону горы от одного участка к другому.

Добежало оно и до Мурата. Он приложил ладонь к глазам, всмотрелся... Да, это был Салам Тотикоев. Чего его сюда принесло? Неужто опять нарушит покой Тузара? Ишь, и он оторвался от дела, стоит, опираясь ногой о лопату, и взгляд его внимательно следит за приближающимся братом....

Но бричка продребезжала мимо участка Тузара и направилась туда, где сноровисто копал землю Умар. Он тоже, конечно, узнал Салама. Но, верный своим привычкам, не прервал работу — выдался хороший денек, и надо было использовать каждую минуту...

На крутогор, возле которого начинался участок Умара, Салам не стал гнать бричку. Спрыгнув наземь, он пешком приблизился к Умару и, приложив к груди ладонь, поздоровался.

«Сейчас ему Умар выдаст! — предположил Мурат. — Ишь как уверены в себе эти Тотикоевы. Или запамятовал Салам, какую память о себе они оставили в ауле? А забыл — так получай!» И отсюда было видно, как напрягся Умар, не сразу оглянулся на Тотикоева, а замер, точно убеждаясь, что Салам осмелился обратиться к нему. Но ожидаемого взрыва гнева со стороны Умара не последовало. Салам что-то говорил и говорил, потом повел рукой в сторону брички. Умар выпрямился, все еще не оглядываясь на Тотикоева, молча слушал. А Салам старался, кидал фразу за фразой, без пауз, потом опять повел рукой, показывая на бричку.

И Умар воткнул лопату в землю, но не стал выворачивать почву, а резко повернувшись, направился к повозке. Обрадованный Салам засеменил перед ним, устремился к бричке и широко отбросил мешковину, из-под которой что-то выглянуло, блеснув под солнечным лучом. Умар, перегнувшись через борт, впился глазами в то, что ему показывал Тотикоев, ощупал пальцами.

Потом Умар коротко что-то бросил Саламу и начал спускаться в аул. Салам, заспешив, схватил вожжи и, не садясь в повозку, угрожающе взмахнул ими на лошадей. Так до самого аула они и двигались: впереди Умар, следом, несколько отстав, бричка, которая, со скрипом перевалив через бугор, въехала в Хохкау...

Что там, во дворе Умара, творилось, отсюда было не рассмотреть: мешал хадзар, прикрывая собой повозку. Но со двора она выехала налегке и, дребезжа по горным выбоинам, легко побежала по дороге. Теперь в бричке находились и Салам, и Умар.

— Куда это они? — невольно вырвалось у Мурата.

— Догадываюсь, — сказал Дзамболат.

Мурат вопросительно оглянулся на отца.

— Направляются к отаре, что пасется на том склоне, — Дзамболат, видя, что Мурат не догадывается, в чем дело, пояснил: — В обмен на то, что привез Салам, Умар отдает ему овец.

Мурат весь вспыхнул от гнева. Неужели Умар дошел до того, что вступил в торговую сделку с Тотикоевыми? Этого не может быть! — твердил Мурат себе до тех пор, пока бричка не направилась в обратный путь: все увидели, что в ней, тесно прижавшись друг к другу, лежали овцы...

— С десяток отдал, — прикинул Урузмаг. — Знать, неплохие вещи привез Салам из города...

Мурат бросил на землю лопату, быстро переставляя ноги, сбежал по склону. Умара он застал перед ворохом вещей, наваленных на топчан.

— Любопытство сюда привело? — усмешкой встретил брата Умар. — И в самом деле, неплохие вещи я приобрел. Посмотри, какой отрез. В самый раз на черкески. Хватит и на меня, и на Руслана, и еще останется на Абхаза, как тот подрастет. — Он, чтоб лучше разглядеть, потянул ткань к окну: — Добротный материал, не один год послужит...

— Это привез Салам? — едва сдерживаясь, тихо спросил Мурат.

— Он.

— И ты взамен ему отдал овец.

— Вещи того стоят.

— Так ты что, затеял куплю-продажу с Тотикоевыми? — зарычал Мурат.

— А нельзя? — с интересом посмотрел ему в лицо Умар.

— С ними?! С Тотикоевыми?!

— Если один из них доставил нужный мне товар, почему не обменяться? — сказал Умар. — Он мне — то, чего у меня нет, я ему — то, в чем он нуждается.

— Ты простил им?

Умар отбросил отрез на топчан, встал напротив брата, произнес весомо:

— Власть их простила и отпустила.

— Власть могла, — фыркнул Мурат. — Но ты?! Тот, который чуть не погиб от их руки?

— Но рядом с тобой трудится Тузар. И ты не избегаешь его, а ведь он тоже Тотикоев.

— Сравнил, — лицо у Мурата перекосилось. — Еще неизвестно, как Салам это барахло заработал.

— Известно как, — парировал Умар. — Не нарушая советских законов. Они разрешают открыть чайную. Вот Салам и открыл. Жена его делает пироги на все вкусы, народ и хлынул к нему. К тому же пиво у него настоящее, сделанное по древним осетинским рецептам... Когда человек что-то умеет, он в накладе не остается. У Салама появились деньги. Он знает, что горцы обносились, а фабрики выпускают мало тканей. Он достал их и отправился в горы. И я ему благодарен. А он — мне, потому что я снабдил его свежей бараниной на шашлыки. Такие, как я, сейчас очень нужны городу. Еды там не хватает. А я могу дать и мясо, и козий сыр... Скоро и фрукты предложу — видишь, как грушами утыкал склон горы! И орехи будут! Эх, мне бы побольше земли — дал бы городу и зерно. И не только кукурузу, но и пшеницу!.. Чего таращишь глаза? Не веришь, что ли?

— Я таращу глаза, пытаюсь понять, кто передо мной: красный боец Умар Гагаев или кулак, — выпалил Мурат. — Будь ты неладен! Как смеешь думать о купле-продаже, когда вот-вот грянет... — задыхаясь от бешенства, он не мог продолжить фразу, ловя ртом воздух.

—... Грянет мировая революция?! — подсказал Умар.

— Вот именно! О ней все помыслы твои должны быть, о ней!..

Умар поднял ладонь, укоризненно сказал:

— Все стараюсь с тобой всерьез поговорить, а ты бросаешь лозунги. Легче о далеких годах говорить, когда всего будет вдоволь и никому голодать не придется... Но человек, забывший, когда он вдоволь ел, в мечту перестает верить — видит и во сне, и наяву только краюху хлеба. И нет в нем веры, что когда-нибудь заживем лучше.

— Заживем! — заорал Мурат. — Вот создадим колхозы, заполучим трактор, и будущее придет. Не во сне — наяву!

— Что, нажимают на тебя сверху насчет колхозов? — сочувственно спросил Умар.

— Нажимают, — вздохнул Мурат. — И укоряют, мол, Хохкау — совсем малюсенький аул, а я не могу совладать с двумя-тремя десятками горцев. И это сейчас, когда пошел лозунг: «Добьемся сплошной коллективизации!»

— Сплошной? — усмехнулся Умар. — Вот чего не пойму, почему там наверху мечтают, чтобы весь народ строем ходил. В колхоз — строем, передумают колхозы создавать — строем же все и выйдут. Как-то ты меня упрекнул в том, что я не представляю преимущества коллективного труда. Неправда, я не дурак. Когда всем миром набрасываешься на дело, все спорится. Да, меня смущает требование отвести в колхоз лошадей и коров, сдать подводу и весь инвентарь... Ты знаешь, как тяжко они мне достались, сколько потов с меня сошло, пока поднял хозяйство. И вдруг опять остаться ни с чем!..

— Но добро свое возвратишь урожаем! — воскликнул Мурат. — И разве сейчас ты вкалываешь не ради урожая?

— А ты уверен, — прищурил один глаз Умар, — что урожай попадет в твой амбар?

— Как это? — растопырил пальцы Мурат.

— Помнишь, как изымались «излишки»? Разве для хозяина отобранное зерно было излишним? А отбирали.

— В стране был голод! — отчаянно закричал Мурат.

— Только это и сдержало меня тогда. Будь иначе — я сорвал бы со стены шашку, с которой ходил в атаку на белогвардейцев. Между прочим, бок о бок с тобой.

— Не жалеешь ли ты? — подозрительно посмотрел Мурат на брата.

— Нет, не жалею. Новая власть дала мне землю, благодаря которой я зажил без нужды. И теперь, когда хотят обратно отнять ее — отнять обманом, — я не поддамся. Знаю одно: человек, у которого есть клочок земли, не пропадет...

Уходя, Мурат в сердцах хлопнул дверью так, что зазвенели стекла в окнах. Умар не рассердился, не крикнул вслед, а прикрыв приобретенные вещи мешковиной, легкой походкой выскочил из хадзара и поспешно направился на свой участок — надо было наверстывать упущенное за время переговоров с Саламом и спора с Муратом...

***

Вечером, когда вся семья ужинала, заявился Тузар. Молодого горца пригласили к столу. По случаю неожиданного гостя отец потребовал, чтобы на стол поставили графин с аракой. Но Тузар наотрез отказался пить. Да и ел очень мало. Мурат с отцом переглянулись: впервые за многие годы один из Тотикоевых осмелился войти в их дом. Это что-нибудь да значило. Лишь весьма веская причина могла заставить Тузара забыть о многолетней вражде между двумя фамилиями. Но расспрашивать его не стали — наступит время, сам заговорит:

— Посоветоваться надо, — обратился наконец Тузар к Мурату.

— Не хватило терпения до утра? — усмехнулся тот.

Отцу не понравился негостеприимный тон сына, и он постарался исправить впечатление Тузара от приема в доме Гагаевых, дружелюбно спросил:

— Как твои в городе устроились?

— Занятие их не очень достойное для горцев, но времена стали другие — грех жаловаться. Ходит там в начальстве один Тотикоев, он и устроил Махарбека и Мамсыра при базаре. Сами они не торгуют, но за чем-то обязаны следить... Салам по-прежнему держит чайную, — Тузар опустил голову.

— Васо, я слышал, в Алагире? — заметил Дзамболат.

— На станции работает, — ответил Тузар. — А Дабе возит почту из Владикавказа в Алагир.

— Конюхом, значит, — усмехнулся Мурат.

— Как-то иначе называется его должность, не запомнил, — покорно произнес Тузар.

— Конюх есть конюх, как его ни называй, — отрезал Мурат.

— Ты будто радуешься, сын? — недовольно поморщился Дзамболат. — Чему бы?

— Теперь поймут, что такое жизнь, — весело ответил Мурат.

— Такая радость не достойна джигита! — резко прервал Дзамболат сына. — Ты понимаешь, что это оскорбляет Тузара? А в чем он провинился?

— Эх, отец, я вижу то, чего вы не желаете замечать. Мы с вами никогда не сможем приобрести во Владикавказе и Алагире дома... А они купили. Откуда деньги? Значит, утаили золото. Когда их арестовали, надо было тайники поискать, да мы постеснялись: как же, земляки ведь!.. А они вот воспользовались этим... Не надо их жалеть, — Мурат обратился к гостю: — Ты, Тузар, на них не похож. Достойно уважения уже то, что не отправился следом за братьями в долину...

Когда они вошли в комнату Мурата, Тузар застеснялся. Гагаев пришел ему на помощь:

— Что-то ты последние дни сам не свой. Тебя огорчила поездка к родным?

Тузар помялся, тихо промолвил:

— Не разрешили они мне жениться.

— Жениться? — встрепенулся Мурат. — На ком?

— В этом и трудность, — покачал головой Тузар. — Как услышали, что она не осетинка, — и слушать не захотели. Такого позора, говорят, мы не потерпим. Забудь ее и все!

— Не осетинка... — тут до Мурата дошло: — Зина?!

Тузар опустил глаза, несмело кивнул.

— Достойная невеста! — заключил Мурат.

— Может, есть закон, по которому братьев заставят дать согласие? — спросил Тузар.

— А мы и не будем у них спрашивать разрешения, — заявил Мурат. — Раз ты согласен, раз Зина согласна, то по советским законам выходит — быть свадьбе! И мы ее тебе устроим! Сельсовет устроит!

— Зина хочет, чтоб свадьба была по-осетински, — сообщил Тузар. — Ей нравятся наряд, приезд за невестой на конях...

— Вот это невеста! — воскликнул Мурат. — Она уважила не только тебя своим согласием! Она уважила весь аул. Скажи ей: все, чем красива осетинская свадьба, будет!

Свадьба прошла весело. Правда, огорчало, что из братьев Тузара прибыл лишь Салам, да и тот, казалось, только для того, чтобы своими глазами увидеть свадьбу, состоявшуюся без согласия родных. Он пробыл в ауле лишь до вечера.

— Куда ты? — попытался удержать его Дзамболат.

Но Салам только огорченно рукой махнул, отстаньте, мол, все... Так и уехал... Аульчан огорчило и то, что родители невесты не смогли прибыть, а прислали из Воронежа поздравительную телеграмму...


Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 17 | Глава 18 | Глава 19 | Глава 20 | Глава 21 | Глава 22 | Глава 23 | Глава 24 | Глава 25 | Глава 26 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 27| Глава 29

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.029 сек.)