Отдых продолжается в самых любимых занятиях.

Ну, что же, пора было знакомить Аиду с колыбелью моего детства. Её, конечно, больше всего интересовали места купания и загорания. Напротив избы, в которой мы сейчас обретались, был давнишний брод с выходом на остров, о котором я уже упоминал, а сам он весь был заросший тальником с уютными песчаными ложбинками, с крупным чистым песком и мелкой разноцветной галькой. И таких укромных местечек было там множество, на протяжении всего острова, около 150 метров. Аида пришла в полный восторг от такого огромного «солярия». Купаться лучше всего было, в верхней части острова, там были и мелкие и глубокие места, и, к тому же рядом было устье левобережного притока Угры, Жежала, то же очень живописной речкой. За Аиду, я не боялся, плавала она, как спасательный круг, если переворачивалась на спину. Мы, иногда, с ней устраивали для Насти представление. Выхолили на средину реки, падали на спины, я клал свои ноги ей на живот и в таком виде сплавлялись по течению, в виде «плота. Настя, естественно, кричала, что мы обязательно потопнем, но всё равно приходила в полный восторг.

Настало время познакомиться с окрестностями, и вокруг бывшей деревни, но главное со старыми грибными местами. Меня так и подмывало на это занятие. И вот, когда разобрались с домашним хозяйством, и быт наш обустроился, настало время дальних походов. Мне нетерпелось добраться до своих «заповедных» грибных мест, с тёмно-коричневыми толстячками боровичками. Пошли мы моей старой дорогой, до Гришиной избы, она, как раз, крайняя, а дальше по дороге на вывшее Чёртово, с поворотом на Берёзовое болото. Берёзовое болото начиналось сразу за линией огородов деревни, и служило когда-то выгоном для выпаса скота и лошадей в ночном. Эта дорога, фактически, шла к восходящему, западному, руслу большой излучины Угры. И весь лес, остававшийся у нас с правой стороны, был ничем иным, как правым берегом Угры. Но, чтобы это понять, нужно было много лет проходить по этому лесу, из конца в конец и по разным направлениям. Я сам это понял только во взрослом состоянии, когда приехал в Мухино после войны в1947 и 1948 годах. Свернув с «чёртовской» дороги, через 300 метров мы вышли на Берёзовое болото. Нашим глазам представилась совершенно фантастическая картина. По левую сторону дороги так и осталось, пестреющее разными цветами, изумрудное разнотравье, протянувшееся до самого матёрого леса, через который, я, в конце июня 1941 года, возвращался ночью вместе со своей землячкой, Райкой, в Мухино, чтобы с утра следующего дня отправиться пешком в Вязьму. Но об этом уже написано, не буду повторяться. А правая сторона, будучи более сухой, вся заросла молодым сосновым лесом, с небольшим вкраплением вездесущих берёзок. Хотя этому новому лесу было немногим более20 лет, он считался молодым по стандартам сосновых лесов. Дело в том, что Берёзовое болото, собственно болотом и не было, просто эта половина заливного луга, после схода полой воды, оставалась постоянно увлажнённой за счёт большого количества маленьких родничков, бьющих на границе его с лесом. А недалеко от дороги, слегка подымающейся в сторону высокого и крутого берега Угры, бил родник у подножия огромной ели. Котлованчик, в котором постоянно стояла чистейшая и очень холодная, до зубовной ломоты, вода, был не более 30-40 сантиметров в диаметре, с вытекающим из него ручейком. Кругом родника рос высокий ярко-зелёного цвета мох, сфагнум. Когда бы я ни проходил мимо этого места, я всегда шёл к родничку, ложился на мягкий мох и смотрел вглубь этого маленького чуда Природы. А там, в глубине этого меленького озерца, в самом центре, «извергался» маленький вулканчик, выбрасывающий из своих недр чистейший песок и струю воды, в виде фонтанчика, зрелище было завораживающее! Чтобы не лазить в родник руками, я, ещё до войны, смастерил из бересты нехитрую посудинку в виде кулёчка с ручкой, который всегда висел на сучке, стоящей рядом ели. Этот отрывок я писал минут 30, а в то время всё это промелькнуло в моей памяти за мгновенье. Пока мы шли дорогой, я всё это рассказывал Аденьке, она с интересом слушала, одновременно рассматривая всё вокруг и, вдруг, сделала неожиданное для меня заключение:

- Я теперь понимаю, почему тебя так тянуло сюда, и это, пожалуй, не удивительно. Здесь просто божественная красота, изумительный воздух, благостная тишина, нарушаемая только пением птиц, которых я никогда не видела. Я никогда не видела твою любимую няню Шуру, но судя по Насте и Грише, здесь и люди под стать, окружающей их природе, доброжелательные, отзывчивые и даже ласковые, судя по твоим знакомым из Тёмкина, всему семейству тёти Поли. Она просто воплощение любви ко всему человечеству! Удивительные люди, я таких пока не встречала.

Пока мы рассуждали о прелестях здешней природа, и о замечательных людях когда-то здесь живших, я увидел, как Аида завернула в молодой сосновый лес. В лесу, тем более в таком дремучем, она была впервые, Но молодой лес был довольно просветлённый, и она могла постоянно видеть меня, идущего по дороге, и не торопящегося заходить в него. Я наблюдал, как она постоянно нагибалась и клала в ведро грибы, но какие, я не видел. Когда мы, таким образом, дошли до моей «дремучки», она вышла из леса, и начала хвастать своим успехом, заглянув в моё пустое ведро. В её ведре оказались одни подосиновики, и довольно приличные. Я поздравил её с почином, сказав, что обедом мы уже обеспечены. Заметив моё пренебрежение к молодому лесу, спросила:

- А тебе, почему не нравится этот лес, там так много хороших грибов, и ходить далеко не надо.

- Вот и оставь его себе, как ближний грибной огород, от нашей избы всего-то без малого километр. Будем сюда ходить, когда далеко ходить будет некогда или по каким другим причинам. А я хочу показать тебе настоящий лес. Но сначала, по старой моей традиции, мы с тобой зайдём на «мой» родничок и попробуем его живительной водички. Аденька сильно удивилась, когда я, буквально, за несколько минут отыскал родник. И в памяти опять всплыли картины прошлого, на душе стало

томительно, но легко, от присутствия рядом родного и любимого человека. Аденька осторожно, как к живому существу, подошла к роднику, сняла кофту, постелила её рядом и встала на колени:

- Родник изумительный, я таких никогда не видела, а чем пить водичку?

- Попей пока ладошкой, ничего страшного. Попадётся подходящая берёза, сниму бересту и сделаю кулёчек для питья. На обратной дороге оставим здесь, может быть, кому и пригодится, хотя вероятность появления здесь кого либо, кроме нас с тобой, весьма мала.

- Ой! Какая холодная вода, но очень вкусная, по-моему, даже сладковатая!

- Да, вода чудесная, я пил из этого родника с 3-х летнего возраста, когда ребята брали меня в ночное, или просто так, таскали в лес, то за грибами, то за ягодами. Кстати о ягодах, место, куда мы идём за настоящими грибами, ещё, всегда, изобиловало черникой. Так что, есть вероятность набрать ягод на пироги, Настя по этой части мастер. Напившись и выйдя на дорогу, давно не используемую по назначению, но всё равно не заросшую, благодаря речному песку из которого состояло её проезжая часть, мы опять встретили почти фантастическую картину. На средней части дороги, она немного выше колей, стояли, как солдатики, в колонну по одному, настоящие боровики, классические, с толстыми грушевидными ножками и тёмно-коричневыми, загнутыми к ножке, шляпками. Увидев эту «колонну», Аденька в растерянности спросила:

- А мои подосиновики куда девать?

- Ты высыпи их аккуратно на обочине, я думаю, они не пропадут, белки их живенько к месту пристроят.

- Куда пристроят?

- На сухие сучки нанижут для просушки, для зимних заготовок. Они мастера это проделывать, если бы ты часто бывала в лесах, то могла бы наблюдать эти беличьи «сушила». Грибница тянулась метров на 50, а боровички были, как один к одному. Эту «колонну» мы срезали всю, и набрали каждый по полуведра. А настоящие грибы были только впереди. Пока шли до моего места, встретили ещё одну команду на дороге, моё ведро оказалось полное. Я оставил его на обочине у приметного дерева. Аденька спрашивает:

- Ты, что, ведро здесь хочешь оставить?

- А какой смысл его полное таскать с собой, взять его тут некому, кроме Гриши, да того мужика, который заготовкой рыбы занимается, на этом берегу Угры в радиусе 15 километров ни души. Так что, не переживай. А грибы я теперь буду собирать в спортивную рубаху, как в мешок. Боровик гриб крепкий ничего ему не сделается. Свернули с дороги вправо, и попали в береговой просветлённый сосновый бор, типа бора беломошника, только в отличие от беломошника, вместо ягеля, вся лесная подстилка состояла из толстого, многолетнего слоя сосновых иголок цвета шоколада. Подлеска и травы практически нет, сосны стоят редко, 10-12 метров друг от друга. На такой подстилке грибы видно на десятки метров вокруг. Искать их не надо, они сами лезут в глаза. Не успели ещё, как следует углубиться в лес, как Аденька кричит:

- Славик, смотри, вон семейка, штук 10, ой! А вон ещё, и ещё!! Господи, да сколько же их здесь. Куда же ты их собирать будешь, тут не одна рубаха потребуется!

- А ты что, завтра уже в Москву собираешься? Нет! Это грибы наши, и никуда они не денутся. Завтра придём и дособираем. Ты пока пособирай, а я насчёт чернички проверю. Она тут рядом.

Я прошёл вдоль дороги метров 50, сориентировался, и нашел черничник. Черники было много, но ещё не совсем зрелая. Приходить за ней надо было дней через 5-6. Да, это и хорошо, а то всё сразу, и грибы и ягоды, не поспеть за всем сразу.

Мы положили свою добычу на подстилку, и я подвёл Аденьку к обрыву, которым кончался береговой лес, с видом на Угру, нижнее фото. В последствие это место будет связано с одной моей идеей уже из области рыбалки.

Когда мы притащились из леса со своей первой добычей, Настя встретила естественным вопросом:

- Ребятки, Господи! Куда же вы такую прорву притащили, и чего мы с ними делать-то будем?

- Насть, я смотрю, ты в Москве совсем избаловалась на московских харчах. Ты не забыла ещё про супчик с сушёными грибками, да со сметанкой?

- А что, это дело, насушить в Москву грибов, печь у нас исправная, дров не занимать, я тут разбиралась, два противня нашла, да у Гриши, может, найдутся, Так что, носите поболе беленьких, из них супчик-то, самый вкусный и душистый.

- Правильно, начинаем проводить время с пользой и с удовольствием. Насть, ты, наверное, не забыла ещё, как в прежние времена, вы занимались этим делом для своего семейства, на зиму?

- Такое не забывается, кстати, вы видели, недалеко от нас стог соломы стоит, Гриша сказал, что его по весне полой водой притащило, он тут и застрял. А нам теперь и солома будет нужна, на противня, под грибы подстилать. А печь поутру топить придётся, а то если на ночь, то мы в избе от жары поколеем.

- Всё ясно, с вечера грибы разбираем, раскладываем по противням, ночь они провяливаются, а с утро, в печь.

- Это что же, теперь ни покупаться, ни позагорать, а только по лесу шататься и грибы собирать! Возмутилась Аида.

- Купайся и загорай сколько тебе угодно, все эти места я тебе уже показал, а с грибами я и без тебя управлюсь. Ты же знаешь, что загорание для меня, пустая трата времени.

Так у нас распределились пристрастия к времяпрепровождению. Я занимался рыбалкой и грибалкой, Аида занималась своим любимым делом, загоранием. Настя вела хозяйство и сушила грибы, а в свободное время, его было достаточно, наряжалась и прогуливалась по высокому берегу, напротив Антипина. Я, сначала, не обратил внимания на Настины «манёвры» на берегу. Это всегда происходило после обеда, часов в 16-17, когда я уходил на вечернюю рыбалку. А Гриша мне как-то раз говорит:

- Слыш-ка, чо Настюха-то выделыват, кажин день наряжается в новое платье, и шастает по берегу Угры, на виду у всего Антипина!

- А что, может мужичков заманивает, одной-то целый день, скучно!

- Да ты чо, каке тамо мужики, навроде меня, накой чёрт они ей сдались! Это она тамошних баб, своих старых подружек, раззодареват, невры им портить. Вот зараза, что удумала!

- А сверстницы-то её там ещё есть!

- Да есть, одна бабка Малаша чего стоит. Если сюды припрётся, со смеху покатитесь. Она иногда ко мне кой за чем приходит, так от неё нет никаких сил отвязаться. А когда бродом идёт, со смеху помереть можно. Брод-то он брод, да есть там одно место, всего-то метра два, перекатик, так вода, в ём, иногда до пупа доходит. Так она, пропади она пропадом, юбку-то, сначал до колен задерёт, а у перекото-то, если глыбко, юбку аж на голову задират. А под юбкой-то, в чём мать родила, вот окоянная баба, один срам получается! Я ей как-то сказал, так она меня так отбрехала, лучше бы и не связовался:

- А ты чёрт старой, зенки-то не таращь куды не попадя, а мне-то не 17, чего боятся-то, авось не сглазят. А с мокрым-то подолом шляться, хорошо ли!

Я уже успел забыть про всю эту историю, как, однажды, возвратившись из леса с грибами, я обнаружил в нашей избе гостью. Все трое, Настя, Аида и гостья, пожилая женщина, сидели у стола и последняя что-то оживленно, взахлёб им рассказывала. Говорила одна она. Я обратил внимание на её манеру говорить. По временам она делала глубокий вдох и начинала говорить со скоростью «Трыдычихи», и говорила, пока у неё из легких не выходил весь воздух. Затем наступала пауза для следующего глубокого вдоха, и всё начиналось сначала. И в таком темпе и манере она могла говорить не один час! Это был своего рода феномен, я за всю оставшуюся жизнь больше никогда не слышал такого темпа и манеры говорить. Гриша оказался прав.

Для того чтобы как-то разнообразить нашу очень насыщенную и интересную жизнь , не хватало чего-нибудь «эдакого», приключенческого. Я поделился этой мыслью с Аденькой, поскольку эту авантюру без её участия я осуществить не мог:

- Послушай, голубушка, у меня родилась идея внести в нашу монотонную жизнь некоторый приключенческий сюжет.

- Опять какая-нибудь мальчишечья авантюра, Господи, когда же ты взрослым станешь!? Давай рассказывай!

- Мы с тобой облазили весь лес вдоль и поперёк, помнишь, в первый наш выход я подводил тебя к обрыву, круто спускавшемуся к Угре?

- Ну, помню, и что дальше, какую роль здесь играет этот обрыв?

- Ты понимаешь, ты только сразу не отказывайся, это будет интересно, маленькое приключение. Ты помнишь «Хижину дяди Тома», как они там плыли, кажется по Миссисипи, на плоту. Так вот, с тех пор, как я прочитал эту книгу, я не могу успокоиться. Мне страшно хочется соорудить плот и проплыть на нём хоть несколько километров по Угре, а не по Миссисипи. Всё продумано до мелочей и всё готово для осуществления плана.

- Ну, излагай подробно, твою несбывшуюся детскую мечту!

- Я не уверен, что ты хорошо ориентируешься в этой местности, но мною здесь исхожено ещё с детства, всё вдоль и поперёк. Так вот, тот самый обрыв, о котором шла речь, находится от нашей избы, по дороге, как мы ходили в первый раз, в полутора километрах. А из-за того, что Угра в этом месте делает огромную излучину с вершиной в устье Жежала, то мы с тобой живём на восточном, нисходящем русле Угры, а тот обрыв выходит на западное, восходящее русло. По воде, от того обрыва до нашего причала около 4-х километров. Представляешь, какое путешествие можно совершить по этому маршруту на плоте, да ещё со спиннингом!

- А плот, откуда появится, он, что, у тебя уже готов?

- Если бы у меня уже был плот, я с тобой, сейчас, на эту тему не разговаривал бы. В этом вся и изюминка. Я время зря не терял. По старым деревенским бывшим избам, я насобирал около 2-х десятков строительных скоб, проволоки разной, да гвоздей ржавых больших, верёвок дядя Гриша обещал. Топор у нас есть, а пилу 2-х ручную, опять же, Гриша обещал.

- Господи, а я-то причём здесь, я-то тебе зачем нужна в твоём мероприятие.

- Ты понимаешь, что 2-х ручной пилой одному пилить несподручно, нужен напарник или напарница, усекаешь?

- Та-а-к, это я ещё и вальщиком леса должна быть, и ты долго думал над этой идеей? А Гриша тебе не подходит?

- Ты знаешь, сколько Грише лет, он уже старик, боюсь даже предложить ему эту затею, а ты двуручной пилой неплохо орудуешь, практика приличная. Помнишь ещё, как на Каляевской и на Пролетарской дровишки с тобой пилили?

- Это когда было-то, да ладно уж, что с тобой сделаешь. Когда пойдём-то?

- Я думаю, завтра, после обеда, часика в два, пока дойдём, пока плот соорудим, как раз к вечерней зоре успеем.

С утра пошли на реку, Аида загорать, а я пескариками баловаться. Я помнил, как в детстве, по утренней зорьке, пескарей можно было натаскать целый горлан. А тётя Нюня, не мудрствую над ними, промоет их в чистой водичке, вывалит на сковороду, зальет сметаной, и в закрытую печь. Минут через 20 жаркое готово, пальчики оближешь, такая вкуснятина! Рыба ведь не шатается по всей реке, где попало. У неё есть свои постоянные, излюбленные места, и эти места надо знать, чтобы быть успешным рыбаком. А Угра, река быстрая, рельеф дна часто меняется, а из-за этого и рыбные «пастбища» меняются. Вот и надо, сначала обловить разные места, предполагаемого обитания разных видов рыбы, а найдя уловистое место, приступать к лову. Закончив свои предобеденные развлечения, и пообедав, мы отправились на своё основное мероприятие.

Ещё, будучи на этом месте в первый раз, я приметил 3-4 сосновых сухостоины, почти без сучков и коры. Идеальный материал для моей затеи. Конечно, для серьёзного плота и длительного путешествия этот материал не годился, но для моего мероприятия, в самый раз. Поскольку сухостой был весьма старый, справились мы с ним довольно быстро. Спилили три сосны подходящего диаметра(15-18 см.), раскряжевали их, и у нас получилось 10 прекрасных брёвен, длиной по 3 метра. Теперь предстояло сбросить их с береговой кручи к воде. Надо заметить, что плот я строил первый раз в своей жизни! Слава Богу, что Аида об этом не подозревала. Всю эту работу я сделал сам, и довольно быстро. В этом месте берег Угры имел уклон не менее 70 градусов с песчано-щебёночной осыпью. Сбрасываемые мною брёвна, летели вниз без задержки, почти до самой воды. Дело осталось за немногим, связать плот. К большой моей радости в этом месте была тихая заводь. Я перетащил весь материал в эту заводь и приступил к работе. Аида категорически отказалась спускаться вниз:

- Я ещё с ума не сошла, чтобы спускаться с этой кручи. Делай свой плот и плыви на нём один, а я лесом вернусь, и мы с Настей будем тебя встречать на берегу у нашего дома. Вдвоём мы на твоём плоту обязательно перевернёмся, и неизвестно, чем это всё закончится.

Я не стал её уговаривать, поскольку у меня у самого была такая мысль, что остойчивости плота для двоих будет не достаточно. Она уселась на пенёк и стала наблюдать за моей работой. С помощью скоб собирать плот было одно удовольствие, а по торцам я ещё прибил тонкое жерди. Плот получился довольно прочный, и для одного человека вполне остойчивый. Аиде поручил только пилу, всё остальное положил на плот: спиннинг, коробку с блёснами, топор и сетку для рыбы. Шест вырубил из прибрежного тальника. Я не планировал делать стоянки для ловли рыбы, а блеснить при естественном ходе плота. Зная скорость течения реки, я предполагал причалить у нашего берега часа через полтора. Примерно с такого места я начал свое первое плавание на плоту. Время было часов 5 вечера, а погода замечательная. Рассчитывал я, конечно только на щуку, в лучшем случае мог попасть жерех. Но я по старому опыту знал, что на Угре в этом месте жерех был редкостью. По пути попадались заводи, поросшие кувшинками и «камышом», самые щучьи места. Эта прогулка на плоту со спиннингом и обловом реки, доставила мне огромное удовольствие. Трофеями моими стали три щучки, где-то, по килограмму каждая. Когда я подходил к нашему берегу, я увидел на берегу, встречающих меня Аиду, Настю и Гришу. Я поднял из воды сетку с рыбой, на берегу раздались крики «Ура!» и аплодисменты. Женщины принялись чистить рыбу и разводить наш «мангал», земляную печь, а Гриша, было, собрался домой. Я его удержал:

- Дядь Гриш, ты чего это, свежей рыбкой пренебрегать стал?

- Да, не, я ноне в Кикине был, чекушку прихватил, вот и хотел под рыбку-то принесть.

- Не утруждайся, у нас ещё московские запасы не кончились. Мы ж её родимую, только по особым случаям потребляем, а сегодня, как раз такой случай.

- А плот-то куду подевал?

- Под берегом, на пляжик вытянул, чтоб волной не унесло.

- Не, эт не гоже, туристы утром уволокут. Надыть, куды ни то под кусты схоронить, да привязать, можа и уцелеет.

Я так и сделал, но плот всё равно угнали, если и не туристы, так антипинские, больно дрова хороши, и в лес ходить не надо. Больше всех сокрушался Гриша, ему тоже жалко было плот, как дрова, доставленные почти к дому.

Итак, всё шло своим чередом, грибосушильная «фабрика» работала на полную мощность. Когда поспела черника, мы с Аидой отправились в тот лес, где были в первый день. Урожай был небывалый, глаза разбегались, мы не знали, что собирать, грибы или чернику. Под чёрнику мы взяли 3-х литровый бидон, а под грибы два ведра. Откровенно говоря, ягоды я собирать не большой охотник, и поручил это занятие Аиде, а сам занялся грибами. Когда вёдра были полные, я пошёл посмотреть, как дела обстоят у Аиды. Она лежала на животе возле черничника и собирала ягоды. Физиономия её, особенно вокруг рта, представляла изумительное зрелище. Я спросил:

- У тебя зеркала с собой нет?

- А зачем оно тебе?

- Это не мне, а тебе. Посмотри на свои руки.

- Ну, и что, чёрно-фиолетовые, это от черники, дома отмою.

- Так вот, личико твоё точно такое же, к Угре ты не пойдёшь, ты уже раз отказалась спускаться с этой кручи, так что, придётся такой чумичкой идти домой. Теперь понятно, что бидончик ещё не полный, придётся мне помогать.

Так в разных развлечениях и делах проводили мы свой отпуск в Мухине, в исчезнувшей деревне. Для меня это была последняя поездка, на душе «кошки скребли» от потерянного рая. Я чувствовал, что и Аиде, и Насте, наше времяпрепровождение по душе, что они всем довольны. У Насти тоже появилось «развлечение», к ней, чуть ли не каждый день приходила бабка Малаша, и Гриша не забывал. Для него, этот наш отпуск, превратился в большое событие, пустынное одиночество было прервано на целый месяц! Ружьё, я, хоть и брал с собой, но охоты не было. Утки над Угрой почему-то шли очень высоко, а на воду не садились. Видимо при подлёте к нам, они уже были здорово «настреляны» в более обжитых районах. Время неумолимо шло на убыль, пора было думать об отъезде. По совету Насти, мы с Аденькой сходили в Кикино на почту, оттуда можно было дозвониться до Тёмкина. Когда мы там рассказали, кто мы, откуда и с кем приехали, нас встретили очень радушно. Начались воспоминания о прошлом. Кому нам надо было звонить в Тёмкино, были знакомы всем работникам почты, поэтому нас быстро и с удовольствием соединили с молокозаводом, с Валентиной. С ней мы договорились о дне и времени приезда машины для вывоза нас в Тёмкино. Всё складывалось чрезвычайно удачно, телефонистка связала нас через Вязьму с Москвой, и мы сумели переговорить с Юрой, и рассказать ему, когда и откуда нас забрать. Кроме всего прочего, мы договорились об отправке нестандартной посылки, фибрового чемодана солидного размера с 10-ю килограммами сушёных головок белых грибов! Даже по тем временам это было целое богатство. А 15-ть килограмм сушёных корешков белых грибов, подосиновиков и подберёзовиков, мы решили везти с собой. Впоследствии всем этим богатством лет пять пользовалась вся семья, я имею ввиду и Каляевскую, и Удельную, и Горький.

Нам очень повезло с погодой, только один раз прошёл летний проливной дождь со знаменитой мухинской грозой. После дождя Угра целых два дня была 2-х цветной, вдоль левого берега шёл коричневый глинистый поток из Жежала, а правый, наш, берег оставался чистым и прозрачным. Вспоминая сейчас наших друзей по деревне, встречу нас в Тёмкино, ситуацию на почте в Кикино, не перестаю удивляться и восхищаться душевными человеческими качествами людей того времени. Господи! Какую страну, и какой народ, мы потеряли! Я не отрицаю, что и в наше, не к ночи помянутое время, есть люди не хуже тех, о которых я пищу, но они до такой степени замордованы современной действительностью, что не имеют возможности проявить свои лучшие человеческие качества среди этого хамства, мерзости, пошлости и лицемерия, которые их окружают повседневно и везде, даже с экранов телевизоров. Пусть читатель простит меня за мои срывы, это всё от чувства душевной боли за свой этнос, к которому принадлежу и я грешный!

Дня за два до отъезда, устроили прощальный обед, на который попала и бабка Малаша. Последние два дня были посвящены созерцательному процессу, хотелось, мне лично, до конца дней запечатлеть в памяти всю эту красоту, а в душе сохранить чувство благодарности Господу, и людям с которыми Он меня свел, для того, чтобы я всё это увидел и запомнил на всю жизнь.

Когда я разговаривал по телефону с Валентиной, мы договорились, что машина придёт часам к десяти. В половине десятого со всем своим скарбом мы были уже на берегу, и с нами был Гриша, конечно же, с Шариком, он же не мог пропустить такого момента. Утро выдалось чудесное, перед нами Угра, уже многие столетия несла свои, пока ещё, прозрачные воды, ласточки береговушки без устали мелькали в разных направлениях, в «полином» лесу подала голос кукушка, где-то недалеко трудился дятел, все молча, смотрели на воду и каждый думал о своём. Настроение было и благостное и грустное одновременно. Вдруг в нашей группе началось оживление. Кто-то произнёс, «машина». Мы все, как по команде встали, и начали внимательно всматриваться в противоположный берег. Весь подъезд к реке был закрыт кустами ольхи вдоль Жежала, а «пяточёк», на который должна была выехать машина, был скрыт низкорослым кустарником тальника уже на берегу Угры. Поэтому, когда машина всё-таки показалась на этом пяточке, мы увидели только её кабину. Мы все с облегчением вздохнули, мы знали, какая там дорога и немного беспокоились. Потом мы увидели, что водитель начал манёвры с разворотом в обратную сторону. И это тоже было не просто. Наконец машина встала на место и водитель, забравшись в кузов машины, помахал нам рукой. Мы ему ответили тем же. Начался процесс перевоза наших вещичек и женщин. Перевозом занимался я, последняя переправа была с Гришей, он приглашал нас к себе на будущий год. Я поблагодарил его за приглашение и сказал: «как получится», хотя сам мало в это верил. Подходя к антипенскому берегу, мы с Гришей увидели, что по старой дороге, вдоль антипинского берега, бежит трусцой какая-то женщина. Гриша пригляделся и сказал:

- Эк её разбират, несётся, как молодуха, не вытерпела старая. Малашка ведь это, попрощаться прибегла! И, действительно, когда мы сошли на берег и поднялись к машине, там уже слышалась её «пулемётная» речь. Попрощались мы с Гришей и Малашей, как с родными. Расселись по своим прежним местам и тронулись в путь. В Темкино та же теплая встреча, там уже нас ждал Юра, последнее прощальное застолье, добрые и тёплые взаимные пожелания, трогательное прощание, как с родственниками, и отъезд. Впереди Москва и дом.

Дата добавления: 2015-08-18