Мир науки

Мир науки (знания) весьма обширен, разветвлен. Но есть в нем нечто позволяющее различать общую основу его составляющих. Это нечто — специфический гносеологический этос (множество ценностей, правил, предписаний, стандартов, канонов, императивов), задающий и регулирующий сам ход освоения предметности, генерации результатов, отстаивания убеждений, отношений к коллегам, наследию. Здесь сконцентрирована личных, переменчивых идей, концепций, теорий, действий, которые в богатстве своем образуют динамический массив реальной науки.

Гносеологический регламент науки, таким образом,— свод жестких, точно фиксируемых требований к формам получения, удостоверения и признания продуктов духовного творчества (истин). В отличие от прочих видов интеллектуальных занятий в деле разыскания истины наука руководствуется началом достаточного основания. Согласно последнему в науку (в идеале) допускаются лишь всесторонне апробированные, выверенные, подвергшиеся экспертизе единицы познания. Отсюда наука как знание есть строгая и точная истина, взятая с обоснованием

Группа разобщенных знаний не образует науки. Для этого требуется много больше, а именно: «систематическая связь в теоретическом смысле», под которой разумеется обоснование знания и надлежащий порядок и связность в ходе обоснования. Категории: «систематически связанное», «логически обоснованное», «структурно упорядоченное» — обозначают композицию научного знания, построенного по принципу познания «из основания». Этот принцип в конечном счете и обусловливает тот тип отношения субъекта к истине в условиях науки, какой характеризуется «обязательностью признания».

Факт обязательности признания в форме принудительной реакции «нормально мыслящего» человека на комплексы научного (надлежаще обоснованного, логически эксплицитного, аподиктичного) знания давно зафиксирован в гносеологии. Чувству, с которым мы соглашаемся в научном суждении, писал Г. Риккерт, «мы придаем не только независимое от нас значение, но мы переживаем в нем нечто, от чего мы зависим. Я чувствую себя, когда я хочу рассуждать вместе с тем связанным чувством «очевидности», с которым я согласен, т. е. я не могу произвольно утверждать или отрицать, я чувствую себя определяемым силой, которой я подчиняюсь, с которой я сообразуюсь и которую я признаю для себя обязательной»⁵.

Поэтому отсутствие аподиктичности в рассуждении выступает показателем выхода за пределы науки (последовательной дискурсии), где наблюдается состояние субъективной неуверенности: исходя из каких оснований, как рассуждать, браться за рассуждение.

Таким образом, условия истинности научного знания, устанавливаемые по закону достаточного основания,— сугубо дискурсивно удостоверяемые. Не случайно, вообще говоря, уже Платон, выявляя гносеологическую специфику знания в отличие от субъективной убежденности типа мнения, объявлял условия первого рациональными, а условия второго —

⁵ Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Киев, 1904. С. 124.

чувственными. Так, пожалуй, впервые возникло понимание различия ощущаемой (ненаучной) — «идеационной» (научной) истины.

Ненаука может включать истину, но эта истина остается «в себе», не являясь должным образом удостоверенной. Специфической чертой ненауки является ее соответствие нерефлективной стадии интеллекта, не обремененного контролем и анализом своих собственных ресурсов (процедуры образования и преобразования знания) и стремящегося вывести истину из «чувственной реальности» (Гегель). Наука же содержит теоретически одействованную рационально обработанную и переработанную истину.

Значит, «научность», характеризующую основополагающие признаки науки, следует связывать со способом освоения субъектом истины. Именно: освоение согласно кодексу рациональности, принятому в такой сфере духовного производства, как наука.

К числу слагаемых этого кодекса можно отнести набор универсальных требований, противопоставляющих науку анти-, псевдопара-, лже- и квазинауке. Это как бы предельный ценностный базис, конституирующий понятие унитарной науки безотносительно к ее дифференцированности по предметно-методическим, профессиональным формам. Здесь фигурируют такие нормативы, как формальная непротиворечивость, статистичность, воспроизводимость, естественность, причинно-следственная связность, опытная проверяемость, интерсубъективность и т, п. Уточняя поле действия данных нормативов, следует говорить о сфере науки как мироотношении, о том, что выходя за пределы отдельных периодов и эпох, охватывает весь исторический процесс развития и функционирования науки в целом, что объединяет науку в некую замкнутую непроницаемую для ненауки общность.

Указанные императивы необходимы: исключение какого-либо из них грозит распадом науки как способа освоения действительности. В науке, к примеру, нет места некатегоризуемому через связку «всегда — везде» (что подрывает каноны инвариантности, серийности, статистичности, универсальности); в противном случае осуществляется выход за ее пределы и границы. Как видно, перечисленные требования интегрируют те ненарушаемые схемы, архетипы, принципы интеллекта, которые в своей позитивности обусловливают тождественность, целостность науки как стабильного, в себе организованного феномена; они делают науку единой, синхронически действующей системой, охватывающей хотя и автономные, но структурно подобные, гносеологически изоморфные знания; они задают возможность для знания быть именно научным знанием, образовывать и входить в неповторимый мир науки.

Дата добавления: 2015-08-21