Роковая муза

На холодной земле лед растопит росток,

И ручьем побежит по оврагам вода.

Зажигая сердца, заалеет восток.

Вспоминай обо мне, вспоминай иногда...

Троя

Дождь лил как из ведра всю ночь и, похоже, не собирался прекращаться. Потоки воды струились по земле, уже неспособной их впитать, глухо барабанили по плащ-палатке, стекали с козырька кепи, брызгами отскакивали от винтовки. Но несмотря на ужасные погодные условия Валькирия не покидала место засады. Она приходила сюда каждую ночь и ждала до самого рассвета. Ради этой охоты модернизировала свою СВУ, приобретя для нее специальный «ночной» прицел. Ради нее же ненавязчиво продемонстрировала всем в Деревне в каком именно доме поселилась.

Она знала, что он придет за ней, явится в глухой предрассветный час, когда даже самых стойких часовых клонит в сон. Придет, чтобы завершить дело. Не может не придти, она видела его, она знает о нем.

Но прошло уже трое суток, три дня и две бессонные ночи, а Серый так и не явился. Все это время Вика как могла изображала из себя мающегося праздностью сталкера: дрыхла до обеда, слонялась туда-сюда, слушала и сама травила анекдоты у костра и даже играла в карты на желания. Несмотря на риск (а при игре на желания оппоненты Виктории чаще всего загадывали всего одно желание), успеха такая маскировка не принесла.

Валькирия еще раз обвела взглядом окрестности. Занималась заря, хоть это было почти незаметно из-за дождя. Где-то вдали, сетуя на неудачную ночь, завывали псевдособаки. И ни одной живой души. Плюнув в сердцах на чахлый кустик полыни, сталкерша поднялась и закинула винтовку на плечо. Дико хотелось подпеть мутантам, но вряд ли обитатели Деревни оценят ее вокальный талант, к тому же, после лежания на холодной земле, в горле устроил дискотеку целый выводок ежиков. Закинув в рот леденец от кашля, девушка отправилась на боковую.

Разбудили ее звуки оживления, царившего в сталкерском лагере. Вика с трудом продрала глаза, потянулась за коммом. Циферки в верхнем углу утверждали, что сейчас двадцать пополудни того же дня. Новая партия товара должна прибыть к Сидоровичу только завтра. Протяжно зевнув, Вика натянула комбез и направилась к выходу, попутно пытаясь расчесать спутанные волосы.

Стоило девушке выйти за порог дома, как ее чуть не сбил с ног знакомый «отмычка» по имени Санек. Рявкнув на него, Валькирия уже хотела было отвесить салаге подзатыльник, но руки были заняты.

− Слыф, мафой, фо происфофит? − поинтересовалась она не очень разборчиво из-за зажатой в зубах резинки для волос.

С этими волосами была просто беда. Раньше Вика старалась стричься коротко, из соображений элементарной гигиены, в зоне радиационного заражения блистать гривой до пояса не самая лучшая идея, из волос, как и из костей, радиация выводится дольше всего. Так и облысеть недолго, да и репьи и прочие колючки так и норовят вцепиться. Но после приема памятного зелья профессора Тишинского растительность на голове сталкерши не только приобрела удивительный оттенок ("припорошенного пылью снега", как выразился Угрюмый), но и упрямо придерживалась определенной длины − до середины спины. И сколько Вика не стриглась, за сутки-двое волосы отрастали заново. В конце концов, отчаявшись разобраться с этой загадкой, девушка плюнула на это дело и перестала терзать знакомых просьбой подстричь ее. В конце концов, рассудила она, это не самый страшный побочный эффект, которого можно было ждать. В Халка не превращаюсь и ладно.

Санек восхищенно проводил взглядом бело-пепельные пряди, но потом все же вспомнил вопрос.

− Так это... К нам бард приехал!

− Чего? − растерялась Валькирия. − Какой еще бард?

− Да хрен его знает. Дунай или как-то так. Идем, сама увидишь!

Заинтригованная Вика поспешила следом за «отмычкой». Такое событие действительно было в диковинку. В Зоне само собой были люди, умеющие играть на гитаре и прочих музыкальных инструментах, но чтобы какой-то музыкант приперся сюда сыграть концерт? Или это очередной «любитель экстремального туризма» как выражался Сидорович? Однако, уже на подходе к бункеру торговца, девушка услышала тревожный звон гитарных струн и сильный хорошо поставленный голос заезжего барда:

− На холодной земле лед растопит росток...

Что-то шевельнулось внутри, всколыхнулось, будто камушек упал на дно пруда, взбудоражив придонную муть. Вдруг защемило сердце, голос певца и немудренные слова цепляли невидимые и основательно забытые струны в душе, напоминая... О чем?

Она побежала. Протолкалась сквозь толпу сталкеров, собравшихся возле бункера, вовсю работая локтями. Ее окликали, одни удивленно, другие злобно, она не обращала внимания. Оказалась в первом ряду и застыла как вкопанная.

Голос барда совсем не вязался с его внешностью. Воображение Вики нарисовало статного красавца-блондина, вроде Трубадура из старого мультика, на деле же певец оказался старше мультипликационного героя, невысокий, худощавый, с куцым хвостиком каштановых волос, торчащим из-под серой бейсболки. Разочарование оказалось столь велико, что девушка уже хотела развернуться и уйти, но вновь полилась песня:

− Пусть уходит печаль в мир, где вечная мгла...

И Валькирия осталась. Бард увидел ее, подмигнул, не фривольно и нахально, а весело и непринужденно. Перехватил поудобнее гитару и продолжил петь. Вика фыркнула, но все равно не ушла. У мужчины, кроме голоса, были очень красивые глаза, светло-карие, будто мед, они лучились теплом.

Вскоре отзвенели последние аккорды, и музыкант перевесил гитару за спину. Сталкеры загалдели, требуя продолжения банкета, но Сидорович, отиравшийся здесь же, наорал на них, мотивируя это заботой об усталом госте. Хотя вероятнее всего, торговцу просто претила мысль устраивать бесплатные выступления.

− Ага, вот ты где! − барыга замахал Вике рукой.

Состроив хмурую физиономию, девушка приблизилась, не прекращая разглядывать барда. Мужчина, усмехаясь одними уголками рта, ответил тем же. Сейчас, когда песня закончилась, он выглядел совершенно обыденно: не урод, конечно, но и не красавец, ничем не примечательный парень в потертых джинсах и куртке. Неожиданно Вика ощутила острое разочарование, будто ребенок, получивший подарок в яркой обертке и обнаруживший под ней не заветную игрушку, а стопку маечек-трусов.

− Знакомьтесь, − раздуваясь от важности, изрек Сидорович. − Игорь Дунаевский, он же бард Дунай. Виктория, она же Валькирия, наш лучший следопыт и проводник.

Вика, с трудом сохранив невозмутимый вид, покосилась на торговца, как бы намекая, что не припомнит момента, когда вдруг стала "лучшим следопытом". Сидорович сделал вид, что не заметил, улыбка же барда стала еще шире.

− И вдобавок красавица, забыл ты добавить, − мужчина отвесил сталкерше легкий поклон. − Что ж, путешествие будет приятней, чем я думал.

− А что, собственно, происходит? − все так же хмуро поинтересовалась Валькирия, не принимая игру.

− Дунаю нужен человек, который сопроводит его на Агропром, − объяснил Сидорович. И сразу же добавил: − Для начала.

− А я тут причем? − сталкерша излучала дружелюбие примерно на уровне поврежденного реактора.

Бард перестал улыбаться, растерянно посмотрел на Сидоровича, но тот и ухом не повел.

− Коробка патронов к снайперке и две штуки сверху.

Вика тихо фыркнула. Патронов к винтовке у нее было вдосталь, за всю свою жизнь в Зоне девушка стреляла не так уж часто.

− Кислотоупорное напыление для твоего комбеза, − мгновенно понял свой промах торгаш.

− И тысяча сверху, − быстро ввернула Валькирия. − Для начала.

− Ну ты нахалка, − деланно восхитился барыга.

− Я же лучшая в своем деле, не так ли? − улыбка девушки больше подошла бы маньяку-убийце, причем с похмелья.

− По рукам, − проворчал Сидорович. − Счастливого пути.

Проводив торговца неласковым взглядом, Валькирия развернулась и не говоря ни слова направилась к «своему» дому. Дунай, подхватив рюкзак, поспешил следом.

− Какое удивительное стремление помочь ближнему, − саркастически изрек бард, подстраиваясь под пружинистый шаг проводницы. − А главное бескорыстное...

Он осекся, встретившись с мрачным взглядом сталкерши.

− Неужели это напыление такая нужная штука?

− Узнаешь, когда пойдем через поля «газировок», − хмуро посулила Валькирия. − Кстати... Надеюсь, ты не собираешься топать по здешним местам в этом?

Мужчина смутился. Очевидно, всерьез решил, что, надев прочную и надежную джинсу и нацепив армейские берцы последней модели, он достаточно экипировался для трудного похода. Так оно, в общем-то, и было... Если бы речь не шла о Зоне.

− Ясно, − Вика постаралась, чтобы в голосе не было слышно издевки. В конце концов, этот парень не виноват в том, что недооценил опасности Чернобыльской Зоны. И уж тем более в том, что она, Валькирия, не высыпается которую ночь кряду.

Старый Викин брезентовый плащ оказался Дунаю слегка маловат, зато придал облику необходимый минимум маскировки. Древний армейский противогаз с хоботом шланга довершал картину «отмычка перед первой ходкой», но теперь сталкерша могла хотя бы не опасаться, что все окрестные бандиты слетятся на них, как мухи на мед. Оглянувшись на топающего позади музыканта, Валькирия задумчиво хмыкнула. Нельзя сказать, что парень вел себя по классической схеме придурка-туриста: не спотыкался на каждом шагу, хорошо держал темп, в общем, сразу было видно, что путешествовать ему не в новинку. Но одно дело турпоход, а рейд в Зону совсем другое. Парень хорошо ориентировался на местности, но не в здешних реалиях.

− Ну точь-в-точь «отмычка» на первой ходке, − фыркнула сталкерша.

− Кто? − тут же заинтересовался ее спутник.

− Салага, желторотик, новичок, нуб… В общем, ты понял.

− А почему новичков так называют?

Вика смерила не в меру любопытного барда холодным взглядом.

− Слушай, ты вообще что здесь забыл?

Музыкант хитро прищурился.

− Отвечать вопросом на вопрос − неприлично.

− Это Зона, мужик. Куртуазность здесь не в ходу, − отрезала девушка.

− А что в ходу?

Сталкерша дернула щекой.

− Сила. Находчивость. Верность. Отвага.

− Очень романтично.

− Хрен угадал, − фыркнула Валькирия. − Тут тебе не Дом пионеров, приятель.

− У меня вообще-то имя есть, − нахмурился Дунай. − Ну или псевдоним, если они здесь больше в ходу…

− Нет у тебя ничего, − сталкерша отвернулась. − Пока из первой ходки не вернешься даже имени тебе не положено… «отмычка». Кличку же только матерые сталкеры имеют.

− Ты, я гляжу, матерей некуда.

− Так и есть, − кивнула девушка, игнорируя сарказм в голосе спутника.

Некоторое время шли молча, тишину нарушал только шелест травы и пыхтение Дуная, который хоть и бывал не раз в походах, еще не привык к тому, что они являются обыденной рутиной. Солнце медленно ползло по голубому небу, изредка натыкаясь на пушистые облачка и возвещая о том, что конец дня нынче будет просто чудесным. Нельзя сказать, что Валькирию это сильно обрадовало: яркое солнце слепило глаза, поднимая от земли дрожащее марево, и сильно усложняло поиск аномалий. В голой степи нет пресловутых «сухих листьев», по кружению которых предполагалось обнаруживать гравитационные ловушки типа «воронки» и «карусели», трава же в Зоне редко вымахивала до пояса, чтобы по проплешинам в травяном покрове можно было вычислять места аномалий. Оставалось уповать лишь на детектор и свое чутье.

− Ну, хорошо, − наконец подал голос бард, − пусть я «отмычка». Но тогда объясни все же, что значит это слово? Хоть это я могу узнать?

Вика молча усмехнулась. Парень умел держать удар, стоило признать. Умел по максимуму извлекать выгоду из текущей ситуации, превращая поражение в победу. Ну или во всяком случае изо всех сил пытался.

− Ладно, − остановилась сталкерша. − Сейчас объясню. Двигай за мной.

Как по заказу недалеко от них обнаружилась довольно крупная «воронка». Дунай в недоумении уставился на легкий вихрь, круживший над обветренным и иссохшим пятном земли несколько пожухлых травинок. Судя по выражению лица барда, он ожидал встретить одну из знаменитых чернобыльских аномалий, но ждал чего-то более впечатляющего. Валькирия вновь усмехнулась.

− Основной доход сталкеров и одна из причин почему Зону до сих пор не сровняли с пылью ядерными ракетами заключается в артефактах, − неторопливо, будто рассказывая байку у костра, заговорила девушка. − Беда в том, что аномалии смертельно опасны и так и норовят отправить незадачливого добытчика на небеса. Обычно, по частям. Сталкеры же, как несложно догадаться, своими жизнями дорожат, а пуще того дорожат репутацией и денежками. Поэтому и заводят себе помощников, «отмычек», которые лезут в аномалии вместо них. После пары ходок − удачных само собой − «отмычка» имеет право покинуть «мастера» и отправиться на вольные хлеба. Потом, если удача будет улыбаться ему и дальше, он станет полноправным сталкером и сам сможет нанимать себе «отмычек».

− Это аморально, − сплюнул бард.

− Это Зона, приятель, − вновь повторила Вика, отворачиваясь.

Мужчина за ее спиной тихо выругался сквозь зубы, зло пнул ногой землю. Что-то буровато-красное просвистело мимо колена сталкерши и, резво заскакав среди редкой травы, ухнуло в центр дремлющей «воронки». Раздалось неистовое шипение, трава вокруг путников вздыбилась волнами.

− Идиот!

Она успела в самый последний момент, просто прыгнула на застывшего в растерянности мужчину, повалила на землю, накрыла собой. С громким хлопком аномалия «разрядилась», осыпав окрестности мелкими кусочками гранита, летящими со скоростью пули. Несколько осколков, словно очередь из автомата, выбили фонтанчики пыли в полушаге от распластанных на земле путешественников, еще парочка рванула материю на спине жилета, а один больно оцарапал Валькирии руку.

Некоторое время они лежали молча, почти уткнувшись носами друг в друга, затем Вика приподняла голову. Дунай сжал губы и нервно сглотнул.

− Еще раз так сделаешь, остаток жизни будешь петь сопрано.

− Но это женский вокал!

− Вот именно.

Дальше шли в молчании. Сталкерша баюкала пострадавшую конечность и неразборчиво ворчала, музыкант хмуро топал следом. Вскоре на горизонте показалась темная линия железной дороги и печальный скелет моста. Валькирия дала знак остановиться, некоторое время разглядывала местность в бинокль, потом повернулась и зашагала вперед, все больше забирая левее.

− Через мост не пойдем. Там сегодня Трещин дежурит, он меня терпеть не может.

− Не могу сказать, что полностью его осуждаю… − пробормотал Дунай.

− Что-что? − недобро ощерилась сталкерша. − Ну-ка повтори.

− Стихи сочиняю, − не растерялся бард. − Кстати, не поможешь подобрать рифму к слову «антилопа»?

Девушка смерила его хмурым взглядом, дернула подбородком и зашагала дальше.

К тоннелю под железнодорожной насыпью путники приблизились, когда уже стемнело. День выдался теплый, и ночь еще не успела остудить разогретую солнцем землю, но из тоннеля пахнуло свежестью и озоном. Послышался тихий треск, потрескавшиеся бетонные стены осветила неяркая вспышка. Дунай, потянул носом воздух, насторожился.

− Что там такое?

Сталкерша злорадно ухмыляясь, отступила в сторону, предоставляя барду возможность самому полюбоваться на следующий этап маршрута. Мужчина шагнул вперед и застыл. Отблески мерцающих разрядов «электр» отразились в его глазах.

− Жопа… − выдохнул он.

− Ну вот, видишь, сам рифму подобрал, − хохотнула Валькирия.

− А другого пути нет? − барду было явно не по себе. − Может просто перебраться через насыпь?

− И думать забудь, − качнула Вика головой. − Там такая радиация, яйца жарить можно. К тому же снайпера вояк держат пути под прицелом.

Девушка раскрыла вещмешок и вынула из него металлический контейнер. Откинула крышку и вытащила два ярко сверкающих предмета, похожих на причудливые морские камешки. Один «камешек» сталкерша сунула в специальный карман на поясе, второй бросила Дунаю.

− Что это? − музыкант зачаровано вертел в руках диковинную вещь.

Вика едва заметно улыбнулась. На артефакты зачастую смотрели с алчностью, реже с изумлением, и совсем уж редко с академическим интересом, но никогда со столь искренним восхищением.

− «Бенгальский огонь», − ответила сталкерша. − Не очень редкая и дорогая штука, но красивая и полезная. В частности уменьшает риск оказаться зажаренным разрядом в десять киловольт.

− Десять киловольт?

− Может и больше.

Бард покосился в сторону тоннеля.

− Чудненько.

Каждый раз, проходя этот проклятый тоннель, Вике казалось, что у нее добавляется седых волос. И хотя теперь эта проблема перед ней не стояла, с девушки все равно сошло семь потов, прежде чем она − по полшажка продвигаясь вперед, будто танцуя на минном поле − добралась до противоположного конца. О Дунае и говорить не приходилось, бард едва переставлял ноги.

− Потерпи еще немного, − Валькирия ободряюще хлопнула его по плечу. − Придется пройти еще с полкилометра. Нужно убраться подальше от тоннеля, эта гребанная труба просто притягивает монстров.

Вскоре окончательно стемнело, но путники добрались до места, которое Вика сочла годным для ночлега: высокий холм с довольно крутыми склонами, поднимающийся над чахлым перелеском. На вершине холма было просторно благодаря соснам, выросшим здесь почти правильным полукругом и придушившим всех конкурентов в борьбе за свет. Девушка выудила из вещмешка брезентовый плащ, расстелила на земле, сняла с плеча винтовку и уселась, поставив оружие перед собой. Дунай устало опустился рядом.

− А костер? − спохватился он.

Сталкерша фыркнула.

− Здесь нет зверья, которое он мог бы отпугнуть, а вот мутантов наверняка привлекут отблески огня. Ночи сейчас теплые, не замерзнешь. Так что ложись и спи.

− А ты?

− Я покараулю.

− Всю ночь? − бард, уже начавший укладываться на импровизированное ложе, подскочил, но Валькирия прижала его рукой к плащу.

− Если все будет нормально, завтра доберемся до Свалки, в лагере сталкеров отосплюсь. Мне не привыкать.

− Как-то это неправильно… − проворчал Дунай больше из чувства противоречия и гордости. Глаза мужчины, утомленного долгим и опасным переходом, уже закрывались.

− Наоборот, − усмехнулась Вика. − «Мастера» редко оставляют «отмычек» на ночное дежурство, безопасность слишком важная штука, чтобы доверять ее соплякам. К тому же салаге положен отдых, чтобы руки и голова работали как надо, ему ведь еще за артефактами лазить.

Из-за спины девушки раздалось задумчивое хмыканье. Музыкант заворочался, потом затих. Вика облегченно вздохнула. На самом деле сталкерам было плевать на физическое и психическое состояние «отмычек». Подумаешь, погибнет в аномалии, велика ли беда? Таких салаг в Деревне еще с десяток влегкую найдется. Счастье, что парень купился на эту сказочку, не объяснять же ему, в самом деле, что Валькирия просто не может спать, когда рядом есть кто-то еще? Слишком велик риск, что вновь нахлынут кошмары, а под рукой всегда есть оружие… Вместо этого она полюбила глухие чернобыльские ночи, такие как эта. Когда блеклая луна, с трудом прорываясь сквозь пелену облаков, превращает сосны в тревожно шепчущихся лесных великанов, а ветер путается в траве, заставляя ее шелестеть на разные лады, будто переводя слова деревьев мелким лесным тварям. Низины затягивает туман, в нем клубятся темные тени, смешиваются с лунным светом, подбираются поближе, задумчиво разглядывают тебя тусклыми огоньками глаз, будто решая, стоит ли приблизиться или пойти поискать добычу полегче.

Валькирия не знала, кто эти тени − мутанты, призраки или просто плод ее фантазии. Но они не напали ни разу, даже не переступали одной им ведомой черты. Держались на отдалении, стояли и ждали. Иногда сталкерше казалось, что они хотят что-то сказать, но не могут, или она просто не понимает слов. В такие моменты мир вокруг становился зыбким и ирреальным, сжимался до небольшого пятачка, на котором восседала девушка. Казалось, за колышущейся стеной теней нет больше ничего, кроме…

Усталый вздох раздался за спиной, и ночные чары развеялись как дым, утих ветер, тени отступили. Дунай с кряхтеньем поднялся с подстилки, уселся рядом, почти касаясь плечом.

− Не могу уснуть, − извиняющимся тоном сообщил он. − Видать, впечатлений слишком много. Не против, если я посижу с тобой немного?

− Это Зона, − пожала плечами Вика, старательно скрывая недовольство. − Здесь каждый волен поступать, как хочет.

− Зона… − эхом откликнулся бард. − Это ведь целый мир, верно? Мир, живущий по своим законам…

Валькирия молча склонила голову в знак согласия.

− Вы, сталкеры, удивительный народ, − продолжал Дунай, задумчиво глядя туда, где минуту назад скрылись тени. − Ваша жизнь кажется такой мелочной… Ни философского смысла, ни глобальной цели… Но она такая яркая, простая, настоящая. Нет нужды в моральных дилеммах, нужно просто выжить. Нет причин играть в политику, надо просто спасти друга. Нет надобности в сложной системе законов, есть благодарность и месть. Вы живете в своем крохотном мирке, но порой мне кажется, что он куда правильнее окружающего вас «большого мира».

Вика озадаченно хмыкнула.

− Ты понял это, проваландавшись полдня со мной по Зоне?

− Нет, что ты, − мужчина усмехнулся. − Меня много водили по окрестностям другие сталкеры, показывали ваш быт. Да и сам я держал глаза и уши открытыми. Просто эта мысль оформилась только сейчас… когда я увидел тебя, настороженно и в то же время расслабленно глядящую в ночную темень.

− Чудно, − фыркнула сталкерша. − Я − в роли музы?

− Типа того, − кивнул Дунай. − Можешь смеяться, но именно за этим я сюда и пришел − за музой.

− Чего?

− В творчестве каждого поэта, музыканта, композитора рано или поздно наступает момент, когда волна, на которой он творит, иссякает. Ему нужна новая волна, новые эмоции, впечатления, жизненный опыт, чтобы музе было на что опереться.

− То есть ты хочешь сказать, что тебе нужны были новые впечатления, и ты поперся за ними в Чернобыльскую Зону? Извини, но ты полный идиот.

Мужчина грустно улыбнулся.

− Я исчерпал волнующие меня темы из большого мира, и решил воспеть другой. У меня была идея − написать новый альбом, посвященный Зоне. Я хотел назвать его «Проклятая земля», правда, теперь вижу, что это название не годится. Эта земля явно не проклятая, но какая? Не благословленная же…

− Злая, − не раздумывая, уверенно сказала Валькирия.

Музыкант моргнул, отвлекаясь от своих мыслей, но тут же снова задумался.

− Злая земля… Да, это оно! Чертовски метко… Не благословленная, но и не проклятая, сулящая благодать и богатство, но наполненная бедой и смертью. Безжалостно давящая слабых, но благосклонная к сильным духом. Жестокая, но справедливая, злая земля. Вика, ты чудо! − в порыве чувств он крепко обнял девушку за плечи.

У Валькирии вдруг перехватило дыхание. Его глаза, полные искренней радости, отражали лунный свет, будто два глубоких пруда. Его руки излучали тепло даже сквозь ткань комбеза. Губы, шепчущие слова благодарности, были совсем рядом…

− Спой мне… − хрипло проговорила, почти простонала девушка.

Мужчина с удивлением посмотрел на нее, будто не замечая произошедшей перемены, наконец отодвинулся и задумчиво посмотрел на гитару, лежащую рядом с Викиным вещмешком.

− А это нас не демаскирует?

− Пой, − Вика старалась дышать ровно. Сейчас он возьмет гитару, сбренькает какую-нибудь лабуду про ночь, романтику и прочее, навевая скуку, и тогда она успокоится. Вот только…

Пальцы Дуная коснулись струн. И сталкерша поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. Мужчина запел ту самую песню, что так заворожила ее днем, его прекрасный, сильный голос вплетался в ночь, заставляя ее вновь ожить, наполниться новыми красками и звуками. Поднялся ветер, одобрительно шелестя хвоей, задумчиво заскрипели сосны, и звезды будто стали ближе.

Пусть уходит печаль в мир, где вечная мгла

И останется там боль твоя навсегда…

Ветер, сосны, холм, лесок вокруг жадно слушали песню барда. И Вика поняла, что слышит гимн тех, кто пришел в Зону, чтобы остаться здесь навсегда. Неважно, что их сюда привело, неважно живы они или ушли в землю, каждый из них навсегда оставил свой дом, своих близких и привычный людям мир. Они не вернутся домой, а если и вернутся, то лишь на краткий срок. Им не жить в большом мире, они стали другими, и Зона до дна выпила их души, выбрав из них все доброе и злое, темное и светлое, грязное и чистое. Взамен подарив свободу.

Не завянут цветы, не прольется слеза,

И в огне не сгорят наши письма любви!

Голос дрожал и переливался, вплетался в ночную темноту, взмывал к звездам, отражался от них и падал на землю. Вздымая ветер, несся над Зоной. Он пел ей, пел им обеим. Впору было приревновать, но Вика не чувствовала ревности. В конце концов, все под этим небом принадлежит Зоне, она, словно древнее божество, свела их вместе. Песня плыла над землей. Плыла даже тогда, когда пальцы Валькирии легли на гриф гитары, отводя его в сторону. Шумела в ушах, когда она впилась губами в губы Дуная, жадно, будто все это время изнемогала от жажды. Плескалась вокруг, смешиваясь с тихим шорохом срываемых одежд и разгоряченным дыханием, задавала ритм двум телам, слившимся в одно целое.

Они любили друг друга среди шепчущей травы и насмешливо шелестящих деревьев, сначала жадно и страстно, потом неторопливо и нежно. Затихали, умолкали, в изнеможении падая на жесткий колючий плащ, но потом Вика шептала: «Не отпускай» и вновь были его нежные руки, терпкий запах одеколона и теплые медовые глаза.

Они уснули лишь под утро, вконец выбившиеся из сил. Уснули безрассудно, не выставив часового. Уже перед самым рассветом, когда край горизонта уже тронуло огнем, к поляне подкрался снорк, застыл на краю, задумчиво принюхиваясь. В треснутых стеклах потрепанного противогаза отразились два нагих тела, прижавшихся друг к другу в поисках тепла, разбросанные вещи, печально лежащая в стороне гитара… Снорк постоял так еще несколько минут, втягивая носом воздух, потом тихо отступил назад и скрылся в зарослях.

Валькирия проснулась первой, смущенно отодвинулась от тихо сопящего мужчины и осторожно выскользнула из-под его руки. Потревоженный движением девушки, проснулся и Дунай. Бард напротив не испытывал никакой неловкости (или удачно ее скрывал), будничным тоном пожелал доброго утра и не чинясь потянулся за разбросанной одеждой. Вика одевалась, стыдливо повернувшись к нему спиной. Вчерашнее происшествие оставило двойственный след в ее душе: с одной стороны ей было хорошо и тепло, как не было уже давно… с другой казалось, что она предала память Сережи, вычеркнула его из своей жизни. И вместе с ним значительную ее часть.

Последняя застежка встала на свое место. Сталкерша повела плечами, поправляя бронежилет, и обернулась. Дунай уже собрался, закинул гитару за спину, и теперь потягивался, словно довольный кот.

− Мы потеряли много времени, − хмуро сообщила она, радостно ухмыляющемуся парню. − Придется наверстывать.

− Вот уж не думал, что у нас есть какой-то график.

− У нас нет, у Зоны есть. Завтра на рассвете будет Выброс, а значит, нам нужно быть на Агропроме уже сегодня к ночи. Так что готовься… бард. Будет тяжело.

Лицо мужчины исказилось, словно рябь пробежала по воде. Но через миг привычная легкая улыбка человека, знающего вкус жизни и умеющего им наслаждаться, вернулась на место.

− Ну да, не зря ведь говорят: «секс еще не повод для знакомства».

− Дело не в этом! − поспешно воскликнула Валькирия, чувствуя, как краска заливает щеки. − Нельзя называть новичка по имени, иначе Зона сожрет его, а то и вообще всю партию погубит! Это… ну… примета такая, что ли…

− Магия, − хмыкнул Дунай. − Колдовство.

− Ты не веришь в магию?

− Не-а.

− Ты же бард!

− Ну и что? − мужчина усмехнулся. − Я бард, который не верит в магию. О, прекраснейшая и сталкеров, неужели ты всерьез думаешь, что все музыканты склонны к мистицизму и суевериям? Я материалист, я верю в то, что могу увидеть, услышать, потрогать, взвесить и измерить. Все, что существует в природе можно характеризовать, используя эти методы, но магию − нет. Магия − ирреальна. Ergo: магии не существует.

− А как же человеческие чувства? − прищурилась Вика. − Любовь, например? Ее ведь нельзя измерить.

− Я могу ее ощутить. Следовательно, любовь − реальна.

− Выходит, реально лишь то, что ты ощущаешь?

− Что-то вроде того.

Валькирия зло хохотнула.

− В таком случае тебя ждет сюрприз. Насчет реальности.

− Сгораю от нетерпения.

Девушка вздрогнула.

− Осторожней со словами.

Музыкант только рассмеялся.

Путь до Агропрома прошел в молчании. Вика злилась на Дуная за его неожиданную черствость, за то, что разрушил образ романтического героя. Девушка не верила, что бард говорил всерьез, скорее отыгрывался. Впрочем, какая разница? Это его дело. Они оказались вместе лишь волею случая, благодаря мимолетному капризу Зоны. Вскоре они расстанутся, и каждый пойдет своим путем. Нечего было даже надеяться, что в ее жизни найдется тот, кто сумеет ее понять…

«Доведу до Агропрома и все. Чем раньше это закончится, тем лучше».

Из-за того, что путешественники не разговаривали между собой, вопрос о привалах не обсуждался, так что к цели добрались еще засветло, около четырех вечера. Дуная уже ждали в штабе «Долга», обосновавшегося на брошенной сталкерской базе, и хмурые солдаты перехватили барда еще на первой заставе, вежливо, но холодно поблагодарили сталкершу, подхватили музыканта под локти и повели вглубь территории.

Валькирия осталась стоять возле полупустого блокпоста, безмолвно глядя вслед удаляющемуся Дунаю. Она ждала, что он обернется, скажет хоть что-нибудь, хотя бы махнет рукой на прощание, но мужчина лишь скользнул по ней взглядом и отвернулся. Все еще злился или, быть может, тоже ждал, что она заговорит первой? Кто знает. Он уходил, а Валькирия все стояла, до боли сжимая кулаки. Вдруг заныло сердце, словно в него вонзили тупой железный штырь. Так неправильно, так не должно быть. Она хотела броситься следом, заставить обернуться, сказать, что просит прощения, что не хочет отпускать… Но в тот момент, когда ноги уже готовы были сделать первый шаг, пискнул КПК.

От кого: Klukva

Кому: Valkyrie

Тема: без темы

Сообщение: Серый возле дома на болоте. Ждет, собирает команду. Атакуй первой. Убей его. Отомсти.

Пальцы сжали наладонник, серый пластик предупреждающе хрустнул. Вика подняла взгляд, Дунай уже почти скрылся из виду среди развалин заводского забора. Несколько секунд сталкерша колебалась. Потом сунула КПК в карман и почти бегом бросилась прочь от заставы, в сторону дороги, ведущей в обход завода и НИИ к чахлому болотцу, излюбленной лежке болотных тварей. Ввиду опасного соседства и повышенного фона, место не пользовалось особой популярностью у сталкеров, и обычно его все обходили стороной. Чудесная маскировка для точки сбора.

Вскоре Валькирия уже залегла в кустах на гребне обрыва и прильнула к прицелу снайперской винтовки. Призрак Клюквы не обманул, Серый действительно находился на островке возле болотного дома, переписывался с кем-то по КПК. Кроме крысы из «Телекома» на точке собралось еще пять человек, среди которых девушка с удивлением и злостью узнала «пропавшего» военстала Ткача и бандита, не так давно «заказавшего» ей сталкера по кличке Косарь.

Охотники разбирали снаряжение, походя перекидываясь короткими репликами. Подготовились они знатно, девушка заметила ящик из-под противопехотного пулемета, коробки патронов 5,45 с бронебойным сердечником, пару гранатометов… Выглядело так, будто они готовились не к охоте на одинокую сталкершу, а к небольшой войне. Это наблюдение чрезвычайно льстило Валькирии, но значительно усложняло задачу. Шесть до зубов вооруженных опытных бойцов ей не по зубам… Если только не использовать козыри.

Не меняя позы, Вика глубоко вдохнула и постаралась расслабиться. Усилие воли вызвало образ, воображение придало ему яркости, и вот уже пульсирует в груди, то затухая, то разгораясь, крохотная искорка. Искорка жжется, трепещет, наливается силой, льет в вены расплавленное железо, но девушка, стиснув зубы, терпит.

Она терпела до тех пор, пока ощущение разлившегося внутри тепла не превратилось в жар жертвенного костра. Уже почти наяву слыша треск поленьев и крики «Сжечь ведьму!», Валькирия резко открыла глаза. Узкий пятачок суши опоясало кольцо огня. Стена пламени высотой в два метра окружила бойцов Серого, вызвав смятение и взрыв нецензурной брани, а яростный жар согнал их в кучу, заставляя щуриться и закрываться рукавами.

Первой целью сталкерша выбрала Ткача, так как он был единственным снайпером и держал оружие наготове. Целилась в голову, но пуля угодила стрелку в шею, пробив ее насквозь и выбросив из раны целый фонтан крови. Алый поток угодил в лицо бандюку, тот заорал от неожиданности и отвращения, но кричал недолго, следующий выстрел предназначался ему. Следом повалились на землю и остальные охотники за головами, но Серый, падла такая, успел нырнуть за стоявшую рядом бочку. Валькирия выстрелила, надеясь пробить железяку вместе с телом предателя, но какой-то кретин, похоже, доверху заполнил бочку песком и сухой землей, и пуля, сердито квакнув, застряла.

Снайперша замысловато выругалась. Она не могла достать ублюдка, не сменив позицию, а низкая трава на гребне обрыва не позволяла сделать это незаметно для противника. Тем временем Серый осторожно, стараясь не высунуться из-за своего укрытия, тянулся за упавшим на землю РПГ.

«Еще несколько секунд, и кому-то придется улепетывать во все лопатки, а все потому, что этот «кто-то» слишком поспешил с выбором огневой позиции, − зло подумала Вика, тщетно пытаясь выцелить мерзавца. − А этот гад уйдет живым. Снова. Я должна его прищучить! Просто обязана!»

Пальцы Серого почти коснулись гранатомета и Валькирия, зарычав, нажала на спуск, несмотря на то, что враг так и не появился на линии огня. Громыхнула винтовка, и мир застыл, словно в замедленной съемке. Плавно рассекая воздух, пуля устремилась в сторону бочки, достигла ее… а потом вильнула в сторону и, описав дугу, вонзилась в плечо сталкера. От толчка тот опрокинулся на землю, РПГ, жалобно звякнув, упал по другую сторону бочки.

Вика вскочила на ноги. Удивляться не было времени, Серый наверняка скоро придет в себя. Она побежала, вздымая клубы пыли из крутого спуска, набрав разгон, одним прыжком преодолела огневую завесу. Серый как раз пытался подняться и расстегнуть кобуру. Увидев девушку, предатель изумленно икнул, но тут ребристая подошва Викиного берца врезалась ему в лицо. Раздался мокрый хруст ломающегося носа, и Серый снова опрокинулся на спину, рыча и матерясь от боли.

− Ну, здравствуй, ублюдок, − сладко улыбнулась Валькирия, наступая ногой на ладонь мужчины, которой он хотел достать отлетевший в сторону пистолет. − На ловца и зверь бежит, не так ли? Вот только сегодня не твой день, ловец. Сегодня приз возьмет зверь.

Серый поперхнулся кровью, закашлялся, но потом поднял голову.

− О да, − ухмыльнулся он. − Ты даже не знаешь, насколько права. Ты зверь… нет, ты мутант, адское порождение…

Валькирия молча убрала ботинок с его пальцев и от души врезала по ребрам.

− Это были твои последние слова, мразь. Лучше бы потратил их на что-то более полезное. Но нет, так нет. Прощай.

Она не стала тратить патрон. Просто щелкнула пальцами и едва успела закрыться рукавом от палящего жара охватившего Серого пламени. Мужчина взвыл, тоненько, на одной ноте, словно закипающий чайник, забился на земле, колотясь по ней всем телом. И наконец, затих, оставив после себя клубы черного дыма и смрад горелого мяса.

Вика отступила назад, потрясенная увиденным. Все произошло мгновенно, она едва успела осознать что делает. Тошнило. Не от осознания своего поступка, просто от жуткой вони, и это пугало до дрожи. Да, он был предателем, сволочью, наконец, просто пытался ее убить, но вот так… сжечь заживо… Каким бы он ни был, он…

«Он получил то, что заслужил, − сказал кто-то внутри Валькирии. − Не стоит его жалеть. Мир станет чище без таких, как он».

Сталкерша вздрогнула, покачала головой. Она не Серого жалела, она поражалась своей жестокости, удивлялась тому, что вдруг решила, будто ей позволено судить, без кого этот мир станет чище. Выбирать, кому жить, а кому умирать. И выбирать, как кому умирать. Так, споря с собственной совестью, она направилась к базе «Долга». После случившегося сталкерша решила предупредить Дуная, чтобы тот поскорее убирался из Зоны или хотя бы отсиделся у «Долга». Охотничья партия, возглавляемая Серым, могла быть не единственной отправленной по ее голову, а бард попадал в «группу риска» уже только за то, что контактировал с ней. А если ловцы еще и выведают, каким именно образом музыкант «контактировал» с их целью, то это автоматически возведет Дуная в статус заложника, которого Валькирия очень сильно захочет освободить. Причем Вика, скрепя сердце, признала, что так оно и будет. В противовес тому, что сказал тогда Дунай, она не считала, что секс еще не повод для знакомства.

Едва завидев девушку, бойцы на КПП помрачнели и отвернулись. Не отвел взгляд только старший заставы. Вика сглотнула, горло вдруг пересохло. «Долговский» сержант шагнул вперед, подняв руку в привычном безмолвном приказе остановиться к досмотру, но в левой руке солдата был зажат какой-то предмет.

− Валькирия?

− Ну?

− Ты ищешь барда?

− Ну? − голос сорвался на хриплое карканье.

«Долговец» протянул левую руку. Вика машинально подхватила предмет, опустила взгляд, чтобы рассмотреть его. Это оказался диктофон, выполненный в стиле «ретро» и весьма потертый. Разумеется, носителем в нем служила флешка, магнитная пленка была слишком ненадежной в условиях Зоны. Девушка сжала машинку в руках, голос сержанта затих, превратившись в невнятное эхо, но сталкерша и так догадывалась, что он скажет.

Ушел в сторону Ростка… Все отряды как назло были заняты… Трое сталкеров взялись проводить… Пустырь возле железки… Карусель…

− Перед уходом попросил отдать тебе, если что, − глухо проговорил «долговец». − Как чувствовал мужик…

Валькирия не отрываясь смотрела на диктофон. На тыльной стороне была приклеена бумажка, на которой было что-то написано. Вика никак не могла понять что именно, взгляд все не мог сфокусироваться. Тогда она нажала на «play». Из динамика послышался шелест и перешептывание травы, крики птиц, отдаленный вой псевдособаки. Ночная жизнь Зоны. Ее сменили голоса людей, веселый смех, перезвон струн и звон граненых стаканов. Дунай записывал Зону, ее жизнь, ее характер, хотел почувствовать ее. Хотел понять. Наивный. Сталкерша промотала еще вперед и вздрогнула от боли. Бард записал свой ночной концерт. Концерт для единственной слушательницы. Пелена, наконец, спала с глаз, хлынула ручьями по лицу. Теперь ей удалось прочитать надпись. Небрежным летящим почерком там была выведена короткая дарственная надпись.

«Моей Музе».

Вика рухнула на колени, диктофон упал в придорожную пыль. Не в силах больше сдерживаться она разрыдалась. Глухо, страшно, беззвучно. А из динамика летел звучный и немного печальный голос Игоря Дунаевского.

Пусть обо мне тебе напомнит стая

Вдаль улетающих журавлей!

Их крик разбудит в небе дождь, и я знаю,

Ты не забудешь обо мне…

* * *

Дата добавления: 2015-08-09