Глава 15. Канистра с керосином была тяжелой

Канистра с керосином была тяжелой. Ильра тащила ее, пятилитровую, двумя руками. Считала про себя:

Сейчас все в мастерских… через час мастера пойдут на обед, значит, есть чуть меньше часа. Запах у керосина резкий, его могут почувствовать, нужно будет очень быстро все сделать…

На складе ее требованию никто не удивился – Лек использовал керосин в светильниках и чтобы заправлять горелки. Сколько попросила, столько и дали. Она с удовольствием записала в книге – для мастерских Лека.

В буквальном смысле – для мастерских.

Пришлось смириться, что поджечь сразу все мастерские ей не удастся. Но уж прозекторскую…

И Леков кабинет, в котором, кстати, всегда полно бумаг…

Ах, добраться бы еще до его лаборатории в подвале. До той самой, в которой она была всего раз и которая всегда заперта. Вот где пламени будет на чем разгуляться!

Девушка на время оставила канистру у себя в комнате. Теперь надо попытаться добыть ключи от кабинета. Лек чаще всего оставляет их в своей комнате, когда не носит с собой. Но в кабинет он не заходил минимум пару дней, так что ключ должен быть на месте. Ну вот, а повод пробраться к Леку в комнату можно отыскать простой. Например, ей понадобилась та книга по анатомии, которую она ему недавно вернула… или…

Вот только где искать Лека?

Прислушалась к себе и решила, что начать поиски следует с секретной лаборатории. Прошло не слишком много времени, он может быть все еще там…

Но Лека в лаборатории не было. Двери ее были распахнуты, изнутри тянуло запахом воска и пыли…

Удача!

Пусть не получится выполнить все задуманное, но это место нужно уничтожить в первую очередь.

Ильра спокойно вернулась к себе, спокойно забрала керосин. Спустилась в лабораторию.

Ничего за эти минуты не изменилось.

На столе лежала раскрытой толстая тетрадь, сшитая из нескольких более тонких тетрадей и альбомов. Страницы пестрели формулами и записями, выполненными аккуратным почерком Лека.

…А вот это лучше всего забрать с собой. Может быть, она когда-нибудь сможет понять то, что там изложено. Может быть, она сможет исправить хоть что-то из того, что сделал Лек.

Книги из шкафов, связки бумаги, тетради, альбомы, чертежи – все на пол, на стол! Все облить вонючей жидкостью из канистры. Чтобы не обжечься самой, пролить по полу дорожку керосина. Поджечь от свечи. Захлопнуть дверь. Теперь главное – не спешить. Еще никто ничего не заметил, еще никто не свяжет тебя, спокойно идущую по коридору в сторону прозекторской, и начинающийся двумя этажами ниже пожар.

Вот и комната, отведенная для подготовки тел к операции. Сейчас тут никого не должно быть. Последнюю партию бессмертных солдат Лек сдал вчера, а инструкции мастерам для следующей партии еще не подготовил. Инструкции зависят от того, как отнесется генерал Аким к его последнему изобретению.

Так что если внутри кто и есть, то не живые люди. А мертвецов не жалко.

Ильра толкнула дверь – та легко открылась. Эту комнату никогда не запирали. Она оказалась права, здесь тоже ни души. Только закрытые серой дерюгой трупы у стены. Шесть покойников – шесть будущих солдат, которым она обеспечит куда более правильную судьбу. Обрызгала керосином грубую ткань. Запалила крайнюю тряпку, быстро вышла. Пустую канистру оставила внутри.

Теперь к себе. Спрятать Лекову тетрадь в сумку. В ту же сумку кинуть узелок с подаренными Леком украшениями – она их ни разу не примерила, но теперь они пригодятся, чтобы купить удобную для путешествия одежду и обувь.

Пора.

Кажется, она сделала все, что могла.

Вышла на пустой грязный двор – снова моросил холодный дождь, и обитатели монастыря старались не высовываться наружу.

Оглядела крыло, в котором располагались мастерские. Пожалуй, только ее взгляд и заметил, что из окна цокольного этажа у самой земли тянется слабый черный дым.

Неужели огонь все еще не разгорелся? Неужели она ошиблась и все было напрасно?

Она усмехнулась этой легкой неуверенности. Все получилось. Просто нужно было раскрыть окно. Тогда приток воздуха был бы больше…

По Малому двору бродили горожане – Аким продолжал подвешивать к столбу отловленных преступников, но никто из них не вызывал у публики особого интереса. Слившись с одной из праздных компаний, она покинула монастырь.

Акиму понравилось, как показал себя новый его солдат. По настоянию Лека, он влил в Дальгерта кружку сильного растительного яда – и яд не подействовал. Проткнул ему руку ножом. Рука даже не дернулась, а рана затянулась на глазах.

Выслушал замечание, что убить его теперь очень трудно и единственный верный способ – это произнести вслух Слово Разрушения, которое уничтожит магические связи механических элементов в его организме. Или еще можно воткнуть во все жизненно важные органы по мечу и оставить оружие в ранах. Через какое-то время это должно подействовать.

Дальгерт бесстрастно выполнял приказы, попутно запоминая все, что говорил Лек. Судя по этим словам, если Дальгерт хочет получить самостоятельность, хотя бы частичную, то сам Лек должен умереть.

А генерал забавлялся. Он испытывал возможности своей новой игрушки, попутно рассуждая о дальнейших планах армии Схарма.

– Нам нужно торопиться, чтобы к весне иметь надежную и мобильную армию мертвецов. Лек, образец прекрасен, но таких много не надо. Им можно будет поручить разведку местности, переложить на них командование отрядами бессмертных солдат… возможно, кое-какие другие функции… их ведь тоже не нужно кормить? Нет? Отлично! А что с умственными способностями? Не исчезают? Кстати, это мне напомнило…

Аким отошел к конторке, вернулся со знакомым письмом.

– Наконец-то мы узнаем его содержание… итак…

Дальгерт стоял напротив окна и безучастно смотрел на льющийся там дождь… и на робкий черный дымок, сочившийся от одного из нижних окон. Дымок становился все гуще, а потом оказалось, что он сочится вовсе даже не из одного окошка, из нескольких. Это крыло отведено мастерским. Сказать? Ну уж нет. Пусть разгорится сильнее…

Аким сунул ему в руки письмо:

– Читай.

– Слушаюсь, господин…

Пробежал глазами первые строки:

– …возможно, это имеет отношение к несчастному случаю с монахом. Это окончание строки, начатой на предыдущей странице. Хочу подробней рассказать об этом аколите, брате Евхарте…

Наконец случилось то, чего ждал Даль. Из-за чего старался читать медленней: в дверь забарабанили.

– Генерал! Генерал, откройте! Пожар!

Аким метнулся к двери, Лек – к окну.

Черный дым струился к низкому небу, смолянистый и густой.

– Мастерская… – с болью прошептал Лек. – Мои книги… Ильра… – Он сорвался с места, чуть не оттолкнув с дороги генерала, и исчез в дверном проеме.

Аким обернулся:

– А ты что стоишь? Почему не предупредил?..

– Не было приказа, господин. – Какое счастье, что голос теперь всегда звучит так, словно Дальгерт беседует со старым приятелем о погоде. – Кроме того, мне запрещено начинать разговор первым.

– Так. Отправляйся в мастерские, там нужна твоя помощь. Раз ты бессмертный и все такое. И с этого момента в экстренных случаях всегда предупреждай об опасности.

– Да, господин.

И Даль бегом покинул помещение, не выпуская из рук злополучное письмо…

* * *

Темные подземные ходы, кое-где все еще выложенные трубами и силовыми кабелями в ветхой растрескавшейся изоляции, казались лабиринтом. В давние времена, когда от умения прятаться зависела жизнь Олега, он часто спускался в старые колодцы. Там иногда удавалось найти что-нибудь ценное, вроде стеклянной посуды и монет. Правда, жил он совсем в других районах, так что на этот раз пришлось прокладывать путь заново.

Олег все эти дни был осторожен. Старался ни с кем не разговаривать, на рынок сбегал только единожды.

Дело было день на четвертый после побега, ребром встал вопрос о еде, и мальчик решил продать хозяйский металлический кувшин и пару стаканов.

На рынке только и разговоров было, что о пойманном предателе, и Олег до вечера ходил сам не свой – то придумывал, как выручить Даля, то, наоборот, – как самым лучшим образом выполнить его приказ.

Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, из-за чего Дальгерта заподозрили, из-за чего он попал в плен. Конечно, из-за того, что тайно вывел его, Олега, за стены монастыря…

Но Даль приказал переждать две недели и отнести Климу бумаги…

Может, хоть так можно искупить вину?

Мальчик потратил несколько дней, чтобы найти надежный подземный ход, позволяющий преодолеть охраняемые схарматами городские окраины.

Найти-то нашел…

Но уйти никак не мог решиться. Вина давила на сердце, заставляла сомневаться в правильности того, что он делает. Ведь, кроме него, спасать Дальгерта попросту некому. Нет в городе никого, кто решился бы на такое.

Разве что Кузнец…

Но про него Даль тоже приказал забыть.

Или он тогда просто не знал, что будет арестован?

Олег несколько раз пробирался к монастырю, наблюдал за тем, как меняются караулы на разрушенных воротах, как туда входят, а потом беспрепятственно выходят горожане. Они приходили смотреть на пленника. Но никому из них и в голову не придет ему помочь…

Однажды увидел, как от ворот идет угрюмый Виль, и тихонько пошел следом. Оказалось, Виль поселился далеко на окраине. Мальчик долго не решался к нему подойти. Вильдар казался ему старым и страшным.

В день, когда стало известно, что Дальгерта передали в мастерские, Олег все-таки решился. Он дождался трактирщика за углом его дома и подошел, когда тот у порога нашаривал ключ.

– Здравствуйте, Виль… вы меня помните?

Тот кивнул, пустил мальчика в дом.

Они весь вечер просидели у печки за разговорами. Олег взахлеб рассказывал старику о Дале, о Горном Убежище, об Упорядоченном, о силах Хаоса и силах Равновесия. Рассказывал путано, постоянно меняя тему, словно убеждал себя: Дальгерт не может погибнуть так вот просто! Это не для него…

Виль тоже рассказывал. Об Ильре. Но сказать ему особенно было нечего. Он за все эти дни не получил от Ильры ни одной записки. Как на работу ходил он к монастырю, в надежде хоть мельком ее увидеть. Но это так и не удалось. Потому Виль больше слушал мальчика, слушал его рассказ как добрую сказку, и старался в нее поверить.

Олег так и заснул у печки, свернувшись калачиком в старом вытертом кресле.

Виль отнес его на кровать и прикрыл одеялом.

Мальчик жил у него еще три дня.

А потом распрощался – так надо было. Надо было сдержать данное Дальгерту слово и отнести Климу большой сверток с бумагами.

Что будет потом – не важно. Может быть, он снова сюда вернется.

Виль не стал его удерживать. Собрал в рюкзак сколько мог припасов, проводил до ворот. Обнял мальчишку на прощание – все не мог отделаться от мысли, что у него мог бы быть вот такой же сын…

Олег забрался под землю и несколько минут сидел в темноте, обхватив колени.

На сердце было тяжело. И больно было уходить от Виля, который словно не видел за мальчиком никакой вины. А может, заранее все ему простил.

Дорога не показалась ему ни дальней, ни трудной.

Без всяких приключений он за день добрался до первого из трех перевалов, там и заночевал. Оттуда город был виден как на ладони. Олег весь вечер любовался пожаром, случившимся в монастыре. Красивый был пожар, жаль, его успели потушить еще до заката. Наверное, помог усилившийся дождь.

* * *

Ильра с час бродила по городу, пытаясь понять, не идет ли кто за ней. Понять это ей так и не удалось, так что она все же свернула к дому, в котором они с Вилем жили после того, как сгорела квартира на Втором Каменном Спуске.

Ключ оказался там, где его обычно и прятал Виль – в изломе ржавой трубы над дверью.

До ночи Ильра сидела одна, в темноте. Так и не решилась зажечь свечи до самого прихода отца. Тот увидел ее. Обнял молча. Несколько секунд так и стоял, прижимая дочь к груди. Потом сказал:

– Тебя ищут. Сначала сказали, что ты сгорела в пожаре, потом – что ты его и устроила. Теперь везде, на всех перекрестках схарматы… так это правда…

– Да. Я подожгла эти проклятые мастерские. Так давно нужно было сделать…

– Тише. Расскажи, как все было, я подумаю.

Ильра рассказала. Она не вдавалась в подробности, но Виль все равно понял из ее рассказа больше, чем она хотела ему сказать.

– Вот как… – сказал он. – Твой приятель Лек жаждал бессмертия. Только для себя?

Ильру передернуло:

– Для меня тоже. Но не сразу. Он хотел еще что-то изменять и совершенствовать. Чтобы железки из тела не торчали.

– А что Дальгерт? Ты его видела… он мертв?

– Лек говорит, что нет. Но отец, это не жизнь, это так… страшно. Он даже говорит, словно обращается к кому-то другому, а не к тебе.

– Бедная моя… – вздохнул Виль. – Отдыхай. Свет не зажигай, я вернусь утром.

– А ты куда?

– Поговорю со старейшинами. Нам нужен мох – мешков двадцать. И до снегопада надо успеть поставить гостиницу под крышу. А это означает, нужен сосновый брус. В общем, без поездки в лес никак нельзя обойтись. Мы, кстати, расширили зал и добавили еще пару комнат на втором этаже; однако без подорожной меня из города никто не выпустит, а если ехать, то завтра. Совсем я стал старый, забыл днем до городского Совета дойти.

Виль подмигнул дочери и ушел.

Вернулся действительно только под утро.

– Ну и разворошила ты, дочь, муравейник, – покачал он головой. Пожалуй, будет трудно, но мы справимся. Вот, держи.

Виль последовательно вынул из сумки широкие рабочие штаны небольшого размера, черную мужскую майку и куртку из плотного сукна, в каких ходят строители в дождливую погоду. Последней со дна была извлечена войлочная шляпа с вислыми полями. Под такой удобно прятать и лицо и прическу.

– Так. Теперь ты – племянник моего приятеля, Алькена, помнишь его?

Ильра вспомнила человека, у которого ночевала однажды, после того как в первый раз убежала из монастыря.

– Ну, отлично. У тебя есть брат… э… ну, скоро познакомитесь. Я попросил вас съездить в лес за мхом. Мы тебя в возке спрячем. Но на случай, если начнут все проверять, будешь племянником Алькена. Выберетесь за город, сразу распрощаетесь. Он действительно займется мхом, а ты… слушай меня внимательно. Тебе нужно будет перейти реку. В любом месте. Затем идти от реки к горам, пока не выйдешь на старую дорогу. По ней свернешь налево. Запоминаешь?

– Да.

– Двигаться придется дня три. Выйдешь к так называемому флаговому рынку. Это место трудно с чем-то перепутать. Там торгуют в основном мусорным товаром – тем, что находят в развалинах и в древних городах. Я дам тебе письмо для одного моего старого знакомого. Зовут его Слав, он скупает всякие непонятные изделия древних. Зачем уж они ему… Я ему напишу, чтобы он о тебе позаботился. Надеюсь, старик еще жив. Как только схарматы уменьшат бдительность, я сам туда доберусь. Тогда и будем думать, что дальше. Ну как?

Ильра улыбнулась:

– Хороший план. Когда отправляться?

– Прямо сейчас. Пока дождик кончился.

Дождь действительно на время приутих. Дорога их пролегла в стороне от монастырских стен, так что оценить деяние рук своих Ильре не довелось.

А результат был впечатляющим – весь первый этаж и несколько помещений этажа цокольного выгорели полностью. Правда, по счастливой случайности никто не погиб – кроме тех, кто и без того был мертв…

Схарматов на заставе у крайнего дома оказалось трое. Один тщательно изучил, чуть не обнюхал, подорожную. Двое других рванули осматривать телегу, но приуныли, когда выяснилось, что выезжают отнюдь не торговцы с товаром. Они лишь убедились, что в телеге кроме цепей, мешков и инструмента, ничего нет, и дали «добро» на выезд.

Когда строители поедут обратно, дежурить будет уже другая смена, так что вопросов, куда делся у зодчего еще один племянник, возникнуть не должно.

Накрапывал редкий дождь. «Дядюшка» бормотал, что древесина не успеет просохнуть и что торопиться – последнее дело, но бормотал скорей для виду.

Алькен довез Ильру гораздо дальше, чем они договаривались с Вилем, – за вырубку, чуть не к самому Белому ручью. Объяснил тем, что здесь отличный мох, и чистый, и собирать удобно. Ильра его искренне поблагодарила, подхватила на плечи заполненный дорожными припасами мешок и поспешила к реке, на прощание взмахнув рукой.

Решила, что удобней всего будет идти вдоль ручья – ручей наверняка знает самую короткую дорогу. Оказалось, что ошиблась – берега заросли какими-то вредными кустами, невысокими, но густыми и непролазными. Так что, побродив в зарослях с полчаса, выбралась обратно на сухой берег под кроны пожелтевших берез и осин.

Повезло, что голоса она услышала еще издали.

Двое ругались, двигаясь напрямик к реке. Ругались, как равнинники, зло, громко и непонятно. Один грозно выговаривал другому, тот вяло отбрехивался.

Ильра метнулась к здоровенному выворотню, торопясь укрыться в яме под корнями упавшей ели. Укрытие неожиданно оказалось надежным. Дерево упало недавно, и убежище это еще не успел присмотреть для себя ни один дикий зверь.

– …пустили бы собаку, и дело с концом…

– Заткнись. Пустят они собаку или нет, а твое дело – смотреть в оба. Десять к одному, что девка еще в городе. Но мало ли.

– Пес нашел бы ее по запаху за час! Если мы каждого беглеца будем так искать, вся армия только этим и будет заниматься, ни на что другое времени не хватит. Что, опять в буреломы лезть?

– Надо будет – полезешь. Ладно, пошли к реке. Может, хоть там есть какие следы.

В голосе его слышались обреченные интонации.

Значит, к реке нельзя. Надо уйти вверх по ручью, по воде. Это может сбить собаку со следа. Где-то она слышала или читала, что вода уносит запахи.

Ручей течет с северных склонов. Там, за грядой есть перевал Чертово Седло. Это самый высокий перевал в окрестностях, и название многие знают. Но ходит ли там кто-нибудь? Она про такое не слышала.

Голоса давно стихли. Ильра подождала еще несколько минут и побрела обратно по своим следам.

Вода в ручье была ледяная, а обувь сразу промокла, но другого пути не было. Если схарматы станут патрулировать реку, то идти туда – самоубийство. Значит, придется поверить Дальгерту. Поверить в то, что где-то там, за Чертовым Седлом, есть люди, которые примут тебя и смогут помочь… и, может быть, выслушают твою историю…

Поверить хотелось. Правда, куда идти после перевала, она не знала. Но решила, что подумает об этом позже.

Вода сверху, вода снизу, в низинах – редкий синеватый туман…

* * *

Ущербный механоид Дамира сделал несколько неверных шагов по асфальту и упал. Мертвое кольцо вокруг Узла делало слабой любую магию, но в данном случае дело было не в этом.

– Внимательней! – скомандовал Клим.

Парень словно очнулся. Тряхнул головой, забормотал Слово. Несчастное создание поднялось и, пошатываясь, сделало еще несколько шагов. Встало посреди дорожки враскоряку – ни туда ни сюда.

Мастер нахмурился. Подошел, вглядываясь в сочленения и суставы несчастного меха. Вздохнул:

– Ладно. Забирай своего уродца. Завтра еще раз попробуешь. А сейчас иди-ка ты выполни мое специальное задание.

Парень замер. Специальное задание – это будет выше его сил. Он и так едва держится. Последние ночи Дамир не спал.

В тот день, когда Клим прямо приказал ему не покидать Убежище, он придумал отправить за перевалы, в город, маленького меха-разведчика.

Механоид найдет кого-нибудь из работающих в городе мастеров, тот прочитает записку, которую Дамир вложил в специально для этой цели приделанный контейнер, и напишет подробный ответ. Мех вернется. И наконец-то у них будет достоверная информация о том, что происходит.

Клим вроде бы не заметил его приготовлений.

Дамир чуть усмехнулся – еще бы он заметил! Был, знаете ли, немного занят…

Это ж даже представить трудно, как они вообще могли сойтись – Клим и Геда. Хотя, если подумать, мастера очень вовремя переключили внимание друг на друга: у Дамира выдалась целая спокойная ночь на то, чтобы заняться делом. Мастерство Слова ему всегда давалось неплохо.

Правда, оказалось, что поддерживать работу механоида дистанционно – вовсе не одно и то же, что «вести» его, когда он находится в поле зрения. Именно по этой причине Дамир не спал уже третью ночь и был на редкость невнимателен к словам наставника.

– Что за задание?

– Иди-ка ты спать.

– Что?

– Спать, я сказал. Немедленно. Ты мне нужен живым и дееспособным. Иначе от нашего здесь пребывания нет никакого смысла.

– Я дееспособен.

Клим чуть сощурился и нарочито медленно провел прямой удар в живот. Так тренер показывает неофитам новые приемы боя – чтобы каждый сумел рассмотреть детали и смог потом повторить…

Дамир не успел уклониться. Он успел только сделать удивленное лицо и упасть на мокрую траву газона.

– Ты не дееспособен, – резюмировал Клим. – Иди спать.

Так и получилось, что на вечернее дежурство мастер заступил один. И именно он, уже в сумерках, встретил у поворота дороги измотанного, еле идущего Олега.

С собой у него был небольшой, ровно по силам, рюкзак. Одежда тоже была не той, в которой месяц назад он отправился в путь. Похоже, мальчику действительно удалось добраться до города и выбраться оттуда.

Всю дорогу до корпусов Олег молчал. Он, кажется, даже не обрадовался, что добрался до Убежища, – шел, ссутулившись, глядел себе под ноги, не поднимая головы. Клим попытался забрать рюкзак – не отдал. Яростно мотнул головой и зашагал быстрее.

Мастер решил пока ему не мешать. Посмотреть, что он будет делать дальше. Олег и раньше иногда замыкался в себе. Впрочем, Клим его почти не знал.

Олег остановился возле бывшего бассейна. Спросил отрешенно:

– Кто сейчас в Убежище?

– Я, Дамир, Диана, ее подмастерья. Что случилось?

– Где мы можем поговорить?

– Все?

Олег задумался.

За месяц он похудел, и, кажется, немного подрос. Волосы не стрижены, висят сосульками. Глаза прячет.

Покачал головой:

– Наверное, нет. Вы им потом расскажете, когда я уйду.

Начало показалось Климу многообещающим. Он чуть заметно кивнул:

– Пойдем ко мне.

В комнате Клим зажег свечку. Предложил:

– Располагайся. Я сейчас вернусь.

Олег устроился на краешке кресла, словно ему пора уже было куда-то спешить, но и остаться стоять после приглашения он счел невежливым.

Клим подумал, что новости будут не из приятных. Однако до наступления темноты кто-то должен наблюдать за дорогой. Ночью ни враги, ни друзья до Убежища не доберутся, но пока небо еще светлое, случиться может много чего.

Клим разбудил Дамира, проспавшего глубоким сном часов восемь. Жаль было будить парня, но не Диану же поднимать – он сменил ее всего пару часов назад.

Дамир протер глаза. Услышал:

– Ну что же. Пришло время твоего первого самостоятельного дежурства. Что делать – ты знаешь, место – основная дорога, поворот. Время – до темноты. Ах да. Время на сбор и одевание – минута. Вперед!

За месяц обучения Дамир привык к самым неожиданным поворотам событий. Клим, казалось, задался целью первым делом отучить его удивляться. И он на самом деле не высказал удивления. Оделся, наскоро попрощался и убежал.

На бегу попытался восстановить связь с потерянным мехом – безрезультатно. Пошли насмарку плоды трехдневного бдения, но Дамир поймал себя на том, что не жалеет. После отдыха затея уже не казалась такой перспективной. Наоборот.

Клим проводил его взглядом и вернулся к себе. Олег сидел в той же позе, но теперь у него на коленях лежала холщовая сумка. Мальчик ее вытащил из рюкзака. Вон он, рюкзак, стоит у дверей, лямки развязаны…

Было в мальчишке что-то, чего раньше Клим и не заметил бы, а заметив, посчитал бы не важным. И готовое сорваться с губ требование развернутого доклада так и не было озвучено.

Клим сел напротив – кресел в комнате было четыре, их притащили сюда, когда мастер был лежачим больным, для удобства всех, кто приходил посовещаться. Подождал минуту, не начнет ли Олег рассказывать сам. Но он молчал, только нервно теребил ремень своей сумки.

Мастер осторожно спросил:

– Ты здоров? Есть хочешь?

Олег замотал головой. Не считал он собственное здоровье или еду чем-то важным. Сказал резко:

– Не надо со мной так говорить. Словно ничего не случилось. Пожалуйста. Я сейчас все объясню.

Клим ждал объяснений минуту, потом все-таки сказал сам:

– Итак, ты отправился в город.

Мальчик кивнул. Потом быстро вынул из сумки толстую связку листов. Протянул:

– Вот. Дальгерт просил вам передать.

– Благодарю. Значит, все-таки вы встретились.

– Да.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет.

Он собрался с духом и медленно и четко произнес:

– Вы были правы, мастер. Я не должен был уходить из Убежища.

– Хорошо, что ты это понял.

– Я во всем виноват. Дальгерта арестовали из-за меня. Я… это я его, получается, убил…

Клим сосчитал в уме до пяти. Ему двенадцать лет. Всего двенадцать.

– Даля убили?

– Нет. Его отдали Леку, но это все равно, что убили.

– Я понял. Так…

– Я пойду. Я передал записи. То, что я сделал, нельзя прощать. Я должен уйти.

– Я, я, я… – с отвращением передразнил мастер. – Ставишь себя в центре событий? Неужели тебя, юноша, это приключение ничему не научило?

– Научило. Мне нельзя доверять ничего важного, я слишком дорого обхожусь Убежищу.

Клим с великолепным презрением спросил:

– Значит, ты считаешь, что Дальгерт зря рисковал жизнью и, вероятно, погиб, пытаясь вывести тебя из монастыря?

– Нет. Но… как я буду смотреть в глаза остальным?

– Будешь, – жестко сказал Клим. – Я не знаю как. Вероятно, тебе будет тяжело. Может быть, будет стыдно. Не знаю.

Он встал.

Посмотрел на Олега сверху вниз:

– Это не то наказание, которое бы ты сам назначил себе, я знаю. Однако уйти сейчас – значит забыть обо всем, что тебя связывает с Горным Убежищем. Стереть из памяти друзей и врагов. Даля – он тоже часть этой твоей жизни. Даже меня, хотя подозреваю, что обо мне ты забыл бы с легкостью и удовольствием. Занятия на боевой площадке. Костры. Магию. Ты уверен, что готов вычеркнуть все это из своей жизни?

– Я думал, мне больше нет здесь места.

– Твое место там, где тебе хочется быть. Там, где живет твое сердце. Да, сердце – опрометчивый советчик. Ты его слушай, но решает пусть разум.

Клим, неспособный на долгие душеспасительные беседы, поморщился и с удовольствием добавил:

– Если этот разум у тебя, конечно, есть…

Олег зажмурился. Мастер не дал ему придумать достойного ответа:

– В соседней комнате есть диван и постель. Ключ на столе. И не плачь, ради Хедина. Сейчас-то что плакать?

Дата добавления: 2015-08-13