Любовь, ненависть и безраличие

От автора: Я снова вынуждена просить прощения, что не отвечаю на отзывы! Я действительно до 30 апреля очень занята, к счастью, выкладка глав уже стала привычкой, так что с этим порядок.
Мне очень приятны ваши слова, спасибо огромное! И хотя я совершенно не согласна, что после порки нет пути к примирению, тут спорить не стану - у каждого своё мнение. Моё вы узнаете в ближайших 4х главах.
Кстати, кто-то говорил о том, что не прочь обсудить со мной детали на форуме. Темы на форуме у меня нет, но зато Вконтакте с недавних пор существует замечательная группа, посвященная люмиону. Я там активно помогаю своим друзьям администратором, и обсудить там можно со мной (и не только со мной), всё, что угодно! И ещё, в группе планируется в ближайшее время множество эксклюзивных материалов: артов, переводов и историй, в том числе, несколько небольших сайд-стори к Браку, которые я собираюсь выложить именно в группе. Словом, вот вам и реклама, и место, где собрались самые отъявленные любители люмиона, Эммы Уотсон и Джейсона Айзекса, и, конечно, новая глава.
Приятного чтения!

(ссылка на группу: http://vk.com/lumione)

***

Прикосновение холодной трости к чувствительной коже на спине ужасно. Люциус намеренно медлил, чтобы разум Гермионы успел пропитаться диким отчаянием и первобытным ужасом. Если бы она могла, она бы громко кричала, умоляла бы его не делать этого с ней. Она забыла, забыла, забыла, что он за человек! Люциус Малфой не играет в игры, он Пожиратель Смерти, а они не бывают бывшими. Это не должность, а состояние души.
Трость исчезла. Люциус отошёл на несколько шагов назад и сел на диван. Гермиона не смела пошевелиться, лишь дрожала, словно одинокая осинка на ветру.
– Встань.
Она сделала, как он велел. Голая, в одних трусиках, без палочки. Она даже и не думала, что может сопротивляться. Нет, только не в этот раз.
– Подойди.
Всё, что она могла – смотреть ему в глаза вперемешку с ненавистью и мольбой.
– Ложись ко мне на колени. Быстрее. Нет, животом вниз.
Она уткнулась носом в обивку дивана. Господи, это действительно страшно. Невыносимо.
Гермиона почувствовала, как трусики опустились вниз. Он снял их заклинанием, не касаясь её кожи.
Рука со свистом рассекла воздух и опустилась на ягодицы. Они словно запылали, кожу прожгло до кости. Гермиона беззвучно закричала, открытым ртом хватая воздух. Больно, очень-очень больно.
– Это за то, что явилась сегодня в этом платье. Никогда не смей поступать назло мне.
“Нет, это за то, что справедливость для меня выше глупых условностей”.
Снова свист. На этот раз она была готова, напряглась, но так оказалось лишь больнее. Ладонь опустилась почти в то же место. Гермиона извивалась у него на коленях, пытаясь вырваться и бежать. Прочь, прочь от этого безумца.
– Это за то, что посмела поднять на меня руку.
“За то, что ты назвал меня шлюхой”.
От следующего удара ей показалось, что занемели ноги. Гермиона закусила руку, кровь заполнила рот. Она даже не почувствовала, что прокусила плоть почти до кости.
– За откровенное неповиновение перед обществом.
“За то, что я не желаю быть такой же глупой овцой, как эти несчастные женщины”.
Ей казалось, что следующий удар она не вынесет. Почему она не может просто потерять сознание? Господи.
– За то, что отдала своё тело Шелдону.
“За твою необоснованную ревность. За то, что ты даже не попытался выяснить истину”.
– За то, что превратила мою жизнь в ад.
“За то, что люблю тебя, даже когда ненавижу!”
Рука снова рассекла воздух, но на этот раз удара не последовало. Люциус вдруг схватил Гермиону, развернул её лицом к себе и крепко, едва не ломая кости, прижал к своей груди. Она почувствовала, что может говорить. Но не было слов. Не было даже слёз. Не было сил оттолкнуть его от себя.
Вот и всё. Он дал волю своему гневу, избавился от него, теперь жалеет. А как быть ей? Сколько можно прощать? Подобный поступок за гранью её понимания.
– Чтоб ты подавился своей ревностью, Люциус Малфой. Я никогда, никогда не спала ни с одним мужчиной, кроме тебя. Я хотела только тебя, хотела, чтобы ты всегда был рядом, в ту чёртову ночь я пыталась сказать тебе, что останусь. Ты намеревался выбить из меня непослушание своими руками, но вместо этого избавил меня от чувств к тебе. Я даже ненавидеть тебя не могу. Ты мне безразличен. Отпусти.
Он разжал руки. Гермиона схватила мантию, накинула её на обнажённые плечи, и вышла из гостиной. Она даже не заметила, что последний крик был столь мощным, что прорвался сквозь заклинание.
“Я люблю тебя, даже когда ненавижу!”

***

Гермиона не могла сидеть. Даже выпив обезболивающее.
Она заперла заклинанием дверь и поставила в комнате магический капкан на случай появления преступника. Или Малфоя. Обоих прошибёт приличный заряд тока, если они попытаются забраться в спальню.
Гермиона улеглась на живот, пытаясь отделаться от жуткого ноющего чувства в ягодицах. Казалось, что они распухли, стали в два раза больше. Она до сих пор не могла поверить, что Люциус побил её.
Отвлечься от реальности всегда помогали книги. Но только не в эту ночь. Гермиона полистала страницы и отложила старинный трактат “Fana faru” в сторону. Неужели ей ещё есть дело до некоего маньяка, в чьём существовании сомневались все, включая её саму?
Гермиона обняла руками подушку и закрыла глаза. Пока её сердце не успело в полной мере впитать всю боль и открыться эмоциям, есть возможность поспать. Сегодня она сумела добиться своего и вырвать чувства к Малфою из разума, тела и души. Он и в самом деле стал ей безразличен. Но рана нескоро зарастёт, а пустота не заполнится никогда.
Утром болело всё тело. Из-за того, что пришлось спать не в самой удобной позе, затекла шея, и каждое движение причиняло адскую боль в ягодицах. Гермиона сползла на пол, стараясь избегать даже прикосновения ткани к коже. Тёплая вода в душе и успокаивающая мазь слегка умерили ощущения, а обезболивающее должно помочь продержаться день.
Гермиона не стала избегать Люциуса, хотя видеть его было неприятно. Он ожидал её внизу, по лицу было трудно что-то понять.
– Поговорим? – спросил он спокойно.
– Хорошо, – Гермиона вздохнула и села напротив него за обеденный стол, поморщившись от боли.
– Я был не прав.
– Я рада, что ты это заметил. Но слишком поздно.
– Гермиона. Ты вела себя… – он замолчал, подбирая слова, – вызывающе.
– Вызывающе? – фыркнула она. – Всего-то? И, видимо, ты считаешь, что это оправдывает твоё варварское поведение?
– Ты целовалась с Шелдоном. И провела день с ним и Уизли в закрытом помещении…
Она наклонилась вперёд, решив, что если Малфой закончит свою фразу, то дело снова дойдёт до рукоприкладства. На этот раз инициатором станет она сама.
– Я не представляю, как ты узнал о поцелуе, возможно, снова отправил эльфов шпионить за мной. Но я не понимаю, почему тебе не доложили, что между мной и Генри ничего не было. То, что произошло – нелепая случайность. Момент слабости, в который я осознала одно – я не хочу, чтобы меня кто-то целовал, кроме тебя. Не хотела, – Гермиона выдохнула, переводя дух. – И ещё. Я провела с Гарри и Роном вместе семь лет в школе. Мы год жили в маленькой тесной палатке. Они мне ближе, чем родные братья! Так что то, в чём ты нас заподозрил – просто смешно!
– Ты собиралась выйти замуж за Уизли, – в его голосе больше не звучала уверенность.
– А в итоге вышла замуж за тебя. Люциус, мне действительно стало безразлично. Я не собираюсь облегчать тебе жизнь, выслушивая твою исповедь. Разбирайся со своей совестью и последствиями необдуманных действий сам. А теперь извини, у меня много дел.
Гермиона поднялась, снова поморщившись, и вышла, оставив Люциуса в крайне задумчивом состоянии.
Как же он мог так заблуждаться? Он прикрыл ладонью глаза, пытаясь отогнать в сторону образ маленькой воинственной девочки. Какое счастье, что ему не удалось сломить её! Если бы это случилось, то он и в самом деле не сумел бы себя простить. Но самое ужасное – теперь он понимал – вернуть её стало почти невозможно. Пока она могла его ненавидеть, могла и любить. Нет ничего хуже безразличия, уж он-то это знал лучше других!

***

– Кажется, я нашла! – воскликнула Гермиона.
Гарри и Рон моментально материализовались рядом с ней, заглядывая в книгу через плечо.
– Вот, послушайте. Астральная проекция – это редкий дар, которым может обладать волшебник. Передаётся по наследству. Астральная проекция – буквально возможность раздвоиться и быть сразу в двух или даже трёх местах одновременно. Известны случаи, когда могущественные волшебники могли создать до девяти астральных проекций, свободно управляя каждой из них. При этом они могли использовать заклинания, наговоры и наводить порчу. Но астральную проекцию, как и фантом, легко развеять. После себя она не оставит никаких магических следов, что делает невозможным вычислить волшебника, который создал проекцию.
Гермиона повернулась к друзьям, выразительно глядя то на одного, то на другого.
– Редкий дар. Ты думаешь…
– Я почти уверена, – триумф был омрачён лишь одним – хотелось поделиться своим открытием с Люциусом и сопоставить факты. – Кстати, где там эта книга…
Гермиона потянулась за сумкой и извлекла потрёпанный томик “Fanu faru” – “Знамя рода”.
– Так вот, что означают эти слова! Я никак не могла подобрать подходящий перевод, связывала это с неким звёздным мерцанием. Если верить этой книге, то род волшебников, который по древним германским легендам произошёл от единорогов, обладал столь редким даром. Ну, конечно!
Гарри и Рон никак не реагировали, озадаченно глядя на расплывшееся в улыбке лицо подруги. Они ждали объяснений. Гермиона закатила глаза – опять им надо объяснять очевидное!
– Возможно, это отвратительно и мерзко, но чистокровные волшебники не без причины пытаются поставить себя выше остальных. Потомки древних кланов сохранили в себе волшебные свойства своего знамени. Например, некоторые от своего предка-волка сохранили возможность перевоплощаться в истинного оборотня. То есть, волшебник становится страшным хищником, но он не теряет контроль над своим разумом. И ему вовсе не обязательно ждать полнолуния для превращения.
– И как это нам поможет?
– Очень просто. У всех чистокровных родов есть свой герб. А на гербе изображено животное – Знамя – мы просто должны отыскать ветвь, произошедшую от единорогов. Здесь же есть генеалогическая секция?
Гарри задумался.
– Да, пойдём.
Отдел с генеалогией был гораздо меньше того, в котором они проводили поиски до этого. На стенах красовались старинные гобелены вроде тех, что висел в доме Блэков.
– Ищите книгу с гербами и прочей атрибутикой, – дала указание Гермиона, осматривая полки.
По прошествии пятнадцати минут из глубины зала раздался голос Рона:
– Нашёл!
Гермиона и Гарри, войдя в раж, бросились к нему, помогая стащить огромную по формату книгу в кожаном переплёте на стол. Там для удобства была прикреплена огромная линза.
– Змеи, гидры, волки, львы, медведи, кошки, мантикоры, грифоны, драконы, – Гермиона успела рассмотреть герб, принадлежавший Малфоям. Интересно, сохранились ли у них какие-то способности их Знамени? – Единороги.
– Да их тут сотня, не меньше, – простонал Рон.
– Смотри, где многие обрываются, – Гермиона стукнула его локтем в ребро, чтобы не ныл. – Многие перестали существовать ещё в пятнадцатом веке. Нужно найти те фамилии, чьи потомки живы по сей день. Едва ли можно создать астральную проекцию из прошлого.
– Вот, – Гарри ткнул в один из гербов. – Певереллы.
– Так ведь это твои предки! – воскликнул Рон. – Гарри, это ты пытался убить Гермиону?
– Ну, разумеется!
Они рассмеялись.
– Жаль, что у тебя не сохранился дар.
– Он не мог не сохраниться, – возразила Гермиона. – Просто Гарри не знает об этом, а любое умение нужно развивать. Да, да, Рональд, нечего кривиться, ты думаешь, людям всё само в руки падает? Нужно много работать, чтобы чего-то достичь. Кстати, уверена, что мы можем найти и ваш герб вместе со Знаменем.
– У меня тоже может быть дар? – благоговейным голосом спросил он.
– Ваш род не менее древний, чем Поттеров и Малфоев. Ищите дальше, я сомневаюсь, что Гарри – тот, кого мы ищем.
– Вот тут. Цукерман. Потомки Шрейдер, Брюггер, Фон Гаузер…
Гермиона пробежалась глазами по фамилиям. Нет, ничего.
Следующие несколько родов принадлежали явно к южной Европе. Она уже совсем было потеряла надежду, когда вдруг наткнулась на фамилию Розье.
Розье, Розье… Чёрт! Камелия Розье!
– Так вот, кто эта дрянь! А строила из себя жертву обстоятельств!
– Ты о ком? – в один голос спросили Гарри и Рон.
– Камелия Розье, жена Уолдена Макнейра. И похоже, что она действительно охотится на меня. Видимо, у неё патологическая антипатия к женам Люциуса Малфоя.
– Ты абсолютно уверена?
– Теперь да.
– Хорошо. Значит, так, – Гарри принял начальственный вид. – Я установлю за ней круглосуточное наблюдение, проверю, не замешана ли она в чём-то, за что мы могли бы её задержать.
– Согласна. Чёрт, всё-таки придётся предупредить Малфоя, будь он неладен!
Гермиона взглянула на часы. Начало одиннадцатого.
– Пора возвращаться.
– Я тебя провожу, – вызвался Рональд.
– У меня есть порт-ключ. Я сразу же окажусь дома, не придётся даже на улицу выходить. Гарри, ты идёшь?
– Нет. Я загляну в Азкабан узнать, как там обстоят дела с Макнейром. Не мешало бы с ним пообщаться и задать несколько вопросов о его жене.
– Сообщи мне сразу, как только что-то узнаешь.
Гермиона спустилась в Атриум и активировала порт-ключ. Прежние страхи вернулись на свои места. Теперь, когда она знала, кто охотник, напряжение перед неизведанным с одной стороны спало, но с другой – Гермиона понимала, что Камелия не оставит её в покое.
– Люциус!
Она ворвалась в его кабинет, облегчённо выдохнув. Он сидел за столом.
– Что опять случилось?
– Постоянно что-то случается. И на этот раз снова твоя вина.
– Неужели? – усмехнулся он, закрывая папку с бумагами. – Садись.
– Я постою. Благодаря тебе мне теперь долго сидеть не захочется.
– Я уже сказал, что был не прав, – чуть раздражённо отозвался он. – Чего ты ещё от меня хочешь?
– Хочу знать, по какой причине одна из твоих бывших подружек жаждет моей смерти.
Люциус вздохнул, испытывающим взглядом изучив лицо Гермионы. Ему не нравилось, что она смотрит на него сверху вниз, и раз уж усадить её не удалось, он сам поднялся со стула.
– Я не знаю. Я долго думал над этим, всё сводится к тому, что нападавшей была Камелия.
– И ты умолчал об этом? Ты умудрился нарушить каждый пункт нашего договора, Люциус. Каждый.
– Я молчал, потому что у меня не было доказательств, – он чуть повысил голос, принявшись медленно расхаживать по кабинету. – Кстати, как ты об этом узнала?
– Из библиотеки, – с ехидцей ответила Гермиона. – Что бы ты там себе ни думал, мы с Гарри, Роном и Генри занимались поисками и ничем иным.
Сегодня Генри не было в библиотеке – он уехал по делам в Испанию, но Гермиона умолчала об этом.
– Ты повторяешься. Что тебе удалось найти? Почему ты пришла к такому выводу?
– Я что, на допросе?
– Гермиона, я лишь пытаюсь понять, не ошиблись ли мы в своих расчётах! Это серьёзное дело, я не хочу убить человека, а потом выяснить, что он был невиновен.
– Это именно то, как ты всегда поступаешь, – она вспомнила прошедшую ночь, обида всплыла раньше, чем смысл слов дошёл до сознания. – Убить? Убить её?! Ты не посмеешь!
Люциус отвернулся от её осуждающего взгляда. Они оба знают, что он посмеет так поступить. И вряд ли кто-то сумеет его остановить.
– Я не привык бегать и прятаться. И я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты не желаешь сидеть тихо и не высовываться, подставляешься постоянно, не оставляешь мне выбора.
– Потому что я тоже не хочу прятаться, Люциус! Я могу за себя постоять, и я не боюсь эту Камелию!
– А стоило бы. Так ты мне расскажешь, почему пришла к такому выводу?
– Ох, ладно! – Гермиона решила сделать ему одолжение и рассказала о своих изысканиях в магии иллюзии и генеалогии.
Люциус внимательно выслушал её, отдав должное находчивости и сообразительности. В самом деле, если бы он взялся за дело с этой стороны, то не получил бы никаких результатов.
– Астральная проекция – это лишь малая часть её способностей, – Люциус оперся о каминную полку, повернувшись к Гермионе лицом. – Я хорошо помню её в школьные годы. Она была очень похожа на тебя, с такой же жаждой знаний, любовью к книгам и магии. Но она увлекалась тёмными аспектами, на этом мы с ней и сошлись. В будущем, когда умер мой отец, мне было некогда заниматься наукой, к тому же, поручения Тёмного Лорда отнимали немало сил. Я был полезен ему, потому что, в отличие от многих Пожирателей, обладал не только грубой силой, но и интеллектом. Поэтому в своё время стал его правой рукой.
Гермиона завороженно слушала его рассказ. Она никогда не осмеливалась спросить его об этой части жизни, о самом тёмном. Неужели он по своей воле говорит об этом? Доверяет ей настолько?
– Я тогда думал, что полюбил Камелию. Она была совсем как ты. Весёлая, умная, начитанная, гораздо мудрее своих лет. Красавица. Мне было шестнадцать, я ещё не научился разбираться в жизни и в людях. Мой отец выбрал мне невесту из более знатной и благородной фамилии – любая из девушек Блэк могла составить прекрасную партию. Как ты понимаешь, я не был согласен с решением отца. Он сквозь пальцы смотрел на мои отношения с Камелией, но был против женитьбы на ней. Я хотел бросить всё ради неё. Мы планировали побег, думали уехать в Непал и заниматься там наукой, – Люциус говорил так, будто насмехался над собственным юношескими мечтами. Гермиона знала, что так и есть, но её сердце сжалось от тоски по тому парню, которого она никогда не знала. Он был другим – добрее и человечнее. И, похоже, он действительно любил Камелию. Она видела рисунки, помнила, какой восхитительной была та девушка из прошлого, впрочем, и сейчас её красота поражала.
– А потом она написала тебе письмо, в котором говорила, что нашла более выгодную партию, – тихо проговорила Гермиона.
– Да, – сказал он и надолго замолчал. – Да, она оставила мне послание, что уезжает во Францию. У Розье действительно были финансовые трудности, и союз с Малфоями мог бы неплохо поспособствовать выходу из кризиса. Но в то время Макнейры были богаче нас.
Рот Гермионы вопросительно округлился буквой О.
– Впоследствии я сделал всё, чтобы исправить это положение, – усмехнулся Люциус. – Разрушать так же интересно, как и создавать. Я наслаждался осознанием, что та женщина, которая причинила мне столько боли, в итоге всё равно ничего не имеет. Она вышла замуж за извращенца – как же тебе повезло в тот вечер, что он не довёл свое дело до конца!
Гермиона содрогнулась, мысленно соглашаясь.
– Я рад, что моей супругой стала Нарцисса. Она была честной и мудрой женщиной, стала мне другом и действительно близким человеком. Мы прекрасно ладили и понимали друг друга. Хоть она во многом и оставалась в тени, она поддерживала меня, была послушной и достойной леди Малфой.
Гермиона опустила глаза. Похоже, это укор в её сторону. Она вздохнула.
– Нарцисса не была святой.
– Разумеется, она не была святой. Но она не была ни лгуньей, ни лицемеркой, в отличие от Камелии и тебя, моя дорогая.
– Ты не знаешь главного. Помнишь приём в честь свадьбы Драко? – Люциус кивнул. – Я в тот вечер разговаривала с Камелией, и она рассказала мне правду. Неужели тебе не показалось странным, что человек, так увлечённый наукой, вдруг бросает свою мечту ради замужества, хотя она была готова отказаться от собственной семьи, как и ты, чтобы у вас было общее будущее. В самом деле, разве ты никогда не задавался этим вопросом?
– Не о чем тут думать. Она обманула и предала меня.
– Господи, Люциус! И ты ещё говоришь, что я упряма! Ты не прощаешь человека, если он нанёс тебе обиду. Ты даже не пытаешься понять. Всегда есть две стороны, и, порой, полезно выслушать вторую версию событий. Я поняла одно – ты так боишься душевной боли и эмоциональной нестабильности, что готов отречься от близкого человека, лишь бы не подвергать себя горю лишний раз. Я помню, ты не любишь рисковать. Тебе легче потом наступить себе на горло и сказать, что был неправ, чем разобраться сразу во всём и дать человеку шанс.
– К чему ты ведёшь? Что тебе рассказала Камелия?
– Нарцисса была тебе идеальной женой, потому что любила тебя. Так сильно, что решила любыми способами избавиться от соперницы. Взяв в помощницы свою любимую сестру – ох, теперь я понимаю, что Камелии пришлось вытерпеть – она мучила твою возлюбленную, пытаясь заставить её отказаться от тебя. Камелия не сдавалась, и сёстры Блэк пригрозили ей расправой над кем-то из её семьи, если она не даст Непреложный Обет. Против своей воли она поклялась больше никогда к тебе не приближаться. Думаю, Люциус, ты знаешь, что бы случилось, если бы она нарушила клятву.
Наступило гнетущее молчание. На лице Люциуса не дрогнул ни единый мускул, но Гермиона знала, что он ошеломлён.
– Я не верю в это.
– А я верю. И я понимаю эту несчастную женщину. Она ненавидит меня и желает смерти только за то, что я могу быть рядом с тобой, касаться, целовать, просыпаться в одной постели, говорить с тобой – всё, чего была лишена она и о чём так мечтала. Она и сейчас тебя любит, вот только мне совсем непонятно, за что. Ей очень повезло, что она никогда не была за тобой замужем. Худшей участи и не придумаешь.
– Скоро твои мучения закончатся, – холодно ответил он.
– Да. Очень надеюсь, что не стану, как Камелия, мстить твоей следующей жене.
Гермиона вышла из кабинета, не заметив, как по лицу Люциуса расползлась улыбка. Она только что почти призналась, что безразличие – вовсе не то чувство, которое она испытывает. Безразличные не мстят, они просто забывают.

Дата добавления: 2015-09-03