Глава 7. – Брат Дальгерт, брат Толь, брат Нариан – за мной!

– Брат Дальгерт, брат Толь, брат Нариан – за мной!

Отец Никула придирчиво окинул их взглядом. Кивнул.

– А что случилось? – спросил плечистый брат Толь.

– Нужна помощь санитарам. Не справляются.

– А здесь кто останется?

– Сейчас отступающие отряды подойдут, из них сформируем подкрепление. Они же и вас заменят, когда враг подступит к стенам.

Когда проходили мимо распахнутых дверей церкви, оттуда донесся слитный голос нескольких десятков певчих – служили Долгую мессу.

В коридорах и на дворе было не протолкнуться.

Госпиталь был устроен в залах семинарии. Малый зал оказался уже заполнен, в большом еще оставались места.

– Вот, – окликнул одного из священников отец Никула, – привел тебе помощь.

Священник этот был Дальгерту малознаком. Они встречались изредка на службах, но не более. Кажется, его сюда перевели откуда-то с равнин. Высокий, еще не старый, он немного сутулился. Говорил отрывисто, словно куда-то спешил, а взгляд его был внимательным и цепким.

– Отлично. Вон там, у стены, койки. Надо их собрать и расставить. Негодные откладывайте в сторону. Остальные – в четыре ряда, в середине – проход. Закончите – скажете. Я в соседнем зале.

Работа оказалась несложной, но требовала усилий. Сразу понятно, почему отец Никула выбрал их – из тех, кто стоял на стене, больше никто бы с этой работой не справился. Во всяком случае, быстро бы не справился. Дальгерт никогда не думал, что металлические рамы с натянутой на них сеткой могут быть настолько тяжелыми. Спинки в большинстве проржавели, крючки никак не хотели входить в пазы на рамах, но все же им удалось собрать восемнадцать вполне устойчивых коек. Когда заканчивали последнюю, первые три уже были заняты пострадавшими. Около них хлопотали женщины из горожан. Возле одного сидел священник.

Не успели распрямить спины, как вернулся священник, заведующий лазаретом, и определил брата Толя носить воду для прачечной, а Нариана и Дальгерта – идти к малым воротам, встречать новых пострадавших…

Этим Дальгерт занимался до самого заката.

Раненые рассказывали много. Кое-что Далю казалось откровенным преувеличением, но собак он видел сам, да и самоходные «утюги» тоже.

– Мертвецы идут… – говорил один. – Смотрят мертвыми глазами, бьют без промаха, а самих убить нельзя. Стрелы они из себя вытаскивают, как занозы, а из ран не течет кровь…

– Они своих мертвых лежать не оставляют, – говорил другой. – Может, это не по вере их, но наши-то мертвые им зачем?

– …командир приказал обмотать стрелы паклей, макать в смолу и пытаться поджечь эти «утюги», – делился впечатлениями третий. – Так мы и в кабину попали, где водитель сидел: не горит! Не горит и прет вперед. Похоже, единственный способ с ним справиться – это в яму посадить…

– У собак зубы и когти стальные, и хватает она сразу за горло. И если ухватила, то уж не выпустит…

Дальгерт наслушался этих историй досыта и удивлялся только одному – почему он не там? Почему, если отец Леон считает его виновным? Для чего старый лис его бережет?

По отрывочным сведениям, днем наступление удалось остановить в центре и немного задержать на левом фланге. Но провалившийся в ров «утюг» был единственным успехом тех, кто держал оборону справа, и враг почти сумел зайти в спину защитникам центральной части города. Тем пришлось спешно отступить, и теперь им предстояло сдерживать натиск объединившихся сил противника.

Перед закатом раненых было уже столько, что их начали размещать в коридорах. Запас железных коек тоже был исчерпан.

Оборону схарматы прорвали глубокой ночью. Дальгерт в тот момент спал. Несколько бессонных ночей привели к тому, что он отрубился, едва упав в постель. Хорошо, догадался двери не запирать. Разбудил его встревоженный брат Рузан:

– Город горит! Наши отступают к монастырю! Скоро приступ…

Дальгерт плеснул в лицо холодной воды, поправил одежду. Подумал, что стоило бы побриться, но как подумал, так и забыл. Подхватил выданный отцом Никулой самострел и поспешил на крышу.

Ночь дышала неожиданным холодом и ветром. Звезд видно не было.

На крыше снова толпился народ, но на этот раз Дальгерт решил, что спорить – не его дело. У «его» бойницы уже стоял другой служитель, в темноте он не смог рассмотреть чин. Даль огляделся в поисках отца Лариона, но не увидел.

Кто-то громко читал молитву, кто-то ругал кастеляна, впотьмах выдавшего сутану на два размера меньше, чем нужно. Кто-то перешептывался о предстоящем бое.

В свете пожаров южная часть города была хорошо видна; северная затаилась во тьме, ждала своей участи.

Дальгерт смотрел, как враг движется к Старому городу: еще три квартала идти… теперь два квартала…

Два квартала до круга, обозначенного камнями предков. До условного щита.

Это может означать, что Гаральд начал или вот-вот начнет вести обряд.

Только взглянув на три уцелевшие самоходные машины, Даль подумал, что стрелы, пущенные с крыш, ничего не решат. Прорываться враг будет через ворота – и только через ворота. И вперед пойдут мертвецы и собаки, а уж потом, на подготовленное пространство, войдут живые…

Командуй Дальгерт атакой, он бы так и сделал.

А это еще что? По одной из темных, не тронутых пожаром улиц движутся люди. Отставшие при отступлении монахи? Горожане?

Он сам себе ответил – ага, а самоходную махину они взяли с боем. Нет, это враг пытается вывести к монастырю без боя большой отряд. И им это, возможно, удастся. Если зрение Дальгерту не изменило, отряд уже пересек незримую границу. Надо предупредить командиров… где, Ракот его задвинь, отец Ларион? Стоит ли его дожидаться или пойти искать? Ага, в темноте тут кого найдешь…

Дальгерт указал на опасность ближайшему стрелку, и на всякий случай поискал взглядом свободные бойницы, но нет. Каждую защищали по два человека, да еще этажом ниже отдыхает, дожидаясь своего часа, смена. Похоже, Дальгерта уже вычеркнули из защитников крыши, так что он решил спуститься к главным воротам. Если серьезный бой и начнется, то только там. А возможно, там он найдет и кого-нибудь из командиров.

Ворота были закрыты. Их укрепили дубовым брусом, опустили черную, обитую железом решетку. Да, выглядит она внушительно, но вряд ли устоит против той техники, что привели схарматы…

У ворот дежурили бойцы из городского ополчения. Даль спросил, где командир, и получил ответ, что его зачем-то срочно вызвали на Малый двор.

Он прикинул время и решил, что успеет туда сходить до того, как начнется штурм ворот, потому что вероятней всего и Ларион там, и другие командиры…

Ветер задувал все сильнее, а стоило Дальгерту оказаться в центре Большого двора, как с неба на голову упала первая капля дождя.

На Малом дворе стояли факельщики из городских, обозначая полукруг. Перед ними о чем-то совещались священники.

Но людей в мирском платье было здесь намного больше.

Где-то неподалеку бубнил молодой чтец, читал псалом «К Спасителю о защите слабых».

Ветер трепал пламя, дождь полил уже ощутимо. Вдали вспыхнула зарница.

И тут совершенно отчетливо, словно кто-то проговаривал текст у него в голове, Дальгерт услышал:

– Вода, питающая корни Тарна, земля, питающая корни Тарна, воздух и свет, без которых не выживут ростки. Сила ваша запертая, сила ваша освобожденная, пройди сквозь преграды все, защити и помоги нам. Богами старой веры и Богами веры новой я призываю тебя, сила, дарующая и отнимающая…

Слова древнего языка, слышанные десятки раз, заученные наизусть… никто из чужаков их не знает и не понимает их соли.

Невольно он подошел ближе. Читал сам Гаральд, и у Даля шевелились губы в такт словам Второго Обращения…

Под ногами просыпалась, нагревалась земля. Сквозь булыжник кое-где начал сочиться слабый голубой свет, обозначая тонкие линии-лучи. А в их перекрестье стояла Ильра. Туда не дотягивался свет факелов, и Дальгерт не мог разглядеть ее как следует. Просто силуэт в просторном одеянии ненавистного ей белого цвета.

Света становилось больше, особенно в центре. Голос Гаральда звучал ровно и спокойно. Стихли все лишние разговоры – взгляды, как и голубые лучи, все скрестились на девушке. Никто не обращал внимания на разразившийся ночной ливень.

Неожиданно Далю померещилось движение за спиной. В шуме дождя он ничего не мог услышать, но его словно подтолкнул кто.

Он резко обернулся и успел увидеть человека под аркой входа. Человек быстро опустил руки и метнулся назад, во тьму. Даль вскинул арбалет, но куда там – незнакомец скрылся за пеленой дождя. Секунду стояла полная тишина, а потом кто-то крикнул:

– Убит! Гаральд убит!

И, словно вторя этому голосу, из-за монастырских стен раздался дружный многоголосый крик – видно, отряд врага и их чудовищная машина добрались-таки к монастырю…

Сверху ответили воплями «Ура!» и «За Бога! За Веру!». Засвистели стрелы.

Ворота сотряс первый удар.

Командиры, простые воины, факельщики – все кинулись к воротам. Дальгерт оглядел двор, где на камнях лежало мертвое тело старейшины, а над ним склонились двое монахов.

Может, жив еще, мелькнула мысль. А Ильра? Что с ней?

Ворота затрещали под следующим ударом. Их надо удержать! Непременно надо! Иначе погибнут все те, кто пытался укрыться от ужасов городского боя за этими прочными стенами. Дальгерт додумывал свою мысль уже на бегу.

Ильра сидела на корточках в потоке ливня, подставив лицо потокам воды.

Дальгерт решился тронуть ее за плечо. Девушка распахнула глаза и дернулась, чтобы отстраниться. Не удержала равновесия и упала в уже скопившуюся на площадке грязь.

«Ну конечно. Лучше измараться, чем позволить мне до себя дотронуться». Он усмехнулся и галантно протянул даме руку.

Она, не обратив на это внимания, поднялась.

«Ну и что дальше?»

А дальше отец Никула должен приказать, чтобы беженцев уводили подземным ходом за реку. А если он не прикажет? У кого еще есть ключ? У привратника?

Надо было это начать делать, как только стало ясно, что город мы не удержим.

А когда это стало ясно? Да только что. Только что, когда старейшина Гаральд погиб, не завершив обряда…

– Дальгерт… – голос ее прозвучал хрипло, словно у Ильры пересохло горло. – Дальгерт, ты знаешь текст! Ведь знаешь! Пусть ты надел сутану и отрекся от прежнего. Хочешь, я встану на колени? Пожалуйста, прошу тебя… дело нужно довести до конца.

Еще один удар, закончившийся страшным скрежетом и треском. Даже отсюда это было хорошо слышно.

Ну, Дальгерт Эстан? Неужели все было напрасно? Все попытки ополчения сдержать врага, все смерти? Жертва, которую принесла Ильра? И которую сейчас должен принести ты? Будешь тянуть время, и здесь уже никто не спасется. Приди хоть сам их Бог…

– Дальгерт! Я умоляю… нельзя так…

Он решился.

– Не плачь. Тебе нужно сосредоточиться. Подожди, я скажу пару слов этим господам, и мы продолжим начатое.

Он обернулся к служителям, которые, оказывается, все еще не могли понять, жив ли старейшина или уже не дышит.

– Братья! Похоже, ворота нам не удержать. Но в чем виновны люди, которые искали здесь защиту, а отыщут, похоже, смерть? Спаситель велит нам печься о слабых, и я думаю, пришло это время…

– Брат Дальгерт! Я давно об этом думаю. Но ведь приказа не было?

– Командирам сейчас не до чего, они ведут оборону. А ведь нужно не только горожан вывести, есть еще госпиталь…

– Выводить раненых узким подземельем? Не лучше ли оставить их, надеясь на милость победителей?

– Не лучше ли их сразу убить из милосердия? – рявкнул Даль. – Старейшина умер. Оставьте его. Спасайте живых! И да поможет вам Спаситель!

Даль вернулся к Ильре. Она уже стояла в центре маленького круглого пятачка, к которому прихотливо стекалась сложная каменная мостовая Малого двора.

– Готова? – улыбнулся девушке Дальгерт. Он хотел ей многое сказать. И в другой раз, может, сказал бы. Но время утекало песком сквозь пальцы. Не было времени. – Ну, тогда начали. Вода, питающая корни Тарна, земля, питающая корни Тарна, воздух и свет…

* * *

Мастер Нерин искоса посмотрел на разведчика. Клим как обычно курил на балконе, имея вид монументальный и очень уверенный. Не скажешь, что ему только что сообщили очередные неприятные новости.

– Перед тем, как выводить учеников, надо проверить дорогу. Сейчас из разведчиков у нас только ты. Понимаю, что в город тебе попасть хочется больше.

Над Чертовым Седлом висела пелена тумана, но мастеру чудилось, что снизу этот туман отсвечивает красным. Пожары над городом полыхали еще до заката.

– Это дело одного дня. Надеюсь, на новом месте все готово?

Нерин вздохнул:

– Новое место – это хорошо забытое старое место. Возвращаемся в исторические катакомбы…

– Ненадолго.

– Кто знает. Если Узел схарматам понравится, они к нему присосутся, как клещ к поросенку. Мы готовим ме́хов, чтобы хотя бы часть поклажи не тащить на себе, но их тоже кому-то надо будет водить. И придется сделать несколько заходов.

– Нерин, дай мне день. Я знаю город, знаю, чего ждать от схарматов. Узнаю новости и вернусь.

– Если твой парень жив, он в монастыре. То есть в относительной безопасности.

– Кроме Даля там еще трое моих людей. Хочу проверить, не оставляли ли сообщений.

– Ладно. Увидим. Главное сейчас – вывести младших ребят.

Клим расплющил сигарету о перила и кинул в пепельницу.

– Где ты берешь эту дрянь?

– Места надо знать.

– Кстати, как твой Дамир?

– Как… как петух.

– В смысле?

– Гордый, тупой и готовый в бульон. Да ничего, думаю, он скоро начнет разбираться что к чему. Талант притираться, устраиваться и входить в доверие – редкостный.

– Звучит не как комплимент.

– Это потому, что наш Дамир пока пытается на мне оттачивать эти свои способности.

– Не сбежит он от тебя?

– Ага, как же. Быть подмастерьем у Клима – это статус. Все завидуют, то-се. Посмотришь на него через год – не узнаешь.

– Дожить бы.

– Доживем. Только отпусти меня в город.

– Сначала выведем малышей. Потом вернемся к этому разговору…

* * *

Сколько прошло времени? Дальгерт не ответил бы. Он повторял в детстве еще заученные слова и смотрел, как оживают камни. Как заполняется серебристым сиянием двор. Света стало столько, что он начал резать глаза, в его потоках Ильра казалась тоненькой свечкой. Когда он закончил Третье Обращение, девушка вскинула руки, и от нее вверх поднялся ослепляющий луч света. Где-то там, в вышине, он раскрылся зонтиком и помчался навстречу похожим лучам, текущим от камней.

От главных ворот начался поспешный отход защитников: их теснили ворвавшиеся через пролом псы и мертвецы. Сейчас они войдут в Малый двор, закроются и эти ворота. Наступит небольшая передышка: Большие ворота не так велики, чтобы в них мог без проблем втиснуться «утюг» схарматов.

Значит, ворота Малого двора нападающие начнут ломать сами, без поддержки тяжелой техники. А это – время. Время, которое необходимо, чтобы братья перешли галереями по крышам к Большому двору и попытались проредить ряды нападающих. Даль оглянулся на Ильру – она держала щит. Больше здесь ничего уже сделать нельзя. И остается одно – бежать к воротам, к деревянной лестнице на верхнюю галерею, и оттуда наконец открыть свой личный счет в этой войне.

Он так и сделал.

Внизу метались отсветы факелов. Холодный дождь лупил не переставая, но это совершенно не заботило нападавших. Они методично теснили к воротам Малого двора жалкую горстку оставшихся защитников крепости. Часть их, не обращая внимания на отступающих, уже пыталась разнести парадные ворота главного здания.

Дальгерт помнил, что вчера их изнутри заложили мешками с песком, оставив для своих нужд лишь узкие боковые входы. Что ж, это тоже сможет задержать врага на какое-то время.

На галерее над воротами было темно, сухо и людно. Защитники крепости не жалели стрел. Дальгерт даже увидел, что их усилия не были напрасны – некоторые из атакующих все-таки падали, но мало, очень мало. А потом он убедился, что из упавших большинство вскоре поднималось и двигалось дальше, вершить свои темные дела. Дальгерт попытался стрелять по ногам, но это оказалось неэффективно, сложно целиться. Пробежали мальчики с ведрами смолы. Кто-то подготовил стрелы, увитые паклей. Неподалеку отрывисто скомандовали «запал», и арбалетчики отступили назад, давая простор лучникам с зажженными стрелами. С крыши главного здания кто-то начал стрелять из ружья. Видимо, стрелок был мастером – Даль увидел, как на землю упала, неприятно дергаясь, крупная собака, а потом и один из атакующих.

Запалы не то чтобы кому-то повредили, но обозначили мишени. Из некоторых мертвецов торчало уже по нескольку стрел.

Дальгерт изредка оглядывался на двор – Ильра продолжала держать щит. И это было удивительно… и радостно. Значит, еще здесь, живая. Еще есть за что сражаться.

В арке главных ворот ворочался транспорт схарматов, довершая разрушения. Больше пока в пролом никто не рвался, значит, все желающие уже здесь. Их не так и много, десятка четыре, но убить их очень сложно, и размен вовсе не в пользу защитников.

Арка главных ворот рухнула, подняв пыль и оглушительный шум, и «утюг» наконец-то ворвался во двор, который сразу показался маленьким и тесным.

Кто-то передал приказ покинуть галерею. Ну еще бы, сейчас чудовище начнет долбить эти ворота, и никому мало не покажется…

Дождь мешал рассмотреть детали, но то, что врагов стало меньше – радовало неимоверно. Дальгерт прикинул, не получится ли как-то добраться до кабины, в которой наверняка сидит управляющий железным чудовищем мастер Слова. Выходило, что если повезет, то изловчиться можно, а если удастся остановить ме́ха, то полдела сделано…

И поэтому, когда все бросились выполнять приказ, Даль, напротив, подобрался поближе к предполагаемому месту удара. Осталось только рассчитать прыжок и толкнуться до того, как «утюг» начнет рушить стену.

– Куда! – крикнул ему кто-то, неразличимый во тьме. – Назад!

Но тот, кто управлял монстром, выбрал именно этот момент для удара, и Дальгерт, даже если бы захотел выполнить приказ, все равно не успел бы этого сделать.

Немного не рассчитал, поскользнулся на железной броне, но все же смог удержаться. Пока машина сдавала назад, он подтянулся и оказался сидящим на корпусе, прямо за кабиной. Ему даже хорошо была видна макушка водителя.

Он размахнулся и приложил незадачливого мастера Слова колодкой арбалета. Тот посунулся вперед, и Даль, недолго думая, скользнул в кабину.

У потолка качалась тусклая лампа в оплетке, спереди водителя защищали поднятые стальные щитки. Должно быть, такой щиток раньше был и сзади, но во время долгого пути по городу «утюг» его успел потерять.

Что оказалось неожиданностью, это наличие пассажира. Молодой человек в черной куртке с вышитой на груди знакомой эмблемой – Глазом Схарма – сидел на маленьком сиденье в нише, глубоко уходящей под броню. Из такого не вдруг вылезешь. Даль, не раздумывая, выпустил в парня стрелу – последнюю.

Более не обращая на него внимания, Дальгерт вернулся к водителю.

Удар был не сильный, скорей неожиданный, так что тот если и потерял сознание, то ненадолго.

Мастер Слова оказался щуплым мужичком с редкой бородой и лицом, изрытым какой-то кожной болезнью.

Дальгерт от души хлопнул его по щеке, и тот сразу открыл глаза. Вздрогнул, вытаращился на послушника, приставившего к его шее острый и длинный нож.

А потом он увидел труп на заднем сиденье и тут же закаменел – понял, что пощады ждать не следует.

– Ты мастер Слова?

– Д-да.

– Догадайся, что мне от тебя нужно?

Тот только дернулся.

– Слово Управления и Слово Разрушения. Быстро!

– Не…

– Быстро, я сказал!

Тот забормотал едва слышно, и Дальгерту пришлось переспрашивать два раза.

Слово Управления, к сожалению, было завязано на жизнь самого мастера, так что Даль был вынужден надежно связать его, заткнуть ему рот промасленной тряпкой и отправить в объятия покойному пассажиру. Сам он занял место водителя и обнаружил шлем и защитные очки. Надел их, возрадовался. Мастер позаботился об удобстве ночного вождения – в этих стеклах все было видно как днем. В том числе оставшихся ходячих мертвецов. Этих было около двух десятков, да еще несколько уже уложенных пытались подняться с травы.

– Покатаемся, – пробормотал Дальгерт, – поиграем в догонялки. Ну, поехали, чудовище…

И подкрепил просьбу словом Управления. Машина дернулась и пошла.

Вскоре на дворе остались только размазанные, втоптанные в грязь тела.

Дальгерт направил машину к разрушенным главным воротам и по привычке уже взглянул в небо.

Трепещущего прозрачного зонтика там больше не было.

Ильра сделала что могла.

Значит, тебе осталось тоже сделать что можешь…

Даль с разгону загнал машину на гору битого камня. Потом она скоро пошла вниз. Навстречу возможному врагу…

Но далеко уехать не успел. Мастер каким-то образом смог избавиться от кляпа, и хрипло выкрикнул Слово Разрушения. Механизм умер, и машина встала.

Арбалет был разряжен, а убивать мастера голыми руками Дальгерту не хотелось. Оставил как есть. Ох и высказался бы Клим, узнай он о таком благодушии бывшего своего подмастерья! Но Клим не узнает.

Даль поспешил назад. В голове бродила только одна связная мысль – увидеть в последний раз, проститься… Ильра, оказывается, была ему куда дороже, чем он думал сам. А может, стала дороже в эти последние дни, когда замаячила вероятность и в самом деле ее потерять.

Пробегая через Большой двор, он старался не смотреть под ноги. Ворота Малого оказались заперты.

Ну что, не стучать же теперь…

Он поспешил к одной из дверей, ведущих в главное здание.

На удивление, ему открыли. На пороге стоял брат Толь с факелом в руке.

– Ну ты даешь! Я как увидел, что ты вниз упал, думал, все, конец… хранит тебя Спаситель…

Даль привалился спиной к стене – отдышаться. Подождал, пока Толь задвинет все засовы и вернет на место упоры, и сказал:

– Щит погас. Значит, они двинулись к центру…

– Отец Никула приказал уводить беженцев. Святые отцы, оказывается, казну еще утром вынесли. Видать, оставим мы монастырь… жалко-то как…

Даль покачал головой:

– Это небольшой отряд был. Против основных сил мы не продержимся.

Толь уже шел вперед, к своему боевому посту над этой самой калиткой.

Распрощавшись с ним, Дальгерт поспешил в Малый двор. У ворот возились братья, наспех укрепляя их камнями и бревнами. Место, где совсем недавно стояла Ильра, было пусто. Где она? Унесли в госпиталь? Или положили бездыханное тело в церкви, среди других, не переживших осаду?

Уже у входа он обернулся, окидывая двор прощальным взглядом, и вдруг увидел темный силуэт на фоне каменной кладки, в углу, на лавке, сделанной из цельного бревна. Что-то заставило его вернуться и подойти.

Кто-то перенес ее сюда, спрятал под навесом крыши от бегущей с неба воды. Даже не пожалел своего белого плаща. Она полусидела, привалившись к стене, глаза закрыты, мокрые волосы облепили лоб и щеки. Показалось, что они мешают, и Даль нерешительно отвел прядку в сторону. Ильра дышала неглубоко и ровно, словно спала. Дальгерт знал – когда она откроет глаза, в них не будет ни искорки от прежнего ее взгляда. Она ничего не будет узнавать и никогда никому не ответит. Больше не сощурится от гнева, не обзовет, никогда ничего не попросит…

Но она будет жить и дышать. Сколько-то дней, месяцев, может даже – лет.

И ничего не надо говорить – поздно. Не услышит и не поймет…

Глаза защипало, и Даль быстро заставил себя сосредоточиться на другом. Что делать прямо сейчас? Уходить? Попытаться добраться до Горного Убежища?

А зачем? Все новости там и так вскоре будут известны. Какие могут быть новости? «Значит, останусь. Буду драться, насколько хватит сил. Чтобы беженцы смогли уйти как можно дальше. Видишь, Ильра, я остаюсь. А тебе… даже такой тебе… здесь делать нечего».

Он подхватил девушку на руки, она показалась ему очень легкой, как будто вместе с магией ее покинула и добрая часть материи, и поспешил под крышу.

Коридоры были пусты. Беженцы покинули их совсем недавно, на полу остались следы их пребывания – осколки посуды, забытые подстилки и тряпки.

Далю послышалось, что в церкви кто-то есть, и он туда заглянул.

Мерцали свечи. На коленях перед святыми ликами стоял священник и тихо читал молитву. Дальгерт не стал заходить. Вход в подземелья – на кухне, туда и надо торопиться.

На полпути встретил брата Рузана. Полненький аколит торопился ему навстречу.

– Дальгерт! Живой, слава Спасителю! Давай скорее.

– Брат Рузан, я решил остаться. Надо их хотя бы немного задержать…

– Да ты что, убьют же!

– Не страшно. Я хочу тебя попросить. Позаботься об Ильре, пожалуйста. Больше мне просить некого…

– Хорошо, но она же…

– Я прошу тебя, сделай что можешь.

– Я помолюсь…

– Вряд ли ей это поможет: она не верит в Спасителя. Но все равно, спасибо.

Рузан принял Ильру на руки. Сказал:

– Поможет тебе Спаситель, брат Дальгерт. Что бы ты ни затеял…

Даль кивнул и поспешил обратно к воротам Малого двора.

Он не знал, что брат Рузан опоздает. Что священники обвалят подземный ход как раз в тот момент, когда он только начнет спускаться по лестнице. Он не мог догадаться, что в обычной жизни нерешительный и не очень уверенный в себе аколит решит во что бы то ни стало исполнить его просьбу и все-таки выберется в город через пролом главных ворот…

Дата добавления: 2015-08-13