Глава десятая кафедральный собор

Когда Анрел приехал в Сничестер, идти к епис­копу было еще слишком рано. Во всяком случае, так считала миссис Анрел. «Ты должен быть у не­го после четырех», — сказала она мужу перед его отъездом.

Итак, викарий отправился бродить по старым улочкам мимо антикварных магазинов, товары в которые поставляли городские фабрики.

Вскоре над одним из магазинов показалась бе­лая вспышка, словно улыбка, кстати, почти презри­тельная; и тотчас во всей красе явились взгляду, как должны были являться всем туристам, по какой бы улице они ни шли, массивные башни кафедрально­го собора. В душе Анрел не любил путешествий и до этого дня ни разу не удосужился побывать в Сничестере, так что, едва увидев громадное соору­жение, он застыл на месте и не сразу сумел переве­сти дух. То, что каменщики сумели создать нечто столь духовное, поразило его. Башни казались сло­женными не из камня, а из синего неба, обрамлен­ного белым песчаником. Викарию было более, чем привычно, сравнивать все виды оружия с христиан­скими добродетелями, но он никак не ожидал уви­деть метафоры, созданные каменщиками, а ничем другим не могли быть квадратные куски неба в тон­ких каменных рамах, защищавшие массивные баш­ни ушедших времен. Он смотрел на широкую зе­леную крышу ниже башен, которая сверкала на солнце, как сверкает все вокруг нас в преддверии грозы. Викарий не остановился, пока кафедраль­ный собор не встал перед ним во всю свою величи­ну, как огромная стена света, исходящего от белого песчаника, словно человек во мгновение ока при­близился к источнику света, словно он встал на край земли. Мистер Анрел ощущал примерно то же, что ощущает охотник или альпинист, подняв­шийся на вершину горы; хотя он и сам вряд ли бы объяснил, почему это происходит с ним, в сущнос­ти, он даже не понимал, какие чувства его обурева­ют, разве что все остальное по сравнению с ними стало неважным и далеким. А потом, куда быстрее, чем это происходит с охотником или альпинистом, его покинуло возбуждение и опять он стал обыкно­венным прохожим, ведь подобное никогда не бы­вает долгим. И тут ему показалось, будто он что-то потерял, однако он ничего не терял, и новое ощущение было бессмысленным; тем не менее он про-, должал стоять на месте; а люди шли мимо него и по одному, по двое входили в собор. Вскоре викарий неохотно, но присоединился к ним, словно уноси­мый потоком коричневый лист, и оказался возле маленькой черной двери, вытесанной из дуба, ко­торый был привезен из дальних земель давно умер­шими людьми. До четырех часов, когда начинался прием у епископа, еще оставалось много времени. Едва викарий переступил порог собора и оказался в прохладном сумеречном помещении, великолеп­ное творение из камня и витражей буквально осле­пило его, пока его взгляд, ненадолго потерявшись в вышине, не стал находить символы, имеющие вполне определенное значение. Викарий шел в по­лумраке мимо тихих боковых приделов, мимо ста­рых надписей на медных дощечках, о чем-то сонно рассказывавших ему из своего далекого прошлого, мимо каменных и так давно истертых надгробий, что даже иконоборчество уже казалось священным, мимо тихо спящего мрамора, праха и тщеславия, и все это время его внимание было полностью сосре­доточено на сумерках и тишине, пока неожиданно, как громом, его не поразил вид кирасы и шлема, в каких сражались при Ватерлоо. Тут он словно про­снулся и, не желая больше мерить шагами тени от тяжелых колонн, уселся на скамейку и начал мыс­ленно прикидывать, как и что он скажет епископу. Прежде всего факты, которые надо перечислить четко и ясно, потом выводы, которые не менее важ­ны, чем факты, но о них надо сказать отдельно, по­тому что это совсем другого рода информация. Надо как можно точнее описать воздействие вечерней мелодии на него самого, не пытаясь определить возможную силу этого воздействия, то есть приве­сти пример влияния, которое она может оказать на отдельно взятого человека. Потом, детализируя факты, выводы, впечатления, он, возможно, вновь вернется к началу и коротко расскажет об истории волдингской свирели, как она известна ему самому. Насколько это изложение фактов и впечатлений проясняет суть дела, приведшего викария в Сниче-стер, пусть решает епископ: сам же викарий наде­ется лишь на одно — довести его до сведения епи­скопа.

Пока викарий выстраивал все по порядку, тща­тельно выверяя значимость каждого отдельного факта и его соотнесенность с остальными, служба уже началась, но в отдалении, а так как викарий выбрал себе место сбоку, под голубоватым, как лед, окном, то он никого не видел, да и алтарь ока­зался за органом. Служба в огромном соборе про­ходила почти незаметно для викария, и он не сра­зу очнулся от своих мыслей, все еще продолжая выстраивать ясную и логичную историю из стран­ных происшествий, случившихся в течение по­следних нескольких недель. Однако постепенно отдаленные звуки, проделав неблизкий путь меж­ду колоннами, отвлекли его мысли от Волдинга. Не слова дали им другое направление, ибо они бы­ли неслышны, а как будто пчелиное жужжание в липах, слишком огромных для нашей маленькой планеты; и в этих могучих деревьях, которые в во­ображении викария разбудили голос, сошлись все прошедшие времена, потихоньку вибрируя и не оставляя в своей едва слышной мелодии места для рассказа, подобного рассказу мистера Анрела. Ог­лядевшись, викарий, попытался вновь сконцент­рировать внимание на своем докладе, когда ему на глаза попался небольшой витраж со святой Этель-брудой, гнавшей веткой или пучком листьев по­следних язычников. Викарий перевел взгляд на большие окна, и одно из них напомнило ему о лун­ном свете, другое — о мёде, третье — о рассвете, а четвертое не напомнило ни о чем подобном, разве что о громком крике. Он опять поглядел на святую Этельбруду в сером платье, побивавшую язычни­ков, потом на мрачные колонны и ни в чем не на­шел себе поддержку. Ударили в большой колокол. Пора было отправляться во дворец, но викарий продолжал сидеть в храме. Казалось, раз и навсег­да — обрядами, витражами, каменными колонна­ми — было решено, что его история неправильная. Если поспешить, то еще можно успеть за саквоя­жем и на поезд, отходящий в пять десять, чтобы до ночи быть дома и не мучиться в гостинице. Так ви­карий и поступил.

Дата добавления: 2015-08-18