Новый курс

V съезд РКСМ, взяв курс на скаутский по своей сути «метод длительной игры в пионеров нового общества», предложил местным комитетам ком­сомола руководствоваться «Основными элемента­ми программы юных пионеров».

Однако отрицание скаутинга на Украине, нали­чие собственного опыта организации детских групп у комсомольцев Грузии, Армении, Белорус­сии, некоторых российских губерний, а также дея­тельность других детских и подростковых органи­заций и объединений тревожило ЦК РКСМ, ко­торый уже тогда считал себя ответственным не только за коммунистическое детское и молодеж­ное движение, но и за подростков и молодежь страны в целом. Поэтому ЦК в январе 1923 года с тревогой констатировал: «Разнобой в деле формы и подхода к детям должен быть обязательно устранен». Местным комсомольским организаци­ям вновь было заявлено, что «за основу работы принимается длительная игра в пионеров нового коммунистического общества, разработка методи­ки этой игры является сейчас основной задачей Главной квартиры, и в этом же направлении должны идти местные организации». ЦК потребо­вал не просто играть с пионерами, а «ввести в них (длительных играх.— Авт.) новое содержа­ние».

Чем же было вызвано это требование ЦК РКСМ? Истоки ответа на этот вопрос мы можем найти в первой программе деятельности пионеров, разработанной летом 1922 года и опубликованной под названием «Программы занятий и испытаний в отрядах «Юных пионеров» в сборнике статей и материалов «Юные пионеры» под редакцией В. Зорина.

Составители программы исходили из того, что детская организация не может и не должна давать детям много знаний об окружающей жизни и при­роде. Ее цель иная —«пробудить интерес к этим знаниям и, пользуясь самоорганизацией детей, приучить их к общественно-трудовой жизни». Предполагалось, что пионер должен освоить эту программу за три года, каждый из которых делил­ся на три периода: весенний, летний и зимний. Причем центром работы летом являлся лагерь, зи­мой — клуб.

Содержание занятий состояло из 12 элементов или направлений деятельности, которые наряду с так называемой «пионерской практикой», вклю­чающей лагерную и походную жизнь, изучение сигнализации, топографии, санитарного дела и практические навыки самостоятельной жизни, предусматривали занятия физкультурой и гимнас­тикой, развитие трудовых и гигиенических навы­ков, знакомство с природой, литературой и искус­ством. Как видим, программа была довольно раз­нообразной, соответствовала возрасту и потребностям ребенка и не носила ярко выраженного по­литического характера.

Несмотря на то, что эта программа была приня­та только Московским комитетом комсомола, ею руководствовались и в других городах и губерниях страны. Популярности программы среди пионеров способствовало то, что она предусматривала спе­циальную систему испытаний на право поступле­ния в отряд, на звание «пионера 3-го, 2-го и 1-го разрядов». Поэтому не случайно, что московская программа легла в основу «Основных элементов программы юных пионеров», утвержденных V Все­российским съездом РКСМ. Но в отличие от пер­вой программы «Основные элементы» строились уже на основе классового подхода и предусматри­вали знакомство пионеров с наиболее яркими и важными фактами текущей политической жизни, вовлечение их в «практическое проведение раз­личных кампаний», развитие у пионеров классово­го самосознания. В остальном «Основные элемен­ты» дополняли и развивали идеи, заложенные в первой программе. Причем обе программы не только аккумулировали опыт российского скау­тизма, но были гораздо глубже, продуманнее, цельнее. И, тем не менее, летом 1923 года обе эти программы приказали долго жить. III Всероссийс­кая конференция РКСМ не могла смириться со столь явным влиянием скаутизма на пионеров. «Основным содержанием работы детских групп,— отмечалось в резолюции конференции,— не может являться копирование... всех элементов скаутин­га». Разрядная система была отнесена к «числу уклонов, показавших ненужность», а «Основные элементы программы юных пионеров» были заме­нены системой этапов к революционным праздни­кам. «Новое содержание» работы пионеров виде­лось комсомолу в подготовке «революционных борцов на основе широкой общественно-полити­ческой деятельности», в приспособлении «плана работы к политическим кампаниям в целях втяги­вания детей в жизнь и борьбу всего рабочего клас­са».

На местах отношение к новой системе работы было очень осторожным. Поэтому VI съезд РЛКСМ (июль 1924 года), отметив, что предыду­щий съезд «уделил, однако, игре слишком боль­шое место, определяя ее как основу методики детс­кого движения», принял решение отбросить дли­тельную игру и установил, что «воспитательным методом детдвижения является планомерное во­влечение детей в классовую борьбу и обществен­но необходимую работу».

Одобрительно отозвался VI съезд и о системе работы с детьми по этапам, в соответствии с кото­рой календарный год искусственно разбивался на 6 периодов. Причем каждый этап-период начинал­ся и заканчивался революционным праздником.

Например, первый этап стартовал 7 ноября, вклю­чал в себя мероприятия, посвященные очередной годовщине Декабрьского вооруженного восстания 1905 года, и заканчивался 1 января «комсомоль­ским рождеством». С переходом на систему рабо­ты по этапам было положено начало политизации детского движения. Интересы и потребности ре­бенка отступали на второй план. Зато комсомол получил возможность унифицировать работу с детьми, вести ее во всех отрядах по единому плану.

Усиливающаяся идеологизация детдвижения не могла не отразиться и на содержании пионерских законов и обычаев. Сравнение их (а до 1932 года было принято и действовало, сменяя друг друга, 7 вариантов текстов законов) убедительно подт­верждает не только усложнение формулировок, трудных для усвоения и выполнения ребенком, но и усиливающуюся степень их политизации. Чтобы не быть голословным, попробуем сравнить первые два варианта текстов законов.

Во «Временном уставе организации детских групп «Юные пионеры» имени Спартака» (1922 год) насчитывалось 6 законов: 1. Юный пионер верен рабочему классу. 2. Честен, скромен и прав­див. 3. Друг и брат всякому другому пионеру и комсомольцу. 4. Исполнителен. 5. Трудолюбив, ве­сел и никогда не падает духом. 6. Бережлив и ува­жает общеполезный труд.

В «Законах юных пионеров», принятых V съез­дом РКСМ, количество законов увеличилось. Не­которые из них совпадали дословно с первым ва­риантом, другие обрели новую редакцию, появле­ние третьих было обусловлено политическими про­цессами, происходившими в то время в стране. В итоге второй вариант был утвержден в следующем виде: 1. Пионер верен делу рабочего класса и коммунизму. 2. Пионер — друг и брат всякому друго­му пионеру и комсомольцу. 3. Пионер честен и правдив. Его слово — как гранит. 4. Пионер дис­циплинирован. 5. Пионер ежедневно помогает тру­довым собратьям в строительстве коммунистиче­ского общества. 6. Пионер трудолюбив и уважает полезный труд. 7. Пионер чист в мыслях, словах и на деле.

Однако эти законы просуществовали менее го­да. В сентябре 1923-го Бюро ЦК РКСМ утвердило новую редакцию текста 8 новых законов и 14 обы­чаев пионеров. Учитывая весьма осторожное от­ношение к «новому содержанию» на местах, Бюро ЦК вынуждено было в тексте законов отказаться от излишней политизации. Из законов были исключены такие не совсем понятные ребенку за­дачи, как верность коммунизму, ежедневная по­мощь строителям коммунистического общества. Окончательная редакция законов более полно учитывала возраст и потребности детей.

23 января 1924 года решением экстренного пле­нума ЦК РКСМ «Детские коммунистические груп­пы пионеров имени Спартака» были переименова­ны в «Детские коммунистические группы юных пионеров имени т. Ленина». Это название, приня­тое в спешке траурных дней, просуществовало не­долго. В июле 1924 года на VI съезде РКСМ деткомдвижение конституировалось в «Детскую Ком­мунистическую организацию имени В. И. Ленина (юных пионеров)», которая стала действовать на основе утвержденного ЦК РКП (б) «Организаци­онного положения ДКО юных пионеров им. тов. Ленина». В этом документе, пожалуй, были даны самые краткие формулировки пяти законов и пяти обычаев юных пионеров. В них впервые была оп­ределена активная позиция пионеров по отношению к другим детям: «Пионер организует окружа­ющих детей и участвует с ними во всей окружаю­щей жизни. Пионер — всем детям пример».

Новые формулировки текстов законов стали по­являться ежегодно в 1929, 1930, 1931 годах, что было обусловлено обострившейся политической ситуацией, вызванной «великим переломом» и все­дозволенностью тоталитарной партийно-государ­ственной системы. Дети оказались втянутыми в безнравственную политическую борьбу — этого от них требовали «Законы юных пионеров», разрабо­танные и принятые взрослыми. Вчитаемся в тексты тех законов: «Пионер враг кулаков и бур­жуев, за интернационал рабочих», «Пионер... всегда и везде дает отпор классовому врагу». Кто он, «классовый враг»? Какие формы отпора и борьбы должен применять пионер? И сами взрос­лые отвечали: доносить и сообщать, сообщать и доносить... Итог — гибель невинных детей. Но де­ти не только гибли. Они незаконно трудились на заводах и фабриках, где помогали реализовать ничем не обеспеченный и не обоснованный пресло­вутый промфинплан. А как же иначе? Ведь новый закон, появившийся в конце первой пятилетки, гласил: «Пионер... организует детей на выполне­ние планов фабрик, заводов, МТС, колхозов».

Решения V съезда РКСМ, реализация «Основ­ных элементов программы юных пионеров» и ме­тод длительной игры оказали благотворное влия­ние на развитие пионерского движения. К ноябрю 1923 года в стране насчитывалось уже 100, а к ию­лю 1924 года —250 тысяч пионеров. Но несмотря на такие высокие абсолютные цифры, пионердвижение охватывало своим влиянием менее двух процентов всех детей. Более того, организация, как отмечалось на VI съезде РЛКСМ, являлась «организацией городских детей», и не затрагивала основную массу подростков из деревни и нацио­нальных окраин. Поэтому VI съездом комсомола был выдвинут лозунг «На каждого комсомоль­ца — пионер!» и поставлена задача к 1 января 1926 года охватить пионер движением до 1,5 мил­лиона детей. Решение съезда выполнялось опере­жающими темпами. В комсомольских документах того времени пионерское движение характеризу­ется как «прочно ставшее на ноги», «захватившее массы детей». И как вывод ^«огромный рост» пионер движения. Действительно, за 1924 год чис­ло пионеров выросло на 620 процентов и составило к январю 1925 года 1 миллион 103 тысячи человек! Таких темпов не знала ни одна массовая детская организация.

В чем же заключались причины столь уникаль­ного явления? Основная причина бурного роста пионерской организации в особом социально-пси­хологическом феномене: общество поверило в воз­можность построения светлого и сытого всемирно­го царства социализма. Выход из хаоса виделся в победе мировой социалистической революции, ко­торая вот-вот наступит и по-братски разделит все, что сегодня принадлежит «им». И молодежь, дети стремились приблизить это светлое завтра, прило­жить свои слабые ручонки для его построения, внести свой вклад в ликвидацию сохраняющейся эксплуатации человека человеком в условиях мно­гоукладной экономики.

Серьезное влияние на рост пионердвижения оказала и партийно-комсомольская пропаганда первого пионерского парада на Красной площади 23 мая 1924 года, на котором присутствовали де­легаты XIII съезда партии, а также меры, пред­принятые ЦК РКП (б), по оказанию пионердвижению «особого внимания и поддержки со стороны партии».

И, безусловно, исключительно важное значение имели решения VI съезда РЛКСМ по организаци­онному укреплению и методическому обеспечению только что оформившейся детской коммунистичес­кой организации. Увеличив «возраст пребывания в детской организации до 16 лет», съезд, по сути, создал институт старших пионеров, являвшихся основными помощниками вожатых в работе с пио­нерами младших возрастов. К концу 1930 года 29,3 процента пионеров были старше 14 лет, в том числе свыше 5 процентов — старше 16. Парадок­сальный успех имела система работы с пионерами по этапам. Несмотря на осторожное отношение к ней на местах, ее открыто выраженный политизи­рованный характер, не учитывающий интересы и потребности ребенка, именно недостатки систе­мы — унифицированность и схематичность дейст­вий в рамках единых акций — способствовали не только росту организации, но и значительно об­легчили работу первых вожатых, не имевших глу­боких знаний и методических навыков.

На VI съезде РЛКСМ вопрос о пионерских ру­ководителях был назван крупнейшим для разви­тия детского движения. Эта позиция, по сути, продолжила линию V съезда, на котором особо было подчеркнуто, что «широкое развертывание нового движения возможно лишь в зависимости от подготовки коммунистов-руководителей путем ор­ганизации специальных курсов и введения членов РКСМ в практическую работу и жизнь». Уже ле­том 1923 года на основе рекомендаций методи­ческой комиссии под руководством Н. К. Крупской были определены формы обучения пионерских во­жатых. В губерниях стали организовываться 1,5-2-месячные курсы вожатых. Однако они в силу их малочисленности не могли обеспечить необходи­мое количество подготовленных руководителей. Более того, из-за недостаточной разработанности теории деткомдвижения, нерешенности многих ор­ганизационных вопросов содержание программ курсов в разных районах страны было различным, а качество обучения невысоким. Не случайно, что VI съезд РЛКСМ, выдвинув лозунг «На каждого комсомольца — пионер!», признал необходимым организовать постоянную и систематическую ра­боту по подготовке пионерских работников и оп­ределил формы их подготовки. Наряду с развер­тыванием широкой сети специальных курсов, се­минаров и кружков впервые ставилась задача «ис­пользования для этой цели имеющихся педагоги­ческих учебных заведений».

В первой половине 1924 года в стране действо­вало 80 губернских и более 20 городских и район­ных курсов, на которых к июлю смогли пройти подготовку вожатые всех 3704 действующих отря­дов. Это позволило в соответствии с Циркуляром ЦК РЛКСМ «сделать вожатых отрядов постоян­ными работниками, обязанными проработать с пионерами не менее 6 месяцев».

И тем не менее вожатых не хватало. В декабре 1924 года около трех тысяч отрядов не имели ру­ководителей. Все это всерьез беспокоило партию.

В постановлении Оргбюро ЦК РКП (б) «О пио­нерском движении» комсомолу было предложено разработать меры по организации краткосрочных курсов на местах, а для подготовки руководя­щих работников — постоянные центральные курсы.

Эти курсы, организованные ЦК РЛКСМ и Главсоцвосом РСФСР, начали работу 11 декабря 1924 года. К учебе приступило 143 человека, в том числе 118 коммунистов, которые обучались по программе, рассчитанной более чем на 600 лек­ционных и практических занятий и состоявшей из пяти разделов: общественно-политического, об­щеобразовательного, пионерского, педагогичес­кого, физкультуры и гигиены. Историю, теорию и методику деткомдвижения преподавали руководи­тели пионерской организации В. Зорин (заведую­щий курсами), М. Зак, А. Волков, М. Крупенина, В. Рогов, В. Резник, И. Тарасов и другие. Выпуск­ники курсов получили стенограммы лекций, кото­рые впоследствии были изданы отдельной книгой. Торжественное закрытие курсов состоялось 7 мар­та 1925 года в Кремле, что уже само по себе крас­норечиво свидетельствовало о том, какое значение придавала партия пионерским работникам. Быв­шие курсанты, разъехавшись по стране, взяли на себя всю тяжесть работы по организации на мес­тах курсов отрядных вожатых.

Нехватка подготовленных кадров вожатых всегда была самой сложной и нерешаемой проб­лемой пионерской организации. Но, пожалуй, так остро, как в 1924 году, эта проблема не стояла ни­когда. Отсутствие кадров не могло сдержать иск­реннее стремление детей вступить в организацию. Все это приводило к стихийности в создании отря­дов, их самоорганизации. Стремясь не допустить этого, комсомол в ряде мест прекратил создание новых отрядов до тех пор, пока на курсах не будет подготовлено необходимое количество вожатых. Эти настроения были наиболее характерны в де­ревне, а ведь именно там жила большая часть де­тей пионерского возраста. Негативные процессы не прошли мимо внимания ЦК партии, который в конце 1924 года принял постановление «О рабо­те комсомола в деревне» и вновь отметил, что главная задача комсомола в области пионердвижения — подготовка руководителей. Состоявший­ся вскоре III пленум ЦК РЛКСМ (февраль 1925 года) в целях стимулирования роста организации определил меры по «увеличению количества руко­водителей» и принял, пожалуй, самое важное в истории пионерской организации решение в крат­чайший срок добиться, «чтобы на каждый отряд, который не должен превышать 40—50 человек, приходился один вожатый». Заметим, что к этому времени комсомол ориентировался на освобож­денных вожатых, которых к 1926 году насчитыва­лось свыше 60 процентов.

Успех пионерского движения, рост его автори­тета среди населения вряд ли был бы возможен без внимания и поддержки партии и комсомола. Причем не только на высшем уровне — на съез­дах партии и комсомола,— но и на уровне кон­кретной помощи партийных и комсомольских яче­ек пионерским отрядам. Руководство партии не­однократно предупреждало не ослаблять эту политическую линию. Так, в тезисах Политбю­ро ЦК РКП (б) XIV съезду партии, написанных

Н. И. Бухариным, говорилось: «Плохо поставлено (и качественно, и количественно) дело руководст­ва пионерскими организациями. Объезд обращает самое серьезное внимание на большие опасности, идущие отсюда...». И это отмечалось в то время, когда в стране довольно эффективно, особенно на первых порах, действовал институт партприкрепленных.

Курс на «общественно необходимую работу», провозглашенный VI съездом РЛКСМ, был с одобрением встречен трудящимися. Если раньше большинство пионеров были из семей членов пар­тии или комсомола, то в 1924 году уже сами рабо­чие и крестьяне стали проявлять искреннюю заин­тересованность в укреплении пионерской органи­зации. Например, в Томской губернии крестьяне всем миром одели пионеров в холщовые костюмы, в Полтавской губернии крестьяне — делегаты губернского съезда Советов потребовали при­слать в деревню вожатых. Во многих местах возникали различные общества содействия пи­онерам.

Однако оборотной стороной медали нового кур­са стало то, что все свободное время детей было занято политическими формами работы, их уча­стием в социалистическом строительстве. Ослабло внимание к личности ребенка, нравственному иде­алу, которому стремился следовать пионер в ходе длительной игры. При этом идеал общества, кото­рое необходимо построить, был настолько обоб­щен, неконкретен и вступал в противоречие с ок­ружающей действительностью, что переставал быть привлекательным для подростка.

Именно тогда и обнаружились первые призна­ки надвигавшегося на организацию кризиса. Для этого были как объективные, так и субъективные причины. Вынужденная ориентация на количест­венную подготовку вожатых и отсутствие условий для повышения их квалификации сказались преж­де всего на методическом обеспечении пионерработы. Об этом очень точно еще в 1924 году сказал один из первых пионерских методистов А. Волков: «Некоторые, пытливо доискиваясь раскрытия «секрета» пионерработы, жадно ищут его в книж­ках... которых еще нет, другие ждут, что найдется кто-либо из «вумных» пионерработников и выра­зит суть методов пионерработы в двух-трех сло­вах, в формуле, проглотив которую, сразу узнаешь «соль» методики. Мы полагаем, что подобное зна­ние методики пионерработы может дать пионерработнику только личный опыт, связанный с самои­зучением и обобщенный с опытом других товари­щей». К сожалению, таким уровнем мастерства первые вожатые не обладали. Негативное влияние оказал и массовый уход из организации методи­чески подготовленных скаутмастеров, вслед за ко­торыми из отрядов стали исчезать игра, возраст­ной подход, а формы работы с пионерами благо­даря новому курсу становились все более поли­тизированными и овзросленными. И как итог — участившиеся случаи выходов пионеров из орга­низации. В иные месяцы 1926 года количество вы­бывших из ДКО равнялось числу вступивших или даже превышало их.

Организация вступала в кризис.

КРИЗИС

Был ли кризис явлением внезапным и непро­гнозируемым? Какие причины — внешние или внутренние — его породили? Что стояло за массовым выходом пионеров из организации: кризис идеологии детского коммунистического движения или же проявление каких-то внутрен­них противоречий?

Анализ исторических фактов, тенденций пока­зывает, что идеология здесь ни при чем. Тяга в пионерию была большой, дети, подростки при­ходили в организацию добровольно, но быстро разочаровывались в ней, выходили, не находя удовлетворения своим интересам. Было много политической трескотни, но не хватало само­стоятельности действий. Во многих отрядах за­нимались лишь муштрой. Положение усугубля­лось и слабой материальной базой.

Чрезвычайно трудно было не только связать личный и групповой интерес детей с интереса­ми рабочего класса и крестьянства, подчинить повседневную работу делу построения социа­листического общества, но и сделать это в при­влекательных, доступных и понятных детям фор­мах. Следствием этого неумения и были край­ности — от чрезмерной политизации до огра­ничения пионерской деятельности только внеш­ними атрибутами — маршировкой, барабанами, горнами и играми.

И партия, и комсомол правильно оценили эти явления, но механизм выхода из кризиса мог появиться только в процессе практики. На VII съезде РЛКСМ было отмечено несоответ­ствие содержания и методов пионерской работы запросам и требованиям пионеров. Были названы две причины — «барабаномания» и политиза­ция, перенесение комсомольских методов в дет­скую среду.

Из-за неумения организовать и заинтересовать ребят стала наблюдаться тяга детей (пионеров и непионеров) к созданию самостоятельной ор­ганизации, самоорганизации. Стремление к ин­тригующему, захватывающему, возбуждающему приводило к возникновению таких объединений, как «жультрест» (стащить незаметно вещь, а по­том так же незаметно ее возвратить), или «союз голубятников» (воровать и организован­но гонять голубей), или «психолаборатория» (половые сношения).

Противоречивая социально-политическая об­становка в стране в годы нэпа, наличие частной собственности на средства производства, раз­личные теневые стороны советской жизни со­здавали почву для существования мелкобуржуазного и люмпен-пролетарского влияния на де­тей и молодежь. К тому же было сильное рели­гиозное влияние, особенно на национальных окра­инах, где наряду с сетью советских школ суще­ствовали религиозные. Так, в 1927 году в Аджа­рии было 120 советских и 158 мусульманских школ, в Татарии их было 684. Такая же картина наблюдалась в Туркменистане и других средне­азиатских территориях.

Все это влияло и* на пионерскую организа­цию. Комсомолу не удалось создать удовлет­воряющую массу детей привлекательную систе­му работы с пионерами в увлекательных для них формах. За шесть месяцев до V Всесоюз­ной комсомольской конференции (март 1927 года) из пионерской организации ушло 80 тысяч чле­нов, или 4 процента пионеров. На конференции в докладе председателя ЦБ ЮП Ольги Макси-ной были приведены следующие факты:

«Один ребенок пишет в журнал «Пионер»: «Я пробыл в организации 2—3 года, «воспиты­вался, закалялся» там и в конечном счете сказал: «пионерская организация мне ничего не дала и другому ничего не даст... Я напрасно по­терял столько ценного времени. Да и кто этого не скажет? Работа заключается почти в одних собраниях, а все собрания пионерские — это переливание из пустого в порожнее».

Дальше этот пионер приводит разговор со своим товарищем, который тоже говорит, что ему неинтересна пионерская организация, и он ставит вопрос: «Что же значит, мы с тобой — контрпионеры?». И отвечает: «Нет. Ошибаешься. Я целиком стою за пионерскую организацию... но только за такую, какую мы видим в пионер­ской печати, а не ту, которая есть в действи­тельности».

На конференции было зачитано типичное вы­ступление двенадцатилетней пионерки в связи с обсуждением письма одной родительницы по вопросу о трудовом воспитании в пионероргани-зации: «Тов. Селиверстова бросает нам упрек в том, что мы не умеем пошить себе косынки. Но с марксистской точки зрения он не выдер­живает никакой критики. Поставим перед собой вопрос — к чему готовит нас пионерский отряд? Мы — та самая смена, то третье поколение, которое через несколько лет должно будет за­нять место идущего в свою очередь на смену партии комсомола. Вы знаете, товарищи, что со стороны политической мы подкованы целиком и полностью, мы почти вплотную подошли к изуче­нию теоретика марксизма — Маркса».

Можно привести и другие факты из других регионов страны, чтобы подтвердить, что кризис­ные явления не были присущи только россий­ским пионерам.

Газета украинской пионерии «Молодой лени­нец», как и многие другие подобные издания, провела обсуждение вопроса о состоянии пио­нерской организации. Типичным было письмо одной девчонки, которая почти полтора года была пионеркой: «Меня волнует вопрос: стоит ли быть пионеркой и что мне дает организация? Я чувствую всю бесполезность моего пребыва­ния в организации, я ей ничего не в силах дать и ничего полезного для себя взять не могу». Письмо человека не равнодушного, а стремяще­гося быть в организации, чувствующего, что без коллектива сверстников плохо. «Не к кому при­бегнуть, чтобы коллективно разрешить свои со­мнения, чтобы обсудить, что делать. Товари­щам моим нет до этого дела... Комсомольцам тоже нет дела до этого...» Поэтому-то и обрати­лась пионерка в свою газету.

«...Младшие... пионеры трудятся по школам, старшие (пионеры-комсомольцы)... ничего не делают...разбиваются попарно и заводят чуть ли не любовные объяснения. Политика и литера­тура их интересовать не могут....А беседы, проводимые отрядом, неинтересны. Все старое... Мертвечина. Что делать?»

В газету пришло немало откликов. Одни из них сообщали, что это письмо остановило «многих пионеров, которые ставили перед собой вопрос об уходе из пионерорганизации». Но были и такие отклики: «Я выхожу из пионерорганизации. Плохо проводится работа, распущен актив, на совете говорят неприличные слова. Половая распущенность не знает предела. Вожа­тые отрядов с развращенностью не борются. Зачем мне быть в таком отряде?»

Но были письма, в которых ребята намечали меры улучшения положения и предлагали: «1) чтобы личную инициативу пионеров не за­глушали, 2) больше политразвития для ребят старшего возраста, 3) требовать вожатых, во-первых, образованных и, во-вторых, выдержан­ных». Предлагали и такое: разучивать новые игры, песни, развлечения, развивать склонности ребят к трудовым занятиям, приспособить рабо­ту к возрастным группам.

Какие явления стояли за этими фактами? Вспомним тогдашнее социально-экономическое положение страны и место детей, подростков в системе общественных отношений. Десятки тысяч детей и подростков пускались «в бега» в поисках лучшей жизни, «оседая» на зиму в городах и детприемниках, были беспризорны­ми, что подпитывало криминальную среду. Наличие безработицы в городах, от которой прежде всего страдали подростки, молодежь, а также аграрное перенаселение, противоречи­вое развитие товарно-денежных отношений, экс­плуатация малолетних рабочих на государст­венных и частных, кооперативных предприя­тиях и у кулаков требовали установления для них социальной защиты.

В профсоюз детей и подростков не принимали, их интересы пытались защитить только комсо­мол и пионерская организация. И если комсо­мол добился установления квоты приема на ра­боту молодежи и запрета увольнения молодых рабочих, то у пионерской организации средством защиты было только слово, с которым мало кто считался.

Итак, к кризису пионерскую организацию привели возникшие противоречия, как внутренние, так и внешние. Это были противоречия между слабой материальной и финансовой базой и рас­тущими запросами организации; между идеа­лом социализма, к которому тянулись ребята, и реальным нищенским, тяжелым состоянием общества и положением детей, подростков, молодежи в нем; между массовым характером организации и примитивностью форм и методов работы; ожидаемым представлением детей о сво­ей организации и реальностью бытия. Внешним проявлением кризиса и была резко увеличив­шаяся текучесть.

Кто же и по каким причинам покидал пио­нерскую организацию в 1926 году? Собствен­но, в сегодняшних возрастных границах таких ребят было немногим более одной трети (38,9 процента), а остальные — от 14 до 16 лет (51,9 процента), старше 16 лет (8,1 процента). В том-то и была особенность тогдашней пионер­ской организации, что ее возрастные рамки не были столь ограничены. Пионером мог быть и 8-летний ребенок, и 17-летний юноша. Были ребята, которые состояли в двух организаци­ях — пионерской и комсомольской. Двойное членство имели 8,1 процента пионеров. Оказы­вается, не такими уж юными были «юные пионеры».

Пионерская организация 1926—1927 годов состояла из учащихся школ, ФЗУ и тех, кто школу не посещал, а также из ребят, работаю­щих на заводах и фабриках, в сельском хозяй­стве. Были в ее составе и безработные и без­грамотные подростки. То есть социальный и воз­растной состав был довольно пестрым, с раз­личными интересами, потребностями и миросо­зерцанием. Могла ли столь разновозрастная организация удовлетворить интересы всех ее чле­нов? Наверное, такая возможность была, если бы формы, методы и содержание работы были столь же разнообразными и многогранными. Копирование же форм комсомольской работы, шаблоны и политическая трескотня лозунгов не принимались душой ребенка. Организация, включив в себя громадные массы детей (тако­го количества детей в одной организации, та­ких темпов роста не было ни в одной стране мира), не могла сразу удовлетворить их за­просы.

Мы должны иметь в виду и такой немало­важный фактор, который нам сегодня и в голову прийти не может: пионеры не учатся в школе и вынуждены зарабатывать на хлеб насущный. Таких в организации было 11,1 процента. К июлю 1926 года в среднем по стране 2 процента пио­неров трудились по найму. Больше всего (3,1 про­цента) их было в земледельческих губерниях России, на Украине — 2,5 процента, в Белорус­сии — 1,6 процента, в Закавказье — 1,3 процента. А по данным 1925 года, только среди зарегистри­рованных на биржах труда безработных 14,1 процента составили подростки. А сколько детей, особенно в деревне, не регистрировалось! И хотя в результате принятых мер процент безработных подростков постепенно уменьшался (1926 год — 12,4 процента, 1927 год — 11,6 процента), но шел он медленно.

Когда в то время провели анализ причин выхода, то оказалось, что добровольно вышло из-за неудовлетворенности содержанием работы всего 32,8 процента пионеров (преобладали ре­бята 14—16 и старше лет), механически — 22,1, как переростки — 18,5 процента (все старше 16 лет), по требованию родителей — 12,2 про­цента (в основном деревенские дети), из-за от­сутствия обуви, одежды, платья — 4,4 процента (преобладали дети рабочих города и деревни), по состоянию здоровья — 3 процента (в основ­ном ребята из детских домов). Остальные вы­были по прочим причинам (обида за то, что сделали в отряде замечание, или исключен­ные). Пионерская организация была довольно требовательной и в основном исключала из своих рядов за нарушение законов и обычаев (куре­ние, пьянство, игра в карты), недисциплиниро­ванность.

Лишь с развертыванием работы по органи­зации досуга, самодеятельности, трудовых дел в 1927 году наметился перелом. Этому способ­ствовало и установление более компактных воз­растных границ — юноши и девушки вышли из организации.

На V комсомольской конференции была выдви­нута задача строить работу организации руками самих детей, развернуть их самодеятельность. И в качестве способа достижения этой цели ре­комендовался метод заданий (принят в октябре 1926 г.). Отряд определяет объект деятельно­сти и берет задание — выполнить работу. Объекты можно было выбирать самим. Напри­мер, по ликвидации неграмотности — ведь даже среди пионеров было 51 965 неграмотных. Да и деньги нужно было заработать на свои нужды: бюджет организации равнялся 630 тысячам руб­лей в год (из них 420 тысяч составляли затра­ты на летние лагеря), а из партийного бюдже­та на всю 2-миллионную организацию выделя­лись средства всего на 142 ставки руководящих пионерских работников.

Время показало, что метод конкретных зада­ний себя оправдал, оживив пионерскую практи­ку. Он помогал ребятам брать на себя посиль­ные трудовые дела, но и с его помощью эмо­ционально-привлекательными они не стали.

Не удовлетворенные состоянием дел в орга­низации, подростки по-прежнему стремились к созданию неформальных объединений, в кото­рых могли бы удовлетворить свои политиче­ские интересы. Так, осенью 1927 года в школах и пионерских отрядах Бердичева расклеивались и разбрасывались листовки под названием «Манифест организации юных марксистов», в которых говорилось, что «проявлять свою ак­тивность в насквозь прогнившей, никуда не год­ной пионерской организации ребята не могут. Поэтому мы решили создать нашу новую орга­низацию, в которой полностью была бы прояв­лена наша активность, в которой мы рацио­нально используем нашу энергию — наше вре­мя... Мы будем называться юными марксиста­ми». Но успеха эта попытка не достигла. Более того, она была воспринята как враждебная вылазка классового врага. Но тем не менее эти и другие проявления вызвали на страницах ком­сомольской печати острую дискуссию о содер­жании, методах и формах пионерской работы. В ней приняли участие руководящие пионер­ские и комсомольские работники — А. Высоц­кий, В. Зорин, Д. Лавров, И. Разин, М. Рейхруд, С. Салтанов, В. Ханчин. Дискуссию завер­шил итоговой статьей секретарь ЦК ВЛКСМ, председатель ЦБ ЮП С. Салтанов. Обмен мне­ниями в ходе дискуссии был специально прове­ден в целях подготовки партийного совещания по проблемам пионерского движения, которое состоялось 23—24 января 1928 года при агит­пропе ЦК ВКП(б). В нем приняли участие ответственные работники ЦК союзных респуб­лик, губкомов и горкомов партии, наркомы про­свещения республик, члены Центрального Бюро юных пионеров. С докладами выступили Н. К. Крупская и С. Салтанов, которым пришлось несколько раз брать слово, отстаивая свою точ­ку зрения.

Не в меру ретивых сторонников «политиза­ции» пионерской организации пытался переубе­дить представитель агитпропа ЦК ВКП(б) Криницкий: «Элементы общественной работы... не должны смешиваться с собственной политиче­ской работой пионеротрядов... Когда пионер-организация начинает заниматься снижением цен, участвует в хозяйственных и политических кампаниях, когда посылает своих членов таскать записки на собраниях, когда пионерорганизация начинает рассматривать свои задачи обще­ственного воспитания из ребят-коллективистов лишь в форме участия в общей политической борьбе,— это есть ошибка, неверный перегиб».

А ведь в обсуждавшемся проекте нового «По­ложения о коммунистической детской организа­ции юных пионеров» в основу работы было по­ложено «непосредственное участие детей в рево­люционно-строительной работе партии, комсо­мола и Советской власти». И это несмотря на то, что предыдущий опыт показал, что только такой работой ребят не увлечешь.

Собравшиеся рассмотрели предложенную ЦБ ЮП систему пионерской работы — «круг навы­ков и знаний», которыми должен овладеть пио­нер, пребывая в организации, и одобрили ее. Новая система под измененным названием «Круг умений и навыков» была утверждена ЦБ ЮП 3 апреля 1928 года.

После этого совещания ЦК ВКП(б), пред­варительно внимательно изучив состояние пионер­ской организации, 25 июня 1928 года принял постановление «О состоянии и ближайших за­дачах пионердвижения». Этим постановлением определялись цель пионерской организации, основные направления ее работы. Партийным организациям рекомендовалось не ограничивать­ся наблюдением за работой комсомола в пионердвижении, а осуществлять «непосредственное об­щее руководство пионердвижением, обеспечив по­стоянное внимание к внутренней жизни пионер­ской организации».

Это постановление сыграло важную роль в преодолении недостатков в деятельности пионер­ской организации, дало толчок развитию новых форм работы с детьми. Агитпропу ЦК совместно с ЦК ВЛКСМ и с привлечением научно-педагогической секции ГУСа поручалось разработать улучшенную систему и педагогически обосно­ванные методы пионерской работы, в частно­сти доработать примерный круг общественной работы, знаний и навыков, получаемых пионе­рами за все время пребывания в пионерской организации. Причем «Круг» должен быть опре­делен как с учетом возрастных особенностей детей, так и различных условий города и дерев­ни. (Впоследствии практика выявила негатив­ные стороны «Круга», его мелочную регламен­тацию пионерской работы. Деятельность отря­дов нельзя загонять в узкие рамки програм­мы, поэтому через 2,5 года от не оправдавше­го себя «Круга» отказались.)

Кризисные явления, естественно, потребовали поиска выхода из тупика, что породило дискус­сии, в том числе и о применении методов скау­тинга. VIII съезд ВЛКСМ отметил, что пионер­ское движение все еще не изжило затруднения, причины которого кроются не только в неумении работать с ребятами, но и «в отсутствии доста­точно продуманной системы и педагогически обоснованных методов... работы, механическом перенесении методов работы среди взрослых в дет­скую организацию». Делегаты решили взять «за основу пионерской работы общественно-трудовое воспитание». Тем самым была поставлена точка в споре о применении игровых методов скаутинга в пионерской деятельности.

В первой половине 1929 года резко обостри­лось положение в деревне в связи с насаждае­мой коллективизацией. Началась кампания «самоочистки от вражеских элементов». И хотя VI Всесоюзная конференция ВЛКСМ (июнь 1929 г.) высказалась против пере­несения методов классовой борьбы на детей (в ее резолюции записано: «...прекратить механическую «чистку» ребят-лишенцев, провести широкую разъяснительную работу, почему в нашей орга­низации мы должны перевоспитывать детей чуж­дых нам классов»), эта чистка продолжалась еще несколько лет.

Выступала против этого явления и Н. К. Круп­ская. В статье «Еще об одном перегибе» она писала: «Борьба ведется не с ребятами, а со взрослыми. Ребенок не может выбрать себе роди­телей, никого он не эксплуатировал, никого не угнетал... Ни в чем не виноват, ребенок есть ребенок...»

К этому вопросу Н. К. Крупская возвраща­лась неоднократно, пытаясь облегчить участь детей. В общей атмосфере нетерпимости, подо­зрительности к инакомыслию пионерская орга­низация не могла быть безмятежным островком. Партией, комсомолом, пионерскими работниками стимулировалось участие пионеров в классовой борьбе, что впоследствии не раз приводило к ги­бели детей.

Та же VI конференция качество пионерской работы измеряла количеством детей, принимав­ших участие в классовой борьбе. И хотя в обра­щении к детям под словами «классовая борьба» понималась не собственно борьба, не разруше­ние, а созидание, участие в построении социализ­ма на стороне заинтересованных в нем классов, социалистических элементов, но реализация это­го тезиса на местах неминуемо приводила и к размежеванию детей вслед за размежеванием их родителей.

ЛИЦОМ К ПРОИЗВОДСТВУ (В. Кудинов)

В кумачовом убранстве при­бывали в середине августа 1929 года на московские вок­залы поезда. Пионеры страны собирались на свой первый слет. С собой делегаты взяли не только спортивные и нацио­нальные костюмы, рапорты, стенгазеты, различные поделки, но провизию, подушки, просты­ни, одеяла, ведь им предстояло жить в семьях москвичей.

Чем была вызвана необходи­мость слета? Руководители пионерской организации убеди­лись, что качественно улучшить ее деятельность, а тем самым и повлиять на воспитание подра­стающего поколения, можно лишь привлекая всю общест­венность страны. Вариться в собственном соку, пережевывая проблемы организации лишь в ней самой, значило тиражиро­вать причины упадка. Важно же было — в этом и была глав­ная цель местных и Всесоюзно­го слета — дать всем трудя­щимся отчет о проделанной ра­боте, поделиться опытом, рас­сказать о трудностях и дости­жениях, привлечь внимание об­щественности.

Из 6738 делегатов 38,5 про­цента были комсомольцами, до 11 лет —0,9, 12—13 лет — 10,5, 14—15 лет — 61,6 процен­та от 16 лет и старше — почти треть. Эта последняя цифра го­ворит о многом. Если за два го­да до слета именно этого возра­ста ребята покидали организа­цию, то теперь многие из них оставались в отрядах вследст­вие изменения форм и методов работы. «В отрядах интереснее стало, потому что работа стала разнообразной — походы, экскурсии, труд» — так гово­рили делегаты. На слет приеха­ли не только школьники, хотя их было подавляющее боль­шинство (80,2%), многие из де­легатов работали по найму на фабриках и заводах, в батра­ках, в пастухах, у кустарей и ремесленников, в домработни­цах, на разноске газет. Именно эта категория вызывала боль­шую озабоченность. На одном местном совещании пионеров с Наркомтрудом и ВЦСПС была поставлена задача в течение пятилетки ликвидировать наем­ный труд детей, не достигших 14 лет (таких было около мил­лиона), добиться снижения ра­бочих часов малолетних труже­ников, занятых в частном хо­зяйстве.

Делегаты слета делились на две равные части: одну состав­ляли участники проходившей в его рамках пионерской кон­ференции, другую — юные спортсмены, артисты, танцоры. Но и те и другие избирались на местах.

Делегаты слета побывали в наркоматах, в общественных организациях. Шел разговор об общих делах. Взрослые и дети говорили о таких проблемах, как увеличение советского эк­спорта, борьба с антисемитиз­мом, с эксплуатацией детского труда, за здоровый быт, с не­грамотностью, работа по месту жительства — словом, обо всем, что волновало делегатов и в чем они принимали посильное участие. Слет выдвинул лозунг: «Миллионами детских рук по­можем партии и государству выполнить пятилетку».

Удалась попытка с помощью слета ликвидировать некото­рую замкнутость пионерской организации от остальной дет­воры — благодаря ему ряды пионеров увеличились на 2 миллиона человек, выросли вдвое.

На слете пришли к единству в понимании того, что нужно на основе самодеятельности детей сочетать участие в социалисти­ческом строительстве и куль­турно-просветительскую дея­тельность. Говорилось о том, что «надо убрать с дороги и положить в пионерский архив (как пройденный по неопытно­сти этап) старый подход к ру­ководству движением только через вожатого, оставляя в стороне детей... Все руководство, все вопросы движения, начиная от отряда и кончая Централь­ным бюро, должны быть по­ставлены под контроль и кри­тику пионерских детских масс».

Слет длился 8 дней и, по сло­вам Н. К. Крупской, выявил громадную организованность ребят, произвел на всех силь­нейшее впечатление. Был при­нят наказ делегатов ко всем пионерам и детям Советского Союза, призывающий их к борьбе за пятилетку и наметив­ший конкретные задачи в этой области, в его основу легли зак­люченные на слете договоры с государственными и обществен­ными организациями.

ЦК ВКП(б) в своем поста­новлении отметил, что «Всесо­юзный слет сыграл огромную политическую роль, превратив­шись из дела пионерской орга­низации в дело всего рабочего класса».

В связи с прорывами в про­мышленности за первый квар­тал 1929/30 хозяйственного го­да был объявлен Всесоюзный производственно-технический поход пионеров, который зна­чительно укрепил связи пионер­ских отрядов с жизнью и рабо­той своих предприятий. Факти­чески ребята включились в про­изводительный труд, в произ­водственные отношения. Но при этом в отличие от взрослых пионерская организация не су­мела включить в круг своей повседневной работы борьбу за охрану прав детей. А ведь все еще большое количество ребят до 14 лет (около 200 тысяч в кустарной промышленности и 300 тысяч в сельском хозяйст­ве) работало по 12—14 часов, подвергалось унижениям, побо­ям, брани.

Понятно, что это должны бы­ли обеспечить взрослые пионер­ские руководители, коль они направляли энергию детей в это русло. Но этого не произошло. Залихватски выглядело ут­верждение передовой «Вожатого» накануне пленума ЦБ ЮП, принявшего новое По­ложение о ДКО ЮП име­ни В. И. Ленина: «Можно смело утверждать, что все спо­ры по вопросам содержания ра­боты пионерской организации решены». Конечно же, пробле­мы решены не были, но новый курс был принят: в основу ра­боты положили участие детей в социалистическом строитель­стве. «Лозунг партии «Лицом к производству» стал основным лозунгом работы пионерской организации. Но этот курс не сопровождался сколь-нибудь разработанной инструментов­кой методов. Поэтому во многих документах того времени отме­чалось, что противоречие меж­ду содержанием работы и «ме­тодами, организационными формами и руководством пионердвижения» не разрешено, а отсюда «налицо большая не­слаженность, тормозящая дальнейшее развитие движе­ния».

Перестройка пионерской ра­боты потребовала разработки новых документов. По Положе­нию о ДКО, возраст пионеров снизился и стал 10—15 лет. От производственного принципа комплектования отрядов не от­казались. Ребята по-прежнему объединялись в отряды при комсомольских ячейках, на производстве. Несколько отря­дов (если их численность приб­лижалась к 50 человек) состав­ляли базу. В школах создава­лись пионерские форпосты, од­нако правом приема и исключе­ния из организации обладал только отряд. Каждый всту­пающий давал Торжественное обещание: «Я, юный пионер СССР, перед лицом своих то­варищей торжественно обе­щаю, что буду твердо стоять за дело рабочего класса в его борьбе за освобождение трудя­щихся всего мира, буду честно и неуклонно выполнять заветы Ильича — Законы юных пионе­ров».

К сожалению, дух потреби­тельского отношения к детям ощущался во многих рекомен­дуемых формах работы, целях и задачах организации. Взять хотя бы цель: направить уси­лия каждого отряда на «по­мощь ячейке партии и комсо­мола в общественно-политиче­ской, хозяйственной и культурной работе на заводе, фаб­рике, в колхозе, совхозе, пред­приятии и учреждении». Не личность ребенка, не развитие его интересов, удовлетворение потребностей, игра, романтика, а борьба за промфинплан! По плечу ли подростку такая ноша?

Была установлена и договор­ная система такой «борьбы». Отряд, предварительно обсудив условие с комсомольской, пар­тийной ячейками предприятия, получив от них задание, заклю­чал со своим предприятием (колхозом, учреждением) до­говор, который включал в себя обязательства детей и взрослых в борьбе за подъем животно­водства, промфинплана. Чи­таем Положение далее: «Эти участки работы, взятые добро­вольно (попробовали бы отка­заться!— Авт.) данным соста­вом звеньев, сформировавших­ся именно для данной работы (вот, оказывается, по какому принципу надо объединяться ребятам в звенья, а мы сейчас голову ломаем! — Авт.), зак­репляется за звеном, как глав­ная (!) часть всего содержа­ния его работы на полгода».

И это все?! А где же роман­тика? Что можно, кроме этого? «Кроме этого, самими ребятами и руководством может выдви­гаться ряд дополнительных работ». Вот так!

Не забыты были в Положе­нии и ребята младшего школь­ного возраста. Они организуют­ся в группы октябрят при пио­нерских отрядах (возраст 7— 10 лет) и руководствуются тре­мя законами: «1. Октябрята стремятся стать юными пионе­рами. 2. Октябрята следят за чистотой своего тела и одеж­ды. 3. Октябрята любят рабо­тать».

Читая этот документ, неволь­но думаешь, что речь не о детях, а о каких-то роботах для произ­водства.

С этим организация шла к IX съезду ВЛКСМ. Председа­тель ЦБ ДКО А. Северьянова на 1-й Всесоюзной конферен­ции по научно-исследователь­ской и методической работе (июнь 1930 г.) с удовлетворе­нием говорила, что раньше не было фактов, чтобы «в пионер­ские организации приходили... с заданиями государственные и общественные учреждения», а сейчас есть. «Пионеры участво­вали в доведении промфинпла­на до каждого станка, в борьбе с прогульщиками... в вербовке ударников, в вывешивании пла­катов и т. д.». Особенно она отметила «развитие индивиду­альных соцдоговоров». Вначале их было 100 тысяч, но, «по последним данным, которые имеются в «Пионерской прав­де», эта цифра уже сейчас пре­вышается».

Сейчас даже трудно предста­вить, что и дома покоя не было от работы, о которой дети го­ворили родителям. Оказывает­ся, пионеры проводили произ­водственные совещания на до­му. Любопытно, в каком каче­стве? Инженера, мастера, бри­гадира, директора или секре­таря партячейки? Оказывается, что это «такая интересная фор­ма, когда пионер непосредст­венно берет на себя функцию проведения производственных совещаний на дому, захватила наших ребят». Как это было в реальности, посмотрим на при­мере Саши Левашова, об этом сообщили «Ленинские искры». Один из пионеров 3-го отряда Саша Левашов стал дома до­пытываться у отца, знает ли он промфинплан и почему не всту­пает в ударники. А отец выпив­ши был. Слушал, слушал, а за­тем рассвирепел, схватил ре­мень и вытянул им сына не­сколько раз: «Вот тебе встреч­ный план! Будешь отца учить!» Саша пришел на базу и, когда пионеры сдавали тексты дого­воров на соцсоревнование с ро­дителями, показал синяки: «Вот заключил личный договор с па­паней. Это его расписка остав­лена». Возмутившиеся пионеры потребовали разобрать Саши­ного отца на рабочем собрании. После собрания отец пришел домой, потребовал пузырек с чернилами: «Мать, иди сюда, свидетелем будешь! Договор со своей сменой буду заключать». В составленном договоре отец должен был: «1. Включиться в ударники. 2. Не прогуливать. 3. Не пить вина, не опазды­вать на работу». А Саша обязы­вался: «1. Хорошо учиться и ве­сти себя. 2. Аккуратно посе­щать базу. 3. Всегда носить галстук. 4. Помогать матери по хозяйству».

Соглашались ли все дети, что пионерскую жизнь взрослые пытались свести лишь к работе? Ребятам, конечно, хотелось не только помочь взрослым, но и побегать, поиграть. А. Северьянова сокрушалась: «Мы не су­мели еще большинство (под­черкнуто в тексте.— Авт.) на­ших отрядов перестроить по-но­вому... Не сумели вовлечь всю детвору в активное участие в социалистическом строительст­ве».

Хотя для этого сделано было немало. О том, что по всей стра­не пионеры принимали участие в выполнении пятилетки, свиде­тельствует множество фактов из разных республик. В Роменском районе (УССР) пионеры базы чулкотрикотажной фабри­ки работали по 2 часа в день для ликвидации прорыва. На мебельной фабрике вожатые с ребятами организовывали жи­вую газету, в которой высмеи­вали летунов, прогульщиков. Пионерские вожатые базы же­лезнодорожников организова­ли бригады из старших пи­онеров и приняли участие в ремонте и обтирке парово­зов. В Туркмении пионерские отряды организовали показа­тельные огороды лучше дехкан­ских.

В рапорте XVI съезду партии пионерская организация сооб­щала о проделанной работе: обучили грамоте свыше 1 мил­лиона человек, отправили в подшефные села 20 тысяч ра­диоприемников, послали пионе­рам деревни свыше полумилли­она книг, внесли в заем инду­стриализации 1,5 миллиона рублей, на средства, получен­ные от реализации утиля, куп­лено для колхозов 4,6 тысячи тракторов.

Среди пионеров 20—30-х го­дов была популярной борьба за новый быт. Боролись против сквернословия, пьянства, вы­ступали за чистоту, опрятность, гигиенические навыки. Нередки были стенгазеты и плакаты, развешанные в цехах завода и у себя дома: «Отец, брось пить!», «Требуем не пить водку, а чи­тать газеты и посещать избу-читальню!», «Не заражай алко­голем детей!» Во многих горо­дах дети под руководством во­жатых устраивали большие де­монстрации, на которых несли подобные плакаты. Иногда это имело практический успех. Так, в 1929 году пионеры Рыбинска несколько раз вставали у фаб­ричных ворот с плакатами во время выхода смены, после чего рабочая конференция постано­вила закрыть торговлю спирт­ным.

Н. К. Крупская в выступ­лении на пленуме ЦБ ЮП гово­рила вожатым: «Если мы не ра­скроем пионеру глаза на окру­жающее, не зажжем в нем же­лание с окружающими темны­ми силами жизни покончить, мы не воспитаем из пионера борца за лучшее будущее».

В январе 1931 года IX съезд ВЛКСМ отверг идею перенесе­ния отрядов в школу, слияния ее с пионерской организацией, считая, что это приведет «к при­нижению политической роли пионерорганизации рамками школьной работы», и усилил прежние установки на участие детей в производстве, указав, что должно быть достигнуто «построение всего дела воспи­тания на основе систематиче­ского участия всех детей в про­изводственной и общественной жизни фабрик, совхозов, МТС и колхозов».

Критерием качества воспита­тельной работы устанавлива­лась помощь «партии и комсо­молу в борьбе за промфин­план», выполнение «планов ликвидации безграмотности среди взрослых и подростков», а также «помощь партии и ком­сомолу в осуществлении задач ликвидации кулачества как класса,...борьба за выполнение производственных планов,...за правильную организацию труда взрослых и детей».

По силам ли пионерам было выполнять эти задачи? И если взрослые руководители произ­водства не справлялись с орга­низацией труда на должном уровне, могли ли выполнять их дети? Но наиболее ковар­ным, недальновидным и без­нравственным было втягивание детей в участие в классовой борьбе.

Партия ставила перед пио­нерскими работниками цель: воспитать детей активными строителями социализма. Н. К. Крупская писала: «Одна из задач пионердвижения — дать ребятам в образной форме ясное представление того, за что рабочий класс боролся, и дать это представление не по сухому учебнику политграмоты, а рядом бесед с тем, кто бо­ролся за это дело, из более близкого знакомства с тем, как это дело проходило».

Ни одно политическое собы­тие тех лет не проходило без активной реакции детей. Пионе­ры боролись с беспризорно­стью, принимали активное уча­стие в переизбрании Советов, в посевных кампаниях, собира­ли подписи под протестами советских детей против прово­каций мировой буржуазии, обу­чали неграмотных. В таких де­лах усилилось организатор­ское влияние пионеров на неор­ганизованных детей, это подт­верждает бурный рост пионер­ской организации. Политиче­ская линия партии и комсо­мола, направленная на привлечение пионерской орга­низации к непосредственному участию на всех направлени­ях социалистического строи­тельства, нашла отражение в деятельности вожатых. Они и добивались того, чтобы борьба за промфинплан завода, фаб­рики, шахты, колхоза, совхоза, при которых действовали отря­ды, стала основой работы пионеров. Не душа ребенка, не нравственные категории, не развитие чувств, интересов и потребностей личности, а хо­зяйственные дела — вот пото­лок тогдашней пионерской ра­боты.

Содержание пионерской ра­боты в рассматриваемый пе­риод усложнялось, и поэтому существовавшая курсовая под­готовка не могла дать глубоких знаний вожатым. Стало понят­ным, что нужно вводить базовое образование в объеме технику­ма или вуза. Окрепшая система среднего специального и выс­шего образования уже создала для этого основу. С 1927— 1929 годов такая подготовка началась, а в 1930 году отде­ления деткомдвижения в педа­гогических техникумах были открыты в различных республи­ках, через год их количество увеличилось: в РСФСР было 56 отделений (из них 3 — в Москве). На Украине — вначале было 28, а в 1932 году — 64 специальных средних учебных заведения, в которых велась подготовка пионерских работников (32 внешкольных отделения и 1 самостоятельный техни­кум ДКД в г. Купянске). Все­го же в СССР в 1932 году пионерских работников гото­вили более 120 педтехникумов.

Это был значительный вклад как в укрепление пионерской организации, так и в форми­рование социалистической ин­теллигенции.

Первоначально не было еди­ной программы — каждый тех­никум по согласованию с бюро Деткомдвижения определял ее сам, но к осени 1930 года Центральный Дом Деткомдви­жения провел большую анали­тическую работу, обобщил опыт региональных программ и реко­мендовал к внедрению синте­зированный учебный план. Но и при этом учебные программы отделений в союзных республи­ках отличались как общим объемом часов, так и распреде­лением их по предметам.

Для специальных предметов (история юношеского и дет­ского коммунистического дви­жения, теория и практика пио-неской работы, основы и мето­дика внешкольной работы, пе­дагогика) отводилось от 42 до 47 процентов учебных часов. Остальное время уходило на общеобразовательную и поли­тическую подготовку.

Вожакам комсомола было понятно, что говорить о завер­шенности системы подготовки пионерских работников нельзя до тех пор, пока в нее не будут включены вузы и научно-иссле­довательские учреждения, где могла бы развиваться теория деткомдвижения, где обоб­щался бы накапливаемый опыт.

Уже с июля 1927 года ЦК ВЛКСМ начал ставить перед Наркомпросом вопрос о созда­нии внешкольного факультета в одном из вузов. Партийное со­вещание по вопросам пионер­ской работы, проведенное ЦК ВКП(б) в январе 1928 года, поддержало комсомол. Спу­стя два дня (вот пример опера­тивной работы!), 26 января, со­стоялось заседание коллегии НКП, на котором выступили Н. Крупская, зам. наркома М. Эпштейн, зам. председа­теля ЦБ ЮП М. Зак. М. Эпш­тейн обратил внимание присут­ствующих на состояние пионер­ского движения: «Оно попало в тупик, так как содержание работы уже совершенно выяснено, но нет руководителей, нет под­ходящих людей, имеющих до­статочное политическое образо­вание и достаточную опытность в практической работе среди де­тей. Следовательно, внешколь­ное отделение, подготовляющее таких работников нужно нам сейчас до зарезу. Где его организовать? — продолжал зам. наркома.— В Академии Комму­нистического воспитания». Его поддержали, и коллегия НКП вынесла решение: «Признать необходимым организацию в АКВ внешкольного отделения или факультета». И уже осенью на 1-й курс поступило 32 чело­века.

Двухлетний опыт работы внешкольного отделения позво­лил открыть осенью 1930 года отделения в педагогических ву­зах страны — Ленинграде, Нижнем Новгороде, Киеве, Харькове, а в 1931 году — в Москве, Казани, Иркутске и других крупных городах. Выпускники получали специ­альность преподавателя пио­нерских дисциплин педагогиче­ских техникумов, методистов-организаторов пионерской ра­боты. Весь объем учебной нагрузки студенты усваивали за 3 года (Украина) и 3,5 года (РСФСР).

Институты, обучая специа­листов, закладывали тем самым фундаментальную базу для развития, расширения и углуб­ления пионерской работы. Хотя впоследствии эти научные рекомендации не могли быть ре­ализованы, так как вступали в противоречия с установками административно-командной системы.

Венцом системы подготовки кадров были научно-исследо­вательские институты пионер­ского движения и «пионерские» аспирантуры НИИ педагоги­ки.

30 июля 1930 года в Москве был создан НИИ Детского ком­мунистического движения с це­левой установкой: «Подготов­ка научных кадров и повыше­ние квалификации основных руководящих кадров деткомдвижения». Директором был назначен В. Зорин, а в институте стали работать Ф. Коро­лев, Н. Лялин, Л. Раскин, В. Яковлев и другие, став­шие впоследствии известными учеными. Подготовка научных кадров ДКД велась и в союз­ных республиках. Так, в Харь­кове в НИИ педагогики был создан сектор с ежегодным при­емом 5—7 аспирантов, подоб­ный сектор был в Киеве, Баку, Свердловске. А весной 1932 года в Харькове был соз­дан Всеукраинский НИИ ДКД, который возглавил С. Кильколых. Осенью в его аспирантуру поступило 20 че­ловек.

Но, к сожалению, дальней­шего развития вся эта строй­ная система не получила. Так, решением ЦК ВЛКСМ от 21 октября 1932 года была реорга­низована аспирантура в НИИ ДКД (Москва), аспирантов старших курсов оставили доу­чиваться, а новый набор отпра­вили на руководящую работу в республики. Немногим позд­нее были свернуты научно-ис­следовательские институты и в других регионах, закрыты пио­нерские отделения в вузах и техникумах.

Причин всему этому несколь­ко. Одни на поверхности и свя­заны с переводом пионерской организации в школу, другие глубже и кроются в сложив­шейся тогда административно-командной системе с ее упро­щенным взглядом на сложный процесс воспитания человека.

Все это объективно не могло не нанести вреда пионерской организации.

НА ПЕРЕЛОМЕ (С. Тупиченков)

Итак, организация вступала во второе десяти­летие своего существования, начало которого явилось тем Рубиконом, что на многие годы пред­определил суть и партийно-государственный ха­рактер пионерского движения. Перейдя этот рубеж в 1932 году, организация практически полностью утратила самостоятельность и самоде­ятельность и, самое главное, была лишена возможности осмысливать и творчески использо­вать собственный исторический опыт.

К середине 1932 года в ней насчитывалось 6 миллионов пионеров и 2,1 миллиона октябрят. Уже к IX съезду ВЛКСМ она перестала быть преимущественно организацией городской детво­ры — в январе 1931 года городские пионеры составляли менее половины ее численности. До 49,7 процента возросло число девочек. Но, пожа­луй, самым удивительным было то, что каждый третий пионер был комсомольского возраста (за­метим, что к этому времени пионерские отряды все еще были разновозрастными). Не прекращал­ся поиск эффективных организационных струк­тур (звено, отряд, форпост, база), смело апро­бировались различные системы работы. В течение первого десятилетия было испробовано не менее семи программ деятельности: от скаутской по сво­ей сути и форме системы разрядов до метода проектно-трудовых заданий, который заимство­вал некоторые элементы педологии.

К началу 30-х годов организация сумела создать довольно стройную и целостную систему работы по подбору и подготовке различных категорий пионерских кадров, собственную учеб­ную и научную базу. Развивались и укрепля­лись международные связи, чему во многом способствовало создание при Центральном пионеркабинете Иностранного отдела. К концу 20-х годов с пионерией поддерживали интернацио­нальные связи детские организации 13 стран: Австрии, Англии, Аргентины, Германии, Голлан­дии, Дании, Норвегии, Палестины, США, Фин­ляндии, Франции, Чехословакии, Швейцарии. Словом, было сделано немало для эффективного использования созданного за короткое время потенциала. Но наступали другие времена: страна вступала в трагическую эпоху «вин­тиков и приводных ремней». Крепнущей день ото дня партийно-государственной системе не нужна была самостоятельная детская организация. Ес­тественно, что, употребляя термин «самостоя­тельная», нужно иметь в виду относительную самостоятельность, ибо абсолютной самостоя­тельности любой общественно-политической, а тем более детской коммунистической организации, каковой пионерия стала с июля 1924 года, быть не может. И тем не менее в течение первых двух лет своего существования она обла­дала относительной самостоятельностью. В 1922—1924 годах весьма популярным среди пио­нерских работников был тезис о том, что пионеры должны независимо от партии и комсомола «са­ми строить свою собственную организацию». Подтверждение этих настроений можно найти в многочисленных фактах организации пионерских отрядов без разрешения вышестоящих органов. Причем наиболее привлекательным проявлением этой относительной самостоятельности юного пио­нерского движения была умеренная его полити­зация, обращение к личности ребенка, знаком­ство его с природой, физическое и культурное развитие юных пионеров. Именно эти цели вытека­ли из первого Устава и Программы занятий и испытаний в пионерских отрядах. И именно их реализация на практике сослужила добрую службу пионердвижению — в отряды потянулась детвора.

Однако уже на XII съезде РКП (б) партия, осознав величайшие возможности своего влияния на подрастающее поколение через детдвижение, предприняла первую попытку оказания «все­мерной помощи» в развертывании пионерской ра­боты. А уже через год, на XIII съезде РКП (б), пи­онерские руководители, отстаивающие принцип самостоятельности детдвижения, были обвинены в идейных уклончиках, первый из которых «можно было бы назвать организационным сепаратиз­мом, когда они стремятся организоваться неза­висимо от комсомола».

Дата добавления: 2015-08-21