Общие черты метода всеобщего согласования для построения пансофии.

64. Приступая к изложению того, что господь Бог наш открыл и дал увидать нам просящим, ищущим и стучащимся, умоляю и для построения заклинаю отнестись к этому с должным вниманием, чтобы иметь возможность обсудить это разумно. В кратких чертах я обрисую сейчас весь этот вопрос.

I. Три вещи составляют все содержание нашей человеческой науки, если хотите - всеведения: познание Бога, познание природы, познание искусства.

Под "искусством" следует понимать все, что относится к человеческой деятельности, размышлениям, речам и трудам. Под "природой" - все то, что возникает и образуется самопроизвольно благодаря силе, вложенной в самые вещи. Под "Богом" - его могущество и мудрость, как они благостью [божьей] выявляются в словах его и делах от века и доселе. Кто знает эту троицу, тот знает, ибо из этого троякого рода вещей состоит все в мире.

65. II. В познании указанных трех вещей необходимо добиваться совершенства. Нельзя считать достаточным кое-что знать о Боге, кое-что о природе, кое-что об искусстве (что доступно и невеждам, и даже совершенным глупцам); все, что может быть понятно, мы должны понимать вполне и совершенно точно.

66. III. Совершенное познание вещей - это их верное познание. Ибо если наше знание не обладает истинностью, то оно принимает мираж за действительность и превращается в насмешку над знанием.

67. IV. Знание обладает истинностью тогда, когда вещи познаются такими, каковы они суть в действительности. Ибо если они познаются иначе, чем существуют, то это будет не познание, а заблуждение.

68. V. Вещи познаются так, как они существуют в действительности, в том случае, когда они познаются так, как они возникли.

Ведь всякая вещь такова, какою она сделана; если же не такова, какою она сделана, значит, это просто уродство.

69. VI. Всякая вещь создана сообразно своей идее, т. е. по определенному плану, благодаря которому она смогла стать тем, что она есть.

Ибо если что-либо не может осуществиться, то и не осуществляется, и если что-либо не могло бы стать таким, то оно таким и не становится. Идеей называется, следовательно, возможность "такости"^*, в силу которой вещь есть то, что она есть.

^* (Коменский вводит в свой латинский текст (в латинском языке, как известно, артикля нет) греческий артикль для субстантивации определительного местоимения "такой", получая понятие, которое по-русски можно было бы передать как "такость" (нем. Sosein, англ. suchness, древнеинд. tathata, tathatva). Буквальный перевод: "Если что не может стать, оно не становится, и, если что не может стать таким-то, оно не становится таким-то; соответственно возможность "такости" (του talis) именуется идеей, благодаря которой вещь есть то, что она есть".)

70. VII. Следовательно, все, что только ни совершается, осуществляется сообразно идеям, будь то дела божьи, дела природы или дела искусства.

Так как идея есть определенный план или разум вещи, то нельзя себе и представить, чтобы Бог, который сам есть разум всякого разума, мог что-либо сделать без идеи, т. е. без определенного плана. Подобным образом и природа, производящая хорошо устроенные вещи, и соперник природы, искусство, не могут ничего создавать без плана.

71. VIII. Искусство заимствует идеи своих созданий от природы, природа - от Бога, Бог - от самого себя.

Первое общеизвестно, о чем свидетельствуют пословицы: искусство бессильно без природы; искусство - соперник природы; искусство подражает природе; искусство - дитя природы. Но с не меньшим основанием можно сказать и так: природа бессильна без Бога; природа - соперник Бога; природа - дитя Бога; природа подражает Богу. Бог же никому не подражает, кроме самого себя; не может иначе и не хочет. Не может потому, что в своей вечности ничего не имеет, кроме самого себя; откуда бы он, следовательно, мог еще почерпнуть начало или форму своих творений? Не хочет - потому, что, будучи всеблагим, он не может ничего желать, кроме того, что само является наибольшим благом - единым, вечным и совершенным,- а таким благом и является только он сам. Скажут, Бог по произволу измыслил идеи творимых им вещей. Но с какой же, позвольте узнать, целью? Если Бог и сейчас не делает ничего напрасного через природу, то зачем бы он стал делать это вначале? Зачем, имея в себе совершеннейший образец всякого совершенства, стал бы он выдумывать что-то иное? Дабы не проявлять всего своего величия? Но именно его-то он и хотел сделать очевидным (Рим. 1, 20). Дабы отступлением от самого себя показать всю глубину своей премудрости? Но это лишь умалило бы полноту славы его, указывая на то, что есть и вне его нечто совершенное: а это невозможно. Итак, несомненно, что как творения, так и идеи творений не могли возникнуть ниоткуда, кроме как из сего источника. И если среди творений мы наблюдаем, что всякий делатель стремится уподобить предмет своего дела самому себе, то почему должны мы отрицать это в Создателе, от которого они его заимствуют? Особенно, если иметь в виду, что у Бога не может быть никакой иной цели своих творений, кроме самого себя. Итак, несомненным остается, что Бог ниоткуда не черпал ни целей, ни зиждущей силы, ни формы для своих творений, кроме как из самого себя; только материю, которая составляет субстрат творений и наличие которой отличает творения от Творца, создал он из ничего.

72. IX. Замышляя мир, Бог замышлял, следовательно, самого себя, так что вообще творения пропорциональны Творцу.

Ибо то, что образуется, необходимо должно соответствовать своему образцу, что не мешает наличию в этом соответствии известных ступеней, наличию в нем большей или меньшей очевидности. Так, сын божий называется подобным Отцу или отражением Отца (Евр. 1, 3), и даже человек назван образом божиим (Быт. 1, 26; 1 Кор. 11, 6), да и все остальное не чему иному уподобляет Писание, как некоему образу божию, когда оно говорит, что невидимые свойства божий после сотворения мира стали видимыми (Рим. 1, 20) и что в величии видимого и сотворенного яснее может познаваться Творец (Премудр. 13, 5). Оттого-то и произошло, что язычники называли природу не только дочерью божией, но и самим Богом. Что такое природа, говорит Сенека, как не Бог и не божественный разум, которым проникнут мир как в своем целом, так и в своих частях^*.

^* (Сенека. О благодеяниях, IV 7.)

73. X. И так как все причастно идеям божественного разума, то одно всегда причастно другому и всё друг другу взаимно соответствует.

Ибо две вещи, совпадающие с некоей третьей, совпадают и между собой.

74. XI. Все вещи тождественны друг с другом по своему основанию и различаются между собою лить формою^*, так как в Боге они существуют как в своем архетипе [ прообразе ], в природе - как в своем эктипе [ отображении ], в искусстве - как в своем антетипе [ противообразе ].

Это подобно единой форме у печати. Сначала она возникает в уме того, кто ее делает или заказывает. Затем она вырезывается на металле; наконец отпечатывается на воске. Будучи тройной, она все же едина, так как из первой образуется вторая, из второй - третья, каждая последующая по образцу предыдущей. Так и идеи, возникающие в разуме божьем, налагают свой отпечаток на творения, творения же, способные разумно действовать,- на создаваемые ими вещи.

^* ("Форма" здесь, как во всей латиноязычной философской традиции,- аристотелевский эйдос, или платоновская идея, т. е. смысловая сущность вещи, как эта вещь происходит из своего "основания" в творящем уме бога.)

75. XII. Основание всех вещей, как и в их создании, так и в их познавании, есть гармония.

Дата добавления: 2015-08-10