Осколок льда

От автора: Что-то у меня дурное предчувствие по поводу вашей реакции на эту главу. Ладно, была не была! Осталось совсем чуть-чуть до конца.
Приятного чтения!
Софи

***

Первое, что Гермиона увидела, когда открыла глаза – начищенные до блеска чёрные лакированные ботинки. Такие, как у Люциуса. Видение было нечётким, контуры вокруг расплывались, ей даже показалось, что муж стоит рядом и смотрит на неё сверху вниз, широко ухмыляясь. В самом деле – кожаная туника, чёрные брюки и мантия с меховой оторочкой, трость, убранные в хвост волосы.
– Люциус.
– Ну, здравствуй, радость моя.
“Должно быть, он очень зол. Я ведь должна была сидеть тихо в безопасном месте”.
Боль сосредоточилась где-то внутри головы – стучала маленькими молоточками по оголённым нервам. Гермиона никак не могла собраться с мыслями, они витали где-то совсем рядом с сознанием, но поймать их никак не удавалось. Было лишь определённо сильное, непреодолимое желание – обнять своего мужа и услышать, что всё кончилось, всё хорошо.
– Наша гостья пришла в себя, дорогой?
– Да, только что, – ответил голос Люциуса.
Гермиона часто заморгала, пытаясь осмыслить то, что увидела.
Она – по крайней мере, кто-то очень похожий на Гермиону – подошла к Люциусу и положила ему руку на плечо. Он обнял её за талию и притянул к себе.
“А мы действительно хорошо смотримся вместе”.
– Что происходит? – с трудом выдавила из себя Гермиона.
Её копия громко рассмеялась, посчитав вопрос забавным. Несомненно, ей не терпелось всё рассказать. Впрочем, как только Гермиона сумела уцепиться за собственные мысли, она начала понемногу понимать.
– Мне говорили, что ты умная ведьма. Надеюсь, твой глупый вопрос – это последствие удара, мне не хотелось бы играть роль глупенькой девочки, мне не очень подходит такой вариант.
– Ты – Камелия Макнейр.
– Нет, милая, Камелия – это ты.
Гермиона озадаченно нахмурилась, а её собственная копия снова засмеялась – неприятным высоким смехом.
– Люциус, помоги нашей непонятливой гостье подняться.
Он молча кивнул и приблизился к Гермионе, схватив её за плечи. Она заглянула ему в глаза и отшатнулась. Разумеется, это был не Люциус. Это просто не мог быть он!
Она пошатнулась и едва не упала, когда он её отпустил. Голова кружилась. Но, наконец, Гермиона могла определить, где находится. Это был небольшой ледяной домик. Пол представлял собой шахматную доску из идеально гладких квадратных ледяных плит – одни светлее, другие темнее. В центре комнаты стоял овальный стол, а вокруг него массивные стулья с высокими спинками. Чуть поодаль от стола застыли человеческие фигуры в изящном танце – они были подсвечены разноцветными огоньками, сверкали и переливались всеми оттенками радуги. С потолка свисали сосульки самых разных размеров, разумеется, всё здесь было сделано изо льда. На одной из стен висела резная ледяная рамочка, внутри которой было зеркало – именно напротив него лже-Люциус и привёл Гермиону в вертикальное положение. О том, что это зеркало, она догадалась далеко не сразу, потому как предстала перед отражением чужой женщины. Каштановые, чуть темнее, чем у Гермионы, волосы, подстриженные под каре. Большие синие глаза с тяжелыми веками. Да, так должна выглядеть Камелия. Гермиона поднесла руки к лицу и ощупала себя. Господи!
– Нравится? – её собственное изображение возникло рядом.
– Тебе не удастся стать мной! Люциус раскусит тебя в первую же минуту!
– О, я так не думаю. Впрочем, мне не нужен ТВОЙ Люциус. По крайней мере, не целиком.
Ужас и ярость отобразились на лице, которое не принадлежало ей. По крайней мере, с её эмоциями всё в порядке, и мыслить она могла здраво. Что ей мешает сбить Камелию с ног, отобрать палочку и покончить с этим?
– Нет, нет, ещё рано, – Камелия кивнула СВОЕМУ Люциусу, он крепко схватил Гермиону и, заведя руки назад, связал их верёвкой.
– Где София?
– Кстати, о ней. Дорогой, приведи синьору Вольпе сюда.
Было непривычно видеть, как Люциус безропотно выполняет её собственные указания. Всё это было, по меньшей мере, странно. Гермиона отошла к ледяной стенке, отчаянно пытаясь выпутать собственные руки из верёвки. Она поддавалась, но очень, очень туго.
– Не понимаю, что он в тебе нашёл. В самом деле! – Камелия рассматривала своё новое лицо в отражении.
– Может, расскажешь, почему желаешь мне смерти?
– Ничего личного, девочка. И ты не умрёшь, я думаю, не сегодня. Но, боюсь, остаток жизни тебе придётся провести на больничной койке в Мунго.
– А Люциус?
– Послужит на благо общества и науки.
По спине пробежали неприятные мурашки. Господи, что же задумала эта сумасшедшая?
– Думаю, ты знаешь, что такое некромантия?
– Разумеется! – оскорбительный вопрос. – Но какое это имеет отношение… Нет!
– О, да! – лицо лже-Гермионы расплылось в такой мерзкой улыбке, которую настоящая Гермиона никогда больше не желала видеть на собственных губах. – В конце концов, я нашла выход. Придумала, как обойти Непреложный Обет. На это ушло более двадцати лет, потрачено немало сил, и десятки человек отдали свои жизни, чтобы сегодняшний ритуал прошёл успешно.
– Ничего не выйдет! – в отчаянии воскликнула она. – Душа погибает за секунды, и для того, чтобы вселить её в другой сосуд, а, тем более, в человека – понадобится не менее десяти минут! И, поверь, моя душа, как и Люциуса, не станет простой добычей.
– Кажется, ты недооцениваешь мои таланты, девочка. Впрочем, это неважно. Я не собираюсь тратить своё красноречие, чтобы убедить тебя в обратном. Это ни к чему.
Их беседа была прервана криками и проклятиями явно итальянского происхождения. Но голос был мужским. Через мгновение в ледяном доме появился лже-Люциус. Он тащил перед собой упирающегося Макнейра – более безумного, чем обычно.
– София! – догадалась Гермиона.
– Я уничтожу тебя, мерзкая тварь!
– София, я – Гермиона, а она… она…
– Я поняла! – Макнейр, вернее, София, сплюнула на пол.
– Дорогой, заткни им обеим рты. Я не хочу пропустить появление нашего главного гостя. К тому же, шум мешает контролировать одну из моих астральных проекций. В Годрикову Впадину только что аппарировал Поттер, значит, они скоро будут здесь.
Гермиона и София переглянулись, разделяя одно отчаяние на двоих. Silencio не позволяло им разговаривать. Гермиона продолжала бороться с верёвками за своей спиной. Почему-то она была уверена, что Камелия не просто так хвасталась своими навыками в области некромантии. К тому же, из недавнего разговора с Люциусом следовало, что у неё вполне хватило бы мозгов на подобную пакость. Господи, если им удастся выбраться из этого переплёта, то она простит Малфою все его грехи! А если нет… что же, тоже простит, только посмертно.
Наступила идеальная тишина, которая, казалось, отражалась от ледяных поверхностей. Гермиона вслушивалась в ночь, ожидая, что в каждую минуту может появиться Гарри с отрядом авроров. Господи, ну зачем она велела ему предупредить Люциуса? Он бы спокойно сидел в засаде всю ночь. С другой стороны, наверняка Камелия придумала бы, как поставить его в известность.
Переселение душ. Что она знает об этом? Главное, как помешать ритуалу? Знаний о некромантии у Гермионы имелось ничтожно мало. Только в общих чертах. И больше всего её смущал один факт – все некроманты работают исключительно с “мёртвым” материалом. Значит, чтобы подчинить себе душу, следуют сперва убить её носителя. Затем воскресить и вселить в “сосуд”. Или возможно изъять душу без фактического убийства? Что тогда становится с человеком? От него остаётся только оболочка – скорлупа от ореха, а внутри пусто? Это уже напоминает поцелуй дементора. Только без самого дементора.
– Итак, началось, – Камелия повернулась к ним лицом. – Дорогой, принеси сюда тело, а затем надень эту чудесную мантию. Тебя не должны обнаружить раньше времени, иначе это может сбить гостей с толку.
Интересно, она околдовала его, что он так слушается? Должно быть, в теле Люциуса сидит не кто иной, как Уолден Макнейр. Выходит, и раньше он действовал по указке своей жены. А в тот день на реке тоже был он? Зачем он пытался её утопить? А затем изнасиловать? Это как-то не вписывается в общую картину. Впрочем, может, тогда он действовал сам по себе? Не могла же эта безумная женщина всё время держать мужа в подчинении, он был Пожирателем Смерти, Волдеморт заметил бы, если бы один из его волшебников подчинялся кому-то другому.
Камелия снова отвернулась. Из заднего кармана джинсов торчала палочка Гермионы. Она продолжала процесс высвобождения рук. Верёвка стала влажной от крови, что значительно облегчало дело, хотя боль казалась адской.
Гермиона замерла, когда в комнате снова появился лже-Люциус. Он нёс на руках мёртвое тело… Софии. Гермиона дёрнулась. Понять и осознать всё происходящее становилось сложнее. Камелия Макнейр действительно мастер иллюзий! Пришлось много раз напомнить себе, что София жива, что она сидит рядом, всего в десятке футов и, по-видимому, как и Гермиона, пытается высвободиться.
Камелия кивнула своему супругу, и он исчез. Опять тишина. Гермиона снова принялась за работу, крепко стиснув зубы. Время тянулось медленно, ужасно медленно.
– Они уже здесь.
Последний рывок – странно, но руки не оторвались, а действительно высвободились. Отчаянный прыжок, и она повалила Камелию на пол. Они сцепились друг с другом, новое тело Гермионы было крупнее старого, что давало ей преимущество. Палочка, главное добраться до палочки!
Камелия думала о том же. Ей было несколько проще, потому что её собственная палочка была под рукой. Она уже успела сделать взмах, когда Гермионе удалось выбить её из рук и заехать кулаком по носу сопернице. Палочка покатилась по ледяным плиткам, Гермиона, не поднимаясь с колен, поползла за ней.
Они с Камелией поднялись на ноги одновременно. Их собственные палочки смотрели друг на друга. Гермиона не стала ждать, сосредотачиваясь на самом мощном невербальном заклинании и сбивая с ног Камелию – на удивление легко, она даже не сопротивлялась. Следующим взмахом Гермиона высвободила руки Софии, та подскочила к своему мёртвому телу, обыскивая карманы и, наконец, извлекла палочку. На мгновение Гермиона возликовала, но тут в комнату ворвался огромный – действительно огромный, едва протиснулся в дверь – зверь. Не то волк, не то… гигантский лис! И вовсе не с добродушной звериной мордой, а с самым пугающим оскалом в мире. Увидев мёртвое тело Софии и рядом с ним Уолдена Макнейра, лис зарычал – такого звука Гермионе ещё не приходилось слышать, – бросился в атаку. Гермиона едва успела выставить щит, чтобы хоть как-то защитить подругу, но они оба пробили в стене дыру, вылетев куда-то с другой стороны дома. Гермиона в ужасе бросилась за ними, но чьё-то предательское заклинание ударило ей в спину. Девушку подбросило в воздух, она несколько раз перевернулась через себя и упала на плитку, по которой пошли мелкие трещины.
– Нет, – Люциус, на этот раз настоящий, опустился возле мёртвого тела “Софии”, его пальцы безнадёжно прощупывая пульс.
Гермиона зашевелилась, пытаясь отыскать палочку – следовало снять Silencio – но она не успела. Люциус наступил на её запястье – она беззвучно закричала от боли. Господи! Это был идеальный план, действительно идеальный! Если бы не безвыходное положение, в котором Гермиона оказалась, она бы аплодировала Камелии стоя.
Люциус поднял палочку, обездвижил “Камелию” и поспешил на помощь своей жене. Из своего положения Гермиона могла наблюдать, как он осторожно помогает ей подняться. Лицо двойника было покрыто кровью, волосы слегка растрепались, но в целом всё в порядке.
– Люциус, – простонала лже-Гермиона.
– Тшш, – он коснулся палочкой её лица, останавливая кровь, а затем крепко прижал ее к себе. – Дурочка. Я так и знал, что на тебя нельзя полагаться.
– Зачем тогда заставил меня уйти? Ничего бы этого не произошло, если бы ты позволил мне остаться.
Гермиона мысленно сжала кулаки, желая вырвать язык мерзавке. Чёрт! Это именно то, что она и сказала бы. Откуда она знает, что Люциус заставил её уйти? Ох, конечно, следила! Одна из её астральных проекций, которую невозможно засечь “магическим радаром”? И как часто она бывала рядом, а они ничего не замечали?
“Ради всего святого, Люциус, ты ведь должен понять, что это не я!”
– Ты права, – он снова прижал её к себе, поцеловав в висок. – Я рад, что с тобой ничего не произошло.
– Люциус, София… этот ублюдок, Макнейр, он… он…
Лже-Гермиона зарыдала, заставив настоящую снова скрежетать зубами от бешенства.
– Лоренцо разберётся с ним.
“Господи! Лоренцо никогда себе не простит, если убьёт собственную жену!”
Гермиона прислушалась. Издалека доносились звуки борьбы. По крайней мере, они оба пока ещё живы.
– А что мы будем делать… с ней?
– Гермиона. Снаружи тебя ждёт Поттер. Иди к нему и скажи, чтобы вызывал авроров.
– Хорошо.
На его лице отразилось лёгкое изумление, Люциус кивнул, проводив её к выходу, но вдруг у самой двери схватил за локоть.
– Что?
– Прежде чем ты уйдёшь, я хотел бы узнать ответ на свой вопрос.
– Который из них? – она улыбнулась.
– О прощении.
“Чёрт возьми, нашёл время и место спрашивать! Надеешься, что я избавлю тебя от мук совести так быстро? Малфой, ты не в себе!”
– Люциус, я уже давно тебя простила, – она коснулась его щеки. – Я люблю тебя.
– Ответ неверный.
Он наставил на неё палочку. Гермиона мысленно закричала “Браво!”, ещё не до конца разобравшись, каким образом он догадался.
– Люциус… что ты делаешь?
– Не прикасайся ко мне. Держи руки перед собой, чтобы я их видел. И без резких движений.
– Люциус!
– Заткнись. Ты не Гермиона. Я так полагаю…
Он метнул взгляд на обездвиженное тело Камелии. Если он и почувствовал что-то в этот момент, то ни единым движением или жестом не выдал этого.
Гермиона вдруг почувствовала, что может двигаться. И когда он успел это проделать? Она ведь не сводила с него взгляда! Очень медленно, стараясь не нанести себе ещё больше повреждений, чем она уже получила, Гермиона поднялась сначала на четвереньки, а затем выпрямилась во весь рост.
– Не скажешь, что меня выдало?
– Обувь. Гермиона написала, что наложила на неё заклинание, чтобы не оставлять следов.
– Надо же!
– К тому же, она скорее откусит себе язык, чем скажет, что любит меня.
Гермиона широко ухмыльнулась. А ведь она предупреждала, что Люциуса будет сложно провести.
– Тебе не слишком везёт с женами, Люциус.
– Ты права. Чертовски не везёт. Я так понимаю, ты решила исправить эту несправедливость? Вопреки всему решила стать миссис Малфой?
– Это всегда была моя главная цель. Но ни одна из твоих жен не пожелала уступить место добровольно.
– Мне интересно, почему ты никогда не пыталась добраться до Нарциссы?
– Я не самоубийца, Люциус. Пока была жива её безумная сестричка, я не могла даже в страну вернуться.
– Беллатрикс большую часть своей жизни провела в Азкабане. Ты не могла этого не знать.
– В любом случае, Нарцисса умерла. И не без моей помощи, – она улыбнулась. – Да, Люциус, в ту ночь она погибла от руки моего мужа. А кто эту руку направлял, как ты думаешь?
– Гермиона предлагала сохранить тебе жизнь. У меня на этот счёт иное мнение.
– Всегда есть третий вариант. Умрёшь ты, Люциус. СЕЙЧАС!
Из другого угла ледяной комнаты полыхнуло заклинание. Люциус мгновенно блокировал его, отворачиваясь от Камелии, которая уже занесла руку с палочкой для своего удара. Гермиона снова бросилась на неё и снова сбила с ног. На этот раз соперница боролась куда более яростно. В их предыдущей схватке всё было спланировано – Гермиона должна была одержать верх, чтобы Люциус увидел, как “Камелия” атакует “Гермиону”.
Ей снова удалось выбить палочку из рук, но на этот раз не получилось до неё дотянуться. Ледяная глыба ударила в их сторону, разметав по углам. Партнёр в одной из танцующих пар лишился головы. Гермиона мысленно застонала – ни единого звука по-прежнему не могло вырваться из горла. Ещё один такой удар по голове, и она действительно окажется в Мунго.
Люциус сражался с невидимым соперником, но пока ему удавалось блокировать заклинания. Огромные куски льда вихрем летали по ледяному дому, стены пошли трещинами.
Гермиона пыталась найти свою палочку. И почему она вечно вылетает из рук? Ну, где же она? Где?
Камелия занималась тем же. Они увидели её одновременно, и Гермиона первой бы до неё добралась, если бы в этот самый момент не прекратило действовать Оборотное Зелье. Её согнуло в болевых спазмах, одежда сделалась велика, а тело перестало слушаться хозяйку. Соперница – она, кстати, не вернулась в свой обычный вид – уже наставила на неё палочку. Гермиона, вовремя получив контроль над собой обратно, нырнула за ледяной стул. Через мгновение его разнесло в мелкие осколки. Рухнул стол, ещё два стула. Пока удавалось ускользнуть.
– Долго ты так не пробегаешь, девочка!
Следующее заклинание ударило в потолок. Гермиона едва успела отскочить в сторону – острые сосульки упали на пол и рассыпались на части.
“Чёрт, Люциус! Неужели трудно догадаться, что мне нужна ПАЛОЧКА?”
Гермиона оглянулась на мужа и на короткий миг застыла с открытым ртом. Ему удалось снять с Макнейра мантию, и теперь получалось, что Люциус дерётся сам с собой. Впрочем, как и Гермиона вступила в схватку со своей копией. Должно быть, со стороны это смотрится весьма забавно.
– Вот ты и попалась, милочка. Попрощайся с…
Её речь была прервана самым невежливым образом. Огромный лис снова проскочил в комнату, проскользнув на лапах несколько футов, выпустил когти, чтобы затормозить, и прижал Камелию к полу. В этот же миг Люциус справился со своим соперником, превратив его в одну из ледяных статуй, правда, в очень странной позе. Он усмехнулся своей находчивости и повернулся к Гермионе.
– Ничего не хочешь мне сказать?
Она метнула в него яростный взгляд, ткнула пальцем в свой рот и развела руками в стороны.
– Finite, – пробормотал Люциус.
– Наконец-то! Раньше не мог догадаться? – завопила она. – Что за демагогию ты тут развёл? Надо было сразу её скрутить, а уже потом задавать вопросы!
– Кажется, я поторопился. Пока ты молчала, ты нравилась мне гораздо больше.
– Это действительно Лоренцо? – Гермиона переключилось на лиса. – Боже! А как же София?
– Я в порядке, – она появилась в зале, хромая, в крови, но вполне себе живая, правда в лохмотьях Макнейра. – Если не считать, что собственный муж едва меня не загрыз.
– А мой едва не сломал мне руку.
Улыбка сползла с губ Люциуса.
– Гермиона.
– Нет уж, даже не начинай! На вопрос о прощении я дам правильный ответ, можешь не сомневаться, и он тебе совсем не понравится.
– Пойдём домой.
– Где Гарри?
– Он в порядке.
– В порядке? – Гермиона нахмурилась. – Что вы с ним сделали?
– Оставили в безопасном месте. С ним действительно всё в порядке. Пойдём со мной, и ты сама убедишься. К тому же, самое время обратиться к представителям власти и вызвать сюда авроров. Лучше это сделать до того, как парк откроется и набежит толпа любопытных магглов. София?
– Я останусь с Лоренцо. Идите, – она ободряюще улыбнулась Гермионе.
Люциус предложил ей руку, но она сунула её в карман. Они миновали несколько похожих один на другой ледяных залов, пока не вышли на открытую площадку, посреди которой был каток. По периметру стояли сверкающие статуи животных, в том числе и единорог с длинным острым рогом.
– Ты злишься, и я не могу понять причину.
– Избавь меня от этой беседы, не хочу ничего обсуждать сейчас. Я устала, мне больно и холодно.
– Сама виновата. Не следовало высовываться. Я же тебе велел сидеть тихо!
– И позволить Софии умереть?
– Надо было сразу же сообщить нам!
– Как ты не понимаешь? Она следила за нами всё это время, возможно, была даже в доме! Астральную проекцию ни один поисковый импульс засечь не может! Если бы я отправила вам сообщение – всё равно как, то она убила бы её не задумываясь!
– Поэтому ты решила, что коллективная смерть лучше? Ещё и нас подвергла опасности!
– Ты сам себя решил подвергнуть опасности, Люциус! Наигрался в свои шпионские игры, я надеюсь? Доволен собой? Понравилось быть приманкой?
– Ты, как всегда, всё воспринимаешь в неправильном ракурсе.
– А ты, как всегда, лжёшь самым наглым образом! Я устала от этого всего, Люциус! И от тебя я устала, видеть больше не могу!
Её голос отражался от ледяных поверхностей и эхом разносился по коридорам.
“Видеть больше не могу! Не могу… не могу…”
Гермиона прищурилась и прибавила шаг, желая поскорее увеличить между ними расстояние. Но, вопреки ожиданиям, Люциус не шёл за ней следом. Она обернулась, чтобы посмотреть, в чём дело, и увидела, как он стоит лицом к лицу с Камелией.
“Ради всего святого, как?”
Гермиона кинулась обратно, но рука с палочкой взметнулась вверх, вынуждая её остановиться в каких-то трёх футах от Люциуса.
– Разве могу я так легко отпустить вас? – прошептала она тихо, но её голос гремел в ушах.
“Ох, это, должно быть, астральная проекция”.
– Разве мы не всё друг другу сказали? – голос Люциуса звучал спокойно.
Гермиона чувствовала, что её собственное сердце вот-вот выскочит из груди, так сильно оно бьётся, а Люциус был удивительно хладнокровен.
– Я люблю, чтобы последнее слово оставалось за мной. Прощай!
Всё было, словно в замедленной съёмке маггловского фильма. Гермиона увидела, как оживший ледяной единорог несётся прямо на Люциуса – наклонил голову, готовый вонзиться острым рогом ему в грудь. Гермиона закричала, кажется, это было “Нет!”, или она кричала его имя? Самое любимое имя на свете.
“Я готова отдать жизнь за тебя”, – вспомнилась мысль из пошлого.
Она бросилась прямо на него, закрывая собственным маленьким тельцем его грудь.
Ледышка воткнулась в живот и сбила их обоих с ног. Гермиона открыла рот, пытаясь вздохнуть, но не могла.
Больно, слишком больно. И очень холодно.
“Так и должно быть, ведь ты умираешь”.
Последнее, что она увидела – его лицо. Непривычно эмоциональное, небезразличное и такое любимое.
“Ты – моя жизнь и моя смерть”.

Альбом

Позже Люциус с ужасом вспоминал те три ночи, проведённые в больнице. Он предпочёл бы терпеть Тёмного Лорда в собственном доме всю оставшуюся жизнь, чем ещё раз пройти через подобное отчаяние, которое он испытал. Он мучил себя воспоминаниями, прокручивая в голове ту ужасную сцену, когда Гермиона бросилась закрывать его своим собственным телом от неминуемой гибели. Он никогда не забудет те минуты, пока он держал её, умирающую, на своих руках, пытаясь зажать пальцами кровь, задержать жизнь в её теле. Он больше ни на что не обращал внимание – как появились авроры, что произошло дальше, как он – сам или с чьей-то помощью – аппарировал в Мунго.
Гермиона боролась за жизнь со свойственным только ей одной упорством. Никто не верил, что она выживет, а Люциус знал, что она сумеет переупрямить даже смерть. И всё же это были худшие дни в его жизни.
У него было достаточно времени, чтобы всё хорошенько обдумать. Он хотел бы заботиться о ней, видеть, как она качает на руках их ребёнка, слышать её смех, спорить с ней по вечерам, заниматься любовью по ночам, просыпаться вместе в одной кровати. Пока он ломал её, она его исцеляла своей нежной любовью. Если она выживет, то он не имеет права снова вмешиваться в её жизнь. Нужно было признать с самого начала, что ей без него будет лучше.
Когда-то Гермиона сказала, что он боится жертвовать ради любви, не выносит этой эмоциональной боли. Она была права – Люциус пытался избегать этого с того самого момента, когда Камелия его предала. Та женщина, которой она стала сейчас, не имела ничего общего с той милой девочкой, которую он любил в свои шестнадцать. Что же, Гермиона готова была за него умереть, зная, что жизнь Люциус ценит превыше всего. И он даст ей то, что она искала – свободу. Малфои не остаются в долгу.
Она открыла глаза на четвёртый день.
По иронии судьбы, одним из последствий травмы стала временная потеря памяти, но целители обещали исправить это в скором времени. Люциус зашёл повидаться с ней в самый последний раз. Гермиона выглядела очень бледной, но она улыбнулась при виде его и, совсем, как в тот вечер, когда он впервые принёс её в свой дом, спросила:
– Вы мой отец?
– Нет. Я… друг.
– Я видела вас во сне, – прошептала она и закрыла глаза.
– Тише, не трать силы, отдыхай.
– Мне страшно… не оставляй…
Она уснула, не закончив фразу. Люциус просидел с ней несколько часов, а когда она начала просыпаться, решил не искушать судьбу. Он больше не станет тревожить её.

***

Гермиона провела в больнице несколько недель.
Первая была критической, но затем она быстро пошла на поправку. Как ни странно, младший Малфой прилагал для этого массу усилий. Память вернулась на шестой день.
Гермиона лишь однажды спросила у Драко, где его отец. Он явно не был расположен обсуждать эту тему, ответив, что с ним всё в порядке, и что он уехал из страны.
София и Лоренцо также не знали, где Люциус. Они каждый день вплоть до выписки приходили к Гермионе и проводили с ней почти целые дни напролёт. Лоренцо развлекал её рассказами о своём втором воплощении, о том, как они с Софией едва не прикончили друг друга в очной схватке. Оба теперь со смехом вспоминали свою драку. Гермиона никак не могла связать образ Софии Вольпе, изысканной красавицы, с грязно ругающимся отчаянным бойцом.
На все расспросы о Люциусе друзья Гермионы молча пожимали плечами, виновато улыбались и переводили разговор на нейтральную тему. Даже если кто-то из них что-то знал, то по каким-то причинам не желал говорить. Гермиона собиралась заняться поисками мужа после выписки. Она не могла поверить, что он мог бросить её.
Но время шло, а от Люциуса не было никаких вестей. Чтобы немного развеяться, Гермиона всё-таки отправилась на квиддичный матч вместе со своими друзьями. Она провела в Болгарии чуть больше времени, чем рассчитывала – на радость Виктору. Он несколько раз намекал, что по-прежнему испытывает к ней чувства. Гермиона застенчиво улыбалась, неуверенно повторяя, что замужем. Виктор не был настойчив. И нравился ей.
Но всё это время Гермиона тосковала по одному единственному человеку. Куда пропал Люциус? Почему он уехал, ничего ей не сказав? Ведь он так ей нужен! София и Лоренцо тоже оставили её, вернувшись в Италию. Они уговаривали Гермиону пожить у них в Венеции, она обещала, что приедет погостить, но сейчас её место здесь, в Англии. Рано или поздно Люциус вернётся, в конце концов, у них слушанье в суде в тридцатых числах этого месяца.
Гермиона в сопровождении Генри явилась в зал суда в назначенный день. С замиранием сердца она ожидала увидеть Люциуса – вальяжно откинувшегося на спинку стула, в руках неизменная трость – но её надеждам не суждено было сбыться. Их ожидал адвокат, почему-то не Гордон Льюис, а другой, неизвестный человек, представившийся Майклом Бомером, новым юристом мистера Малфоя. Гермиона никогда особенно не жаловала Льюиса, но он что, тоже сквозь землю провалился вместе с её мужем?
– Итак, можем начинать.
– А судья? – удивлённо спросила Гермиона.
– Судья Диксон уже поставила свою подпись, как и мистер Малфой. Ознакомьтесь с бумагами. Если вас всё устраивает, то осталась только ваша подпись.
Он протянул ей бумаги, но Гермиона даже не взглянула на них. Генри принялся за чтение, его брови изумлённо приподнялись, но он молчал. Гермиона закусила губу, глядя строго перед собой.
– Мистер Бомер, где мой муж?
– Прошу прощения, миссис Малфой, но я не имею права разглашать конфиденциальную информацию.
– Боюсь, вам придётся передать моему мужу послание – я не поставлю подпись, пока лично с ним не поговорю.
– Гермиона! – воскликнул Генри.
– Отдай ему бумаги, я не стану их подписывать.
Генри покачал головой, вернув один экземпляр без последней подписи Бомеру.
– Вы уверены?
– Да, я уверена. Я в своём уме и отдаю себе отчёт в своих словах. Не понимаю, как вообще этот мерзавец посмел не явиться! Я хочу посмотреть ему в глаза, прежде чем подпишу бумаги. Передайте ему это слово в слово, мистер Бомер.
– Кончено, миссис Малфой, – пробормотал он, поправляя очки на носу.
Гермиона вышла из зала первой, громко хлопнув за собой дверью. Генри догнал её у выхода.
– Ты в своём уме, Гермиона? Ты хотя бы читала, что там написано?
– Ни слова больше. Ничего не хочу знать. Пусть он сам явится и всё мне скажет.
Генри оставалось только молча разводить руками. Пока Гермиона в гневе, с ней лучше не спорить.
Её магазинчик начал работать, и всё своё время Гермиона посвящала книжкам и переизданию старинных и забытых всеми шедевров. Также она начала сотрудничать с молодыми талантливыми авторами, помогая им издаваться. К счастью, магазин приносил достаточно прибыли для этого. В будущем Гермиона планировала открыть своё собственное издательство и стать редактором. Ей нравилась подобная работа, к тому же, за ней было так легко забыться!
Однажды вечером, уже после закрытия, когда она совсем не ожидала его появления, он всё же пришёл. Такой же, как и всегда. Греховно красивый, с маской безразличия на лице и лёгкой презрительной полуулыбкой на губах.
– Ты хотела меня видеть?
“Серьёзно? И это всё, что ты можешь мне сказать?”
Гермиона сидела в своём кабинете, разбираясь в финансовых отчётах. Она так упарилась, что закатала рукава светло-голубой рубашки до локтя. На ней были серые облегающие брюки и изящные туфельки на каблуках с острым носом. Волосы сплетены в пучок. Люциус окинул её внимательным взглядом, и в глазах появилось нечто схожее с одобрением.
– Не стоило спасать твою жизнь.
– Наверное, ты права.
– Почему ты не пришёл на встречу?
– Зачем, если можно отправить адвоката вместо себя?
– Ради того, чтобы проявить ко мне хотя бы долю уважения. Неужели я не заслужила этого?
– Я дал тебе гораздо больше, чем ты заслужила, – холодно и безапелляционно ответил он. – А теперь хочу, чтобы меня оставили в покое.
Гермиона закусила губу. В конце концов, на что она надеялась? Опять строила воздушные замки и носила розовые очки?
– Видимо, горбатого могила исправит. Значит, мы ставим точку в наших отношениях.
– Именно.
– Ладно. Если это то, чего хочешь ты.
– Мы оба этого хотим, – ответил он и, как показалось Гермионе, с робкой надеждой заглянул ей в глаза. – Не так ли?
Она долго молчала, прежде чем ответить:
– Так.
– Подпиши бумаги, Гермиона. И всё будет хорошо.
– Ты уже обещал мне, что всё будет хорошо. Ничего не вышло.
– Может, получится в этот раз, – усмехнулся он. – Где документы?
Гермиона вздохнула и встала, чтобы открыть сейф. Люциус взмахнул палочкой, и его экземпляр появился на столе. Гермиона снова села на стул, обмакнула перо в чернильницу и поставила две подписи. Вот всё и закончилось.
– Ты хотя бы читала договор?
– Нет. Зачем, если это может сделать за меня адвокат?
– В самом деле, – пробормотал Люциус. – Что же, желаю вам удачи, мисс Грейнджер.
– И вам, мистер Малфой.
Он ушёл, оставив после себя запах дорого одеколона и кожи. Гермиона вернулась к работе, но после второй страницы отчёта сдалась. Она уронила голову на руки и громко и безутешно зарыдала. Она ведь надеялась, дурочка, что он любит её! Что как только они увидятся, всё станет на свои места. Но она ему больше не нужна, и никогда не была нужна! Вопрос был лишь в его деньгах, чтоб они трижды пропали!
“Будь ты проклят, Люциус! Как ты можешь так поступать – так безразлично?”
Взяв себя в руки, Гермиона сложила бумаги в папку и засунула её в сейф. Сейчас она не в состоянии этим заниматься, оставит всё управляющему. Завтра утром она улетает в Австралию искать своих родителей. Гермиона не понаслышке знает, что такое бардак в голове – нужно вернуть маме и папе память. Они ей так нужны, так хочется обнять любимую маму, чтобы папа погладил по голове и сказал, что всё будет хорошо. Вот когда он так говорил – хорошо обязательно наступало.

***
Австралия – страна вечного счастья и солнца.
Гермиона знала о ней только из книг, некогда зачитывалась романом “Поющие в терновнике”, мир, очень далёкий от того, в котором живёт она. А проблемы общие для всего человечества, и неважно, волшебник ты или маггл.
Гермиона летела самолётом, решив не ждать, пока ей выдадут разрешение на аппарацию в страну. В данном случае получить визу оказалось значительно проще, хотя перелёт, даже первым классом, нельзя назвать путешествием с комфортом. Похоже, что Люциус избаловал её роскошной жизнью.
В Англии весна была в полном разгаре, цвели сады и клумбы, обильные дожди смывали зимнюю грязь и усталость. Гермиона отправилась в иной край, где листья на деревьях пожелтели от осеннего солнца, а у страусов эму начинается брачный период. В самолёте нашлось множество путеводителей и журналов об Австралии. Гермиона с любопытством узнала, что самцы эму ревностно заботятся о своём потомстве, высиживая яйца около шестидесяти дней. За это время они ни разу не покидают гнездо. Вот, что значит – отцовская любовь! Не каждому человеку понять.
Самолёт приземлился в аэропорту Мельбурна. Гермиона сомневалась, что её родители обосновались в большом городе, но решила начать поиски именно отсюда, проверив всех Грейнджеров, которых сумела отыскать. Далее она двигалась на юг вдоль восточного побережья, быстро миновав столицу – Канберру, а затем на пару недель задержалась в Сиднее. Поиски действительно заняли гораздо больше времени, чем можно было предположить. Прошло ещё две недели, прежде чем Гермионе удалось напасть на след родителей чуть южнее Брисбена, в небольшом городке Редклифф.
Мама и папа купили скромный одноэтажный домик в окружении зелёных лужаек и невысоких раскидистых пальм на берегу Кораллового моря. Когда Гермиона увидела их издалека, мама в широкой панаме, загорелая и широко улыбающаяся белозубой улыбкой, и папа, нежно придерживающий её за талию – высокий и такой родной! – она не сумела сдержать слёз, мечтая в ту же секунду кинуться к ним и обнять так сильно, чтобы стало трудно дышать. Вот они – самые близкие и искренние люди, всегда поддержат, никогда не обманут. И любят беззаветной и самой чистой любовью.
Возвращение памяти и появление дочери стало для них шоком, и они долго не могли прийти в себя. Гермиона понимала их, потому что сама прошла через нечто подобное. Сложно понять человека, который насильно отобрал у тебя воспоминания. Но она это сделала, чтобы защитить маму и папу, в конце концов, они поняли и, конечно, простили. А как же могло быть иначе?
– Ты останешься с нами, ведь так, доченька?
– Останусь, – улыбнулась Гермиона. – Я пока не хочу возвращаться в Англию.
– А потом?
– А потом… – Гермиона замолчала. – В любом случае, я смогу в любой момент вас навестить и проводить вместе с вами каждые выходные. Я ведь волшебница.
Остаться в Австралии навсегда казалось очень заманчиво, несмотря даже на субтропический климат, который царил в штате Квинсленд, что означало зимой шторм на море, обильные ливни и сильный ветер.
Родители организовали здесь свою стоматологическую клинику и зарабатывали значительно больше, чем на родине. Гермиона очень ими гордилась и радовалась, что они счастливы и довольны жизнью. Чего нельзя было сказать о ней самой. Она всё чаще думала о своём магазинчике, брошенном на произвол судьбы. А как же мечта об издательстве? Слишком много она оставила в северном полушарии, и хотя по-прежнему возвращаться туда не очень хотелось, Гермиона всё острее осознавала такую необходимость. Нужно заняться устройством собственной жизни, разобрать руины, найти своё сердце, погребённое где-то под обломками, собрать чувства и не бояться нового. Оно ведь обязательно должно прийти. К тому же, не всю ведь жизнь сидеть на шее у родителей, нужно зарабатывать деньги! Гермиона далеко не так состоятельна, чтобы позволить себе месяцами прохлаждаться в Австралии.
Апрель подходил к концу, когда она всерьёз заговорила об отъезде. Папа заказал ей билеты в Лондон, а пока у неё оставалось одно невыполненное дело – путешествие к Большому Барьерному Рифу. Именно там, на борту огромного туристического лайнера, Гермиона встретила человека, которого менее всего на свете ожидала увидеть. Сначала она решила, что ей показалось, но когда круглолицая черноволосая девушка повернулась в профиль, сняв с носа огромные солнечные очки, сомнений не осталось.
– Панси!
На её лице отобразился такой ужас, что Гермиона не на шутку испугалась, будто она вот-вот выброситься за борт. Панси попятилась назад, но Гермиона быстро настигла её и схватила за руку.
– Панси! Ты… ты жива! Я думала, что…
– Гермиона… я…
Они уставились друг на друга, потеряв дар речи. Первой отмерла Гермиона и сделала то, чего они обе никак не ожидали – стиснула Панси Паркинсон в объятиях.
– Я рада, что ты жива!
Панси нервно хихикнула.
– Ты одна здесь?
– Я развелась с Люциусом. Его здесь нет.
– Слава Мерлину! – выдохнула Панси и теперь уже широко улыбнулась.
– Я думала, что он тебя убил, чтобы ты не дала показания в мою пользу. Ох, что ты здесь делаешь? Где ты была всё это время? Что произошло?
– Я тебе расскажу, – задумчиво ответила она. – Только… давай присядем за столик, закажем парочку коктейлей. Это долгий разговор.
– Конечно!
Они пришли под белоснежные зонтики и заняли один из круглых плетёных столиков на открытой палубе. Панси выглядела, как коренная австралийка. Загорелая, с парочкой новых татуировок, белозубая улыбка, цветастая яркая рубашка, облегающие белые брюки.
– Я решила последовать твоему совету и убраться подальше от той мерзкой истории, в которую впуталась, – Панси усмехнулась. – Я не стану оправдываться, но мне действительно жаль, что я так с тобой поступила. Если сможешь меня простить, ты значительно облегчишь мои мучения совести. Скажу только, что я очень сильно любила Люциуса и готова была на всё ради него. По крайней мере, так было раньше.
– А сейчас?
– А сейчас я замужем.
– Ох, это замечательно! Поздравляю!
– Спасибо, – они сделали по несколько глотков сладкого освежающего коктейля и обменялись улыбками. – Когда до меня добрались люди твоего адвоката, я собиралась появиться в суде и всё рассказать. Всю правду, но у меня состоялась очень неприятная встреча с наёмником Малфоя. Люциус передал мне послание. Всё сводилось к тому, что я должна инсценировать собственную смерть и никогда больше не появляться в Британии и даже в Европе, иначе действительно могу отправиться на тот свет. Люциус щедро заплатил мне за молчание и мою жизнь, и я не готова была рискнуть. Решила отправиться сюда, на край света. Кстати, именно ты подкинула мне эту идею. Раз уж ты решила, что твои родители будут в безопасности в Австралии, то и мне не должно тут ничто угрожать.
– Верное решение. Ты правильно поступила, ведь он действительно убил бы тебя.
– Ты не расскажешь, что произошло после моего исчезновения? Ты выиграла дело?
Гермиона криво усмехнулась и покачала головой. Времени у них достаточно даже для такого длинного рассказа. Панси оказалась благодарным слушателем, охала и разражалась бранью в соответствующих местах, злилась и смеялась вместе с Гермионой.
– Ты не представляешь, как мне жаль, Гермиона. Клянусь тебе, когда мы с тобой подружились, это было… по-настоящему. И мне вовсе не хотелось выполнять то, что мне было поручено. Я даже пыталась образумить Люциуса, отговорить.
– В этой ситуации ничто бы не помогло.
– Он был моим любовником, задолго до того, как ты вышла за него замуж. Я и подумать не могла, что ты его полюбишь. И что он полюбит тебя. Это казалось невероятным. И мне было очень сложно его отпустить, поэтому я была готова на любую мерзость. Из-за меня ты едва не погибла в Шотландии. Мерлин, прости меня, Гермиона, я была настоящей паршивой идиоткой.
– Это уже не имеет значения, – Гермиона сжала её руку и улыбнулась. – Во всём я виню только одного человека, и это не ты.
Панси покачала головой.
– Люциус Малфой очень сложный человек, я никогда не могла понять его. Его можно только принять таким, какой он есть, и любить со всеми пороками. Но он самый удивительный мужчина на свете. Возможно, вам стоило побороться за свой брак?
– Я пыталась, – просто ответила Гермиона. – Но в итоге оказалось, что я не нужна ему. Он от меня отказался.
– Люциус – великолепный актёр. Возможно, он считал, что так будет лучше для тебя. Ты ведь хотела свободы. Он ничто не ценит так высоко, как собственную жизнь. Ты защитила его, едва не умерла за него, и я знаю абсолютно точно, что после этого он готов был выплатить тебе любой долг, даже если цена слишком высока и идёт вразрез с его собственными интересами. Вам следовало поговорить откровенно друг с другом.
– Откровенность не его конёк. Впрочем, мы постоянно не договаривали друг другу что-то важное. Я всё время боялась услышать “нет” в ответ на свои чувства. Думаю, он тоже.
– Именно, – Панси улыбнулась. – Возвращайся в Англию. Возможно, ещё не всё потеряно.
– Вот это вряд ли. Я его хорошо знаю – он уже обзавёлся любовницей, продолжает увеличивать собственную финансовую империю и пытается заставить мир двигаться с нужной ему скоростью.

***
Дела в магазине шли не так хорошо, как при Гермионе, но в целом всё было неплохо. За пару месяцев накопилась огромная стопка корреспонденции, которую следовало разобрать. Гермиона постепенно вливалась в работу, перечитывая письма, которые приходили на её имя. Понадобилась неделя, чтобы добраться до самого дна корзины, где и отыскалось послание от Генри.
“Гермиона, так как ты исчезла, не оставив никаких указаний, я перевёл все твои деньги в Гринготтс, как только вернёшься, напиши мне – я скажу тебе номер хранилища и отдам ключ. Я не был уверен, что делать с поместьями, поэтому нанял управляющих, которые будут о них заботиться. Плата установленная, но если ты захочешь выдать им премию за работу, это будет справедливо. Поздравляю, мисс Грейнджер, вы стали очень состоятельной женщиной. Кстати, он оставил тебе письмо, которое просил передать лично в руки”.
Гермиона с открытым ртом перечитала письмо ещё раз, пытаясь понять, о чём идёт речь. А затем она вспомнила последний разговор с Люциусом и трясущимися руками вынула из сейфа договор о расторжении брака.
Ради всего святого! Почему, ну почему она сразу не прочла его?
Люциус оставил ей половину – подумать только, половину! – всего своего состояния. В переводе на маггловские деньги, ей досталось почти пол миллиарда фунтов! Подумать только, он настолько богат?! Это же невообразимая сумма денег! И он оставил ей четыре поместья, в трёх из которых она никогда не бывала. Это, должно быть, какая-то шутка! Он просто не мог так поступить!
“Вот тебе и доказательство, что он любит тебя гораздо больше, чем свои деньги, дура!”
Весь день Гермиона не находила себе места, металась из угла в угол, едва дождалась вечера, чтобы встретиться с Генри. Они быстро обсудили её нынешнее финансовое положение, он отдал ключ от хранилища и толстый конверт, в котором, кроме письма, лежало что-то ещё.
Оказавшись дома, Гермиона развернула бумагу, извлекая оттуда пергамент с посланием и… его дневник. Тот самый, который их заставила вести магоконсультант. Гермиона хмыкнула. Руки чесались открыть его в первую очередь, но она решила начать с письма.
“Надеюсь, это скажет тебе больше, чем слова”.

Она открыла первую страницу и почувствовала, как защипало в носу. Слёзы покатились из глаз, а на лице появилась глупая улыбка. Ни на одной из страниц не было ни единого слова. Это был не дневник, это – альбом.
Вот она стоит в оранжерее среди орхидей, лицо задумчивое, смотрит куда-то вдаль.
На следующей картинке она лежит в высокой траве рядом с Волком в обнимку, смеётся.
Бал. Она прекрасна в вечернем платье, немного волнуется и робко улыбается художнику.
Утро в гостиной мэнора. Огонь в камине почти догорел. Она обнажённая укрывается его мантией, волосы растрёпаны, лицо счастливое и немного смущённое.
Ночь. Она мирно спит, свернувшись клубочком, а мужская рука ласкает её непослушные локоны.
Вот она во время суда. Разъярённая, словно дикая кошка, фурия, но по всему видно, что художник восхищается ею.
Гермиона перелистывала страницу за страницей. Только по-настоящему любящий человек мог запомнить такие детали, так точно перенести их на страницы, сказать рисунками всё, что никогда не смел говорить словами.
Она крепко прижала дневник к груди, даже не пытаясь бороться со слезами.
Вот всё и стало на свои места. Лишь бы не было слишком поздно.

***
Люциус вернулся домой поздно ночью. Он так устал, что буквально спал на ходу. Стянул через голову мантию и бросил её на кресло, быстро расстегнул жилет, рубашку, снял шейный платок и принялся за брюки.
– Завораживающее зрелище.
Он дернулся, резко разворачиваясь к окну.
– Я понимаю, что тебе не слишком дорога собственная жизнь, но если ещё раз так подкрадёшься, я могу не сдержать собственные рефлексы.
– Надеюсь, мне больше не придётся подкрадываться.
– Ты надеешься? – его губы скривились в ухмылке, которая могла означать всё, что угодно.
– Ты скажи мне, – Гермиона подошла так близко, что почти касалась его обнажённого торса.
– Мне казалось, что я сказал гораздо больше, чем ты могла бы ждать.
– Люциус, зачем ты всё усложняешь?
– Это я усложняю? – он выгнул бровь. – Не я сбежал на три месяца на другой край света.
– Правда? Значит, ты сам никогда так не поступал? – она с содроганием вспомнила то время, когда не находила себе места, не зная, где он находится. Но это уже неважно. – Ты думал обо мне?
– А ты, Гермиона?
– Каждый день и каждую ночь, – прошептала она. – Особенно ночь.
Она положила руку ему на грудь, заглядывая в глаза. Как ей показалось, камень его маски чуть заметно треснул.
– И поэтому ты пришла? Тебе не хватало меня по ночам?
– Если ты пытаешься узнать, спала ли я с кем-то, то мой ответ – нет.
– Теперь я начинаю понимать, – он усмехнулся. – Такое длительное воздержание. Я польщён, что ты решила обратиться именно ко мне.
– Люциус. Хватит боли. Мы оба заслуживаем лучшего.
– Я всё ещё жду.
– Хорошо, – она вздохнула. – Я пришла к тебе, чтобы соблазнить, а ты, как настоящий джентльмен, будешь обязан на мне жениться.
Его губы тронула почти мальчишеская улыбка, и Гермиона почувствовала, как её сердце утопает в нежности.
– Ты, верно, шутишь. Какой из меня джентльмен?
– Согласна. Неубедительный довод. Что же, раз соблазнить не получается…
Гермиона вздохнула и повернулась к нему спиной, но его руки тут же обвились вокруг неё, крепко прижимая к горячему мужскому телу. Она положила свои ладошки поверх его рук и, закрыв глаза, откинулась затылком на его грудь.
– Может, у меня лучше получится, – тихо и хрипло отозвался Люциус.
– Получится что?
– Соблазнить тебя, разумеется. А ты, как порядочная леди, должна будешь выйти за меня замуж. Только учти, Гермиона, на этот раз я тебя не отпущу.
– Только попробуй отпустить!
Он легко подхватил её на руки и понёс к кровати, не в силах оторвать свои губы от её рта.
Это то, что они умели лучше всего. Это понятно, просто и легко.
– Ты ведь любишь меня?
– Мм…
– Гермиона, ответь!
– Я люблю тебя, Люциус, – она закинула на него ноги, прижимаясь всем телом. – И ты люби меня. Сейчас.
– Всегда, – поправил он, закрывая ей рот нетерпеливыми губами.
Нет ничего роднее тепла его тела, нет ничего приятнее его запаха, никогда не будет ничего слаще его поцелуев. И теперь, когда Гермиона любила его всего, в том числе и темные стороны, казалось, стало легче дышать. Она сбросила со своего сердца кандалы, уничтожила все барьеры, которые не позволяли чувствам затопить всё её существо. Если бы только она сразу позволила себе забыть об условностях и просто быть счастливой рядом с человеком, которого любит. И который любит её. Ведь любит? Он так ни разу и не сказал это вслух, а ей так хотелось услышать!
– Люциус…
Он с огромной неохотой оторвался от её груди, настороженно заглядывая в глаза. Ему показалось, что он услышал в голосе Гермионы панику.
– Что-то не так? – на какой-то миг он испугался, что она раздумала быть его и собирается уйти.
– А ты… тоже меня любишь?
Он рассмеялся от облегчения и, заметив её недовольный вид, ласково коснулся губами маленького сморщенного носика. Он знал это лицо лучше, чем знала его сама Гермиона. Изучил каждую родинку, хитрые смешинки в глазах, умный и всегда понимающий взгляд. Любит ли он её? Чёрт возьми, он живёт только с ней и ради неё!
– Если бы ты знала, как сильно я тебя люблю, то бежала бы без оглядки. С тех пор, как я впервые тебя потерял… когда ты провела несколько дней в Шотландии, я понял, что больше никогда не хочу с тобой расставаться. Ты довольна ответом?
Гермиона кивнула, загадочно улыбаясь.
– А теперь я собираюсь доказать тебе свои слова на деле. Надеюсь, вы не против, миссис Малфой?
– Я – Грейнджер.
– Это ненадолго, – пообещал он, снова завладев её губами.

Эпилог

Пять лет спустя…

Это утро началось так же, как и во все предыдущие дни на прошедшей неделе. Тяжёлая дверь в спальню широко открылась, стукнувшись о косяк, затем последовал быстрый топот маленьких босых ножек, после чего на Люциуса с разбега обрушились семнадцать килограмм четырёхлетнего счастья.
– Папа, смотри, что я нарисовала! – маленький носик уткнулся ему в ухо, после чего и без того звонкий требовательный голосок едва не оглушил его. – Ну, папа, проснись!
Люциус с трудом приоткрыл один глаз, щурясь от яркого солнца, которое беспрепятственно лилось в спальню через окно. Чёрт возьми, он что, забыл вчера закрыть занавески? Хотя он так вымотался за эту неделю, что вполне мог рухнуть на кровать и уснуть прямо в одежде.
Дочка уже вскарабкалась на отца, сжала ручками его щёки и принялась водить ладошками по его лицу.
– Колючий, – вынесла вердикт Альтеа.
– А ты снова бегаешь по дому босиком.
Теа засопела, но раскаяния не наблюдалось ни в одном глазу. Люциус повернул голову вбок и посмотрел на часы – начало восьмого! Он мысленно застонал. И что же этой маленькой непоседе не спится с утра?
– Папа! – Теа вдруг вспомнила о причине своего раннего визита. – Ты будешь смотреть мой рисунок?
– Показывай, – придерживая дочку рукой, чтобы она не упала, он принял сидячее положение. Люциусу нравилось ощущать жаркое тепло своей маленькой девочки, вдыхать сладкий фруктовый аромат детского шампуня. Эти чувства были бесценны.
Альтеа потянулась за своим рисунком, который уже успел слететь на пол, и едва не заехала пяткой папе по носу. Люциус беззвучно рассмеялся, вовремя успев увернуться от неожиданной атаки.
– Вот, – торжественно изрекла Теа, протягивая свой рисунок отцу. – Это – мама.
Рисунок и в самом деле был неплох, особенно для ребёнка, которому ещё нет и пяти. Очевидный талант к рисованию был гордостью обоих родителей. Впрочем, природа не обделила девочку и прочими дарами.
– Очень красиво, – одобрил Люциус. – Вот только нужно немного поправить глаза…
Он не успел закончить фразу, как Альтеа была уже не полпути в свою комнату. Из глубины дома раздался стук выдвигаемых ящиков, снова топот ножек – и вот она опять в спальне, а кровать усыпана цветными карандашами. На этот раз Теа села рядом с папой и подлезла под его руку, чтобы лучше видеть, как он вносит коррективы.
– Кого-то тут не хватает, – задумчиво сказал он, весело покосившись на дочку – её лицо сейчас было точь-в-точь как у матери, когда она вычитывает очередную рукопись. – Как думаешь?
– Волчонка!
Рука Люциуса быстро и уверенно набросала эскиз маленького щенка малышки – одного из детёнышей Волка. Альтеа восторженно вздохнула. Зверь словно ожил – так точно папа изобразил его маленькую мордочку.
– А ещё нарисуй, как будто мама колдует! Я хочу магию!
– Это просто, – усмехнулся Люциус.
Несколько минут Альтеа неподвижно и сосредоточенно наблюдала за каждым движением карандаша, а затем недоверчиво сморщила носик.
– Но это же я, а не магия!
Люциус оторвался от рисунка, серьёзными глазами посмотрев на девочку.
– Для меня это одно и то же.
Она была ещё слишком маленькой, чтобы понять всю глубину слов, но инстинктивно почувствовала, что так папа говорит ей о своей любви. А как же иначе? Всем известно, что нет ничего лучше магии!
– Ты самый лучший папа на свете! – Альтеа крепко прижалась к Люциусу, положив голову ему на грудь.
Он поцеловал её в висок и любовно взъерошил светлые, словно лён, волосы.
– Быстрей бы мама приехала…
– Полностью с тобой согласен, – отозвался Люциус, машинально продолжая рисовать.
Гермиона отправилась на ежегодный съезд редакторов в Канаду. Её не было уже целую неделю. Они впервые расстались на такой долгий срок после своей второй свадьбы. Было непривычно проснуться утром и не заняться с ней любовью. Не хватало её нежного голоса, их споров – обычно шуточных, легко разрешимых, но оба не уставали практиковать друг на друге своё остроумие. Если бы не Альтеа, то он бы сошёл с ума в отсутствие жены.
Задумавшись, он сам не заметил, как закончил рисовать волшебную картинку, на которой было изображено самое дорогое, чем он владел. Впрочем, нет, даже не так. Это – бесценно. Теперь Люциус понимал, что в мире существуют вещи, ради которых стоит и жить, и умереть.
Под равномерное шуршание грифеля по бумаге Альтеа задремала, и Люциусу было жаль будить сладко спящего ангелочка. Осторожно передвинувшись вниз, он улёгся поудобнее, прижал дочку к себе и закрыл глаза…

***

Неделя без мужа и дочки показалась Гермионе вечностью. Оказавшись на пороге мэнора, она едва удержалась, чтобы не броситься со всех ног наверх – в объятия своих любимых.
Первым хозяйку встречали Волк и Волчонок. Они радостно виляли хвостами, пытаясь запрыгнуть Гермионе на руки. Не скупясь на ласку, она почесала обоих за одинаково оттопыренными ушками, мысленно удивляясь непривычной тишине в доме. Уж не случилось ли чего?
Схватив с комода в холле конверты с корреспонденцией, она поднялась наверх, по пути просматривая письма. В одном из них София писала, что они с Лоренцо прибудут сегодня в шесть. Прекрасно, до приёма будет время спокойно поболтать с подругой. К тому же, Альтеа будет в восторге. Она обожала итальянцев, особенно своего крестного.
Первым делом Гермиона направилась в детскую, но, не обнаружив дочку там, с лёгкой паникой поспешила в собственную спальню. Она замерла на пороге, улыбаясь во весь рот от умиления. Люциус и Альтеа спали, тесно прижавшись друг к другу, их волосы в беспорядке разметались по подушке, а лица обоих были до того умиротворёнными, что Гермиона благоговейно вздохнула. Сейчас с трудом верилось, что такое возможно. Она умерла в ту ночь и попала в сказку? Конечно, в их семейной жизни бывало всякое. И скандалы, и обиды, но и Люциус, и Гермиона знали, что впереди всегда будет сладкое примирение. Он преодолел свою боязнь чувств и их выражения, а она перестала упрямиться по каждому поводу. А убийственная честность решала многие проблемы ещё до того, как они успели появиться.
Гермиона скинула туфли и мантию, на цыпочках подошла к кровати и осторожно, стараясь не разбудить ни мужа, ни ребёнка, прилегла рядом. Она ничуть не удивилась, когда сразу несколько карандашей впились ей в спину. Ухмыльнувшись, Гермиона протянула руку к прикроватной тумбочке, откладывая карандаши в сторону, и только сейчас заметила рисунок. С трудом сдерживая слёзы, она смотрела на чудесную картину – две лесные феи в окружении цветов, бабочек и парящего в воздухе счастья. Вверху значилась старательно выведенная надпись: “С Днём Рождения, мамочка!”.

(Если кому интересно, картинка, которую нарисовали Люциус и Альтеа:
http://cs417928.vk.me/v417928307/51fe/ggKBxCwlJ1Q.jpg)

***

Послесловие от автора:

Даже не верится, что это история подошла к концу.
В первую очередь я хочу поблагодарить свою замечательную бету – Фокситу. Яночка, спасибо огромное за труд, который ты вложила в эту историю, за то, что работала так быстро и грамотно. Мы с тобой осилили сорок глав, и у меня в голове до сих пор это с трудом укладывается!
Также отдельно хочу выделить своего Первого Почётного Читателя Инну. Человек, который вселял в меня уверенность на протяжении всего творческого процесса, который мог настучать мне по шапке, если я начинала ныть, и вернуть с небес на землю. Спасибо тебе огромнейшее за очень ценные замечания по сюжету, за вдохновение, за приятные слова – ты никогда не скупилась на комплименты, и что особенно ценно – они были искренними. Если быть откровенной до конца, то без тебя этот фанфик не был бы и вполовину так хорош!
Ещё мои “спасибо” уходят Любе. Мне очень приятно, что ты не меньше меня самой переживала за эту историю. Спасибо большое за поддержку! Для меня это очень и очень важно!
И, конечно же, не было бы этих сорока глав без читателей. Вы – душа этой истории. На протяжении нескольких месяцев вы неустанно радовали меня своими отзывами, удивительной отдачей. Признаться, я не ожидала, что эта история станет настолько популярной, это стало для меня абсолютным сюрпризом и, что уж греха таить, гордостью. Вы переживали, злились, радовались, расстраивались и праведно негодовали. Терпеливо ждали новых глав, как и я ждала вашего мнения. Едва ли в слове “спасибо” я могу выразить всю глубину своей благодарности. Я точно знаю, что у меня самые лучшие читатели на свете!
Теперь осталось только поставить точку. Мне очень грустно, я помню, когда дописала последнюю сороковую главу, то решила, что эпилог напишу перед самой выкладкой. Мне было очень тоскливо без моих любимых героев, без этой истории. У меня была настоящая ломка, я не знала, куда себя деть и за что хвататься. Как же так? Триста шестьдесят страниц текста, в котором я жила, который помог мне перезимовать! Не верится! По этой причине эпилог писался прошлой ночью (писался тяжело, у меня случились технические неполадки). Надеюсь, что я никого не разочаровала. Ну, а если так, то приношу свои глубочайшие извинения!
Спасибо всем огромное. Надеюсь, в скором времени порадую вас очередным люмионом!

The End

Дата добавления: 2015-09-03