Глава шестая новые Васюки

В нашем отечестве сейчас все живут тяжело. Давно прошли те времена, когда можно было спокойно гонять чаи на работе, зная, что законные аванс и получка тебе в любом случае обеспечены. Пусть небольшие, но достаточные, чтобы жить и даже позволять себе маленькие радости.

Теперь все изменилось. Всем стало тяжело. В столице люди получают больше, но и цены на основные продукты питания здесь прямо-таки головокружительно высокие. В провинции спасают приусадебные участки, да зато зарплаты таковы, что на них не прожить полмесяца и одному человеку, не то что целой семье.

Не был исключением и небольшой районный центр Ольга.

Хотя здесь до сих пор действовали повышенные дальневосточные коэффициенты, помноженная на них зарплата бюджетников все равно оставалась мизерной. А ведь цены в Приморье подчас оказывались едва ли не самыми высокими во всей Российской Федерации, так что Владивосток в отношении цен мог соперничать с Москвой, и по многим показателям (например, по цене на хлеб) значительно обгонял ее.

Впрочем, не уступал Владивосток Москве также и по количеству «новых русских», здесь, правда, шла торговля не с Польшей и не с Турцией, а с Китаем, Кореей и Японией, а японская иена принималась в любом из многочисленных пунктов обмена валюты наравне с долларом.

Что же касается иномарок, в данном случае, разумеется, японских машин, то в Приморье их стало значительно больше, чем машин отечественного производства. Причем эти машины были настолько дешевы, что каждая семья самого среднего достатка была в состоянии купить машину (при этом она не всегда могла ее эксплуатировать из-за дороговизны бензина).

Улицы Владивостока, Находки и других крупных городов, не приспособленные к такому ужасающему транспортному потоку, в дневные часы оказывались буквально блокированы. Так что тому, кто хотел куда-то успеть, ничего не оставалось, как по старинке идти пешком.

Таким образом, в Приморье имело место быстрое расслоение населения на очень богатых и очень бедных, и здесь оно происходило значительно быстрее, чем во многих других районах страны.

А уж Ольга и вовсе превратилась в настоящее захолустье.

Однако с некоторых пор здесь начали происходить неожиданные и, можно сказать, удивившие всех события.

Все началось с того, что в один прекрасный день в администрации Ольгинского района появился бородатый молодой человек в джинсовом костюме с фотоаппаратом, магнитофоном, блокнотами и кучей красивых импортных ручек. Он с порога объявил, что приехал сюда в командировку для написания книги.

— Предварительное название «Ольга — первый российский порт на Японском море», — деловым тоном объявил он. — Длинновато, пожалуй, об этом я еще подумаю. — и предъявил удостоверение Союза журналистов.

— Вы из Владивостока? — спросила Ванда Михайловна Фоменко, секретарь администрации, всю жизнь проработавшая секретарем районного совета, другими словами, второе лицо в поселке и районе.

— Нет, я из Москвы, — небрежно ответил молодой человек.

Ванда Михайловна понимающе кивнула, хотя это было нечто необычное — в Ольгу редко заезжали корреспонденты, разве что из соседнего Кавалеровского района. А уж чтобы прямо из Москвы...

— Значит, вас история интересует, — сказала она.

— Не только история, — возразил бородатый журналист. — Меня интересует в Ольге абсолютно все: и история, и сегодняшний день, трудовые, так сказать, будни. И понимаете, книгу надо написать быстро. — Он наклонился к Ванде Михайловне. — Правительственное задание.

— Да кто же там о нашей Ольге вспомнил? — не смогла сдержать удивления Ванда Михайловна.

— А вот вспомнили. Пришло время, — ответил журналист. — Так что я прошу вас, подготовьте мне список всех интересных людей, кто у вас тут есть. Во-первых, старейшие жители, затем краеведы, просто отличники производства. И особенно, — он даже поднял вверх палец, — меня интересует ваша культурная жизнь. Тут у вас есть какой-то знаменитый народный театр.

— Как, в Москве и об этом слышали? — удивилась Ванда Михайловна, которая, конечно, так же как и все жители поселка, гордилась своим народным театром, занявшим первое место на краевом смотре, но все же не ожидавшая, что слух о местных талантах докатится до самой столицы.

— Слышали, — ответил молодой человек.

— Так руководителя-то нет сейчас, к сожалению, — начала Ванда Михайловна, — Григорий Иванович-то уехал... А- а... — она расплылась в улыбке. — Это, наверное, он там в столице наш театр пропагандирует. Григорий Иванович Грязнов, так?

— Нет, — покачал молодой журналист. — Я о таком не слышал. — Мое задание исходит из высоких правительственных кругов. Там интересуются историей, и вообще...— Он замолчал, не зная, чем еще мотивировать важность полученного задания.

Когда московский журналист, получив все нужные сведения, ушел, Ванда Михайловна еще долго сидела, удивленно качая головой.

Но это было только начало.

Через неделю пришло сенсационное сообщение, потрясшее всех ольгинцев до глубины души. Из госбюджета ОТДЕЛЬНОЙ СТРОКОЙ было выделено на развитие Ольгинского района Приморского края несколько миллиардов рублей.

Было чему удивляться.

Через неделю вышел первый номер районной газеты Ольгинского района, которая помпезно называлась «Коренной дальневосточник». Поскольку в районе проживало всего одиннадцать тысяч человек, своей газеты тут очень давно не было. И вот теперь, когда во многих других районах газеты закрываются, тут, напротив, она возникает. Печатали, правда, все равно в Кавалерове, потому что в самой Ольге и печатных-то мощностей не было никаких.

Газета полностью финансировалась из госбюджета.

Первый номер был посвящен перспективам развития поселка. Предполагалось, что будет построен новый причал, так чтобы Ольга могла принимать не только пассажирские теплоходы средних размеров, но и большие океанские лайнеры. Рядом вырастет и большой грузовой порт, который с годами должен превратиться в один из крупнейших (если не крупнейший — читалось между строками) на юге Дальнего Востока.

Одновременно с этим Ольге предстояло превратиться в место культурного отдыха на Японском море.

«Не пройдет и нескольких лет, а нашу Ольгу будет не узнать», — восторженно писал «Коренной дальневосточник». — По берегам моря поднимутся высокие корпуса суперсовременных здравниц, пансионатов, отелей. Будут построены стадионы, пункты общественного питания, места развлечений. Гостей не только из нашей страны, но и из-за рубежа с удовольствием примет новый международный центр экотуризма Ольга».

Как экотуризм будет сочетаться с крупнейшим грузовым портом, оставалось не очень понятным, но «Коренного дальневосточника» это, по-видимому, нисколько не смущало.

Как ни странно, сами ольгинцы почему-то оказались от этих проектов далеко не восторге.

— Вот понаедут тут, — говорили одни. — Дышать будет нечем от машин ихних.

— А этих откроют казино всяких, да баров, проститутки понаедут, экая срамота будет. Дочек-то хоть дома запирай, чтобы они этого всего не насмотрелись, — вторили им другие.

И все же была и гордость за свою Ольгу, которую оценили-таки по достоинству.

С другой стороны, не очень-то и верилось во все эти строительства. Сколько, бывало, делалось самых смелых гигантских планов вроде поворота сибирских рек к ледовитому океану. Все они оставались на бумаге (и слава Богу!).

Но когда приехали рабочие и асфальтировали улицу, которая вела к клубу, тут уж сбежался смотреть весь поселок.

«Коренной дальневосточник» немедленно откликнулся на это событие:

«Известно, — писал он, — что наш район — настоящий культурный центр Приморского края. Наши клубные работники, учителя, работники самодеятельного Народного театра создают непреходящие культурные ценности. И тем не менее до вчерашнего дня и осенью, и весной, и после каждого летнего ливня людям приходилось пробираться к клубу через грязь и лужи. Мы долго терпели это безобразие. Но теперь рады константировать (так и было напечатано) — распутице пришел конец! Теперь гостям Ольги не придется спрашивать «Какая дорога ведет к храму культуры?» С началом нового театрального сезона и гости, и ольгинские старожилы придут сюда по гладко асфальтированной дороге. Важно и другое — теперь к клубу облегчен подход автотранспорта, и наши актеры смогут у самых дверей клуба садиться в автобусы, уезжая в свои многочисленные гастроли по краю. Хочется надеяться, что не за горами и гастроли за границу».

В отсутствие Григория Ивановича начало театрального сезона откладывалось, и движение на дороге к культурному центру было не очень напряженным. Но в поселке был еще один храм культуры, гордо именовавшийся «Центром досуга охотника и рыбака "Тигр Приморья"». Раньше здесь был склад потребкооперации, но в ходе перестройки он постепенно пустел, и года три назад его по случаю приобрел некий Сергей Пак.

Корейцев в Ольге не любили, особенно после того как в краевой газете с конца восьмидесятых стала обсуждаться проблема их возвращения на «исторические места обитания». Время шло, а на «исторических местах» появился один Серега Пак. В бывшем складе он завел видеосалон, а вскоре выписал из Ташкента приятеля Саида, и днем в видеосалоне стали кормить отменными шашлыками и узбекским пловом.

Постепенно «видаки» перестали быть диковинкой, и доходы видеосалона сократились. Серега организовал прокат видеокассет (начальству — бесплатно), а шашлычная окончательно превратилась в центр досуга, когда ему удалось получить лицензию на розничную продажу алкоголя. Патриархальные ольгинские нравы были несовместимы с рэкетом, особенно после того, как личный состав «при исполнении» распробовал халявные шашлыки.

За видеоновинками Сергей ездил во Владивосток; обычно отлучки занимали дня три-четыре, но в прошлом году он пропадал почти все лето. Из Владика он вернулся на теплоходе с грузовым контейнером. Вскоре заново отремонтированный «Тигр» обогатился «одноруким бандитом» и другими игральными автоматами.

— Ну, Серега, ты даешь! — восхищался участковый дядя Федя. — Наш брат, русский, на шашлыках столько денег за жизнь не накопит.

— А я с морским начальством переводчиком ездил в Корею. Металлолом продавали.

— Дожили! Скоро им плавать не на чем будет, — ворчал дядя Федя, жуя шашлык. Докатились, уже и переводчиков своих на флоте нет.

— Перевод — дело непростое. Ихние переводчики только про зюйд-вест переводить умеют, а тут коммерция.

— Заплатили-то хоть прилично?

— Умный человек, дядя Федя, мало не просит. Уметь надо! С русского на корейский перевожу — платят продавцы, с корейского на русский — покупатели, — ухмылялся Серега.

Ходили упорные слухи, что в трюмах металломных крейсеров в Корею уплыло то самое оружие, которое потом взорвалось на складах Тихоокеанского флота. Вот ведь бред: не могло оно и уплыть и взорваться!

Оборотистому Сереге как раз и доверили руководить укладкой асфальта к храму культуры. Естественно, «режим экономии» позволил ему заасфальтировать площадку перед «Тигром» и полсотни метров дороги, отделявшей его от шоссе.

Патрульный милицейский «газик» подрулил прямо к досуговому центру.

— Чертов туман, ни хрена не видать! Кабы ты указатель на шоссе не поставил, я бы, может, мимо твоей «Тигры» проехал, — ворчал дядя Федя, нейтрализуя воздействие мороси и тумана стаканом женьшеневой водки. — Видал, что бабы в «Коренном» пишут? — он расправил сложенную газету: — «Жены и матери не допустят проникновения разврата в Ольгинский район!» Моя-то тоже разошлась: мы, говорит, ваших проституток в казине будем пикетировать.

Саид принес дымящийся ароматный плов. Дядя Федя опрокинул еще стаканчик и продолжал:

— А я ей говорю: «Дура ты, дура! И что ты про казино понимаешь! Чем по соседкам шарахаться, лучше бы на огороде пикетировала как следует или бы шла к Саиду котлы мыть, может, плов делать научишься». А то я ей к дню рождения плов заказал — она какую-то кашу склизкую сварила: поросенку вывалили.

— Ай-я-яй, начальник, зачем мне про день рожденья не говорил? Другой раз надо — скажи, все сделаю, — вроде бы даже обиженно проговорил Саид. Сидевший рядом Сергей только кивал и гостеприимно улыбался.

Согревшийся и разомлевший участковый вытянул ноги, закурил и, прикрыв глаза, мечтательно задумался. Потом обернулся к Сергею и доверительно сказал:

— Нет, Серега, что там быбы ни говори, а казино штука хорошая. Да нашим, Ольгинским, его не потянуть. Япошкам тоже негоже такое дело отдавать. Придется опять тебе — больше некому. Только знаешь что, у нас на одном плове аккуратного казино не выйдет: тайга все-таки. Непременно надо, чтобы и пельмени были.

Активность женского движения значительно опережала события. До появления иностранных туристов и проституток времени еще оставалось достаточно, а пикетировать асфальтоукладчик было как-то глупо. Впрочем, дорожные новшества мало затрагивали жизнь простого человека: все равно по осени без сапог не обойтись. Но затем из краевой администрации прилетело сообщение — Ольгинский район приравнен к районам Крайнего Севера, следовательно, к обычному дальневосточному коэффициенту прибавляется еще один — северный, а значит, зарплаты рабочих и служащих автоматически вырастают процентов на пятьдесят, а то и больше.

Тут уж все ольгинцы оказались единодушны.

— Давно пора, — говорили они, и их ни мало не смущал тот факт, что если уж Ольгинский район, где летом три месяца стояла чуть ли не сорокаградусная жара, да и зимы были не такими уж суровыми, разве что ветреными, приравняли к Крайнему Северу, то следующим на очереди окажется какой-нибудь Таганрог.

Все были довольны, и все-таки эти перемены случились так неожиданно, что жители района в недоумении почесывали затылки.

И только самые фантазеры утверждали, что все эти благодеяния — дело рук их земляка Григория Ивановича Грязнова, который как раз уехал в Москву. Более трезвые возражали им, что не может отставной майор добиться таких вещей, как особое бюджетное финансирование, но фантазеры напоминали об одном очень существенном обстоятельстве, которое, по их мнению, могло бы открыть Григорию Ивановичу очень многие двери.

— Вы же помните, на кого он похож? Не на нас же с вами!

По их версии получалось, что, приехав в Москву и гуляя но Арбату или еще где-нибудь, Григорий Иванович обратил на себя внимание. Немедленно доложили Самому. И он тут же распорядился привести к себе двойника. Каждому на его месте было бы интересно — это самое естественное желание.

— А дальше они, наверно, разговорились, — продолжали фантазировать фантазеры, — Сам расспросил нашего о его житье-бытье, откуда, мол, как живешь, какая зарплата, хватает ли. Чем занимаешься? А наш-то ему все и рассказал — и про клуб, и про театр, и что грязь непролазная, и газеты своей нет. А тот и распорядился.

— Ага, — не унимался какой-нибудь маловер. — «Утешил ты меня, друг сердешный Гришка, а теперь проси чего душа пожелает: хочешь царевну, хочешь полцарства». Так, что ли? А порт этот грузовой? А всероссийская здравница?

— А это уж Сам, должно быть, придумал, — качали головами фантазеры. — Иваныч-то наш вряд ли до такого докумекает, чтоб уж прямо порт.

Даже их буйной фантазии не хватало на то, чтобы предположить, что их собственный земляк, знакомый всем отставник, любящий покопаться в огороде, пусть даже руководитель драмкружка, может решать важные, даже государственные задачи.

Дата добавления: 2015-08-13