Они танцевали под камышовую свирель

Сидя в своем кабинете, викарий вслушивался в чистые звуки, доносившиеся с гор. Его слух был обострен долгим и напряженным ожиданием, и ему казалось, что мелодия должна вот-вот обо­рваться, но нет, она лишь медленно стихала, наполняя собой дальние долины, чего он совершен­но справедливо опасался. В деревне тоже слыша­ли вечернюю мелодию, ее просто нельзя было не слышать. Важные события всегда происходят не­заметно, и на них обращают внимание, лишь ког­да природные катаклизмы или войны уже внесли изменения в жизнь тех людей, которые не ищут изменений; вот и теперь деревенские жители вдруг обратили внимание, что ни на улице, ни в домах не осталось ни одного юноши и ни одной девуш­ки. Уже довольно давно начали случаться стран­ные вещи, довольно давно звучала странная мело­дия и довольно давно родители не верили своим дочерям, когда те рассказывали, куда отправля­лись по вечерам; однако люди продолжали жить в соответствии со здравым смыслом и давними тра­дициями, не утруждая себя попытками узнать, что происходит на самом деле, хотя происходящее противоречило и здравому смыслу, и традициям; и вот уже горе заглядывало им в глаза. На улице не гуляли парни, девушки не сидели дома, и на горе Волд звучала мелодия, эхо которой оживляло тени неизвестных людей на знакомой улице и под род­ными крышами. Тем временем, пока фермеры су­дили да рядили, нечто необыкновенное происхо­дило на другой стороне леса, тень которого уже накрыла деревню. Когда Томми Даффин подошел к Старым Камням, он опять изменил мелодию и пошел в пляс вокруг камней, прыгая то внутрь круга, то за его пределы, обегая один камень с вну­тренней стороны, а другой — с внешней, и таким образом он обежал все двенадцать камней. Томми сделал три круга, и все остальные следовали за ним. Им это не составляло труда, хотя прежде ни­кто не знал этого танца, зато мелодия казалась знакомой, словно была с ними еще с тех пор, ког­да никто не думал ни о каких переменах. Серебря­ным светом светила великая планета, и все звезды сияли на небе. Томми Даффин подошел к продол­говатому плоскому камню посередине и встал ря­дом с ним, все еще играя на свирели, тогда как ос­тальные продолжали танцевать. Через некоторое время Томми заставил всех пройти в танце мимо плоского камня, ибо такова была власть его свире­ли, и все прошли мимо этого камня и поклони­лись ему. Ни у кого в мыслях не было кланяться старому камню, и все же никто не спросил себя, почему он сделал это: так поступали в прошедшие времена, а музыка как раз просвещала молодых людей насчет этих времен. По мере того как мело­дия будила прошлое вместе с обрядом, когда-то привычным Старым Камням, в долину после дол­гого забвения возвращались неведомые танцы и забытые ритуалы, ибо музыка будоражила спящую память, чего не могла сделать история. Итак, все танцевали вокруг старых, ничего не забывших камней, поворачиваясь то в одну, то в другую сто­рону, как им велела необыкновенная мелодия, и это напоминало кружение листьев, подхватывае­мых ветром; танцевали Уилли Лэттен и все парни из его банды, которые собирались мановением ру­ки сломать свирель, и вместе с ними танцевали де­вушки, которых они хотели освободить, ибо была в свирели сила, влекшая людей к Старым Камням, как лето влечет ласточек на север. Во все глаза смотрели на них лесные звери, их касался обычно неощутимый, неосязаемый, легкий ветерок, по ве­черам прилетающий в долину с тайным поручени­ем природы, ведь это он опылял цветы и приносил с собой зеленоглазую мошкару; вокруг танцующих собрались все, кто перешептывается по вечерам. И не просто вокруг, а ближе, чем когда бы то ни бы­ло, потому что человек, придя к Старым Камням, быстро и не таясь отринул страх, которым окружал себя много веков.

Свирель заиграла едва слышно, и танцоры от­дыхали, а над ними плыла ночь — ветры, ароматы цветов, белая сова, стая мошкары, так как это был ее час, звезды в неуловимом параде. Как бы ни бы­ли они утомлены танцем и переполнены чудесами ночи, колдовством камышовой свирели и тайнами Старых Камней, ни одного из них не покидало чувство, что им предстоит что-то еще. Взгляды бы­ли устремлены на продолговатый плоский камень, все с тревогой смотрели на него, и все же никто не отвел глаз от камня, казавшегося серым в свете звезд. Наконец заговорил Уилли Лэттен, выразив чувства остальных:

— В этом древнем камне нет ничего особенного.

— Нет ничего особенного, — сказали все.

Но думали они о жертвоприношениях, окра­шивавших плоский продолговатый камень в крас­ный цвет в те времена, о которых им никто не рас­сказывал.

Свирель продолжала тянуть свою тихую мело­дию, будя воспоминания, которые никто не тревожил много веков и которые в наше время так же редко всплывают на поверхность, как редко пока­зываются на свет нежные белые существа, живу­щие под бессловесными камнями.

— Нет ничего, — повторили юноши и девушки.

А парни Уилли Лэттена заговорили о жертво­приношении. Один из них предложил зарезать ов­цу, но сказал это тихо, словно боясь продолгова­того камня.

— Надо зарезать быка, — сказал другой.

И парни из банды Уилли Лэттена, которые со­брались вместе, чтобы сломать свирель и поло­жить конец странностям, принесенным ею в Вол-динг, стали спорить о том, чьего быка положить на плоский продолговатый камень. Большинство было за то, чтобы немедленно бежать в деревню за единодушно выбранным быком, привести его на заклание в честь непонятных бессмертных, о ко­торых им ровным счетом ничего не было извест­но, и положить на плоский камень в темноте, что­бы никто не подсмотрел, чем они занимаются. Но тут Уилли Лэттен проговорил громко и отчетливо, заглушая их голоса:

— Сейчас не время приносить жертву.

И тотчас все ясно осознали, что жертвоприно­шение следует совершить на рассвете.

Но они не могли сделать это, когда люди не спа­ли. Их бы заметили с дороги. Некоторое время они еще спорили приглушенными голосами, как ни­когда прежде понимая, что будущее полно загадок.

После этого опять начались танцы под камы­шовую свирель, которая сначала звучала тихо, лишь намекая на странные мелодии, а потом вое громче и громче; и чем громче она становилась, необычнее, пока у танцующих не появилось ощущение, будто играет невидимый музыкант неземного о происхождения, сотворенный из гор и лесов прячущийся за спиной Томми Даффина.

Неожиданно колдовское очарование словно покинуло звезды, видно, у них больше не было с тянуть ночные часы, после чего танцоры побежа­ли через лес в свою деревню, а свирель в предрассветных сумерках слала им вдогонку затихающую мелодию; и одна лишь Лайли не покинула продол­говатый плоский камень.

А ведь язычество было изгнано из Волдинга еще во времена святой Этельбруды.

Дата добавления: 2015-08-18