Накануне

ЧЕСТНОЕ ПИОНЕРСКОЕ, ИЛИ УРОКИ ИСТОРИИ

(Очерки истории детско-юношеского движения в России)

Печатается по: «Вожатый», № 1, 2, 4-8, 10-12, 1990 год.

Журнальный вариант сохранен с незначительными изменениями оформления

ПРЕДИСЛОВИЕ

Семь десятилетий отделяют нас от истоков самодеятельного детского движения в нашей стране, которое в мае 1922 года оформилось в движение детских коммунистических групп, а в июле 24-го конституировалось в детскую коммунистическую организацию юных пионеров имени В. И. Ленина.

За эти годы организация вместе с обществом прошла трудный и противоречивый путь, на котором были и безоглядная вера в социалистические идеалы, и революционная нетер­пимость, переросшая в классовую ненависть, и активное участие в переустройстве страны, и не менее активное следование псевдореволюционным догмам, и героические поступки в годы военного лихолетья, и доносительство, возведенное услужливым мифотворчеством в высшую степень пионерства.

Десятилетиями пионерская история трактовалась весьма однобоко и, как правило, только с глянцевой стороны. Были этому как объективные, так и субъективные причины. Недоска­занность и ложь обильно рождались и на проложенных «Кратким курсом» исторических маршрутах и схемах, отход от которых на шаг вправо или влево грозил большими и малыми неприятностями. К счастью, сегодня мы выходим на светлую и, самое главное, честную доро­гу обновления. И лучшим ориентирам на этом пути будет объективный исторический опыт пионерии. Без умолчаний и неправды, без ортодоксальных догм и подмены действительного желаемым.

Именно такую цель ставили перед собой авторы цикла очерков «Честное пионерское...». Предлагаемые читателю «Вожатого» очерки — это не «публицистический рай», о котором се­годня дискутируют историки. В основе цикла лежит анализ работ предшественников и боль­шое количество ранее неизвестных документальных и архивных материалов, за что редакция и авторский коллектив выражают искреннюю благодарность Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Центральному архиву ВЛКСМ, создавших необходимые условия для пло­дотворной работы. В то же время «Честное пионерское...» — это не академический труд, создание которого еще впереди... Цикл очерков является одной из попыток объективно осмыс­лить 70-летний опыт пионерской организации. И авторы будут признательны всем, кто выска­жет свои замечания и дополнит повествование новыми фактами.

Цикл очерков «Честное пионерское...», который редакция предполагает опубликовать в 1990-1992 годах, подготовлен авторским коллективом в составе кандидата педагогических наук, заведующего кафедрой теории и методики воспитательной работы Костромского государственного педаго­гического института имени Н. А. Некрасова Н. Ф. БАСОВА; кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Костромского сель­скохозяйственного института им. Караваева» В. А. КУДИНОВА; начальни­ка пионерского лагеря ВДНХ СССР Л. В. ЛЕБЕДЕВОЙ; кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института марксиз­ма-ленинизма при ЦК КПСС Д. И. ПОЛЯКОВОЙ при авторском участии и под общей редакцией кандидата исторических наук, заместителя председателя ЦС ВПО имени В. И. Ленина, главного редактора журнала «Вожатый» С. В. ТУПИЧЕНКОВА.

НАКАНУНЕ

Колокольным звоном и торжественными мо­лебнами отметила Россия 1900-е Рождество Хри­стово. Российская империя, обручившись с его ве­личеством Капиталом, вступала в новое столетие. Для одних, богатых и чиновных, новый век был связан с надеждой на дальнейшее процвета­ние, для других, неимущих и зависимых,— с надеждой на лучшую долю. Произрастали обе надежды из одного корня — жестокой эксплуа­тации, обеспечившей исключительно быстрый рост российской промышленности и невиданную нигде ранее высочайшую степень концентрации производства и рабочих. По словам В. И. Лени­на, именно жесточайшая эксплуатация приносила российской буржуазии «в два-три раза больше прибыли, чем в Европе». Оборотной стороной богатства процветающего и сверхжадного рос­сийского капитала были 12—16-часовой рабочий день не только мужчин, но и женщин и детей; штрафы, опустошавшие на треть и без того то­щий рабочий кошелек; массовый травматизм; тя­желейшие жилищно-бытовые условия рабочего лю­да. Как итог — в 40—45 лет рабочий терял рабо­тоспособность.

Процветание России, ее агропромышленное и финансовое богатство не были мифом, как это пытались представить М. Покровский и его последователи. Даже в тяжелейшем 1916 году рос­сийская промышленность сумела обеспечить армию в достаточном количестве всем необходимым. Де­ло заключалось в другом. Русский капитализм, развиваясь на «русской почве, столь обильной всяческими безобразиями», не только подтвердил Марксов диагноз, но и в более гнусных формах, «в полном расцвете» повторил «старые ужасы младенческого периода английской фабричной системы». Пожалуй, нигде в мире не было такой беспощадной эксплуатации детского труда. В кон­це XIX века в России, по данным В. Николаева, из 32,2 миллиона лиц наемного труда 1,9 миллио­на были дети, получавшие за свой труд намного меньше рабочих-мужчин. Вот где один из истоков сверхприбыли и процветания российской буржуа­зии! Добавим только, что эксплуатация детского труда усиливалась на фоне самодержавной поли­тики «народного затемнения», в соответствии с которой, как отмечал В. И. Ленин, «около четы­рех пятых детей и подростков в России лишено народного образования!!».

Закономерно, что большевистская партия, возг­лавившая революционно-освободительное движе­ние в России на высшем, пролетарском, этапе его развития, явилась выразителем дум и чая­ний подрастающего поколения. Уже в первой Прог­рамме партии, принятой в 1903 году II съездом РСДРП, были изложены основные социально-экономические требования большевиков в области охраны прав детей: запрещение детского труда в школьном возрасте (до 16 лет), даровое и обя­зательное общее и профессиональное образование для всех детей обоего пола до 16 лет, снабжение бедных детей пищей, одеждой и учебными посо­биями за счет государства, отделение церкви от государства и школы от церкви. На этом же съезде по предложению Владимира Ильича была принята резолюция «Об отношении к учащейся молодежи», которая впервые призвала все партий­ные организации всячески содействовать юношест­ву в его стремлении организоваться.

Что же имела в виду партия, предлагая пар­тийным организациям «оказать всяческое содей­ствие этой молодежи в ее стремлениях органи­зоваться»? Естественно, в то время речь не могла идти о создании какой-либо юношеской организа­ции. Сама партия находилась на нелегальном положении, лучшие ее силы во главе с Лениным вынуждены были жить и работать в эмиграции. Благотворительных пожертвований не хватало да­же на содержание скромного числа партийных организаторов. А отсюда и весьма непопулярные среди многих партийцев экспроприации в партий­ную кассу. Вопрос о создании самостоятельных юношеских организаций большевики поставят лишь в середине 1917 года, когда Н. К. Круп­ская по совету Владимира Ильича выступит в майских и июньских номерах «Правды» с серией статей о задачах юношества в борьбе за социалис­тическую революцию. В резолюции же II съезда РСДРП речь шла прежде всего о партийном влиянии на юношество, об установлении связей подрастающего поколения с социал-демократиче­скими организациями. Всего полтора десятка строк насчитывает эта резолюция, проект кото­рой был написан Лениным. Но как же она созвучна нашим сегодняшним спорам о плюрализ­ме мнений! Уже в этом документе 1903 года Владимиру Ильичу претит сама мысль о марксист­ском начетничестве. Выдвигая на первый план перед кружками и группами учащихся выработ­ку социалистического миросозерцания, резолюция рекомендует им серьезно ознакомиться не только с марксизмом, но и с... русским народничест­вом и (более того!) с западноевропейским оп­портунизмом. Не забыть бы этот ленинский урок, не выплеснуть бы в яростных спорах о плюрализ­ме самого ребенка!

Безусловно, привлекательная программа большевистской партии сыграла определяющую роль в воспитании нового поколения в борьбе за социалистические идеалы. Не имея объективно условий для организации всесторонней работы сре­ди подрастающего поколения, партия на основе своей программы сосредоточилась на политическом просвещении работающих подростков и учащейся молодежи. Не было практически ни одного но­мера «Правды», в котором бы не публиковались материалы об участии юных пролетариев в по­литической борьбе рабочего класса. Из года в год росло число подростков, участвовавших в забастовках, демонстрациях и маевках, распрост­ранении листовок и сборе денежных средств в партийный фонд. По данным А. Ацаркина, свыше четверти старых большевиков включились в рево­люционную борьбу в возрасте 14—16 лет, а каждый десятый из них вступил в партию до 16-летнего возраста. На усиление большевист­ского влияния в подростковой среде мощнейшее воздействие оказали и социально-экономи­ческие катаклизмы — первая русская революция, столыпинская реакция, первая мировая война. Но, несмотря на быстрые темпы пролетаризации детс­ких и подростковых масс, было бы наивным ут­верждать, что детский вопрос в дореволюционной России сводился только к влиянию большеви­стской партии на юных пролетариев. До недавнего времени этот вопрос решался примитивно и с точки зрения классовой борьбы пролетариата весьма не­замысловато: вот она, пролетарско-буржуазная граница, по одну сторону которой наши, по дру­гую — враги. На протяжении многих десятилетий мы умудрялись одной и только черной краской рисовать положение детей и подростков в царской России. Даже гуманистические начала дореволю­ционного воспитания детей чернились буржуазной проказой.

Итак, Россия, начало XX века. Основным и важ­нейшим институтом общественного воспитания де­тей и подростков является школа, которая обслу­живает сравнительно узкий слой российского об­щества и обеспечивает его чадам доступ к средне­му и высшему образованию. В наиболее зажиточ­ных семьях еще сохраняется культ домашнего гувернера и учителя-студента. Основной же массе подростков из рабочих семей и «кухаркиным де­тям» предназначалась в лучшем случае начальная школа. Дальнейшее их обучение в гимназиях и прогимназиях, за исключением «одаренных гени­альными способностями», было заказано. По под­счетам В. Николаева, из 26,6 миллиона подростков и молодых людей, считавшихся грамотными, 25,3 миллиона было лишено возможности продолжать учебу в учебных заведениях, дающих закончен­ное образование. Однако высшая степень «народ­ного затемнения» была достигнута в российской деревне. Образование крестьянских Ваняток и Ма-няток, как правило, завершалось одним или дву­мя классами церковноприходских школ.

Как же относились к такому положению дел основные политические партии? До 1905 года, ког­да возник пестрый российский букет политичес­ких партий и организаций, в стране работали, да и то на нелегальном положении, практически две партии. Партия социалистов-революционеров, возникшая в 1901 году, все свои силы бросила на организацию индивидуального террора. Недо­суг было думать о решении детского вопроса и меньшевикам, которые после II съезда РСДРП сомкнулись с бернштейнианством и экономизмом и всецело были поглощены теоретическими спорами. Самыми последовательными были большевики. Недвусмысленно определив в партийной програм­ме свое отношение к проблеме работающих подростков, они не ограничились декларациями — конкретным делом многих членов партии стала их работа в воскресных рабочих школах.

Изменить сложившуюся ситуацию неоднократно пытались прогрессивные и либерально настроен­ные педагоги. В 1905 году усилиями С. Т. Шац­кого, впоследствии известнейшего советского педа­гога, на окраине Москвы были организованы первые клубы для детей рабочих. В следующем году при участии Станислава Теофиловича было создано детское просветительное общество «Сетлемент», деятельность которого полиция ква­лифицировала как «попытку проведения социализ­ма среди маленьких детей». В условиях наступаю­щей реакции карательные меры последовали незамедлительно: просуществовав всего год, оно было запрещено. Такая же участь постигла и организованное в 1909 году в Москве все тем же Шацким общество «Детский труд и отдых». Вершиной же дореволюционных воспитательно-просветительских поисков педагога стала органи­зованная им и его женой В. Н. Шацкой в 1911 году в Калужской губернии летняя трудовая колония «Бодрая жизнь».

Добрый след в душах московской бедноты оставил и тульский учитель Георгий Константи­нович Ремизов, который весной и летом 1909 года организовал первые игровые площадки для юных москвичей. Переехав в Москву и заручив­шись поддержкой городских властей, Ремизов к 1912 году открыл 24 площадки, которые, как отмечала городская управа, «должны иметь большое культурное значение для детей, отвлекая... от вред­ного влияния улицы, шалостей, приучая их к неко­торой дисциплине».

В конце XIX — начале XX века в России неоднократно предпринимались попытки создать под эгидой благотворительных обществ и комите­тов различные детские организации и объединения. Одни, не успев возникнуть, тут же распадались, другие, завоевав признание детей, просуществовали до 1917 года. Примером таких объединений, став­ших прообразом пионерских лагерей, являлись возникшие в конце XIX века так называемые летние колонии. В Москве этими учреждениями ведало Общество школьных ваканционных коло­ний, в Петербурге — Общество охранения народ­ного здравия. Как правило, колонии размещались на благотворительных началах в школах и поме­щичьих усадьбах, где отдыхали гимназисты, дети мещан, купцов и крестьян. К началу XX века только в окрестностях Москвы насчитывалось несколько десятков колоний.

Характерным для российской действительности начала века было обилие различных благотвори­тельных обществ и комитетов содействия. Однако их деятельность в корне отличалась от мирской помощи неимущим и юродивым, столь хорошо знакомой нам из российской истории. В основе благотворительности начала XX столетия лежала, как правило, гуманистическая идея создания об­щественностью с помощью частных средств, а зачастую и церкви, условий для физического и нравственного совершенствования личности подро­стка. К 1910 году в России было известно около 80 благотворительных обществ и комитетов содействия физическому и нравственному воспи­танию детей. Безусловно, их деятельность во мно­гом отражала официальную идеологию. Но не замечать их гуманистическую сущность, в чем мы в течение многих лет преуспели, является политическим примитивизмом, на котором было воспитано не одно поколение Иванов, не помнящих родства, и благодаря которому были утрачены лучшие традиции дореволюционного общественно­го воспитания.

Много бед натворила послеоктябрьская наша нетерпимость ко всему буржуазному, когда желаемое выдавалось за действительное. Вот как, например, интерпретировалась деятельность наи­более массовых детских организаций — «майских союзов», возникших в 1901 году и ставивших своей целью познакомить детей с природой: «цель этих организаций заключалась в том, что­бы, организуя детей на интересе к природе, отвлечь их от революционного влияния и воспи­тать в религиозном и патриотическом духе». Еще более односторонние оценки заслужили по­пытки создания в 1909—1911 годах «потешного войска». Объективное и всестороннее изучение задач, форм и методов работы «потешных» было подменено констатацией цели этого «войска»: «наискорейшим путем подкрепить физические си­лы будущих защитников царя и отечества». Дей­ствительно, цель такая ставилась. Более того, идеологи потешного движения и не скрывали, что одна из главных задач войска заключалась в изоля­ции подростков от «ядовитого вихря» революции. Потешные войска приказали долго жить, но для нас, сегодняшних, чрезвычайно важно, что история сохранила опыт профессионального, а не дилетант­ского подхода к военно-патриотическому воспи­танию подростков, причем в виде игры, которой не чурались военный министр Сухомлинов, при­нимавший царский смотр потешных, и сам Нико­лай II.

Но, пожалуй, больше всего сломано копий в яро­стных спорах о коварном Баден-Пауэлле и его не менее коварном учении — скаутизме. Впрочем, копья ломались только до 1923 года, позднее на эту тему старались не говорить. Попробуем нарушить этот неписаный обет молчания и восста­новить справедливость. Для этого совершим с по­мощью Л. Биндемана небольшой исторический эк­скурс.

В 1901 году известный канадский писатель-ани­малист Эрнст Сетон-Томпсон наконец-то осуществил свою мечту, создав в американском штате Коннек­тикут заповедник. Однако в первое же лето шайка недорослей из окрестных деревень устроила в заповед­нике серию погромов. Друзья неоднократно советовали писателю обратиться в полицию, но Сетон-Томпсон избрал другой путь. После очередной варварской вы­ходки он появился в местной школе и пригласил всех ребят старше 12 лет провести уик-энд у него в заповеднике, обещая организовать веселую игру. Так писатель-анималист открыл в себе прекрасного педа­гога, а тысячам мальчишек подарил увлекательную игру в «знатоков леса». Большой успех Сетон-Томп­сону принесла в 1902 году серия статей о «знатоках леса», вскоре после опубликования которой была создана общенациональная американская организация «знатоков». Возглавив ее, Э. Сетон-Томпсон выпустил «Берестяной свиток (руководство для индейских пле­мен)», где в занимательной форме описал правила игры.

В 1906 году, находясь в Англии, Сетон-Томпсон пред­ложил создать подобную организацию и на Бри­танских островах. Осуществить идею взялся полковник колониальных войск Р. Баден-Пауэлл, который уже не­сколько лет размышлял о принципах воспитания под­ростков и даже в 1898 году попытался изложить свои идея в брошюре «Инструкции для скаутов». Однако эти подходы, лишенные привлекательной мето­дической инструментовки, не нашли практического воплощения в те годы. И именно Баден-Пауэллу, впоследствии лорду и генералу, Сетон-Томпсон передал «Берестяной свиток» и некоторые другие материалы, раскрывающие методические секреты и приемы роман­тической работы с подростками. Уже в мае 1907 года увидела свет брошюра «Бойскауты», где автор, Р. Баден-Пауэлл, не только выхолостил гуманное содержание и индейскую направленность движения «знатоков», но даже не упомянул имя Сетон-Томпсона. Летом 1907 года, организовав на острове Браунси бойскаутский лагерь, Баден-Пауэлл приступил к практической реализации своих идей, которые в обоб­щенном виде были изложены им в книге «Скаутизм для мальчиков», написанной в 1908 году. С тех пор благо­даря незамысловатому маневру Баден-Пауэлл считает­ся основателем скаутизма.

Несмотря на уговоры друзей, писатель отказался от возбуждения судебного дела против плагиатора. В 1910 году он возглавил «Комитет бойскаутов Америки», в который на правах коллективного члена вошли и «знатоки леса». А вскоре Сетон-Томпсону было прис­воено звание «главного скаута». К сожалению, носил он его недолго. Американские «ястребы» никак не могли примириться с его протестами против воени­зации скаутского движения. Со ссылкой на формаль­ную причину — канадский гражданин не имеет права возглавлять американскую организацию — комитет упразднил звание «главный скаут», что автомати­чески исключало Сетон-Томпсона из организации. И на этот раз писатель отклонил предложения начать борьбу за свои права. «Что я по сравнению с целой организацией? — говорил Сетон-Томпсон.— Благо ребят — вот о чем следует думать. Всякие дрязги только подорвут авторитет бойскаутов. Я по-прежнему считаю это движение своим прижизненным памятником, а получил я заслуженное признание или нет, для меня не имеет значения».

В России скаутское движение появилось по инициативе военного ведомства, которое с высочай­шего благословения и согласия правительства нап­равило в 1910 году в Англию, Голландию, Да­нию и Швецию группу офицеров для знакомства с деятельностью отрядов юных разведчиков. Вско­ре после возвращения из-за границы полковник лейб-гвардии 1-го стрелкового Его Величества пол­ка О. И. Пантюхов в Царском Селе организовал первый отряд скаутов, членами которого стали сыновья служащих, военных и торговцев. Прак­тически в то же время штабной ротмистр Г. А. Захарченко организовал скаутский отряд в Москве. После первых, не совсем удачных попы­ток привить скаутизм на русской почве на высо­чайшем уровне было принято решение о пропаган­дистском и организационном обеспечении скаут­ского движения. В 1911 году выходит в свет книга О. Пантюхова «Бойскауты», через год — русский перевод книги Баден-Пауэлла «Юный раз­ведчик» и «Памятка русского разведчика» О. Пан­тюхова. В августе 1914 года под покровительством «главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи» генерала Воейкова организуется «Общество содействия мальчикам-разведчикам» — «Русский скаут», во главе которого встали вице-адмирал И. Ф. Бострем (председатель), О. И. Пантюхов (вице-предсе­датель), скульптор И. Н. Жуков (секретарь). В Мо­скве под покровительством великой княгини Ели­заветы Федоровны возникает аналогичное «Об­щество содействия организации юных разведчи­ков». Активное участие в деятельности общества принимал и редактор журнала «Вокруг света» В. А. Попов, являвшийся начальником москов­ского отряда скаутов и автором знаменитой «Кар­тошки».

Предпринятые меры дали незамедлительные плоды. Уже в 1914 году отряды скаутов органи­зуются при учебных заведениях Астрахани, Пер­ми, Одессы, Саратова, Ставрополя и многих дру­гих городов. А накануне октября 1917-го скаутские отряды действовали более чем в 200 городах России и объединяли около 50 тысяч бой- и герлскаутов. Первый отряд девочек-скаутов, насчи­тывавший 130 человек, был организован в 1915 году в Киеве. Единая скаутская программа заня­тий была дополнена в нем такими предметами, как уход за детьми, цветоводство, кулинарное искусство, домашнее хозяйство.

На развитие русского скаутизма сильнейшее воздействие оказали война и ура-патриотические настроения российского общества. Эти настроения были чрезвычайно умело использованы началь­никами отрядов для вовлечения в скаутские пат­рули детей из рабочих и неимущих семей. Пси­хологически тонко продуманные законы, заповеди и обычаи, игровые формы работы, привлекатель­ная форма и возможность приобрести в отрядах практические умения и навыки сделали свое дело. Как отмечал И. Жуков, «лишить скаутизм всех этих атрибутов игры, форменной одежды, значков, символов и «тайных знаков» — значит не понять его сущности и превратить его из серьез­ной и увлекательной игры в серьезное и скучное занятие. Слишком серьезным людям нечего делать в этой организации, они не поймут ее или сделают ее бескровной, анемичной и бледной». Отсюда и то серьезнейшее отношение к подготовке инструк­торских кадров, о чем шел заинтересованный разговор на состоявшемся в декабре 1915 года в Петрограде I Всероссийском съезде инструкторов и лиц, интересующихся скаутизмом.

Подготовленные кадры инструкторов, мастерски владеющие скаутингом, во многом определяли успех движения. В этом была их сила, но в этом же заключалась и их слабость. Безоглядно уповая на скаутинг, казавшийся многим скаутмастерам всесильным Сезамом, и подчеркивая везде и всюду «чистоту скаутизма, чуждого каких-либо политических или иных тенденций», лидеры движе­ния не смогли, да и не могли подняться до понимания того, что, следуя в русле государствен­ной политики, скаутизм вольно или невольно являлся проводником господствовавшей идеологии. Не случайно, что в годы гражданской войны многие скауты, воспитанные в духе «исполнения долга перед Богом, Родиной и Государем», оказа­лись по другую сторону баррикады. Этого им прос­тить не смогли. Революционную нетерпимость не могли охладить ни доводы Н. К. Круп­ской, советовавшей взять от скаутизма все луч­шее, влив в него социалистическое содержание и поставив его тем самым на службу новому обществу; ни эмоциональные аргументы И. Жуко­ва, раскрывавшего в своих брошюрах и докладах гуманизм движения и его внимание к личности ребенка. Пионерская организация пошла своим путем...

Первая мировая война оказала воздействие не только на рост скаутского движения. В эти годы невиданное ранее развитие получила благотвори­тельность. Повсеместно открываются детские сады и площадки для игр, народные детские дома, клубы, библиотеки. Вот, например, одно из наибо­лее типичных сообщений, опубликованных в жур­нале «Задушевное слово»: «До 1916 года народный детский дом (в Астрахани.— Авт.) существовал в наемном помещении, но благодаря пожертвова­нию И. Ф. Скрепинского, который отвел под дом громадное дворовое место с прекрасными жилыми постройками и службами стоимостью около 50 тысяч рублей, народный детский дом перешел в собственное помещение. Кроме того, на средства О. Ф. Лбовой, г. Будаговой сооружено большое деревянное здание для мастерских. В детский дом и клуб принимаются только беднейшие дети обоего пола в возрасте от 10 до 16 лет, причем новые члены допускаются сначала на пробную неделю и уже затем, если они ведут себя хорошо, им разрешается постоянное посещение». Не остава­лись без внимания и дети участников войны. Для них при кадетских корпусах были устроены особые приюты, куда принимались малолетние сыновья участников войны в возрасте от 7 до 10 лет. Причем они имели право на казенное содержание в следующем порядке: 1) круглые сироты, 2) полу­сироты, потерявшие отцов, 3) полусироты, потеряв­шие матерей и 4) имеющие в живых обоих роди­телей.

Однако никакая благотворительность не могла огородить от усилившейся эксплуатации и жи­тейских невзгод детей рабочих. В 1914 году, по свидетельству Н. К. Крупской, из каждой сотни пролетарских детей Петербурга, не дожив до 5 лет, умирало 40 человек. По данным А. Лейкина, в 1916 году почти 100 тысяч малолетних — а таковыми в царской России считались дети до 14 лет — вынуждены были заменить на фаб­риках и заводах взрослых рабочих, сменивших спецовки на солдатские шинели. Общее количест­во юных пролетариев на начало 1917 года пре­высило 296 тысяч, что составляло 14 процентов всех российских рабочих. Объективно почва для революционной работы среди детей и подростков рабочих окраин к 1917 году была подготовлена, а в июне 17-го в эту удобренную и взрых­ленную почву было брошено здоровое и сильное зерно — в «Правде» появился проект Устава Сою­за Рабочей Молодежи России, написанный Круп­ской. Всходы не заставили себя ждать. 18 августа был создан Петроградский социалистический союз рабочей молодежи, 31 августа — Екате­ринбургский союз рабочей молодежи «III Ин­тернационал», 23 сентября — Челябинский ССРМ...

По словам Надежды Константиновны, сентябрь и октябрь 17-го прошли «под знаком нарастаю­щего влияния большевиков» в юношеском движе­нии России.

Дата добавления: 2015-08-21