Враги или предшественники?

В одном из рукописных скаутских журналов 20-х годов можно прочесть обращение к сверст­никам с предложением вступать в отряды: «...В них тебя поймут, выслушают, помогут, только там ты разовьешь свои интересы. Если тебе будет тя­жело на душе, если горе будет теснить твою ду­шу — тебе некому будет открыться и не с кем по­советоваться, вспомни: э, да я скаут и у меня есть братья-скауты. Прочь, тоска, прочь, печаль, я пойду туда, где горит костер ярким пламенем и где около него сидят мои братья... где слышится смех и шут­ки, туда, где на берегу ручья белеют палатки и чер­неют шалаши братьев моего племени... где около яркого костра... сидят такие же мужественные ду­шой и у кого в сердце цветут снежно-чистые ли­лии. Там меня выслушают внимательно и разделят со мной горе не на словах, а на деле, и я, вылив свою душу, сняв тяжесть с груди, смогу, как и они, петь и играть... У меня расцветут в сердце снежно-чистые невинные лилии, и я буду скаут».

Всего несколько лет насчитывала к этому време­ни история российского скаутизма. Но, несмотря на все перипетии борьбы и пестроту различных на­правлений, в движении сохранились сетон-томпсо-новские традиции, романтический дух и игра, столь близкие и понятные подросткам.

Октябрь 17-го и послереволюционное размеже­вание не обошли стороной и скаутов. Пикантность ситуации заключалась в том, что им необходимо было переступить через принцип, провозглашаю­щий аполитичность скаутского движения. И жизнь сама опрокинула этот придуманный Баден-Пауэл-лом постулат. Политические реалии поставили скаутов по разные стороны баррикады.

Большая часть скаутов связала свою судьбу с белым движением. Причем и Колчак, и Деникин, и другие военные руководители белой армии — нуж­но отдать им в этом должное — уделяли «белым» подросткам немало внимания. Повсеместно для работы со скаутами выделялись высокопоставлен­ные офицеры и генералы. Например, генерал от кавалерии Эрдели, командующий войсками Север­ного Кавказа, в одном из сентябрьских приказов 1919 года писал: «Признавая в высшей степени полезной организацию скаутов, принимаю под свое покровительство таковую на Северном Кавказе и в целях ее единения с Добровольческой армией на­значаю для объединения... скаутских организаций генерал-лейтенанта Невадовского и начальником штаба «главной квартиры» барона А. П. Лорча». Атаман Краснов в специальном приказе предписы­вал «при отделе военно-учебных заведений учре­дить должность начальника организации бой- и гарльскаутов на земле всевеликого войска Донского для обер-офицера с окладом в 400 рублей в месяц и на каждую дружину в 100—200 маль­чиков и девочек скаутмастера с окладом в 100 руб­лей в месяц». Принимая в соответствии с этим приказом пост начальника донских скаутов, пол­ковник Козлов призывал своих подопечных: «С улыбкой и посвистом, бодро пойдем вперед по избранному пути, с нами наш заступник св. Геор­гий Победоносец, перед нами дракон большевизма и сытого безучастия к чужому горю, впереди борь­ба за величие и счастье России, так будем же неустанно готовиться к борьбе». Сменивший Козло­ва на этом посту генерал-майор Траилин в своих приказах определял и содержание деятельности скаутских дружин, которые создавали трудовые отряды в тылу, ремонтировали дороги и организо­вывали концерты, доходы от которых перечисля­лись на нужды белого движения. Скауты активно сотрудничали в Осваге (осведомительском агент­стве) Деникина, Врангеля, в Осведфронте Кол­чака, расклеивали плакаты и воззвания.

Но были и другие скауты. Одни, поверив в ве­ликую цель создания общества равенства и брат­ства, пошли за большевиками, вступили в комсо­мол и принимали активное участие в борьбе про­тив контрреволюции. Другие, занимая в годы граж­данской войны нейтральную позицию, в начале 20-х годов перешли на сторону комсомола. В основном это были не лишенные организаторских и педагогических способностей и талантов роман­тики, видевшие смысл своей жизни в работе с детьми.

Однако, несмотря на политическое размежева­ние российского скаутизма, в нашей литературе еще с 20-х годов повелось мазать всех скаутов лишь одной краской-ярлыком — «буржуазная система». Других цветов и оттенков красок наша революционная нетерпимость не признавала. И вот теперь, спустя семь десятилетий, нам просто не­обходимо разобраться в реалиях тех дней.

Если в царской России посаженное в отечест­венную почву дерево скаутизма мало чем отлича­лось от западных собратьев — социальные-то кор­ни одни и те же, то в послеоктябрьской действи­тельности различия стали заметны.

Среди признавших Советскую власть скаутов бы­ли различия не только политические. Изменились целевые установки скаутов, практически на нет была сведена религиозная направленность, за не­нужностью выброшена на свалку истории монар­хистская идея. В законах появилась новая, об­условленная влиянием революции, формулировка: «Скаут — друг трудящихся; помогает трудовым со­братьям». Революционное переустройство, разное понимание скаутмастерами его сути не могло не сказаться на возникновении различных по назва­нию организаций, в основе которых лежал скаутинг: части особой подготовки допризывной моло­дежи, отряды юных коммунистов (юки), юные коммунисты-скауты, дружины красных скаутов, РОЮР — Русская организация юных разведчиков и т. п.

Части особой подготовки допризывной молоде­жи оказывали активную помощь Всевобучу (сис­тема государственных организаций, осуществляв­ших всеобщее военное обучение граждан.— Авт.). Пользуясь государственной поддержкой этих ор­ганов, скаутские дружины оказывали помощь до­призывникам в строевых занятиях, в изучении аз­буки Морзе, флажковой связи, ориентировании на местности, овладении приемами оказания пер­вой медицинской помощи. Подобную роль в 1918— 1919 годах играли и отряды юков, которые мно­гие историки рассматривают как разновидность красного скаутизма.

По данным В. Николаева, возникновение перво­го отряда красных скаутов, организованного в первые дни Октября известным впоследствии со­ветским кинорежиссером В. А. Шнейдеровым, яви­лось результатом политических противоречий в московском отряде скаутов. Шнейдерова, исклю­ченного из отряда вместе с братом за участие в революционных боях на стороне восставших рабо­чих, поддержали многие старшие скауты, которые демонстративно примкнули к братьям и организо­вали свой, по сути красноскаутский отряд. Позднее они всем отрядом вступили в ряды Красной Ар­мии, а затем и в комсомол.

Уникальной и беспрецедентной по своему дра­матизму является история возникновения Русской организации юных разведчиков.

В конце мая — начале июня 1918 года начался мятеж Чехословацкого корпуса, охвативший По­волжье, Урал и Сибирь. В тылу мятежников ока­зался и небольшой уральский городок Миасс, где по инициативе Российского Красного Креста от­дыхала тысяча петроградских школьников. На по­мощь ребятам пришел Американский Красный Крест, который объявил над детьми свою опеку и вывез их в занятый колчаковцами Владивосток. В созданной здесь детской колонии американцы ор­ганизовали под руководством колчаковского скаут-мастера дружину скаутов, которая объединила 400 эвакуированных подростков. И в этот момент лучшие патриотические чувства проявили старшие подростки во главе с В. Цауне, объявившие себя в мае 1920 года красными скаутами и поставив­шие цель добиваться возвращения на Родину. Аги­тация группы В. Цауне дала свои плоды, и вскоре американцы вынуждены были отправить детей на Родину, путь на которую лежал через два океана и Американский континент. Во время плавания на японском пароходе «Йомимару» красные скау­ты оформились организационно: у них появилось знамя, национальным флагом признается флаг РСФСР, а национальным гимном — «Интерна­ционал».

Находясь проездом в Нью-Йорке, красные скау­ты зарегистрировались в Советском бюро в США как организация РСФСР. По пути из Америки на Родину они изменили название своей организа­ции на РОЮР, подчеркнув русским переводом слова «скаут» свое отмежевание от буржуазной, по их мнению, сущности скаутских организаций. В октябре 1920 года, перед прибытием в Петроград, юные разведчики пересмотрели свою программу и утвердили членский знак РОЮР — лилию и на ней красную пятиконечную звезду с серпом и молотом.

Роюровцев, как считают некоторые историки, постигла судьба многих параллельных организа­ций, которые были ликвидированы или распущены комсомолом. Известно только, что многие руково­дители и члены организации влились в 1923 году в пионерское движение.

Отряды и дружины красных скаутов работали во многих городах Советской России. Одно из та­ких объединений — интернациональная дружина скаутов была создана учащимся Кременчугского коммерческого училища В. Зефировым (Зориным). Этот факт интересен тем, что приобретенный опыт красного скаутизма помог будущему организато­ру и одному из первых руководителей пионер­ской организации прийти к выводу, «что скаут­ская система в ее новом виде основана на верных принципах». Именно эти наблюдения молодого кандидата в члены РКП (б) В. Зефирова легли в основу его письма А. В. Луначарскому, в котором начальник кременчугских красных скаутов назвал работу с детьми «своим революционным долгом».

Искренне верил в преимущества красного скау­тизма и идеолог российского скаутдвижения, быв­ший секретарь Петроградского общества «Рус­ский скаут» Иннокентий Жуков, организовавший отряды красных скаутов в Забайкалье.

Почему же основанные на скаутинге организа­ции, несмотря на яростное давление комсомола, в котором немало было волюнтаризма, бездоказа­тельных эмоций и бессмысленного разрушения, не только существовали, но и находили отклик у детей? Казалось, что после II съезда РКСМ (ок­тябрь 1919 года), который принял резолюцию «О физическом воспитании и скаутизме», участь этих организаций предрешена. Ведь второй пункт резо­люции являлся, по сути, окончательным и не под­лежащим обжалованию приговором: «Считая ска­утскую систему системой чисто буржуазной не только физического, но и духовного воспитания молодежи в духе империалистическом (?1 — Авт.), съезд находит необходимым немедленный роспуск всех существующих в Советской России бойскаутских организаций».

Причин их живучести несколько. О некоторых из них — об изменении целей организации в связи с новой политической ситуацией в стране — уже говорилось. Другие причины лежали внутри самой организации. Уважение вызывали скаутмастера и патрульные (старшие скауты 16—20 лет), которые превыше всего ставили честь и достоинство брат­ства скаутов. Их альтруистское служение органи­зации, умение с помощью необычных игровых форм и привлекательных методов раскрыть позна­вательное содержание подкупало детей и подрост­ков. Влекли ребят в организацию и ее замкну­тость, таинственность, кастовость, красивая и прак­тичная форма бой- и герлскаутов, а главное — самостоятельность, самодеятельность в достиже­нии поставленных целей, заключавшихся в нравст­венном совершенствовании и саморазвитии лично­сти. Если до революции у скаутов была утренняя («Господи! Помоги мне быть сегодня лучше, чем я был вчера!») и вечерняя («Господи! Помоги мне быть завтра лучше, чем я был сегодня!») молитвы, которые наряду с законами и обычаями фор­мировали потребность стремиться к нравственно­му идеалу, то теперь эту роль выполняли изме­ненные, но изложенные доступным и понятным языком законы и обычаи.

Действовавшие в стране скаутские дружины не имели единого руководящего центра, но общались между собой через информационные бюро (среди них особо выделялись Петроградское, Орловское и Одесское), обменивались рукописными журнала­ми и газетами. Понимание прогрессивно настроен­ными скаутмастерами и скаутами необходимости организационного единства лежало в основе уси­ливающейся тенденции к сближению, унификации и созданию Всероссийского центра. Ей противо­стояла другая — к замкнутости, к сохранению ор­ганизационной самостоятельности отрядов и дру­жин, к обособлению и от других скаутских отря­дов, и от существующих общественных организа­ций. Вторая тенденция была характерна для не­которой части скаутмастеров, которые боялись по­ступиться хотя бы малой долей своей власти над ребятами. Логическим итогом спора двух мнений явилось создание в ноябре 1921 года Московского комитета Свободного союза скаутов (МК ССС), куда вошли скаутмастера В. Попов, В. Зорин, А. Брюшков и другие.

Существенно различались организации скаутов и па содержанию деятельности.

Упорно отстаивал свое право на существова­ние традиционный скаутизм, предполагавший со­здание отрядов и мастерских, где ребята получали бы трудовые навыки, сдавали испытания на раз­ряды (перечень вопросов и заданий был различ­ным в разных отрядах и дружинах), подчинялись жесткой дисциплине, воспитывали в себе навыки разведчика. Подобных отрядов было большинство, они отказывались от участия в любых политиче­ских акциях, не примыкали ни к одной полити­ческой партии, ни к одной из почти четырех де­сятков молодежных организаций. Отряды, разде­ленные на бой- и герлскаутские, как правило, без­укоризненно выполняли измененные в условиях послеоктябрьской России законы и обычаи скау­тов.

Популярностью у подростков пользовались и объединения «Лесных братьев» — последователей идей Сетона-Томпсона. Вот как объяснили особую позицию в своем манифесте «Так сказали вожди» (сентябрь 1922 года) петроградские скаутмастера: «Группа скаутмастеров, неудовлетворенная идеей скаутизма в практических исканиях новых путей, пришла к близким заключениям и в 1922 году, 9 дня месяца гроз (июля) соединилась для со­вместной работы....Братство Лесных племен основным методом воспитания считает влияние природы, жизнь жи­теля девственного леса (охотников), полную при­ключений и наблюдений, изучение жизни леса. Ус­тановить законы для Братства лесных племен счи­таем невозможным, так как законы должны со­здаваться жизнью группы... Внешние формы мы приняли из жизни индейцев. Структура — стая — племя — братство лесных племен». Подобные объ­единения возникли в Казани и в ряде других городов.

Третье направление —- юкизм, история которого интересна и поучительна. Первые отряды юков появились летом 1918 года как одна из форм воен­но-спортивного воспитания и просвещения детей и подростков. А в декабре 1918 года на II съезде Всевобуча было принято решение о создании Все­российской организации юных коммунистов (ЮК) на основе «нового скаутинга». Съезд утвердил орг­комитет Всероссийского союза юков и положение о нем, где говорилось: «Юк-скаутизм, представляя собой внешкольную организацию подрастающего поколения, предназначенную как для военных, так и для мирных целей, имеет органами, признан­ными его распространять и укреплять в Советской России, Народный комиссариат здравоохранения, Народный комиссариат просвещения и Всевобуч». Во главе юкских отрядов встали левые скаутмасте­ра, сочувствующие Советской власти. Это было сме­лое решение Н. А. Семашко, А. В. Луначарского и Н. И. Подвойского — соратников В. И. Ленина, возглавивших эти государственные органы. Но оно полностью соответствовало ленинской политике ис­пользования в интересах Советской власти бур­жуазных специалистов. Да и не было в то время в стране других подготовленных для воспитательной работы с детьми кадров. Более того, учредители Союза юков в отличие от некоторых рядовых руко­водителей отрядов с первых шагов отвергли бур­жуазную идеологию скаутизма. Призывом юков ос­тался скаутский «Будь готов!», отзывом — «Всег­да готов!». Основной закон юков гласил: «Юк — верный сын трудового народа». Девизом новой ор­ганизации были слова: «Юные коммунисты — за­лог будущего социалистической России». К сожа­лению, эти слова остались не подтвержденным делами лозунгом.

На первых порах — до середины 1919 года — комсомол, как свидетельствует О. Тарханов, впо­следствии секретарь ЦК РКСМ, принимал актив­ное участие в укреплении местных отрядов юков. К этому времени они были созданы на Урале, в Поволжье, Сибири, Закавказье, Крыму. Ярким со­бытием в истории юкизма по праву стал праздник Всевобуча на Красной площади 25 мая 1919 года, на котором перед одним из юкских отрядов вы­ступил В. И. Ленин.

Начиная со второй половины 1919 года деятель­ность юков все в большей мере начинает под­вергаться критике со стороны комсомола, и в пер­вую очередь ЦК РКСМ. Призывы к ликвидации юкизма обосновывались тем, что юки дублируют работу комсомола по военной подготовке, что Со­юз юков, не являясь организацией политической, уступает в этом отношении комсомолу, что юки — прямые наследники скаутизма и поэтому они — враги. Безусловно, эти обвинения имели кое-какие основания. Ведь в деятельность отрядов были при­внесены и военщина, и единоначалие, и жесточай­шая дисциплина. Да и сами скаутмастера доволь­но скептически относились к этому видоизмененно­му скаутизму. В одной из статей (1922 год) они писали: «Попытка вытравить из скаутизма его яко­бы буржуазность (выделено нами.— Лет.) и за­менить ее элементами пролетарского миросозерца­ния привела на практике к вырождению юкских отрядов в группы детей, вооруженных револьвера­ми и занимающихся красным сыском, который с точки зрения педагогической является нисколько не лучшим воспитательным методом, чем та пинкертоновщина, в которую во многих случаях выро­дился скаутизм в Америке».

Но главной причиной ликвидации юков было их «буржуазное происхождение» и нетерпимое отношение комсомола к другим, даже параллель­ным, молодежным и юношеским организациям. Не помогла и объективная оценка деятельности юков Н. К. Крупской, которая, как и жена управляю­щего делами Совнаркома В. М. Бонч-Бруевича Вера Михайловна Величкина, не только принима­ла активное участие в создании юкских организа­ций, но и, вскрыв все плюсы и минусы юкизма, на­метила пути превращения его в подлинно комму­нистическое движение детей и подростков. В своей статье «О юках» Надежда Константиновна писала, что «юки должны непременно входить в Комму­нистические союзы молодежи...». Отмечая необхо­димость «связи юков с организациями коммуни­стической молодежи» и развития их самоуправле­ния, Н. К. Крупская, по сути, поставила вопрос о самоуправляемой, состоящей при комсомоле и ру­ководимой им коммунистической организации де­тей и подростков. Эти доводы не нашли понимания у руководства РСМ. Сказалось авангардистское отрицание всего буржуазного, а также многочис­ленные факты вооруженной борьбы с Советской властью скаутов и скаутмастеров, перешедших на сторону контрреволюции. Юки повторили судьбу Союза учащихся-коммунистов, который, заслужив в марте 1919 года на своем съезде высокую оцен­ку В. И. Ленина, через два месяца, в мае, был по инициативе комсомола распущен. II съезд РКСМ, состоявшийся в октябре 1919 го­да, охарактеризовав юкизм как «механическую склейку буржуазной скаутской системы и комму­нистических фраз», высказался «за ликвидацию юкских организаций» и «передачу их функции по физическому развитию молодежи организациям РКСМ».

Ликвидация юкизма, безусловно, усилила моно­польный характер влияния комсомола на воспита­ние молодежи и, что самое важное, ослабила рабо­ту с детьми и подростками младших возрастов. Преждевременный роспуск юкских организаций лишил комсомол уникальной возможности уже в 1919 году с помощью лояльно настроенных скаут-мастеров попытаться создать под своим руководст­вом самостоятельную детскую коммунистическую организацию с использованием реорганизованной системы «скаутинг».

Интересную и весьма созвучную нашему време­ни оценку юкизму дал идеолог российского скау­тизма И. Жуков: «Юки провалились, а скаутские организации разделили участь большинства обще­ственных организаций России, с которыми велась борьба, нелепость которой, как борьбы с самодея­тельностью,— а только последняя могла помочь русскому народу при его нищете — теперь уже осознана».

Иннокентий Жуков, который после революции перебрался в Читу, неутомимо занимался обосно­ванием пионерства, или «освобожденного скаутин­га», принял идеи Советской власти и пытался при­мирить с ней скаутов. Неисправимый фантазер, пользовавшийся громаднейшим авторитетом у скаутов всех направлений, И. Жуков призывал со­здать «Всемирное Рыцарство и Трудовое Братство Скаутов, объединенных трудом, игрою и любовью друг к другу и ко всему миру». Провозгласив цель скаутинга — воспитание Человека в человеке, он не только верил в возможности педагогической си­стемы «скаутинг», «освобожденной от буржуазно-политических тенденций», но и считал, что она явится «совершенно новой формой социального воспитания детей отроческого и более раннего воз­раста».

Именно И. Жуков призывал скаутов к сотрудни­честву с комсомолом и Наркомпросом, написал в эти организации десятки писем, высылал туда свои статьи и, выступая на наркомпросовских совеща­ниях, не уставал убеждать ЦК РКСМ и НКП в том, что цели «освобожденного скаутинга» и Со­ветской власти совпадают: «По мере развития Социальной Революции во всех странах мира зна­чение этой новой педагогики будет возрастать. Создаваемое же по методам этой педагогики дет­ское движение у нас в РСФСР уже теперь будет могучим подспорьем для школы, бьющейся в тис­ках хозяйственной разрухи... В отношении самой организации РКСМ эта новая тактика сблизила бы ее с детьми более раннего возраста. Суще­ствующая в настоящее время система дет­ских секций и клубов при РКСМ в весьма сла­бой степени отвечает этой цели по многим при­чинам».

В одном не прав был И. Жуков. Не было при РКСМ детских секций. Вопрос об их создании го­рячо и заинтересованно обсуждался в октябре 1920 года на III съезде комсомола, где дискутировались два предложения: о создании детских секций при комсомоле, в которых бы соединились дети 10— 14 лет, и о развертывании работы РКСМ в сущест­вовавших государственных учреждениях и выделе­нии в них своих инструкторов.

На заседании организационной секции съезда, где председательствовал секретарь ЦК Л. Шацкин, многие делегаты предлагали повысить возрастной ценз для вступления в комсомол до 16 лет, передав младших в детские секции. Л. Шацкин, соглашаясь в принципе с теми аргументами, что действитель­но «трудно работать одновременно с 14- и 23-летни­ми», решительно отклонил предложение о повыше­нии возрастного ценза. «Нельзя забывать,— гово­рил он,— что этот возраст (14—16 лет) входит в пределы нашей экономически-правовой работы, государственных мероприятий по охране труда, нашей работы по социалистическому образова­нию».

Окончательно вопрос о детских секциях решал­ся 10 октября на заключительном пленарном за­седании и большинством голосов был отклонен. На это решение несомненно оказали влияние и объективные обстоятельства: организационная слабость и малочисленность комсомола, отсутствие опыта работы с детьми, а также рожденная в го­ды военного коммунизма левацкая точка зрения на воспитание детей исключительно в закрытых учеб­ных заведениях и детских домах. Вместе с тем, осознавая важность работы с детьми и высказав­шись за оказание конкретной помощи «государст­венному аппарату воспитания детей путем выделе­ния из РКСМ кадра работников коммунистиче­ского воспитания», III съезд РКСМ заложил фун­дамент для создания в будущем вожатского кор­пуса. В резолюции съезда были определены и фор­мы подготовки этого «кадра» через курсы и кружки «по изучению вопроса педагогики и воспита­ния».

Решение съезда о выделении кадра из РКСМ отражало, с одной стороны, понимание комсомолом политической необходимости работы с детьми и невозможности, в силу объективных причин, осу­ществить это на практике, а с другой — стремле­ние обойтись в работе с детьми своими силами, без привлечения скаутмастеров.

К этому же времени относится и поручение секретарю ЦК РКСМ Е. Цетлину разработать план ликвидации скаутских организаций. Однако очень скоро комсомольское руководство осознало, что скаутизм как движение имеет не только мину­сы, но и плюсы. И 27 ноября 1920 года ЦК РКСМ создал комиссию по изучению скаутизма и приме­няемой им системы физического воспитания. Но дело заключалось не только в изучении опыта. Комсомолу было важно оценить, насколько опасно для РКСМ иметь в этой сфере конкурента. Не­сколько месяцев шло изучение вопроса, особенно активизировавшееся в период подготовки Всерос­сийского съезда по спорту и допризывной подготов­ке, назначенного Всевобучем на конец мая 1921 го­да. Именно на этом съезде Всевобуч предполагал широко пропагандировать скаутизм. Однако заслу­шивание взаимных докладов и сообщений, встре­чи работников ЦК с руководителями Всевобуча Н. И. Подвойским и К. А. Мехоношиным ожидае­мых комсомолом результатов не принесли.

Благоприятное отношение к скаутизму сложи­лось и в Наркомпросе, создавшем специальную комиссию по использованию скаутинга. В мае 1921 года известный партийный деятель В. И. Нев­ский, один из крупнейших исследователей русско­го революционного движения, внес в эту комиссию резолюцию, предполагавшую не только тесное со­трудничество скаутов и комсомола, но и право на существование наряду с РКСМ и других организа­ций: «Работа по организации скаутских отрядов должна быть тесно связана с организациями РКСМ, имея в идеале включение всех юношеских движений (выделено нами.— Авт.) в единое ком­мунистическое русло». Призыв этот комсомолом услышан не был.

Практически весь 1921 год прошел для скаут­ских организаций относительно спокойно. Одним сотрудничество со Всевобучем помогло сохранить свои патрули, отряды и дружины, другие, не полу­чившие официального разрешения от государст­венных учреждений, продолжали работать неле­гально.

Ситуация стала меняться после состоявшегося в июле 1921 года в Берлине II Конгресса Комму­нистического интернационала молодежи, приняв­шего резолюцию «О работе среди детей», которая обязывала коммунистические союзы молодежи всех стран приступить к созданию детских комму­нистических групп. Как вспоминал позднее О. Тар­ханов, «мы не знали, как начать это дело, как ор­ганизовать его». Однако жизнь распорядилась по-своему. Финансовое положение страны было кри­тическим, бюджет Наркомпроса урезан вдвое. В 1921 году, в условиях нэпа, государство вынужде­но было пойти на значительное сокращение школь­ных и детских учреждений. К осени 1922 года школы первой ступени охватывали всего 38,5 про­цента детей школьного возраста. Усугубили поло­жение неурожай 1921 года и голод в Поволжье. Выброшенными на улицы городов оказались 7 мил­лионов беспризорных. Й как следствие — катастро­фическое, почти в два раза! — сокращение числен­ности комсомола: с 482 тысяч членов РКСМ в октябре 1920 года до 247 тысяч к октябрю 1922 го­да. Экономические и политические причины сли­лись в единое целое. Массовый выход молодежи из комсомола со всей остротой поставил на по­вестку дня вопрос о создании массовой детской коммунистической организации, являющейся сме­ной и резервом комсомола.

Перед комсомолом встала проблема выбора вос­питательной системы, которая легла бы в основу будущей организации.

Первый шаг был сделан Н. К. Круп­ской, которая на основе своей брошюры «РКСМ и бойскаутизм» подготовила доклад «О бойска­утизме». 21 ноября 1921 года члены Президиума научно-педагогической секции Государственного Ученого Совета (ГУСа) П. П. Блонский, Н. Н. Иорданский и А. Г. Калашников предложили за­слушать его на пленуме Совета. Заседание со­стоялось 24 ноября. Кроме членов ГУСа, на нем присутствовали и представители заинтересован­ных организаций: от Всевобуча — В. Ильин, от комсомола — А. Фоминых и И. Ястржембский, которым предложения Надежды Константинов­ны об использовании скаутинга показались ес­ли не шокирующими, то не вполне ясными. Раз­ве можно использовать что-либо созданное бур­жуазией для великой победы социализма? Не задержит ли это восход зари коммунизма? По­этому по их просьбе обсуждение доклада было отложено. Когда же о его содержании стало из­вестно руководителям ЦК РКСМ, они решили пригласить докладчицу на свое заседание, за­слушать ее сообщение и «указать на недостатки брошюры».

Надежда Константиновна ждать себя не заста­вила. 29 ноября она познакомила членов Бюро ЦК со своими предложениями. Двое из семи при­сутствующих на этом заседании доклад уже слы­шали. Обвальные держали машинописный текст брошюры в руках. И хотя докладчица ответи­ла на все вопросы, руководителей комсомола она не убедила. Бюро ЦК посчитало необходимым издать дополнение к брошюре, разъясняющее точку зрения комсомола на скаутизм. Этим занял­ся секретарь ЦК Оскар Тарханов, который в свое время был скаутом одесской дружины и знал ска­утинг не понаслышке. Но этим поручением дело не ограничилось. Были созданы две комиссии: одна формулировала поправки к брошюре Круп­ской, другая — в составе О. Тарханова, Н. Чапли­на (зав. политпросветотделом) и И. Ястржемб­ского (зав. военспортотделом) — разрабатывала «вопрос о применении скаутизма для воспита­ния рабочей молодежи и детей».

Но и в Н. К. Крупской заговорил ученый, ис­следующий явление всесторонне, выявляющий причинно-следственные связи. Уже через два дня, 1 декабря 1921 года, на ближайшем заседании научно-педагогической секции ГУСа она вновь по­ставила вопрос о бойскаутизме. Причем с основ­ным докладом выступал И. Жуков, который су­мел раскрыть главное: скаутинг создает эмоци­ональные образы для подражания — образы пио­нера и рыцаря. Он особо подчеркивал поэтичность и образность различных значков и симво­лов, отмечал огромную роль скаутмастеров 16— 17 лет, возраст которых предоставляет возмож­ность сократить дистанцию между воспитателем и воспитанником. «В скаутизме буржуазна не суть, а оболочка, нужно Москву сделать центром скаутинга»,— закончил доклад И. Жуков.

Ему возразил М. Н. Покровский, заместитель наркома просвещения: «В системе скаутинга бур­жуазна не оболочка, а сущность. Только Союз молодежи может развить пролетарскую солидар­ность, при этом ему следует начать работу среди детей не с 12-летнего, а с 8-летнего возраста». Другие выступавшие — С. А. Левитин, А. Ф. Кох, А. Г. Калашников, П. П. Блонский — говорили о способах использования скаутинга и особо под­черкивали, что он может научить взрослого го­ворить с ребенком на его языке — методом дли­тельной игры.

После этого совещания «старший друг скау­тов РСФСР и ДВР», как он себя именовал, И. Жуков писал своим товарищам по «Всемир­ному рыцарству и трудовому братству скаутов»: «Мои доклады в Москве, в учреждениях Наркомпроса о системе скаутинг и длительных воспиты­вающих играх вызвали большой интерес и если не вышибли окончательно московской пробки, то, во всяком случае, её расшатали. Все это заставля­ет светло смотреть в будущее...»

Не теряла времени и комиссия, образованная 29 ноября. Уже 10 декабря она представила свой доклад ЦК РКСМ. Известно, что по этому вопро­су была принята специальная резолюция, но текст ее, к сожалению, впоследствии был утерян, и о содержании этого документа можно судить лишь по дальнейшим событиям.

Для участия в работе созданной при Наркомпросе комиссии по применению скаутизма в рабо­те среди детей были направлены от политпросветотдела Н. Чаплин (ему еще в октябре было пору­чено заниматься вопросами работы с детьми) и от военспортотдела А. Брюханов. Секретариат ЦК отменил также принятое в горячке споров предыдущее решение Бюро о дополнении к брошюре Н. К. Крупской и поручил О. Тарха­нову и Л. Шацкину написать специальную бро­шюру.

Дискуссия с Надеждой Константиновной уско­рила организационное оформление детского дви­жения. На этом же заседании Секретариата было принято решение о разработке организационных форм работы среди детей и применении в ней ска­утинга. Теперь, когда комсомол определил свою позицию, появилась возможность и Государствен­ному Ученому Совету принять резолюцию по док­ладу Н. К. Крупской, что и было сделано 30 декаб­ря, накануне нового, 1922 года. Революционная нетерпимость ко всему буржуазному сказалась и на этом документе, в котором утверждалось, что целью бойскаутизма является формирование из среды молодежи всех классов (?) активных бор­цов за существование буржуазного строя. Поэ­тому, отмечалось в резолюции, «недопустимо уст­ройство отделений российских скаутов... Нельзя влить в скаутскую организацию иной дух, как это пытался сделать юкизм... От такого рода по­пыток нужно раз и навсегда отказаться». Но ме­тоды бойскаутизма, основанные на прекрасном знании психологии переходного возраста, «долж­ны быть внесены как в практику РКСМ младшего возраста, по преимуществу 14—16 лет, так и в практику единой трудовой школы».

Практическое осуществление этих решений на­чалось 2 февраля 1922 года. В этот день Бюро ЦК РКСМ утвердило циркулярное письмо о со­здании детских групп при комсомольских ячей­ках (текст не обнаружен).

В Москве приступили к делу немедленно. 4 фев­раля МК РКСМ принял решение об организации детских пролетарских коммунистических групп и для руководства этой работой образовал Времен­ное бюро под председательством зав. орготделом МК В. Рогова, в которое вошли бывшие скаутмастера В. Зорин и О. Измайлов.

Однако эта работа неожиданно была приоста­новлена — у некоторых членов Бюро ЦК возникла идея дополнить директивное указание от 2 фев­раля подробными тезисами, раскрывающими ме­тодику работы с детьми. Но когда 9 февраля ру­ководители комсомола — П. Смородин, Л. Шацкин, Н. Чаплин, С. Белоусов, А. Курелля, О. Тар­ханов и В. Васютин — обсудили этот вопрос, они решили тезисов не принимать. Мнение было еди­нодушным: проблема методики является настоль­ко важной и сложной, что требует всестороннего коллективного изучения. А отсюда и соответст­вующие решения: предложить высказаться по этому вопросу созданной в декабре 1921 года ко­миссии по коммунистическому воспитанию при Наркомпросе; поручить орготделу ЦК собрать все имеющиеся материалы по этой проблеме; това­рищу Курелле обобщить материалы об опыте работы заграничных детских групп. Эта осторож­ность в принятии окончательного решения опро­вергает радужные выводы о массовом характере создания первых пионерских отрядов в Москве. Комсомол стремился не только учесть загранич­ный опыт, в первую очередь германский, но и очень осторожно апробировать рожденную в труд­ных спорах идею. Вот почему работа по созданию деткомгрупп носила экспериментальный и весьма осторожный характер.

Московское Временное бюро решило привлечь к этой работе бывших скаутмастеров. Причем с первых шагов среди москвичей выявились раз­личные точки зрения на критерии отбора кадров. Одни (Серебрянников, Борисов, Маркович) вы­ступали против привлечения к работе с детьми ле­вых скаутмастеров. Однако большинство комсо­мольских работников, по свидетельству В. Рого­ва, высказывались за их использование.

Днем рождения первой деткомгруппы стало 12 февраля. Именно в этот день В. Зорин провел сбор детской группы в 1-м Коммунистическом интернате имени III Интернационала, которая получила вполне скаутское название «Юные развед­чики». Но вскоре группа из-за отсутствия по­стоянного помещения распалась, и В. Зорин при­ступил к созданию отряда при заводе «Каучук».

13 февраля М. Стремяков провел в типогра­фии № 16 сбор учащихся школы ФЗУ. Эта деткомгруппа просуществовала довольно длительное время, а ее помещения — две комнаты в Цент­ральном клубе печатников — даже стали рабочим местом редакции журнала «Барабан», ответствен­ным редактором которого был утвержден 19-лет­ний организатор группы.

Еще одна группа была организована Я. Смоляровым при фабрике «Гознак», в деятельности которой очень быстро проявились тревожные симптомы: записавшиеся в нее ребята утрачива­ли интерес к работе и уходили. Рассмотрев 2 марта эту проблему, бюро МК РКСМ признало, что основной причиной неудачи является отсутст­вие нормативных документов — правил и устава деткомгрупп. На заседании бюро В. Рогов доло­жил, что из-за отсутствия программ опыт по со­зданию деткомгрупп останавливается. Необходи­мо, отмечал докладчик, использовать скаутские отряды, осмотреть их и подчинить единому органу — Временному бюро, в которое включить трех скаутов — Зорина, Горохова, Фатьянова и двух представителей комсомола — Рогова и Тарханова. МК согласился с этими предложе­ниями. Причем внимание обращалось на то, что деткомгруппы следует создавать при клубах, а не при фабриках. Этим же решением хронически больного и к тому же безработного скаутмастера Николая Фатьянова зачислили на довольст­вие в МК РКСМ в качестве инструктора. В со­ответствии с решением Московского комитета комсомола обновленное Временное бюро детских групп под руководством секретаря ЦК О. Тарха­нова сразу же приступило с составлению «Вре­менного Устава организации детских групп юных пионеров имени Спартака», работа над которым была завершена в мае 1922 года.

Привлечение к работе с детьми скаутмастеров вызывало острые споры в ЦК РКСМ. С одной сто­роны, руководство комсомола понимало объек­тивную необходимость сотрудничества со скаутмастерами, а с другой — проводило политику неприятия скаутизма. Именно эта позиция и от­ражена в циркулярном письме, направленном в начале марта 1922 года всем организациям РКСМ: отношение комсомола к скаутским орга­низациям остается прежнее, враждебное. Но для нас этот документ ценен тем, что положил нача­ло учебе пионерских кадров: ЦК поручил политпросветотделу составить программу курсов по подготовке работников среди детей.

И, тем не менее, опыт первых московских детских групп, возглавляемых бывшими скаутма-стерами, сыграл определяющую роль в приня­тии 19 мая 1922 года II Всероссийской конферен­цией РКСМ резолюции о детском движении, ко­торая, как вспоминал О. Тарханов, была принята, когда делегаты уже надевали шапки. «Прини­мая во внимание настоятельную необходимость самоорганизации пролетарских детей,— отмеча­лось в резолюции,— Всероссийская конференция поручает ЦК разработать вопрос о детском дви­жении и применении в нем реорганизованной системы «скаутинг». Учитывая опыт Московской организации, конференция постановляет распро­странить этот опыт на тех же основаниях и на другие организации РКСМ под руководством ЦК».

Этот короткий документ убедительно подтверж­дает, что в мае 1922 года не существовало пио­нерской организации, и тем более она не была со­здана приказом сверху, «по указанию партии», как пишут некоторые историки. II Всероссийская конференция РКСМ лишь наметила пути орга­низационного оформления уже существующего на принципах самоорганизации самостоятельно­го движения детей и подростков.

В дни работы II конференции группа скаутмастеров-москвичей опубликовала Декларацию о создании детского движения в РСФСР, кото­рая была отпечатана в виде афиши значительным по тем временам тиражом в 2500 экземпляров, разослана скаутским информационным бюро, рас­клеена в Москве и передана в ЦК РКСМ. Под ней стоят подписи 18 человек: Н. Фатьянова, В. Зорина, А. Брюшкова, Я. Смолярова, В. Фе­досеева, А. Самцова, Е. Смородина, Г. Гильгендорфа, Н. Шамета, Г. Егорова, А. Карра, С. Гуревича, Б. Карнеева, С. Левиной, Н. Эльбе, М. Стремякова, Е. Герасимовой, Н. Крутовой. Из лидеров скаутизма Декларацию не подписали В. Попов и руководители еврейских скаутов при обществе «Маккаби».

В Декларации скаутмастера заявляли: «Ста­рое скаутское движение, покоящееся на отверг­нутых... нами... буржуазных принципах, является естественно противоположным новому детскому движению и поэтому не может вызвать с нашей стороны ничего иного, как борьбу за победу именно «освобожденного скаутинга». Название «скаут»... может быть заменено новым... ярко от­ражающим сущность движения было бы название «юные пионеры». Организационные формы этого движения должны быть таковы, чтобы не уби­вать инициативы, самодеятельности самих детей и их руководителей и в то же время, чтобы было обеспечено... ближайшее сотрудничество с РКСМ».

Цель Декларации была двоякой — убедить не только руководство комсомола, но и местные комсомольские организации в практической зна­чимости скаутинга как методической и воспи­тательной системы, показать возможности и пути его использования в социальном воспитании де­тей. А с другой стороны — привлечь скаутмастеров к сотрудничеству с комсомолом. «Человек, как гармонически развитая личность, одухотво­ренная идеей счастья трудящегося человечества в коллективе коммунистического общества,— вот конечная цель такого воспитания»,— говорилось в Декларации. Авторы документа подчеркивали, что детское движение возможно только под руко­водством комсомола. Скаутмастера оставляли за собой лишь право рекомендовать в руководящий совет детских групп, а входить в него могут «толь­ко представители местной организации РКСМ». Подписавшие Декларацию призвали всех скаутмастеров страны объединиться с РКСМ для со­вместной работы на основе этого документа и за­кончили скаутским призывом — «Будьте готовы!»

Обнаруженный в Центральном архиве ВЛКСМ оригинал Декларации отличается от типографско­го текста и свидетельствует о драматизме выбо­ра гражданской позиции авторам документа. Декларация написана Николаем Фатьяновым 13 мая 1922 года. После 17 подписей, сделанных простым карандашом, имеется приписка 16-летне­го скаутмастера Сергея Шорыгина о необходи­мости оставить старое название «скаут» и значок в виде белой лилии с «улыбкой»-ленточкой и девизом «Будь готов!». Под этим дополнением подписались семь человек. По всей видимости, они руководствовались написанным в январе 1922 года И. Жуковым «Открытым письмом скаутмастерам»: «...Слово «скаут», ненавистное РКСМ, пока еще малосведущему в вопросах педагогики,— должно быть сохранено, или в край­нем случае заменено словом «пионер» (культу­ры), хотя на практике при существовании тер­мина «система скаутинг» вряд ли возможно вы­травить термин «скаут». Сохранение этого терми­на даст возможность руководить воспитанием детей в мировом масштабе...»

16 мая Декларация была перепечатана в шести экземплярах для ознакомления членов Бюро ЦК РКСМ и делегатов II Всероссийской конферен­ции. Познакомившись с документом, Бюро реко­мендовало напечатать Декларацию большим ти­ражом, убрав из него приписку, свидетельствую­щую о некоторых разногласиях, и дополнить текст призывом к объединению скаутмастеров и ком­сомола для совместной работы. Это дополнение было написано В. Зориным, и 17 мая его подпи­сали четыре человека, ранее поставивших свои подписи: Н. Фатьянов, В. Зорин, Г. Егоров, А. Самцов. Всего под документом стоит 24 под­писи. Причем под основным текстом подписалось не 18, а 17 скаутмастеров. Две нерасшифрован­ные подписи не принадлежат ни Е. Смородину, ни Г. Гильгендорфу, ни А. Брюшкову, которые, видимо, присоединились к подписавшим после 17 мая при наборе текста в типографии, а два неустановленных скаутмастера свои подписи сняли. Перед набором была снята приписка С. Шорыгина и подписи семи скаутмастеров: раз­ногласие, пусть даже в частностях, помешало бы достичь цели.

Какую же роль играла Декларация? Приня­тие этого документа помогло объединить вокруг комсомола и под его руководством прогрессив­ные силы скаутмастеров и в то же время углу­било в их среде размежевание. Кроме того, это был прецедент — летом подобную декларацию приняли петроградские скаутмастера, несколько позднее — украинские.

О резонансе, вызванном Декларацией, можно судить по некоторым скаутским сообщениям.

В сентябре 1922 года в Петроградское скаут­ское информбюро обратился скаутмастер архан­гельской дружины Глеб Бострем, сын первого председателя общества «Русский скаут» вице-ад­мирала И. Ф. Бострема: «В отношении легали­зации нашей дружины нами сделано очень много, и на основе Московской декларации мы сотруд­ничаем с РКСМ... Переформирование в «юные пионеры» безболезненно не прошло; часть стар­ших скаутов ушла, не желая признавать «обнов­ленного скаутинга».

Орловский скаутмастер Волчий След жалуется в Петроград: «А в Орле уже коммунистически-партийный скаутизм. По-моему, это ненормаль­но».

В сентябре 1922 года грузинские скаутмастера обратились в ЦК РКСМ с просьбой прислать материалы о пионерском движении, так как «во­просом дня у нас является перестройка органи­зации в духе декларации Московских скаутмастеров и весь этот материал необходим для того, чтобы избегнуть расхождения в методах и формах работы». Материал был выслан, и в декабре новое сообщение из Грузии: среди скаутмастеров «про­изошел раскол на два течения: пионерское и ска­утское...».

Заинтересовались Декларацией и комсомоль­ские комитеты. В июне 1922 года Ярославский губком РКСМ обратился в ЦК РКП (б): «Просим срочно выслать декларацию к скаутмастерам, нам она крайне необходима, так как имеющихся ма­стеров мы перетянули на свою сторону».

21 июня 1922 года секретариат ЦК РКСМ вы­сказался за создание при ЦК под руководством политпросвета Бюро по работе среди детей. А так как политпросветотдел в то время возглав­лял Николай Чаплин, то он и стал первым руко­водителем этого органа, в состав которого во­шли В. Рогов (представитель МК РКСМ), А. Брюханов (представитель военно-спортивной ко­миссии ЦК РКСМ), А. Брюшков (старший скаутмастер Москвы и губернии), Г. Гильгендорф (помощник старшего скаутмастера Моск­вы и губернии), скаутмастера В. Зорин и М. Вла­сов. На следующий день Бюро ЦК утвердило этот состав и назначило М. Власова постоянным со­трудником Бюро по работе среди детей. Остальные вошли в него на общественных началах. Бюро приступило к работе в этот же день, подготовив циркулярное письмо ЦК РКСМ о детском движе­нии. В циркуляре отмечалось, что комсомол в ра­боте с детьми может применять, кроме скаутинга, и другие воспитательные системы: английскую «воскресных школ», бельгийскую «свободно-тру­дового воспитания», российскую «детских пролеткультов» и другие. Это указание, а также требо­вание о развитии движения под флагом детских групп имени Спартака — «Юные пионеры» закла­дывали предпосылки для создания единой детской организации, действующей на основе разнообраз­ных методик.

Признав скаутинг как воспитательную систе­му и сохранив враждебное отношение к скаутиз­му как движению, комсомол взял курс на ликви­дацию скаутских организаций. Жесткая борьба продолжалась весь 1922-й и в начале 1923 года, основания для недоверия были не только к тем, кто отказался подписать Декларацию. Например, А. Брюшков, подписавший этот документ и вошед­ший в Бюро по работе среди детей, выступая в Петрограде перед скаутмастерами, говорил: «Нужно организовывать отряды «Юных пионе­ров»... Мы, москвичи, пошли продуманно на со­вместную работу с комсомолом. Но вместе с тем Декларация дала нам возможность сохранить кое-что из прежнего. Традиционный костер мы да­же стильно так рисуем, что он похож на нашу ли­лию».

Подобные факты были известны комсомолу. Свою позицию по отношению к скаутмастерам Бюро ЦК РКСМ высказало в июле 1922 года в но­вом циркулярном письме, где говорилось, что «среди выпустивших Декларацию московских скаутмастеров существует течение к организации самостоятельного детского движения со всеми вы­борными органами сверху донизу». Учитывая, что такого рода течение неизбежно проявится и на местах, ЦК предлагал руководствоваться следующим: методика воспитания детей, осно­ванная на самоорганизации, требует предостав­ления детским группам необходимых условий для проявления их самостоятельности. Самоуправле­ние может осуществляться при выборе вожаков патруля, отряда. Что же касается организацион­ных форм движения в целом, то здесь допущение какой-либо самостоятельности детского движения ЦК считает неправильным. «К привлечению ска­утмастеров следует подходить осторожно, к рабо­те привлекать только тех, кто всецело согласен работать под руководством РКСМ».

Но с мест продолжали поступать сведения, что отряды скаутов пытаются использовать органи­зацию детских групп для легализации своей дея­тельности. Центральным скаутским информбюро (Одесса) было разослано письмо, которое ЦК РКСМ расценил как провокационное. Сообщая в письме о якобы достигнутом между ЦК КСМУ и скаутмастерами соглашении о том, что губкомы комсомола должны взять под свое руководство бойскаутские отряды, ЦСИБ, по сути, предприня­ло попытку их легализации. О подобной форме легализации сообщали в августе 1922 года в Пет­роград винницкие скаутмастера: «...Прибыло из центра распоряжение, и мы будем легализовать­ся под именем «юных пионеров», как и у вас».

Чтобы организационно закрепить провозгла­шенные в Декларации идеи и привлечь скаут­мастеров к выполнению решения II Всероссий­ской конференции РКСМ, революционные скаут­мастера решили провести в конце августа 1922 года Всероссийское совещание. В письме-пригла­шении инициативная группа, куда входили под­писавшие Декларацию скаутмастера, сообщала соратникам: «Революционная борьба до сих пор не давала нам возможности согласовать наши действия и направить корабль по настоящему пути... Мы...иногда сильно расходимся во второ­степенных частях нашей воспитательной систе­мы... Сейчас десятки, сотни, тысячи детей в пого­не за куском хлеба выброшены жизнью на улицу, разлагающую и развращающую их. Другие сотни тысяч стоят не разгибаясь у станков, проводя свободное время в душных кварталах города за развлечениями бесполезными или прямо вредны­ми. Им нужна помощь. Наш долг — долг чести скаута — оказать немедленную помощь тому, кто в ней нуждается. Мы разошлись немного... нуж­но собраться, уговориться... объединиться, выра­ботать основы и формы скаутинга, применимые к русской жизни, намеченные Декларацией мос­ковских скаутмастеров».

Вопрос об отношении к совещанию рассмат­ривался на специальном закрытом заседании Бюро ЦК РКСМ, на котором присутствовали П. Смородин, О. Тарханов, Л. Файвилович, Н. Чаплин, А. Шохин и В. Рогов. Мнения разде­лились. Пять человек высказались против его про­ведения, считая совещание нежелательным.

О. Тарханов с таким подходом не согласился.' разрешить проведение совещания или его запре­тить— это прерогатива органов Советской власти, мы же можем выслушать скаутмастеров и поста­раться привлечь их на свою сторону. Однако Бюро высказалось «за принятие мер к недопуще­нию оказания содействия скаутмастерам со сто­роны государственных органов (предоставления помещения, общежития и т. д.)» и посчитало нуж­ным сообщить в ГПУ о необходимости наблю­дения за скаутмастерами, особенно приехавшими с мест. Одновременно Бюро признало «нежела­тельным арест участников совещания, ограничась переписью их и взятием подписки об отказе в дальнейшем участвовать в подобных совещаниях и деятельности, наблюдением со стороны ГПУ за дальнейшей работой каждого».

К 27 августа 35 участников совещания прибы­ли в Москву. С учетом москвичей они представля­ли 8 тысяч скаутов, объединенных в 50 органи­зациях. Узнав от О. Тарханова об отказе ЦК РКСМ поддержать их, скаутмастера передали ему детальную докладную записку, в которой изложи­ли свою позицию (текст записки не сохранил­ся). 29 августа Секретариат ЦК, ознакомившись с ней, принял решение считать, что содержание ее в корне изменяет условия, при которых ЦК выска­зался против созыва совещания, а поэтому счи­тает нужным поддержать перед НКВД ходатай­ство о разрешении совещания. В этой непростой ситуации гражданское мужество и политическую зоркость проявил 21-летний секретарь ЦК Оскар Тарханов, который взял ответственность за это решение на себя. Ведь на заседании Секрета­риата в этот день было только два человека: он и работник ЦК РКСМ Свердлов. Через несколь­ко дней, 5 сентября, Бюро ЦК одобрило эти «дей­ствия т. Тарханова, а также предложенную им резолюцию на совещании скаутмастеров», в кото­рой отмечалось, что скаутизм в Советской Рос­сии должен охватить «массы пролетарских детей», должен стать системой пролетарского классового воспитания. На совещании был принят и ряд дру­гих постановлений: о практике работы скаутов, герлей, волчат (малышей 8—11 лет), о физичес­ком воспитании. Скаутмастера согласились с на­званием «пионер», а значок с изображением ли­лии был заменен костром с «улыбкой» (ленточ­кой с надписью «Будь готов!»).

Решение совещания по организационному во­просу — о создании Главной квартиры пионеров как единого руководящего центра — было пол­ностью поддержано ЦК РКСМ, а идеологу пио­нерства И. Жукову, приехавшему для работы в Москву, присвоено звание «Старший пионер Рес­публики».

Скаутские отряды, разделявшие принципы пи­онерства, стали называться «группами юных пи­онеров».

Спустя две недели, 14 сентября 1922 года, при ЦК РКСМ было создано Центральное Бюро дет­ских групп (Главквартира Юных Пионеров), в которое вошли О. Тарханов (председатель), А. Луначарский, Н. Крупская и бывшие скаут­мастера И. Жуков, А. Брюшков, А. Самцов. Сек­ретарем ЦБ был утвержден В. Зорин. Одновре­менно была организована и коллегия методико-инструкторского отдела ЦБ в составе скаутмастеров Брюшкова, Самцова, Левитина, врача Иттина и секретаря ЦК РКСМ Тарханова.

Вошедший в руководящие органы А. Самцов писал петроградским скаутам: «Неделю назад кончилось Всероссийское совещание скаутмасте­ров, на котором вас почему-то не было. Совеща­ние дало громадный подъем и показало истин­ное братство русских скаутмастеров. Говорят, что и материалы совещания не менее ценны. На совещании случился казус: нас всех арестова­ло ГПУ. Но потом дело наладилось, и мы благо­получно закончили. С РКСМ достигнуто согла­шение — остается только приняться за энергич­ную работу... В Москве не было еще никогда та­кого настроения и благополучия — мы никогда не видели победы — и теперь... детское движение в наших руках. Союз молодежи оказался совсем не такой уж страшной штукой — работать, по-видимому, можно... Сам я начинаю вновь орга­низацию отряда «юных пионеров» на окраине города, среди фабрик. Предстоит интересная ра­бота с самыми отъявленными хулиганчиками республики».

Однако не все скаутмастера разделяли во­сторги участников совещания. Были и те, кто стремился отвлечь подростков от коммунистиче­ского влияния. Традиционный скаутизм умирал, а они пытались его реанимировать, используя интерес подростков к таинственным приключени­ям и романтике. Российский скаутизм, не при­няв политической платформы Советской власти, утрачивал общественно значимый характер, за­мыкался в себе. Нелегальные скаутские органи­зации быстро взрослели и... таяли из-за отсут­ствия притока свежих сил — дети и подростки «шли в пионеры».

Как же объясняли причины угасания скаутиз­ма сами скаутмастера? Накануне нового, 1923 го­да керченский скаутмастер Ирина Рубайло писа­ла своему товарищу, редактору скаутского жур­нала «Соколиное гнездо» Е. Ивницкому в Симфе­рополь: «Будь готов! Жму твою левую руку. Же­ня, все же немного остался осадок против тебя на твою горячую поспешность перед КСМ, когда ты первым пошел к ним. Ты... повредил... Крыму. Когда нас пригласили в КСМ для переговоров, то первое, что было сказано: «Симферополь реор­ганизован, Ивницкий перешел на «новую плат­форму»... Если погибнет скаутизм в России, то тому виной только русские скаутмастера, инструк­торы и сами скауты.

Почему КСМ сильный и организованный — у него есть связь и подчинение одному центру, как идейному своему руководителю. А мы не до­бились, чтобы один город явился руководителем... а на месте, в дружинах шли распри и разлады. Каждый мнит себя — «я скаутистей». Каждый го­род мнит, а еще хуже, руководитель дружины — что он — совершенство — «Мое лучшее и обсуж­дению не подлежит».

По сообщению скаутского корреспондента, в Петрограде в августе 1922 года «была попытка объединения всех организаций Питера, но окон­чилась она неудачно. Причина — нежелание ру­ководителей поступиться хоть чем-нибудь из своей программы на разряды и т. п. для проведения еди­ной системы». Да и кругозор многих скаутмасте­ров ограничивался барабаном, посохом, походом, знаменем, маршировкой. Внутреннего идейно-педагогического стержня у скаутов к этому време­ни уже не было. Наступил кризис содержания скаутизма, что явилось объективной причиной его гибели. Противопоставить что-либо серьезное быстро растущему пионерскому движению скауты не могли. Белая лилия скаутизма на глазах увя­дала от пламени пионерских костров.

Но действовал и субъективный фактор. ЦК ком­сомола, как говорилось на V съезде РКСМ, при­нял все меры к тому, чтобы признание ценности педагогической системы не повело к возрождению старого буржуазного движения. ЦК проводил жесткую линию на ликвидацию всех скаутских организаций и требовал этого от местных коми­тетов. Даже к тем отрядам юных пионеров, ко­торые несколькими месяцами ранее стояли на по­зициях пионерства, относились как к скаутским организациям. Об этом шла речь и в инструктив­ном письме ЦК РКСМ «О некоммунистических организациях молодежи», направленном на места 26 октября 1922 года. А II января 1923 года ЦК РКСМ, ГПУ и Главвсевобуч провели сове­щание, обсудившее совместную тактику борьбы против скаутов. Всевобуч перестал пользоваться их услугами, ГПУ преследовало за нелегальную деятельность, ЦК РКСМ предлагал сотрудниче­ство только на комсомольской платформе. Все это вместе взятое и привело к тому, что многие скаутмастера после мучительных раздумий вступили в РКСМ и встали во главе создаваемых пионер­ских отрядов. В 1924 году, к VI съезду РКСМ, сре­ди вожатых отрядов бывших скаутмастеров на­считывалось 14,4 процента, а в отдельных райо­нах их число было весьма значительным, напри­мер, на Дальнем Востоке — 41, в Средней Азии— 25, в Северо-Двинской губернии — 67 процен­тов. И именно в этих пионерских организациях еще длительное время проявлялись различные скаутские уклоны, что и заставило комсомол при­ступить к созданию системы подготовки пионер­ских кадров.

Дата добавления: 2015-08-21