Глава вторая беседа с миссис Даффин

— Августа, я отправил письмо епископу.

— Ладно, — сказала она.

Чтобы выбрать то или иное имя, всегда нахо­дится причина: память о каком-нибудь славном предке, тщеславные упования родителей, возмож­но, высокомерное выражение на лице самого ре­бенка; причина есть всегда. Наверное, не без при­чины звали Августой и раздобревшую стареющую женщину. Кто знает...

В тот день больше не говорили ни о письме, ни о мотивах, побудивших викария написать его. Ав­густа обратила внимание, что ее муж как будто стал немного спокойнее, и ей, даже намеком, не хотелось вновь будить его тревоги. Следующие не­сколько дней викарий провел не слишком плодо­творно, пытаясь представить ответ епископа. Бы­ло известно, что епископ принадлежит к широко мыслящим людям, и викарий рассчитывал на его проницательность, в которой отказывал себе, од­нако не мог заставить себя не волноваться. Не на­ходя себе места и не давая отдыха, он считал, сколько часов его письмо будет ехать от города к городу, пока наутро не окажется в Сничестере, и сколько времени потребуется епископу на неза­медлительный ответ, чтобы тот дошел до Волдин-га на другой день, то есть на третий день после от­правки его собственного письма. В расчетах все сходилось лучше некуда.

На другое утро ночные страхи показались вика­рию преувеличенными. Отослав письмо, он снял тяжесть с души, да и солнце светило так ярко, что на накрытом к завтраку столе все сверкало.

— Схожу-ка я к Даффину, — сказал викарий.

— Вряд ли он тебе что-нибудь расскажет, — отозвалась жена.

— Ты уже говорила с ним?

— Не впрямую.

— Ну, конечно, Даффин не из тех, кто пони­мает в таких вещах, — сказал викарий. — Все же спрошу его. Спрошу хотя бы, куда его сын ходит по вечерам.

— Это точно он.

— Странно. Не похоже на Даффинов.

Вскоре после завтрака викарий надел шляпу, взял ясеневую трость и отправился в сторону до­лины, где была ферма, которой Даффины владе­ли, сколько себя помнили. Викарий спустился по короткой тропинке, по одну сторону которой из­давна рос боярышник, а по другую как-то неза­метно поднялся шиповник; миновал собачью буд­ку; перешел через дорогу, которую по утрам и вечерам коровы превращали едва ли не в болото; и, пройдя несколько ярдов через розовый садик, поднялся на высокое крыльцо старого дома. Оты­скав колокольчик в не успевшей расцвести жимо­лости, он потянул за заржавевший язычок, и скрипучий звук пронесся по всему дому, прежде чем колокольчик в другом конце дома ответил на непривычные звуки; в дверях появился, не надев пиджак, старший Даффин.

— Доброе утро, Даффин, — поздоровался ви­карий.

— Доброе утро, сэр, — ответил фермер.

— Я пришел спросить, не дадите ли вы мне еще таких же яиц.

— Конечно, сэр. Конечно. Входите. Викарий вошел в дом.

— Тех, коричневых, ну да вы сами знаете, — сказал он.

— Конечно, сэр. Сейчас мои орпингтоны ста­ли хуже нестись. А сколько вам надо, сэр?

— Ну, полдюжины.

— Всего-то? У меня и две дюжины наберется. Тем временем они уже переместились в гости­ную, и викарий уселся на софу с черными подушками из конского волоса. Больше, чем на шесть яиц, он не мог согласиться, потому что ему вооб­ще не нужны были яйца. Шесть он еще мог при­нести домой, а больше — никак.

— Да нет, думаю, шести мне хватит.

— Я мог бы отдать вам две дюжины, сэр.

— Нет, спасибо, не сегодня. Как-нибудь в дру­гой раз.

— Ладно, сейчас принесу.

— Спасибо.

Даффин ушел. По доносившимся до викария голосам и другим звукам он понял, что миссис Даффин стирает, но ей сообщили о его визите, так что она наверняка не замедлит привести себя в порядок и выйти к гостю.

О том, сколько стоят яйца, викарий не спро­сил: и его не покидало ощущение, что он что-то забыл. Ждать пришлось долго.

В конце концов Даффин вернулся, неся в кор­зиночке шесть яиц.

— Как-нибудь при случае верните корзинку, сэр. Я взял ее у миссис Даффин. Она пользуется ею, когда работает в саду.

— Обязательно, — отозвался викарий.

— Благодарю вас, сэр.

— Кстати, а что поделывает ваш сын? Удалось найти для него работу?

— Пока помогает на ферме, сэр.

— Ах, помогает на ферме.

— Помогает с коровами и все такое. Ну и, ко­нечно, скоро сенокос...

— Конечно, конечно.

— Вот так, сэр.

— Нуда, — сказал викарий, — наверно, он весь день занят.

— Сами знаете, какие эти мальчишки, сэр.

— Да, да, конечно.

Викарий ни на йоту не приблизился к интере­совавшему его вопросу, однако красный от загара фермер сам заговорил о том, ради чего викарий пришел к нему.

— Как вечер, так его и след простыл. Вот сено­кос начнется, тогда не погуляет.

— Тогда, конечно, — откликнулся викарий. — Ведь вы ему не позволите, правильно?

— Если он меня послушает, сэр.

— В этом возрасте с ними нелегко.

— В наше время нелегко, сэр, — подтвердил Даффин.

— А если вы уже сейчас прикажете ему не вы­ходить из дома после захода солнца, может быть, он и привыкнет понемногу?

— У нас так не принято, сэр, — сказал Даф­фин. — Да и бесполезно. Сейчас все хотят жить по-новому. Все хотят. Вот мой отец, это он оста­вил мне ферму, если он видел, что мы бездельни­чаем, сэр, он ничего не говорил, только глядел на нас, ну да, всего лишь глядел на нас, сидя на сту­ле, а если этого не хватало, то щелкал хлыстом, тот всегда радом на стене висел, отец с ним на лис охотился, и вот этого уж точно было достаточно, мы тотчас принимались за дело, стоило нам услы­шать его хлыст. А теперь...

— Да уж, в каком-то смысле те времена были лучше, — прервал его викарий.

— Во всех смыслах.

— И вы думаете, вам не под силу удержать Томми дома по вечерам? — торопливо спросил викарий, опасаясь, как бы фермер не заговорил о ценах на хлеб.

— Не под силу, сэр, никак не под силу, — при­знался фермер. — Тянет его в горы.

— И что он там делает?

Однако даже заданный впрямую вопрос не приблизил викария к разгадке, ибо отец Томми сказал:

— Не спрашивайте меня, сэр, чем они теперь занимаются. Мне он ничего не говорит.

Поняв, что из старшего Даффина больше ни­чего не вытянуть, викарий поднялся, рассчитывая уйти, прежде чем миссис Даффин явится при пол­ном параде. Однако это ему не удалось, и, едва он взял в руки корзинку, как она вошла в гостиную, вся сверкая, точнее говоря, сверкая платьем и га­гатовой брошью, как он вспоминал потом. С ней пришел Томми Даффин, тщательно расчесавший на пробор свои волосы.

«Яблоко от яблони недалеко падает», — произ­нес про себя викарий, нередко удивляясь непо­хвальным мыслям, мелькающим у него в голове. Однако у Томми были такие красные щеки, такое круглое и бессмысленное лицо, такие жирные и блестящие волосы, что поговорка вспомнилась сама собой.

— Я пришел, чтобы купить еще ваших вкус­ных яиц, — сказал он после обмена рукопожа­тиями.

— Вот и прекрасно, — отозвалась миссис Даф-фин.

— Боюсь, я помешал вам.

— Ничего страшного, — ответила она, так как еще не наступило время, когда она стала говорить: «Что вы, как раз наоборот».

— Так я пойду.

Не тут-то было. Миссис Даффин спросила ви­кария о здоровье миссис Анрел, после чего после­довала легкая беседа, неспешно, понемногу унес­шая с собой утро; и все это время Томми с отсутствующим выражением лица просидел в своем парадном костюме.

— Ведь это я крестил его, помните? — спросил викарий.

-— О да, — отозвалась миссис Даффин. — Мы обвенчались за год до вашего приезда. Меньше чем за год.

За этим последовали воспоминания. Наконец викарий улучил минуту и распрощался, но, едва подхватил корзинку, как вспомнил, что ее надо вернуть, и в голове у него неожиданно созрел но­вый план. А если перед заходом солнца самому принести корзинку и, слушая болтовню миссис Даффин, помедлить, чтобы понаблюдать за пар­нишкой, когда начнет смеркаться?

Дата добавления: 2015-08-18